Но оставим чужую совесть в покое. Известно, что быстро разбогатеть могут только мошенники.
Я, как и многие мои соотечественники, может, тоже хотел бы быть этаким веселым, везучим мошенником, но, увы, не судьба!
…Много лет назад, выпивая теплым июльским вечером на подмосковной даче у одного из моих многочисленных приятелей, мы, приняв на грудь изрядную долю пива и коньяка, решили перетащить с соседнего, давно брошенного хозяевами участка, остатки сарайчика. Эти остатки одиноко возвышались среди зарослей одичавшей малины. Они представляли собой большую металлическую раму, собранную на болтах из двадцать пятого уголка. Доски, которыми была обшита эта рама, давно сгнили, а уголок, выпущенный еще в советское время, выглядел вполне прилично – ржавчины на нем было совсем мало, и он весело блестел под солнцем. Взяв ножовку по металлу, молоток, гаечные ключи, одев на руки белые хлопчатобумажные перчатки, мы зашли на соседский участок – благо забором он огорожен не был. Но, как только приступили к разборке этой злосчастной рамы, то, как призрак из могилы, пред нами возник хозяин, который не появлялся здесь долгие восемь лет! Именно сегодня ему приспичило привезти сюда покупателей, желающих приобрести этот мелкий, никчемный, заросший непонятно чем, клок заброшенной земли! Мой приятель, мгновенно протрезвев, на ходу придумал объяснение: – мол, он хотел спрятать от дачных воров ценное железо, чтоб потом передать его соседям в целости и сохранности, и тут же пригласил всех к себе на коньяк с шашлыками. Нам повезло. Внявший объяснению хозяин, чем-то похожий на боксера-депутата Николая Валуева, морды нам бить не стал, и отпустил с миром. А я тогда понял – мне воровать нельзя. Впрочем, мой приятель сказал мне почти то же самое: «Жаль, но нам с тобой всегда придется жить честно! Представляешь? Всю оставшуюся жизнь – честно!» Он произнес это так, как будто только что похоронил у себя в душе что- то очень важное и величественное.
…Короче, так, как поступил я, подписав договор, не особо задумываясь о последствиях, поступают те, кто из-за своей торопливости вечно делает оплошности. Те, у кого наблюдается вечный дефицит ума и денег. Но кто думает о таких мелочах в момент получения крупного аванса? Вот и я, довольный, как жирный хомяк с зерном за щекой, думал не о том, что меня ждет в ближайшем будущем, а о том, как, где и с кем я буду тратить честно заработанное! Даже не тратить – транжирить и пропивать!
У меня мысли не мелькнуло положить средства в банк на депозит под хорошие проценты или вложить в бизнес, купить каких-нибудь акций – нет!!! – транжирить и пропивать! Как будто это и есть главная цель нашей суетливой жизни!
…Если верить древним мудрецам, то мои ошибки нужны Вселенной. Но меня волнует вопрос, почему Вселенной их нужно так много? Ведь радостей в жизни нам выпадает намного меньше. С одной стороны, Вселенная заставляет нас делать оплошности, чтобы что-то там у себя подпитывать этой ошибочной энергией. С другой стороны мудрость Вселенной говорит, что мы пришли в этот мир, чтоб радоваться, а не страдать. Значит ли это, что энергия от моей радости не такая вкусная и питательная, как от ошибок и страданий? Или надо искать радость в страданиях? Радуйся, страдая? Страдая, радуйся? Радовался ли Христос, вися распятым на кресте за то, что принял на себя грехи тех, кто его казнил? Или генерал Карбышев, когда его до смерти, на трескучем морозе, фашисты поливали ледяной водой за то, что он отказался предать собственный народ? Нет, конечно. Это алогично. Как-то неправильно. Если иначе, то мазохизм какой-то получается.
Глава 4
…Предупредив соседей о том, что я уезжаю на Камчатку в творческую командировку и проведя очень интересную, пусть и пьяную, но содержательную ночь с Натали – красавица, от которой я получил в баре по лбу, оказалась поэтессой НМ (Натальей Меттер), я явился в лабораторию.
Парикмахерскую и педикюрный кабинет я тоже посетить не забыл – миловидная педикюрщица смерила меня презрительным взглядом и сказала «Фи!» Но процедуру провела. Я тоже не люблю слов начинающихся на «пед» – что поделать? – такой уж я гомофоб!
Кстати, меры безопасности я принял. Утром, с трудом оторвавшись от НМ и отправив ее домой, оставил на кухонном столе копию договора с «Psiho-Psiho» и записку с пояснениями, где и как меня искать, если что. При этом я никому не оставил ключей от своей уютной холостяцкой квартирки.
Вообще, поведение нашей памяти иногда бывает очень странным. Например, никто никогда не съест вареного яйца вместе со скорлупой. Самый отъявленный склеротик не забудет сначала очистить мандарин или банан, и только потом его скушать. А в жизни такие моменты происходят сплошь и рядом! Ведь, если что, если я пропаду, сгину где-то безвременно, если почки, печень, и другие запчасти, добытые «черными трансплантологами» из моего организма, продадут какому-нибудь богатому европейцу, японцу или американцу, то что толку от записки, которую увидят слесарь, судебный пристав и участковый, взломавшие двери моей уютной квартирки по требованию управляющей компании, не из-за моего долгого отсутствия, а из-за накопившихся коммунальных долгов…
…О том, что я подарил НМ связку ключей от своей квартиры, я вспомнил много позже. А именно ей, по некоторым личным причинам, я особенно не хотел говорить куда исчезну на две недели.
глава 5
…Жить эти две недели я должен был в здании, стоящем рядом с офисным. С виду обычный двухподъездный двухэтажный кирпичный дом, выкрашенный снаружи желтой меловой краской. Но, когда мы туда вошли, то надо было сначала, одев бахилы, спуститься по довольно крутой лесенке на три лестничных пролета! Спустившись и посмотрев вверх, я удивился – потолка не было, только где-то высоко, под самой крышей, переплетались стальные ажурные перекрытия.
В огромном помещении не было ни перегородок, ни каких-либо стен, разделяющих это подземное пространство. Чадя перегаром и помахивая в такт своим шагам пакетом со свежим бельем, я зашагал по блестящему полу необъятного ангара. На гладком, как лед полу стояли четыре огромные серебристые барокамеры. Размер их поразил мое невыспавшееся воображение! Метров десять в высоту и столько же в длину! Какая-то космическая лаборатория! С потолка к этим барокамерам спускался ворох разноцветных проводов. Как будто огромный, жирный паук с большими черными глазами развесил над гигантскими цилиндрами свой паучий невод, в надежде поймать несчастную жертву. В один такой цилиндр, под номером три, я, вслед за администратором вошел, поднявшись по небольшой лесенке.
Внутри была небольшая прихожая, в которой стояла аппаратура непонятного мне назначения. Администратор нажал какие-то кнопки, впереди бесшумно открылась дверь.
…Комната, в которую меня привел администратор, была нестандартной – мы оказались внутри пирамиды. Комната была большая и светлая. Чистая, как свежевыпавший снег, но без окон. Синий хирургический свет падал из углов комнаты – там, видимо, были спрятаны лампы. Дверь, ведущая в комнату, была сдвижной, я сразу обратил внимание на то, что дверь закрывается заподлицо, – на ощупь найти выход было бы невозможно – все пригнано идеально гладко. Несколько удивило, что и стены, и дверь, и пол были залиты толстым слоем мягкого прозрачного пластика. Пластик мягко пружинил под ногами. Зачем? Это же не сумасшедший дом? Или предполагалось, что я буду биться в истерике?
В самом центре стояла большая квадратная кровать, представляющая собой один громадный матрац. Из углов кровати вверх тянулись металлические треугольные грани, залитые таким же, как и стены, и двери мягким прозрачным пластиком. Матрац этот, казалось лежал прямо на полу – никакого пространства между полом и кроватью не было.
Кровать и грани, тянущиеся из кроватных углов, образовывали собой пирамиду без стенок, точнее, кровать и грани повторяли геометрию комнаты – получалась такая двойная пирамида, одна в одной – углы прикроватных граней точно смотрели в углы комнаты.
Пластик на полу был пупырчатый. Странно. Здесь часто ходят босиком? Шкафа для одежды не было. Не было тумбочки и стульев – обычных атрибутов больничной палаты.
У одной из стен стоял невысокий металлический шкаф, похожий на холодильник. Верхняя часть его уходила в косую стену. Рядом с холодильником, левее, стоял унитаз. Еще левее стоял умывальник. Унитаз и раковина не были отгорожены от остального пространства комнаты. Почему?
…На кровать был натянут белый льняной чехол – ни единой морщинки. На самой кровати лежало несколько разноразмерных подушек и две пары одеял.
Наволочки на подушках и пододеяльники на одеялах были крепко зашиты. Еще там лежал большой пакет из толстого пластика с клапаном на боку, в такие пакеты укладывают одежду на хранение, выкачивая из них воздух пылесосом. Администратор подвел меня к шкафу, похожему на холодильник. Открыл дверку. На верхней полке стояли бутылки с водой. Крышечек на бутылках не было – были соски. Вторая полка была закрыта мощной дверцей – за этой дверцей находились два прозрачных тюбика из мягкого пластика – с едой. Еда в них была, как густая сметана. На вид – откровенная гадость. На третьей полке стояли два корытца – в одном находились ломанные на маленькие кусочки шоколадные плитки, в другом – сухарики. Внизу находился пустой ящик – для использованных бутылок. О пиве я даже и заикаться не стал – очевидно, что не дадут.
…Администратор сказал, что когда бы я ни подошел к холодильнику, на второй полке всегда будет еда в тюбиках – не горячая, но и не холодная – чуть выше комнатной температуры.
Потом он подвел меня к унитазу. О том, почему сантехника не отделена от остального пространства перегородкой, я и спрашивать не стал – итак понятно, что буду один. Да и думал я в тот момент о том, чтобы скорее остаться в одиночестве, попить водички и с похмелья улечься спать на такой огромной, шикарной, мягкой, соблазнительной, как аппетитная девушка, кровати. Вот бы сюда мою НМ со своими татуировками! Одни бабочки на коленке чего стоят! – вихрем пронеслось у меня в голове.
…Администратор проинструктировал меня о назначении кнопок и продемонстрировал в действии: нажимаем квадратную – на дно ложится большой кусок бумаги, после совершения всех нужных дел нажимаем на круглую – прямо в задницу ударит струя теплой воды. После омовения нажимаем на треугольную – все смоется и в воздух будет выброшен ароматизатор. Рядом с унитазом, на стенке, была еще одна большая кнопка – при нажатии на неё из узкой щели выезжал длинный кусок бумажного полотенца.
Как в Турции! Ну, да ладно. И в ледяной тундре, в пургу, люди нужду справляют! А тут тепло и ветра нет! Привыкнем!
Руки мыть – на умывальнике такие же широкие кнопки: квадратная – даст каплю мыльного раствора, круглая включит теплую воду на 10 секунд. Периодичность включения кнопок с водой не ранее, чем через 20 секунд. Странная периодичность, подумал я – чтоб не захлебнуться, что ли?
Больше ничего сказано не было. Администратор вежливо попросил меня раздеться полностью – догола. Взамен ничего не предложил – ни трусов, ни ночной рубашки, ни кальсон. Я разделся и завернулся в одеяло – не в бане, в голом виде перед мужиками расхаживать! Хотя он на меня и не смотрел. Администратор сложил одежду в пластиковый пакет (вот для чего он тут находился!), перетянул его липкой лентой. Вытащил из кармана халата фломастер для нанесения надписей на стекло и пластик, расписался в месте соединения ленты и дал расписаться мне. Понятно: когда я выйду, смогу проверить, лазил туда кто-нибудь или нет. Это радовало! Еще он посоветовал мне внимательно присмотреться к расположению предметов, находящихся в комнате. Потом забрал запечатанный пакет с одеждой, пакет с моим свежим бельём и вышел – дверь бесшумно заползла в пазы. Я, путаясь ногами в одеяле, подошел к холодильнику, взял бутылку с водой. Присосался. Вода была теплая, но пить можно. Вернулся к кровати, присел на нее – мягко! Еще попил. Прилег. Поставил бутылку на пол подальше от края кровати, но так, чтоб не вставая можно было достать рукой. И, в этот момент, в комнате погасли лампы. Перед глазами вспыхнуло слепящее пятно, – так бывает, когда резко выключают свет – в глазах еще несколько секунд рябит. Я, было, разорался, но вдруг вспомнил, что администратор не сказал мне главного – как связаться с обслуживающим персоналом, если что!
Наш язык, несомненно, придуман высшими силами: слова – это кнопки, при помощи которых можно управлять человеком. Язык все время меняется, но суть новых слов остается прежней – дергать в душе человека определенные струнки, вызывая в сердце отклик тех или иных чувств! Даже больной арестант, сидящий в камере смертников, может воздействовать на нервную систему самого злобного, тупого охранника при помощи слов. Например простейшая фраза: «Ты дурак!» запросто возбудит любого вертухая на определённые действия. А здесь мне на кого воздействовать? Куда я попал? Пока тихо и тепло, но, что меня ждёт дальше?
Неизвестность и слона пугает!
глава 6
Какая сила заставляет нас не просто существовать, а что-то делать? Жадность? Упорное желание доказать всему миру, что ты лучше всех? Желание покрасоваться? Упрямство? Не знаю. Про везение не говорю – везение вещь интимная. Но, обычно, как себя ведешь, так и живешь!
…Когда у меня идет мыслительный процесс, мне кажется, что мысли копошатся где-то посредине между теменем и лбом, под верхней черепной крышкой. Но иногда меня обуревают сомнения – мысли ли там копошатся? Может это какое-то неизвестное и невидимое нам устройство, типа плейера, которое просто проигрывает мысли, заранее кем-то записанные? А мы эти мысли принимаем за свои и совершаем заранее предписанные нам действия? Ход действий, совершенных мной, привел к тому, что я, в центре Москвы сижу абсолютно голый в офисе у неизвестных мне людей. И если что-то со мной случится, то родные и близкие ничем помочь мне не смогут – они просто никогда не узнают где, когда и как я канул в бездну вечности!
Я каким-то тридцать шестым чувством понял, что света не будет все триста тридцать шесть часов эксперимента. Если бы мне сказали об этом заранее, я бы ни за что не согласился. Даже за более крупный гонорар. Зачем нужны деньги, которые потом уйдут на лечение? Четырнадцать дней полного бездействия в кромешной тьме навсегда могут сломать психику. Полностью с ума не сойдешь, но никтофобия может резко усилится танатофобией и тогда кранты! Вечная депрессуха и страх. Навязчивые неэтичные образы и странные идеи, не связанные с реальностью. Это приговор – до конца дней спать при свете или с включенным телевизором. Апатия. Ненависть к самому себе. Неизлечимая импотенция, основанная на чёрных мыслях, что жить не стоит: все равно «все там будем», что жизнь – это боль и зачем тогда мучить этой жизнью себя и собственных детей? Тут и до суицида недалеко! Захочется отомстить своей смертью всем живущим – чтоб сожалели потом о том, кого потеряли! Или потянет посмотреть – «Что там?» – и не удержишься! Да и мало ли, какой невроз может развиться у человека, постоянно находящегося в кромешной тьме?
Человеческое тело – генератор эмоций. Горе, радость, страх, сомнения, счастье – это эмоции, которые наше тело, точнее, наш мозг, выплескивает из себя в огромных количествах. Может быть, мы сделаны для того, чтобы кормить этими эмоциями души умерших людей? И что-то или, кто-то, живущее в невидимом для нас мире, заставляет нас делать те или иные вещи, за которые бывает иногда очень радостно и светло, а, иногда страшно, горько и стыдно? Страх и ненависть – очень сильные чувства, они сильнее, чем тихое ликование или глубокое умиротворение и, видимо, страх, боль, отчаяние – для этих потусторонних гурманов идут на обед, как первое блюдо, горе и боль – как второе, а безответная любовь, из-за которой, в приступе слепого отчаяния, подростки вешаются или бросаются с высотки – сладкий компот на десерт! Еще в древнейших текстах есть упоминания о таких сущностях, питающихся теплом человеческого тела и его эмоциями. Сущность – это внутренне содержание предмета. Живое ли оно? Мертвое? Доброе? Злое? Настырное и наглое или помогающее нам в нашей нелегкой земной жизни? Может быть эти сущности-призраки живут везде? – в дверных ручках, в замках квартир, в чемоданах, автомобилях, сараях, гардеробах и комодах, охраняя границы своих закрытых пространств. Они живут в одеялах, которыми мы укрываемся, в простынях, на которых спим, в чашках и тарелках, из которых мы пьем и едим. Они в стенах, гвоздях, бутылках, пробках, журналах, картинах, колесах, нитках, шнурках, резинках, в нижнем белье. Они приходят к нам в сны, пронизывают собой пространство, они бесконечны во времени. А мы им нужны для того, чтобы без конца производить человеческие эмоции. И, когда мы умрем, когда войдем в их мир, то, может быть, сами станем такими же призрачными вампирами? Может из-за этого и бесконечны на Земле ложь, предательство, интриги и войны – чем больше страданий, чем больше умирает людей, и, чем больше наших душ переселяется в иной мир, тем больше нужно этой эмоциональной энергии.