Вопрос застал меня врасплох. Впрочем, как и ответ. Такая версия мне в голову не приходила.
– Пётр, да что же это за человек такой?.. В нём же метр росту… Он что, карлик? На нас наступает армия карликов?!!
– На нас наступает жопа с ручкой!! – Он, кажется, начинал терять терпение. – Да это же обыкновенный подросток! Лет четырнадцать-пятнадцать. Наша сфера тяжелей, поэтому погружалась быстрее – вот мы на него и наехали, так сказать. А поскольку вреда он для нас представляет ноль, то сфера его и впустила внутрь. Еле откачал… По сути, у него была клиническая смерть, так что одним дыханием ограничиться не удалось – пришлось пару раз электрошоком долбануть. Одного не пойму, – голос стал задумчиво-озабоченным, – откуда он тут взялся? Да ещё – вот загадка – ведь он был метра на три под землёй, когда она в желе превратилась. Что за мистика? Закопали его, что ли, живьём прямо перед нашим приходом, и он ещё задохнуться не успел? Жуть какая-то… – он перевел глаза на тело – оно валялось на полу в полном отрубе. Но дышало вроде ровно – Ладно, давай нашу судьбу проясним, а потом уж за него возьмёмся.
Он притронулся к сфере – теперь, после слияния, она если и напоминала яйцо, то вытянутое по горизонтали.
Приостановив падение, сфера на секунду зависла и пошла вверх. Через некоторое время вверху забрезжил свет, а вскоре показалась поверхность. Сфера аккуратно, по чуть-чуть, приподнялась так, что над поверхностью показалась только самая верхняя её часть. Медленно стекла жёлтая жижа, и мы одновременно прильнули к синеватой границе сферы. То, что мы увидели, в буквальном смысле повергло нас в шок.
* * *
Мы были на дне огромного котлована. «Ну да, Пётр же говорил о нарушениях каких-то на территории промзоны», подумал я. Глубина была внушительной – эдак с двадцатиэтажный дом. Стены котлована неровные, слоистые. Видны были различия в залегании грунта. Вверху что-то чёрное – земля, потом что-то жидко-серое – видимо, плавун, оттуда периодически отваливались куски и, с жирным шмяканьем рушились в жёлтую жижу, разбрасывая брызги. Потом метра три почва была светлой – похоже на песок. Дальше шёл красно-бурый суглинок. Вверху, по периметру котлована, шёл забор – видимо, тот, что окружал промзону. По сути, по его внутренней границе и прошли все разрушения. Сюрреалистичность картины завершали куски ржавых труб, из которых хлестала вода, и обрывки электрокабелей. Некоторые из них искрились из-за попадающей на контакты воды. Были у поверхности и пара дыр посерьёзнее, видимо – канализационные стоки.
– Да, – мрачно изрек Петр. Картина Репина «Приплыли». Что внизу?
– Жижа уходит. – Я чувствовал себя виноватым после происшедшего. – Прости, Петь. Нервы сдали. Непривычно мне все это. Неожиданно получилось.
– Да ладно. Я сам супермен, пока тело новое. Нервы, как у младенца после успешно-показательных родов. А дальше – жизнь свои коррективы внесет. Ты же помнишь, как моя предыдущая их внесла. Если бы не ты, так и некуда вносить было бы теперь…
Тут в сфере зашевелилось что-то постороннее. Я уже устал вздрагивать и пугаться, поэтому просто посмотрел.
Парень сел на корточки. Он с неподдельным ужасом озирался по сторонам. «Ин… як… ал…» – то ли икал, то ли пытался что-то сказать. «Негуб!.. Негуб… ик… Нег!» – звуки напоминали Шарикова где-то уже ближе к игре на балалайке.
– Что с ним? Если амнезия, то плохо: ничего не узнаем, – изрек я мрачно.
Видимо, серьезность тона подействовала на парня – он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, как к нашей сфере подплыла рыба размером с вертолет. Открыла пасть, метра четыре в размахе, и попробовала нас съесть.
Получилось. Мы провалились в длинный испещренный сиреневыми прожилками туннель – видимо, пищевод. Вокруг водоворотом кружились обломки крыши ангара, куски водопроводных труб. Об защитное поле звякнула чугунная крышка канализационного люка. Петр ткнул рукой в верхнюю часть нашей сферы, активировав защиту.
Грохнуло, посыпались синие искры чудовщного взрыва – рыбу разорвало пополам. С одной стороны сферы медленно погружалась в бездну удивленная морда, с другой ещё некоторое время виляла гигантским хвостом задняя часть рыбы…
Диалог был прерван. Мальчик снова впал в ступор.
– Слушай, нужно бы вниз нырнуть, на дно посмотреть. Что там-то творится? Ведь жижа куда-то уходит. – Попытался завести разговор я.
– Никуда она не уходит, – с досадой ответил Петр. – И дна у этого котлована нет. Я уже прозондировал. Тоже сначала вниз дернуться думал. Пока не понял…
– Что понял? – мысль о том, что мы висим в некой субстанции в бесконечность глубиной, мне очень не понравилась – Куда же она девается?
– Она перерождается, Дима. В инкарнационные миры. Существа, которые я телепортировал из тюрем, прошли через пространство не полностью. Я перемещал не все их воплощения, только самые последние. Чтобы не париться – всё равно ведь назад вернуть собирался. Только не получилось, убили они меня. Сейчас же, в соответствии с законом сохранения кармы, воплощения начали собираться в единое целое. И для того, чтобы воссоединиться до конца, их тела во всех мирах приняли одинаковое сотояние. Такое, в которм они изначально находились. Они превратились в материю, из которой возникли. Из которой всё возникло. В ней мы теперь и имеем счастье пребывать… «Желтая жижа» – как ты ее называешь – это первородная материя. Своего рода архетип. Из него состоят и формируются все проявленные миры.
– Какие миры? – в растерянности я зацепился за какую-то конкретную словесную непонятку, хотя общий смысл сказанного был во сто крат непонятнее и страшнее.
– Проявленные миры – это объекты и субъекты, в пределах которых дух проявился в материи. Они бывают разные – материальные – это где мы с тобой до того на Земле жили; визуальные – это когда их видишь и даже жить в них можешь а на самом деле их нет. И воображаемые – кажется через них нам и не посчасливилось теперь путешествовать… Сложная штука, вообще я сам не до конца разбираюсь, поговорим об этом потом, если захочешь, – у него явно созрел какой-то план действий.
– А почему ты говоришь, что дна у жижи нет?
– Объект внедрения, называемый тобой «жижа», представляет собой туннель площадью, как ты уже знаешь, два гектара. А вот длина его – это диаметр Земного шара. То есть на зеркально противоположной точке Земли есть такая же аномальная зона. И между нашим местом и тем идет туннель. Он, Дима, весь заполнен этой субстанцией. Миров оказалось очень много. И один из них сейчас над нами. Нужно двигаться вверх, до самой поверхности, туда, откуда мы пришли: на Землю. Там осталась наша машина. Эта сфера, конечно, супер, – он снисходительно обвел взглядов капсулу в которой мы находились. – В плане последних достижений технодизайна. Но это всего лишь спасательная капсула – здесь даже табуретки нет… Да и в смысле безопасности наш земной автомобиль посерьезней будет.
– Так ты говоришь, тот мир уже другой. А машина-то? Все еще висит, где оставили?
– Висит, куда ей деться. Она вне мира и вне перемен. Она – архетип. Вроде бластера. Его не уничтожишь. Можно только потерять.
Мысленно я удивился, но виду не подал. В плане меркантильном это вполне устраивало – все-таки речь шла о моем автомобиле: раз его ни уничтожить, то и ржаветь не будет… Может, и бензин заливать не придется… Мысли были глупыми и мелкими, но это, говорят, в момент смертельной опасности обычное дело – думаешь о каких-то пустяках, но зато своих, родимых.
– Но сначала надо решить с этим, – он кивнул на парня. Тот уже снова сел, периодически вращая головой и зорко всматриваясь в окружающее. Инцидент с рыбой произвел на него неизгладимое впечатление. При последних словах Петра он вздрогнул и настороженно посмотрел на нас. – Пока я не проясню один вопрос, взять его с собой мы не можем.
– Дяденьки, отпустите бедного сироту… Подайте, пожалуйста, доллар на пропитание, а лучше два, а то так есть хочется, что переночевать негде, – неожиданно запричитал ребенок, жалостливо склоняя голову к плечу.
– Беспризорник? – полувопросительно, полуутверждая сказал Петр, – причем, похоже из обдышанных, – уже тише прибавил он. И, внезапно повернувшись к парню, в упор спросил:
– Ты что там делал? Как под землей оказался? Кто тебя послал? Ты что, шпион?!!
Психологическая атака удалась.
– Никакой я не шпион! Меня пацаны послали наблюдать. Это же Вы у наших план ангара купили, мы в нем раньше жили, а потом нас эти отморозки выперли… Ну мы и решили: а вдруг после разборок это быдло уголовное ангар бросит? – А это ж наша территория – мы бы сразу назад ломанулись – в ангаре тепло и сухо, мы там лафово жили.
– Дальше! – Петр подозрительно прищурил глаза.
– Ну, что дальше – полез в канализацию, с третьего коллектора – там дерьма поменьше. Кухонная, в основном, бодяга течет. С мылом. Дезинфекция, типа. Опять же, крысы не любят.
– Ну! – Петр сузил и без того уже прищуренные глаза, и подросток перепугался еще больше.
– Ну и дошел уже до территории – хотел вверх ломануться уже, из люка выглянуть, чего там и как. А тут как началось – сперва сверху прямо – кисель этот долбанный, потом пол мягким стал. Я такого ужаса в жизни не видел… А-а-а-а – простите глупого бездомного, не убивайте сразу! – вдруг неожиданно заорал парень, жутко гримасничая.
Я посмотрел на него долгим взглядом – что-то мне это кликушество категорически не нравилось – парень сразу заткнулся.
– Теперь я понял, – после некоторого молчания прокомментировал Петр. Не стыковалось у меня, как он глубже нас оказался. Теперь понятно – канализация проходит где-то на метра три – пять под землей. Берем его в машину – там решим. Значит так – инициативы – ноль. Сидим в сфере, пока не найдем Машину. Дальше – стыкуемся и по одному внутрь.
– Тебя , кстати, как звать?– он подозрительно посмотрел на парня.
– Леха, я не…
– Молчать! – оборвал его Петр. – Вперед, с Богом!
Сфера вылезала из жижи, все убыстряя движение. По мере выхода на поверхность вид из сферы начал раздваиваться – если ниже поверхности бурлила золотистая жидкость, то над ней начинался уже какой-то другой мир. Прежний котлован исчез. Появились дворцы с колоннами, мощеные улицы, и над всем этим – тропическое солнце. «Напоминает античный Рим» – пронеслась мысль. Если смотреть из верхней части сферы, она как бы вылезала из искристо-белого песка, который в этом мире был, кажется, везде. Наконец сфера полностью оказалась на поверхности, и ускорение увеличилось на порядок. Мы рванули в небо довольно резко. Прекрасные бухты. Море, уходящее вдаль – все стремительно удалялось – но я успел подробно осмотреть строения: они поражали геометрической упорядоченностью расположения и колоссальными размерами: минимум в десятки раз превосходившими земные. Почти все они вытянулись вдоль береговой линии. Небо было оранжево-желтым и очень ярким: солнце стояло в зените. Уже удалившись от земли на значительное расстояние, я заметил вдоль береговой линии какое-то движение – это были то ли огромные киты, то ли… Я присмотрелся и обомлел: в воде плескались гигантские человеческие фигуры! Стало понятно, почему я практически никого не увидел на берегу – видимо, население этого мира большее время жило в море, лишь изредка выходя на сушу. «Атланты! Древние люди, жившие на Земле миллионы лет назад!» – подумал я.
– Да, скорее всего, – согласился Петр, принимавший оформленные мыслеформы за сказанное вслух.
Подросток Леха сидел тихо, лишь время от времени крутя головой по сторонам и с опаской прислушиваясь к нашим репликам.
– Нужно пробиваться наверх. Похоже, здесь успело образоваться несколько миров – нам понадобится некоторое время: сфера, к сожалению, движется слишком медленно.
Мы почти уже приблизились к верхним слоям атмосферы. По мере подъема движение замедлилось. Вверху над нами стала появляться какая-то зеркальная пленка. Казалось, мы поднимаемся со дна моря к поверхности. Вот мы приблизились к границе вплотную, движение сферы почти приостановилось. Мы так же осторожно, как при выходе из желтой жижи, коснулись ее и часть сферы прошла насквозь.
***
Миры мелькали один за другим, я насчитал четырнадцать, потом сбился со счета и перестал. Хотя смены дня и ночи не было, по ощущениям прошло уже около недели. Есть и пить мы не хотели – сфера обеспечивала нас всем необходимым на молекулярном уровне. Петр сидел хмурый, от вопросов уклонялся. Все время что-то считал на бортовом компьютере и, судя по его все ухудшающемуся настроению, выходило что-то совсем нежизнерадостное. В ответ на мое ультимативное заявление, что я «запарился не понимать, что происходит», ответил, что сам пока мало что понимает. И как только что-то прояснится, сразу расскажет. Единственно, что пока ясно, – это то, что мы должны любыми путями добраться до машины. Но она в самом последнем мире – граничащем с Земным. А между жижей и нашей реальностью все время нарождаются новые миры – собственно, в них и трансформируется сама жижа. Причём происходит это со скоростью, сравнимой со скоростью движения нашей сферы.
– В конце концов, чего ещё ожидать – эта спасательная капсула, для длительного движения вообще мало приспособлена. Но мы все же продвигаемся. По моим расчетам, пока мы проходим семь миров, нарождается еще шесть. Только бы не увеличилась скорость сублимации, – он нахмурился. – Если это случится, конец. Нам не выбраться.
– Так, может, пойти вправо или влево? У этой дыры площадь ведь была какая-то ограниченная – два гектара, что ли?
– Нет больше ограничения. И знаешь, я не хотел тебе говорить, но, кажется, то, через что мы сейчас движемся, – это живой организм. Причем очень молодой. В буквальном смысле, только что родившийся. Младенец, так сказать. Только не спрашивай, как это произошло, – сам пока понять не могу.
Поскольку именно это я и хотел спросить, а других вопросов у меня не было, то я молча стал рассматривать окружающее. Мы двигались в белесом тумане, из которого время от времени выплывали грандиозные скульптурные композиции – иногда с фрагментами фасадов и колоннад, подсвеченные сильными прожекторами. Сейчас мимо нас величественно проплывали четыре коня в натуральную величину, отлитые, вероятно, из бронзы. Вздыбившись и оскалившись, они мчали изукрашенный гербами лафет, в котором стоял какой-то тип, похожий на римского императора, с венком на голове. Внизу виднелась балюстрада дворца. На нем, видимо, и была установлена композиция. Не успели кони скрыться из виду, как из тумана показались новые фигуры.
Мы увидели средних размеров фонтан, в центре которого величественно возвышалась композиция из двух скульптур: одна изображала женщину с венком на голове и обнажённой грудью, обнимающую деревце размером с молодую березу; позади женщины невысокий мужчина в тоге с зорким воодушевлением вглядывался вдаль, приобнимая девушку за бедра. Девушка откинула голову назад и по-балетному подняла руки над головой. Постамент был украшен вензелями и полуобнаженными женскими и мужскими фигурами.
Фонтан некоторое время плыл совсем рядом с нашей сферой, и я прочел надпись на табличке, водруженной у основания фонтана:
«Бог красоты Аполлон был влюблен в нимфу Дафну. Но только та не отвечала ему взаимностью. Мать земли, богиня Гея, желая помочь Дафне, превратила ее в лавровое дерево. И, услышав в дереве биение ее сердца, Аполлон в слезах произнес: «Лавр, с этого момента ты – священное дерево, и из твоих листьев будут делать короны, которыми станут венчать головы героев».