***
Паленый встал из-за стола. Трое оставшихся братков тут же напряженно-вопросительно посмотрели на него. Потом на дверь. Помощи было ждать неоткуда. Все, кто остался в квартире, подмоги из себя более не представляли.
– Не боись, – цедя слова, сказал Паленый. – Спать пойду.
На сон грядущий он налил себе стакан водки. Подцепил маринованный огурчик. Огурчик вкусно блеснул в свете лампочки. Глаза Паленого стали задумчивыми, на губах появилась полуулыбка, как будто он вспомнил что-то очень приятное. Залпом опрокинул стакан, закусил. Встал и отправился спать.
Он тихо затворил за собой дверь, и огляделся в недоумении – в его комнате пахло гарью, на полу ровным тонким слоем лежал пепел. «Пожар, что ли? – с опаской подумал Паленый и уже приоткрыл дверь, чтобы выйти, но тут заметил какой-то белый сверток, отсвечивающий в глубине камина. – Век воли не видать, схрон, что ли буржуйский выпал, что в печке заныкан был? На хрен он мне, братков, что ли, позвать? Пусть приколются». Он снова открыл дверь, вышел в коридор и понял, что больше всего на свете хочет сейчас лечь в кровать. И что бы никакие братки не гоготали у него в комнате, не делили бы долго и шумно буржуйские брюлики… а там, глядишь, и до поножовщины дойдет. «Не… с таким раскладом я не скоро спать лягу», – подумал Паленый. Он все же вернулся в гостиную, чем насторожил только успокоившихся охранников, налил еще полстакана водки, выпил, закусил.
– Ну бывайте. Сюси тройме, – пошутил он.
– В каком трюме? – испуганно спросил один из братков. При таком обилии авторитетов он вконец запутался в субординации, но Паленого боялся чисто инстинктивно.
– Сюси тройме! Что значит, по-немецки, «сладких снов!»
– Во, он еще и немецкий знает, – донесся безнадежный голос до Паленого, удаляющегося в сторону своей комнаты.
«А что же все-таки в этом пакете?» – Паленому стало любопытно. Он подошел к камину и вытащил пакет.
***
В последнюю секунду, уже соскользнув с крыши, я попытался зацепиться за край водостока, что мне почти удалось. Но тут в него с силой ударилось что-то тяжелое, на миг в метре от меня мелькнуло искаженное страхом лицо бандита. Водосток предательски хрякнул ржавыми креплениями и я услышал глухой хлопок ударившегося об асфальт тела. Через мгновение крепления все-таки не выдержали и я обрушился вниз, в темноту колодца.
***
«Белая дыра»: ученым удалось обнаружить огромную брешь во Вселенной
Астрономы обнаружили пустое пространство во Вселенной, протяженностью до десяти миллиардов триллионов километров. Так называемое гигантское «ничто» не поддается научным объяснениям. Оно не содержит в себе ни одного известного вида вещества – ни галактик, ни звезд, ни газа, ни черных дыр. При этом дыра в 1000 раз превышает обычное пустое пространство во Вселенной.
Данное открытие вполне может стать революционным, так как противоречит существующим моделям эволюции Вселенной».
Паленый удовлетворенно отложил газету, в которую была завернута книга, на стоящую у кровати табуретку и взялся за книгу. Книга была отдаленно знакома, но когда он ее читал, и про что там написано, вспомнить не удавалось. «Ничего себе, схрон буржуйский! Наконец-то почитаю. А я-то, идиот, братков хотел звать. Да они бы тут же все это прямо в камине и спалили!» – подумал Паленый, сладко потягиваясь в кровати. Чтение обещало быть интересным.
***
Я лежал на подушках, и три прекрасные феи мокрыми полотенцами обтирали мое тело, призрачно и загадочно улыбаясь. Было приятно. «Вот оно, – подумал я. – Никаких туннелей. Никакого света. А даже жаль… Чего-то красивого хотелось. А тут все сразу. Никаких врат. Никакой реинкарнации. Сразу феи.»
Моросил дождь. Я огляделся, приподнялся. Тело болело везде. Но двигаться было, вроде, можно. «Жив что ли? – подумал я недоуменно. – С пятого этажа упал и не расшибся! Может, Петр помог? Да где он там… с уголовниками водку пьет. А я-то, что ли, все же жив?»
Феями оказались нарисованные на пляжном полотенце девицы голливудского вида. Полотенце висело на веревке и при сильных порывах ветра, мягко колыхаясь, гладило меня по животу.
Мои размышления прервал знакомый бас: « Нне понял!!! Это кто у тебя на балконе заховался? Любовник, что ли?» – Интонации были угрожающими.
Я огляделся. Я действительно лежал на балконе. Дул ветер. Смешная ограда в стиле арт-нуво когда-то, видимо, бывшая украшением фасада, теперь поржавела, да и балкон был забит всякой дрянью: бутылки разного происхождения, облупившиеся лыжи, трехлитровые грязные банки и раскладушка. На которой я в настоящее время и оказался, правда, слегка ее порвав – видимо, высота с которой я упал, оказалась немаленькой.
Все вдоль и поперек было перетянуто бельевыми веревками; на них жизнерадостно колыхались разноцветные прищепки. Я осторожно присел, раскладушка предательски заскрипела.
Дверь на балкон приоткрылась, и в проеме показался амбал с наколкой на груди – сердцем, пронзенным стрелами. Сколько стрел, я, признаться, не посчитал, однако серьезность положения осознал сразу.
– Я интеллигентный человек, и интересов к вашей жене не питаю, – у меня предательски задрожали коленки (последствия падения, надо полагать). – О, землянин! Я хочу вашей планете только добра!!!
«Остапа понесло», но другого выхода не было. Надо было пороть горячку. По крайней мере, вызвать его на диалог, а там будет видно. Сами представьте – у вас на балконе нарисовался чув, лежащий на раскладушке под дождем. – Какие мысли?
– Чоо!? – он, кажется, искренне развеселился. Видимо, моя комплекция напоминала овчарке маленькую пятнистую собачку, беспечно семенящую к своему подъезду на поводке у хозяина.
– Ты чо, б…! Ах ты, сука! Ну-ка иди!
– Ааааааааааааа – раздалось из квартиры – Леха, не виноватая я!!!!!
– Ну, блин! Всех порешу! – он шагнул обратно. Тотчас же оттуда послышались визги, шлепки и топот.
Я тихо сунулся внутрь. Вдалеке кто-то сопел и возился. В комнате никого. Высунулся в коридор, огляделся. Справа доносились слабые всхлипы и матерные поругивания. Там же была входная дверь. Я тихо вышел и крадучись пошел в другую сторону.
– А хахаль-то твой где?!! – громоподобно прозвучало за спиной. – Блин!!! Ушел!!!!– Всех порешу!
– Уууууу! – по интонациям завывающей было понятно, что порешит. Причем, похоже, не в первый раз.
***
«Это шандец…» – Спрятаться в чужой квартире при наличии ревнивого мужа, который знает, что ты тут, практически невозможно. Я сидел в кладовке, прижавшись к стене, и понимал, что тема закрыта. Шансов нет. Бугай серьезный. Все основания на лицо.
Стук за стеной усиливался – громко хлопали двери. Звук голоса приближался: «Ах ты, блин! Ну, сучка, конец тебе! Только сперва хахалю твоему!» – «Аааааааааа!!!!!!» – «Размажу….!»
От ужаса и пережитых потрясений у меня поплыло перед глазами… «Петр… во что ты меня впутал», – совершенно отключаясь, подумал я…
– Ага, слышала – там в кладовке, – вкрадчиво мягко произнес бас. – А ну-ка мы его почикаем! Раздался щелчок подозрительно напоминающий звук выбрасывающегося лезвия ножа.
В этот жизнерадостный момент я, медленно сползая по стене, трахнулся головой о какой-то крючок. Схватившись за него, попытался подтянуться. Крючок повернулся. И открылась дверь.
Черный ход! Елы-палы! Да это же та самая тетя, что любовничка спустила! Тогда я знаю, куда бежать! Что я и сделал. С трудом, признаться. Ноги тряслись, тело болело…
Вверху, однако, не унимались: «Фонарь дай, сука, я тут башку сломать не хочу». Сверху послышался звук шагов.
Я мчался в темноте по лестнице, не разбирая ступеней – я же уже был тут – да и тот, любовничек-то, шаркал, крался – да ни разу не споткнулся, только в конце… Шаги сзади не унимались. Перепрыгнув через неподвижное тело, я слетел по ступеням и притаился. Шаги. Еще шаги. Пыхтение. И, наконец, злорадное: «Ну, сучка, хахаль-то твой сам здесь откинулся!! Теперь твой черед!
– Ааааааааааааа……
***
Я вышел из парадного подъезда и на негнущихся ногах побрел в сторону Малого проспекта.
Попытался поймать такси… Останавливающиеся водители, несмотря на полное отсутствие с моей стороны торга и «лучезарно приветливое лицо», едва приоткрыв окно, объявляли, что им в обратную сторону.
В конце концов, какая-то раздолбанная «пятерка» согласилась – за тройную цену. Мне правда при этом было выдано несколько полиэтиленовых пакетов, «чтобы подстелить».
Таксист смотрел на меня с явным неодобрением. Его можно было понять – моя одежда была основательно изорвана, измазана кровью и сажей. И от меня сильно пахло подвальным дерьмом.
– Совсем плохой будешь, – осуждающе произнес водитель с сильным кавказским акцентом, – мыться будешь – хорошо будешь, совсем человек будешь. Он поднял вверх руку с вытянутым указательным пальцем, но тут у него выбило скорость на коробке передач, и он судорожно схватился за рычаг. Я обдумывал ситуацию. “А ведь дело плохо… – подумал я. – Они меня наверняка уже вычислили. И сидят в засаде. Прячутся. Но деться некуда, надо переодеться. К тому же у меня не было ни копейки денег и я по глупости (теперь я был в этом уверен железобетонно) оставил машину у подъезда дома, где теперь и ожидалась наиболее вероятная засада… Но выхода не было, я решил действовать по обстоятельствам. И быть осторожным. Иначе, как сказал классик: «бритвой по горлу и в колодец…»
– Эй, дядя, здесь во двор и остановите, – машина припарковалась не доезжая до моего дома сотню метров, в проходном дворе. Я расплатился и вышел.
Прошел через несколько арок и оказался недалеко от своего подъезда. Осторожно, стараясь держаться за деревьями, выглянул.
Бандиты «прятались» внутри огромного джипа «Додж» с тонированными стеклами. Машина стояла прямо напротив чугунных ворот моего дворика. «Что внутрь-то не въехали? – вяло подумал я. – Вообще незаметно бы было. А вахтеру сказали бы, что приехали стоять в засаде на Диму с пятого этажа…».
Я немного подумал и пошел к другому концу своего дома. Здесь он делал поворот, и в соседний подъезд можно было подойти, не будучи увиденным. Зашел, кивнул знакомому консьержу, прокричав – «я к Даниилу, с третьего» – быстро прошел мимо и поднялся на последний этаж. Открыл дверь на чердак – та же имитация замка, на этот раз гениально изобретенная лифтерами, – и аккуратно пошел вдоль дома, перешагивая через кучи хлама, сваленного жильцами. Идти было легко – сквозь слуховые окошки пробивался свет, кое-где горели лампы. Было относительно сухо и почти не пахло.
Ориентировался я уверенно, потому что бывал здесь уже не раз. Так что дверь на нашу лестницу нашел быстро и, приоткрыв ее, осторожно прислушался. Слушал минут десять. Ничего. Если бы кто-то и ждал меня у дверей, за это время он проявился бы. Бегать по крышам больше не хотелось.
Вышел на лестницу, подошел к своей двери. Прислонил к ней ухо. Тихо. «Ну, что еще может сделать свежеиспеченный шпион, страдающий манией преследования?» – Закрепить нитку на дверную щель или изобразить что-нибудь еще в этом роде, когда я уходил сегодня на работу, у меня и в мыслях не было. Да и с чего бы? День начинался прекрасно…
Тихо зашел в квартиру. Запер дверь. Подумал. Закрыл на цепочку. Подумал. Закрыл на другой замок. Закрыл вторую дверь. Запер.
«Фиговая у меня дверь. Сколько раз хотел задвижку поставить!» – подумал я. На всякий случай обошел квартиру. Разделся, принял душ.
Когда вышел из ванны, рука автоматически потянулась к выключателю. В мозгу вспыхнул сигнал опасности уже в тот момент, когда нажатие на включатель было на грани. Отдернул руку. Сел на стул. Успокоился. Прошел по квартире и выкрутил до половины все лампочки и, на всякий случай, отключил стереоустановку и телевизор. Подумал. Зачем – то вытащил из розетки утюг.
Поел. Поставил будильник в телефоне на семь и лег спать.
***
Я почувствовал сильный толчок в спину и, едва не упав, ввалился в чистую, оклеенную светлыми обоями комнату. В комнате абсолютно отсутствовали предметы интерьера. «Взяли, – подумал я, – отперли дверь отмычкой, тихо зашли и – платок с хлороформом на лицо… Они-то, видать, на дверях метку не забыли поставить…»
У дальней стены, сидя в позе лотоса и скрестив руки на груди, сидел Петр.
Я еще не мог очнуться от сонного оцепенения:
– Черт возьми, ты в порядке!?
– Да, совершенно.
– А что ты тут делаешь? Почему сидишь?
–А мне вообще нравится медитировать, к тому же, эта поза приводит меня в какое-то редкостное равновесие.
– Да плевать мне на твою медитацию! Я про другое говорю! Ты под арестом сидишь? Ты же инопланетянин, ты все можешь – почему не сбежишь на свободу, если нормальным стал? О чем ты вообще думаешь?
– Думаю я, Димыч, о жизни. Сбежать-то можно – только куда? На Марс? В Рио-Де-Жанейро? А может, мне фирму какую купить? Колбасу там продавать или крабов из Гренландии в Африку импортировать – ну, через Москву, естественно. Назначу себя директором и буду по клубам модным тусоваться!
– Петя, – тихо спросил я, – а ты домой, вообще-то, когда собираешься? Тебе что, всего этого мало, что с нами случилось? Двоих вообще угробили. Мне чуть башку не свернули, а ты целую преступную группировку из зоны вытащил. И вообще, ты хотя бы себе представляешь, чем это теперь все кончится?!
– Да ладно, кореш, – видимо, переключения сознания у Петра происходили с некоторой инертностью, – жмуриков тех мне не жаль. Один бандит, другой распутник. А как эта история кончится, я знаю.
– Ну и как же? – саркастически парировал я.
– А просто – будем сидеть с тобой в комнате и беседовать.
– Да мы уже беседуем. А вокруг банда, больше пятидесяти человек, на входе охрана. Я, пока меня по ангару вели, там рассмотрел – у них даже зенитка зачехленная в контейнере зачем-то спрятана!
– Ну, зенитка вообще не проблема. Косой от жадности у военных ее откупил. Она уже списана. А вояки вместо того, чтоб в металлолом отправить, решили налево двинуть. Вот и двинули – двое из них теперь в морге, один в бегах. А Косой с ног сбился снаряды искать – их уж лет двадцать как не производят.
– Ну, успокоил, спасибо – зенитка, значит, не страшная… Что, все? Проблем больше нет?
– Ну да, нет, – ответил Петр и с сожалением посмотрел на скрещенные руки, видимо вспомнил о прерванной медитации. – Иди куда хочешь. Нет никаких бандитов.
– Как это бандитов нет? Они что – по домам разошлись? Типа – «всем спасибо, спектакль окончен, все свободны?»
– Почти так. Бандиты есть, но они в тюрьмах – там, где и были. И ничего с ними не происходило.
После секундного размышления я быстро развернулся, подошел к двери и дернул на себя. Дверь с легкостью раскрылась, и я от неожиданности чуть не попал себе по физиономии. Подозрительно выглянул в проем. Посмотрел налево. Потом направо. Коридор был пуст, и было в этой пустоте такое ощущение безопасности, что я поверил Петру. Я закрыл дверь, повернулся к нему и, строго сдвинув брови, спросил:
– Как!?
– Да вернул я все назад. Не купил я тогда этой книги. Не пошел пива пить. Косого не встретил. Понял?
– Понять-то понял. А «кореш», а «жмурики» тогда у тебя откуда?
– Так это для всего мира ничего не было. А для меня было. Пришлось для себя эти воспоминания оставить. Наука впредь будет, поостерегусь книги идиотские покупать. А тебе я воспоминания оставил, чтоб было с кем всю эту историю вспоминать.
– Слушай, – обрадовался я, – так те двое тоже воскресли?
– Нет, – строго сказал Петр. – Если кто-то откинулся, так я не господь Бог, с того света вытаскивать. Померли. Только по-другому. Одного менты при попытке бегства в зоне застрелили, а у второго инфаркт.
– Мда… – вздохнул я. – Так как же мы теперь… будем? Тебе когда домой-то надо? Тебя на сколько сюда… – я помолчал, подбирая нужное слово, – послали?
– Да никуда меня не посылали. У нас вообще никто никого никуда не посылает. Мы у себя на планете, конечно, тоже создали видимость материального мира, но, понимаешь,… мы сами его создали. У нас нет границ желаемого, потому что все, что мы пожелаем, мгновенно воплощается. У нас все возникает в точности таким как планировалось. Нет никакой неожиданности или мук творчества. А значит, нет ни радости, ни страданий, ни любви. Вообще – нет никаких иррациональных чувств. А здесь, на Земле… да я тебе уже говорил: девушки в мини-юбках ходят!