– Я не так говорила, – «бобер» обиженно поводил носом и пожевал губами. – Вот делай после этого добрые дела! Ты сама себе все испортила!
– Извини, дорогая! Ты лишишь меня сладкого, и мне придется делать себе на рассвете харакири?!?
– Можешь не делать! Живи себе дальше синим чулком, мхом обрастай! Я ж тебе рассказываю, как мужика с ума свести, доставить ему несказанное удовольствие. Я таки-и-и-ие приемчики испробовала – у него уши в трубочку сворачивались! – «бобер» явно опухал на глазах от обладания невиданными секретами, не допуская даже мысли, что слушателям давно открыты гораздо более обширные тайны, причем, уже давно.
Да простит меня Бог и Анжела, сдержаться не смогла. Я хохотала так, что слезы градом катились из глаз. И никакие грозные окрики и болезненные тычки не могли меня остановить. Желика наливалась грозным негодованием прямо на глазах. «Бобер» лопнул и на его месте материализовался дикий огнедышащий дракон, он расправил крылья и рявкнул:
– А будешь ржать, больше вообще ничего не скажу, так и помрешь старой девой!
Воздуха уже не хватало, живот и скулы свело судорогой, но после этой фразы новый приступ безудержного смеха просто скрутил меня. Сверху сыпались удары и острые клинки злословия, но остановиться было невозможно. Интересно, в истории человечества были зарегистрированы случаи скоропостижной смерти от смеха? Если нет, то мой эпизод грозил стать первым.
Спустя минут пять я смогла, наконец-то, вдохнуть воздуха и, утирая слёзы, взглянула на Желу. Разъяренная фурия, гневная гарпия, несокрушимая гаргулья, карающая амазонка и мать всех монстров – Эхидна. Сейчас она откусит мне нос, или ухо…. Жуть. Надо было срочно искать пути к примирению. Я не нашла ничего лучше, чем спросить:
– Ани, ты серьезно?!?
– А ты считаешь – это смешно!? Для тебя же стараюсь, наступаю на горло собственной стыдливости, вывешиваю на показ интимное! Дура неблагодарная!
– Так, подожди. Я – дура благодарная, – спешно успела я перебить обличающего оратора. – Только весь вопрос – за что?
– Как это – за что? За то, что ты теперь сможешь окрутить любого мужика. Дать ему то, что другие женщины не в состоянии. Да от такого секса никакой мужчина никогда не откажется, если он не импотент. Но импотентами мы сами не интересуемся…. Так что, подруга, открывай глаза и уши. Учись, пока у меня есть желание учить, а не увеселяйся почем зря. Не знала, что эта тема может довести тебя до нервной истерики. Ты так закомплексована? Мы будем с этим работать.
Вот так. Обескураживающая фатальная уверенность в том, что чужой опыт беднее, бледнее и неказистее каждого отдельного мелкого эпизода Анжелиной личной и интимной жизни.
– Слушай, Жела, давай о чем-нибудь другом поговорим, а? – жалобно, но настойчиво простонала я.
– Тебе не интересно? – удивленные глаза подруги теперь были похожи на круглые блюдца мокроносого примата лори, попавшего из тропического дождевого леса в пустыню Сахара.
– Мне очень интересно, только твою сексуальную «азбуку» я прочла лет двадцать назад со всеми дополнениями, приложениями и эпилогами. И даже прошла обширную практику, подняв уровень работ с репродуктивного на творческий. На данном этапе меня больше интересует ментальность и духовность мужчины. Хотя, за добрые намерения – спасибо.
– Понятно. А почему тогда молчала? Сказать не могла? Я тут распинаюсь, а ты… Между прочим, я уверена, что секс – это не главное. Мужчина должен быть умным, воспитанным и духовно богатым! Так что давай закончим грязные и недостойные разговоры!
Вот вам, бабушка, и Юрьев день. Получите и распишитесь… в трех местах: в своей некомпетентности, распущенности и форменных издевательствах над подругой.
Такие люди привносят в нашу жизнь невероятный колорит. Никогда не знаешь, в чем еще ты окажешься несилён или виноват. Втайне осознавая свое интеллектуальное превосходство, понимаешь, что майевтика, дедукция и индукция не идут ни в какое сравнение с витиеватыми фантазиями и бурлеск-шоу свободного от рамок мышления. Рядом с таким громким колоссом вычурных прихотей чувствуешь себя обыденной, хоть и не без маленькой изюминки, серой мышью.
Владислав
«Судьба не дарит бесплатных подарков, для этого придуман Дед Мороз»
Ты знаешь? Да, конечно, ты знаешь о нудных, скучных профессиональных семинарах, где равнодушные докладчики дробят череп на части невероятными терминологическими пассажами. Уставшие и издерганные «признанные теоретики», изъятые из тумана очередного научного форума, плохо представляющие себе специфику аудитории и целевую установку организаторов, однотонно бубнят вычурный текст, в основе подготовленный ими еще лет пять назад. Для отработки оплаченных им материальных средств мужественно пытаются импровизировать на заданную тему с морально устаревшими сведениями.
Слушатели, направленные руководством из лучших побуждений (для повышения квалификации и обмена опытом), сначала морщат лоб (в попытке перевода абракадабры на русский человеческий), потом обреченно вздыхают и украдкой наблюдают за соседями (я один тут такой отсталый и безграмотный или нас много?), а «на третье» (если позволяют обстоятельства и система контроля) просто испаряются с мероприятия как утренний туман. Те же, кому совесть или ответственность не позволяют уйти, обреченно находят себе какое-нибудь применение на ближайшее эфирное время: решение кроссворда, блокнотные рисунки и эскизы, игровые приложения в телефоне, чтение журнала или книги. Два отдельно существующих мира по ту и эту сторону от края трибуны без шума и претензий выживают до конца взаимной экзекуции.
На одном из таких семинаров я послушно сидела в актовом зале и под прикрытием впередисидящего широкоплечего делегата неспешно читала полезную книгу.
– Девушка, а можно с вами познакомиться?
Если бы подобная фраза прозвучала из уст горячего кавказского парня на улице, то вай-ме! – это вряд ли могло бы сильно удивить (если, конечно ты не юноша). Но в храме знаний и поклонения святым, отмеченным как царскими почестями кандидатскими удостоверениями?!? Невозможно, удивительно и крайне неожиданно.
Я вздрогнула, выронила фолиант и уставилась на мужчину, сидящего по левую руку. Хорошо, что испуг не сопровождался звуковыми эффектами. То-то повеселился бы честной народ с печатями глубоких умственных усилий на лице.
Где я видела эти зелено-карие насмешливые глаза? В прошлой жизни? В фильме о Джеймсе Бонде? В магазине шаговой доступности? Нет, я натыкалась на этот ироничный и требовательный взгляд в перерыве нашего семинара в бурлящем людьми коридоре. Точно!
– Может быть, все-таки скажете, как вас зовут? – просипел мой визави откуда-то из-под кресла, с видимым трудом поднимая том, упущенный в свободный полет.
– Не понимаю. Вы ко мне «клеитесь»? – я уверенно потянулась к поднятой вещи.
– Пока не знаю. Но что, если так? – книга телескопически удалилась на величину вытянутой руки мужчины и стала для меня недосягаема. Ну, прямо детство какое-то.
– Если так, то я замужем!
– И это повлияло на вашу память и речевые способности?
Поскольку фоном для нашего разговора служил бравурный и неиссякаемый поток словоблудия лектора, диалог скорее напоминал спор охрипших змей за коронное место на макушке теплого камня. При этом гады извивались в причудливом танце вокруг книжки. Утомленные слушатели охотно переключали внимание на бесплатный зоологический аттракцион.
– Чего?!?
– Свое имя вы или забыли, или не можете произнести. Замужество – страшная кара!
Что это? Врожденная бесшабашность и молодецкая удаль? Благоприобретенная способность игнорировать социальные нормы и требования? Обыкновенная чудаковатость? Необыкновенная примитивность? Да и ладно.
– Я – Ниги. Приятно познакомиться.
– Неужели! Пациент еще жив и имеет шансы на возвращение к полноценной жизни. А я Влад. Кстати, книжку свою возьмите. Очень рассчитываю почитать ее совместно, хотя бы до конца семинара.
Зачарованные зрители вокруг нас огорченно вздохнули. А чего вы хотели? Show must go on. Так представление не бесплатное. И не из дешевых….
Книжку мы таки почитали. Семинар завершился. Занавес закрылся. Рампы погасли. Зрители разошлись. И за несколько месяцев забавный эпизод практически выветрился из моей продуваемой сквозняками событий головы.
Но судьба в лице начальства послала меня в командировку: то ли контролировать, то ли помогать подведомственному учреждению в глубинке – в райценре Z. Меня ждал немалый сюрприз. Прямо на автостанции из синих «жигулей» мне навстречу, саркастически улыбаясь, торжественно вышел директор того самого учреждения – Влад. Это было так приятно – люблю синий цвет.
Куда командированных определяют на побывку в селе? В Дом колхозника? В гримёрку Дома культуры? В сарай главного агронома? Мне повезло, оказалось, что в этом далеком заповедном лесистом крае (так и хочется добавить – заснеженном и суровом, но, врать нехорошо – было лето) есть туристическая база, утыканная по берегу мелкой и грязной речушки пирамидками деревянных крыш покосившихся пристанищ путешественников, рыцарей рюкзака и анорака.
При въезде в окультуренный бивак Влад вышел из авто навстречу седобровому крепкому мужичку в трениках и матроске, видимо, хозяину теремковой зоны.
– О, Владик, привет! Это чего за б-ь в твоей машине? – густой, зычный и громкий бас был хорошо слышен в открытые окна «жигулей».
Мне показалось, что зарделось не только лицо, но и затылок Влада. Он пытался зловещим шёпотом что-то разъяснить вопрошавшему. До меня долетали обрывки: …начальство ….проверка …потише…
Но сквернословный вопрос мужичка-лесовичка скинул с меня тяжелый груз начальственной ответственности и развеселил от души. Как я была ему благодарна! Слава Богу! Есть в русских селеньях «наши» люди, которым плевать на чины и звания, которые называют вещи своими истинными именами и не оглядываются воровато по сторонам, беря от жизни своё. Я выскочила из машины, как птица из клетки¸ и схватила мужика за огромную лапу.
– Не знаю, кто вы. Но вы мне уже нравитесь. Я – Ниги. Если дадите компас и карту села, то с меня вечером рюмка чая.
– Во! Владик, а девка-то того… Дело говорит! Езжай-ка ты в сельмаг, все одно компас ей не дам, еще сломает. А мы тут сами поселимся-расстелимся. Много я не выпью – сердчишко пошаливает, но в хорошей компании можно и погутарить, – в глазах мужичка плясали озорные искры, да и лапу свою он из моих рук не вынул.
– Понял, Гаврилыч. Сейчас кое-какие дела доделаю. Часа чрез полтора ждите с самобранкой, – весело откликнулся Влад и укатил.
Лесовичка-матершинника звали Макар Гаврилович. Вот умеют же в глубинке называть людей: вкусно, радостно и с достоинством. Имя ему очень шло. Неспешная вразвалочку походка, основательные жесты, суровое лицо, годами несмываемый загар и бесконечное жизнелюбие в прищуренных глазах. Надо будет не забыть спросить у него, куда же он телят не гонял.
Через два часа мы сидели в моем временном командировочном жилище за небольшим столом, уставленном добротными холодными закусками и ледяными напитками разной градусности, развлекая друг друга байками и историями из жизни. Удивительное дело, продукты на столе были вроде бы все знакомые, но какие-то особенные: мясистые, яркие, объемные, ароматные, свежие. Наверное, потому, что все это рано или поздно росло, созревало и привольно наливалось соками в лесу, на огороде, в саду, на подворье. С любовью и пониманием сажалось, удобрялось, укутывалось, опрыскивалось, окучивалось, кормилось, собиралось, мариновалось, закатывалось не испорченными цивилизацией людьми, бесконечно благодарными природе.
– Мальчики. Извините, я выйду ненадолго, надо носик попудрить, – это я через некоторое время подала сытый голос, выходя из-за стола.
– Ага, – отозвался Гаврилыч, – самое то место носик пудрить. Ты б, девка, лучше под ноги смотрела, удобства-то у нас того, не городские, во всякие сюрпризы, хоть и с напудренным носиком, вляпаться ненароком немудрено. Жар-птица, понимаешь, белоклювая.
С тем я и отправилась по своим девичьим делам. Вечер, воздух сказочный, ароматами напитанный, речушка журчит, ветер шелестит в кронах, бабочки ночные летают, комарики кусают. Хорошо!
– Чего сидим, наливай! – крикнула я прямо с порога, вернувшись, и плюхнулась на прежнее место.
Что-то неуловимо изменилось в атмосфере нашей теплой компании. Нет, не в отношениях друг к другу, а в прямом смысле – в атмосфере. После ароматного запаха леса в комнате явственно чувствовался негасимый налет амбре. Так, кажется, накаркал Гаврилыч. Да вроде же я аккуратно. Под ноги все время смотрела, погуляла после заведения. Беда.
Мужчины продолжали травить байки и анекдоты, как ни в чем не бывало. А я ерзала на кровати, пытаясь под низким столом вывернуть ноги стопами вверх и незаметно скосить взгляд на подошвы. Попутно я поддерживала разговор, вставляла реплики и улыбалась шуткам. Поверь, приходилось мне туго. Вот, когда ненароком пожалеешь, что взгляд не загибается за горизонт, а голеностопный сустав не выворачивается на 180˚. Светлый образ пищи, так пленявший меня всего какой-то час назад, померк в облаке зловония. Да где ж эта проклятая «мина»?
– Девонька, да чего ты там под столом все время ищешь? Обронила чего? – с еле сдерживаемым смехом спросил Гаврилыч.
– Да я того… Не пойму никак. А вы не чувствуете? – мне было стыдно и неудобно признать, что оказалась такой неловкой и неприспособленной к сельской жизни. Испортила ароматный вечер. Деревенский фольклор торжествовал над городским снобизмом.
И тут вдруг оба – Гаврилыч и Влад – разразились таким громогласным и заливистым хохотом, что у одинокого сыча на ближайшей сосне заложило не только уши, но и глаза.
– У-ха-ха-ха! А-гы-гы-гы! Ты того. И-гу-гу-гу! Пошли со мной. И-ху-ху! И-гы-гы! Да не упирайся, пошли. Ха-ха-ха-ха! Сейчас сама увидишь! Ой, не могу! А-га-га-га! – Гаврилыч тянул меня сквозь сотрясаемый звуковыми волнами грозовой воздух как крепкий буксир утлое суденышко.
Мы спустились с крыльца и Гаврилыч, скрюченный от смеха, таким же скрюченным пальцем тыкал во что-то небольшое и блестящее, примостившееся под лестницей. Озадаченная, оробевшая и лишенная понимания происходящего, я в сгустившихся сумерках пыталась разглядеть указанный объект. Потом плюнула и выволокла его на освещенный луной пятачок земли. Через десять секунд я каталась по траве как перевернутый на спину жук-бронзовка, рассекая воздух всеми четырьмя (нет, шестью, коль уж жук) конечностями и оглашая окрестности неподдельным звенящим хохотом.
Пока я совершала свой физиологический моцион, мужики решили подновить ассортимент продуктов на столе и вскрыли очередную банку домашних мясных консервов. Нарушение технологии или дефекты тары сделали свое черной дело. Банку-то они из комнаты вынесли, а вот выпущенный на волю зловещий дух аммиака и сероводорода остался витать. Можно только догадываться, как душили моих собутыльников еле сдерживаемые спазмы смеха, пока я отыгрывала свой акробатический этюд под названием «Пятно позора».
С того памятного веселого вечера мы стали видеться часто, незримые нити приятия тянули меня в райцентр Z с неодолимой силой. И если мои отношения с Гаврилычем больше походили на детско-родительскую безусловную любовь и понимание, то встречи с Владом все больше кренились в сторону глубокого флирта.