А на утро почувствовала вражду небывалую. Ладно бы девчонки, что по нём сохли, а то все пацаны из класса мне бойкот объявили. Мало того, что не разговаривали, так еще, то за косу дернут, да так больно, что хоть ори, то вообще косу к парте привяжут, к доске вызывают, а я от боли слова сказать не могу. Колька мой впервые не заступился – мужская солидарность. Спасибо хоть не высказывался. На второй день еще хуже стало. Каждая девчонка пальцем тыкала. На третий я в школу и идти не хотела, но не могла, контрольная. Написала с горем пополам, на перемене столкнулась с директрисой, та меня в кабинет:
– Девочка моя, – говорит вроде бы ласково, а сама кривенько так улыбается: – ну разве так можно? К людям надо так относиться, как к самому себе. Саша наш ученик. Один из лучших!
На эти слова ее я ухмыльнулась, слышала, как вы его любили и хвалили, когда он здесь учился, то волосы длинные, то песни поет вульгарные, то не достойно комсомольцу на свадьбах играет. Она еще что-то говорила, а у меня уже мое упрямство проснулось: «Ничего, думаю, я вас еще, всех-всех, заставлю предо мной извиняться!» За что, пока не знала, но ведь потом может и найтись. И как только покинула кабинет, так голову и задрала. Уплела косу, чтобы ни один дернуть не мог, и пошла гордо в свой класс.
– Чего хотела? – взялась Ирка выпытывать.
– За недостойное поведение отчитывала.
– Тебя?! – у Ирки брови на люб полезли.
– А чем я хуже остальных?! Ну, попадись он мне только!
– Понятно. – хмыкнула Ирка и больше с расспросами не лезла.
Сашка не появлялся, ни у окна школы, ни у дома. Мальчишкам воевать со мной надоело, а скорее всего моя гордость и то, что не реагировала, сработало. Помаленьку начинали разговаривать. На девчонок же я плевать хотела. Но вот душа болела, спать не могла, тосковала. Прошла неделя, может больше. В субботу Ирка зашла ко мне и попросила сходить с ней по важному делу. Я, естественно, даже не уточняя, сразу согласилась и в назначенное время мы с ней встретились. Пошли в частный сектор.
– Чего тебя сюда несет? – спросила я.
– Надо! – категорически заявила подруга.
Громко играла музыка, видно у кого-то свадьба была. И я подумала, может, хоть глазком увижу его. Тут мы и подошли ко двору, где веселье стояло, разухабистое.
– Стой тут, я быстро, только записку передам от родителей и пойдем назад. – сказала Ирка, и скрылась в толпе танцующих.
Стою, присматриваюсь, пытаясь понять, Сашкина группа играет, или заезжие. Музыка стихла, гости сели за столы. Кто-то шел к калитке, я хотела было удалиться, как в свете фонаря увидела его. Сашка с парнями, видно отдохнуть решили, стали на углу дома, закурили. Попятилась, надеясь, что он меня не заметит. Оглянулся, отвернулся и тут же повернул голову ко мне. Сразу подошел:
– Ты чего тут делаешь одна?! – сердито спросил, словно старший брат сестру: – Свадьба же! Пьяных полно. Неужели не понимаешь?
– Я это…
– Так, я сейчас, провожу.
– Саш! Я не одна. Я, это… с Иркой, она по делу.
– И где она?
– Пошла записку отдавать.
– Вот дети! – сказал он сердито и что-то еще добавил, я не разобрала, скорее всего, выругался. Но не ушел. Повисло неуютное молчание.
– Саша! – начала я и закашлялась, от дыма и от того, что горло пересохло. Он выбросил сигарету и уставился на меня: – Ты прости меня. Я… забыла… Правда. День был ненормальный. А когда прибежала, ты в школу зашел.
– Ребенок! – сказал он, а глаза улыбались. Обнял, впервые, но как-то неуклюже, и поцеловал в макушку. – Где же твоя подруга? У меня скоро перерыв закончится.
– Да мы сами.
– Ага, сами они!
Тут и Ирка показалась. Идет, чертенком светится. Сашка нас проводил почти домой, и убежал назад.
– Поговорили?
– Ага.
– И что?
– Что, что?
– Понятно! – махнула она рукой на меня и пошла домой. – Завтра воскресенье, не забудь.
– Ты это о чем.
– Вот балда! В школу идти не надо. А то ты со своей любовью еще попрешься.
– Да иди ты!
На душе как-то легче стало, и эту ночь я уснула сразу. Сашка не пришел в выходной, не появился и в понедельник. Мне его увидеть, конечно же, хотелось, но я понимала – простить подобное для парня трудно, да еще такой малявке, как я. Ему-то семнадцать, а мне все еще четырнадцать.
В нашем кинотеатре «Аврора» шел фильм «Слоны мои друзья», индийский. Очень хотелось посмотреть и мы с подружками решили сбежать с последнего урока, тем более что с французским вечно были какие-то непонятки, нам прислали молодого учителя, и он никак не мог разобраться какая группа у него, из какого класса, когда на занятиях. На перемене обсудили свой поход, звонок прозвенел и Алка, садясь за парту, крикнула нам:
– Идем, только все!
Все – это своей компанией. Класс понял буквально, но мы об этом еще не знали. Выбросили портфели в окно и спокойно вышли из школы. А когда подошли к кинотеатру, то там был уже весь класс.
Удивление было, настороженности – нет. Остальные ведь так же имеют право на поступки. Кто брал билеты, меня не волновало, мы с Иркой не топтались у кассы. Зал был полон, мы сидели рядом с Иркой, с другой стороны от меня было свободное место. Свет погас, прошел журнал и тут я, хотя и была погружена в события на экране, насторожилась. Кто-то в темноте пробирался к соседнему креслу. Он еще не подошел, а я уже похолодела. Сашка сел рядом, и весь класс вздохнул с облегчением.
– Приветик! – прошептал он.
– Тихо! – глянула я на него и улыбнулась.
Он молчал, а я чувствовала, смотрит на меня. Пошли слезные кадры и мы ревели всей гурьбой, мальчишки не смеялись над нами, хотя раньше бывало. Сашка протянул мне платок и даже взял за локоть, я не отстранилась, была довольна. Затем он осмелел, взял меня за руку и держал, время от времени гладя меня по плечу.
– Ты больше не сердишься? – в минуту затишья трагедии на экране, спросила я.
– Глупенькая, как я могу, на тебя сердиться? Курносая!
– Меня Вика зовут.
– Я знаю. – прошептал он мне на ухо и снова сжал мою руку.
Потом мы, зареванные разбредались по домам. Сашка не отпускал меня от себя, а нам с Иркой срочно надо было заесть пережитое мороженным и мы пошли втроем к магазину. Сашка купил и мороженное, и ситро. Мы уселись в скверике на скамейку и так мило проводили время, что не заметили, как начало темнеть.
Расстались затемно, договорившись, что он завтра меня встретит. Ирка пообещала проследить и воскликнув:
– Ну, слава богу! – закрыла перед моим носом дверь своей квартиры.
А я, на крыльях, полетела домой. И мне уже было все равно, что скажет мама, главное, чтобы не заперла дома. Но если даже и запрет, и все вечера я буду сидеть за столом, изображая усердное учение, у меня буду дни, у меня есть Сашка. Так я думала, идя домой, даже не предполагая, как круто изменится моя жизнь уже утром.
В школу мы пришли как всегда, за пять минут до звонка, однако его не было. Более того, все классы собрали в большом зале на общую линейку и тут мы услышали, что позорим школу, что ухудшаем здоровье классному руководителю. И что нас, всем классом, отстраняют от занятий, до родительского собрания. Сказать, что я испытала стыд, не могу, не было его, зато меня просто взорвало, столь конкретное решение педколлектива, не поговорив с нами, не пояснив за что, ОТСТРАНИТЬ. И мы с Иркой начали свое расследование. Мы сидели в классе, к нам никто не заходил, поэтому мы могли себе позволить искать причины и строить стратегию защиты. Оказывается – класс сбежал в кино не весь, одна из учениц осталась и сообщила, куда мы направились. Винить ее никто не стал, но и по головке не погладил. Если бы ушла и она, учителя бы списали на путаницу в расписании. Если бы она не сообщила, что кто-то, а кто она точно не знала, крикнул «Идем, только все» – никто бы не отнес наш уход к прогулу. Но дело сделано и надо его исправлять.
– Так! – Ирка вышла к доске. – Первое – у нас уроки, отстранили нас или нет. – класс начал шуметь. – Кто не согласен может идти отсюда, но тогда за свою голову вы отвечаете сами. – она замолчала, гул стоял. Я вздохнула и подошла к ней, говорить было бесполезно, каждый выскажется, но то, что в классе быстрей наступит порядок, было проверено неоднократно. В след за мной поднялась Светка и Алка. Мы, вчетвером, смотрели на одноклассников и ждали. Наконец они притихли, и Ирка смогла продолжить. – Достали учебники и тетради. Нет! Сами ничего не будем учить, но будем готовы, если войдет учитель. Теперь второе и главное. Мы не собираемся отпираться, что хотели прогулять урок. Вы же можете поступить честно, признаться в том же, или просто все свалить на нас. Решать вам.
– Да что тут решать?! – закричал Нисневич. Он у мальчишек был лидером. – Никто никого не тащил. Весь класс со школы не попрут, только нервы помотают и покажут, что училки главнее. Спорить не буду – они тут рулят. Что они еще придумают кроме родительского собрания, я не знаю, но родители должны прийти все.
– Да, да! – закричали по рядам, соглашаясь с ним.
– Тогда садимся за парты и ведем себя тихо и естественно. – сказал Витька Нисневич и уселся за парту, открыв книгу.
«Республика Шкид» – этот фильм, в мое детство, был одним из любимых, а уж книгу Макаренко читали практически все. Лично я неоднократно перечитывала. Поэтому когда кто-то с задней парты тихонечко запел, в знак протеста учителям, в силу того, что мы себя давно приравнивали к «республиканцам», практически все подтянули и, пропев еще раз, дружно, воодушевленно затихли.
Прозвенел звонок на перемну, затем на урок. К нам так никто и не зашел. Мы тоже выжидали. Болтали потихоньку, обсуждали нынешнюю проблему, вчерашнее кино. Кто-то воспользовался моментом и дремал, кто-то делал домашку. Прошло еще три урока, нас не трогали. Мы, строем, сходили в столовую, строем вернулись в класс. В этот день мальчишки даже не бегали курить. По окончанию уроков, мы не спешили уходить, но в класс вошла уборщица и начала возиться. Из школы вышли все вместе и разошлись по домам, решив, что завтра придем с выученными на зубок уроками.
Сашка ждал меня у ворот. Новость для него показалась интересной, и он принял активное участие в жизни нашего класса. Проводя нас с Иркой домой, договорившись о времени встречи, он убежал, а мы с Иркой пошли ко мне и стали придумывать варианты, как нас будут перевоспитывать.
– Все стерплю, – сказала мне Ирка, – только бы родителей в школу не вызвали.
– Хочешь, не хочешь, а вызовут. Кстати, а дневники у нас не взяли, записи не сделали, значит, вызывать будут не через нас.
– Похоже на то. И что предлагаешь?
Тут появился Колька:
– Что, революционеры, взорвали школу?! – он так улыбался, что видны были все зубы. – Прославились!
– Коль! – отозвалась я: – Не до твоих шуточек.
– И не думал. Горжусь! Только… представляю, что скажет мама.
– Выпорет. – хмыкнула я. – Знамо дело. Меня больше волнует, что скажет папа.
– А, за него не переживай. Попросит быть мудрей. – Колька присел с нами рядом. – Это правда, что вы всех взбаламутили? И зачем? Что хотели доказать?
– Да никого мы не подначивали. – ответила Ирка. – Смылись в киношку, а там уже весь класс был.
– Понятно. – Колька зачесал затылок, размышляя. – Значит так. Считаю, родителей надо подготовить. Скажи сама, первая, мол, вышло недоразумение. Мать, конечно после собрания втык даст, но ты же ее знаешь, в школе будет стоять горой. И ты, Ир, своим расскажи.
– Куда деваться.
Дальше мы принялись за уроки, я еще успела приготовить ужин и навести порядок в квартире. Ну, чтобы не усугублять положение. Сашка пришел раньше и я сразу спустилась. Он был настроен вытаскивать нас из «болота» всеми своими силами, поэтому начал сразу:
– Разговор у меня с мальчишками произошел продуктивный, они все возьмут на себя и будут говорить одну версию: «запутались в расписании. Все ушли и я ушел». Думаю вам тоже надо придерживаться того же.
– Да кто нам поверит? – хмыкнула Ирка.
– Поверят, если вы захотите.
– Хорошо! – сказала я. – Ты лучше подумай, что нам ждать в наказание?
– Да все что угодно, вплоть до исключения из комсомола.
– Ни чО себе! – присвистнула Ирка. – И из школы могут исключить?
– Могут, конечно. Но, думаю, не сделают этого. Это же пятно на всех учителей. Вот если бы пол класса ушло, то в назидание одного-двух могли бы.
– И на этом спасибо! – хмыкнула Ирка.
– Мне сегодня домой надо раньше матери прийти. – отозвалась я. – Буду изображать раскаяние.
– А вот это правильно. – Сашка взял меня за руку. – Мне не хочется тебя отпускать, но лягу жертвой, твоего благополучия.
– Ой! – хихикнула Ирка. – Голубки!
– Ира! – я глянула на нее, нахмурив лоб.
– Чё Ира?! Ты ему веришь? Небось к девице собрался, а нам стыдно сказать.
– Вот что ты болтаешь?! – рассердился Сашка. – Вика! Не слушай ее, нет у меня никого.
– Слушать или нет, я решу сама. Ты, Ира – не подначивай. А ты, если хочешь, что бы я верила – не оправдывайся. Вы же у меня самые близкие… – тут я опомнилась и добавила – Друзья!
Мы посидели немного, потом прогулялись, втроем, больше не вспоминая о школе, и к семи вечера я была уже дома. Следом за мной пришла мать, увидев, что готовить не надо, с облегчением вздохнула.
– Мам! Хочу поговорить.
– Ой, давай потом. Голова болит, сил нет.
– Когда потом? Это важно.
– Что, война началась?
– Тогда бы ты мне говорила.
– Ну, коли так, час потерпишь. – и она закрылась в своей комнате.
Тут Колька пришел, неожиданно рано.
– Матери сказала? – начал он с порога.
– Нет еще.
– Правильно! Надо когда отец будет. Тогда она повесит эту проблему на него, а с ним тебе договориться легче.
– Ага! Но в школу то, мать пойдет.
– Ну и что?
Мы еще пошептались и пошли накрывать стол к приходу отца с работы.
Поужинали. Выдумывать ничего не стала, сказала как есть, с маленькой оговоркой – мы думали, уроков больше нет, а оно вон как получилось.
– Эка невидаль! – отозвался отец. – Все дети хоть раз, но сбегают. Коль, ты, когда собрался?
– Да не думал я еще.
– Правильно, рано тебе. – смеялся отец. – Дождись хотя бы седьмого класса. А ты, дочь, не переживай, сходим.
– Ты сходишь! – подала голос мать.
– Их счастье, что не смогу. Дураков работать не научишь. А ты, мать, умеешь правильно все сказать и семью защитить. – подмигнул мне и ушел в кабинет, готовиться к завтрашним лекциям. Он у нас преподавал, да еще был заведующим отделением и парторгом в физкультурном техникуме. Детсад где работала мама, рядом со школой и я была удивлена, что она еще не в курсе. Тут к нам Ирка пришла, со своей мамой. Сели чай пить, потом нас с кухни прогнали, но мы ушки навострили и все слышали:
– Лариса! – начала Тамара. – Ну не могу я из-за собрания отпрашиваться. И, кстати, когда оно будет?
– Может и вовсе не будет. Попугали их.
– Хотя бы не было. Своего послать не могу. Ну, ты же понимаешь, он хоть и пост в министерстве занимает, а с тундры. Ему трудно понять, основы воспитания.
– Мой тоже не пойдет.
– Сходишь?
– Куда денусь. Мне даже интересно, что скажут.
– Наказывать будем?
– Надо.
– Да, надо.
– Только, сначала бы понять за что. – добавила моя мать и они еще немного поговорили о школе, воспитании детей и прочем.
Школа – это отдельная, достаточно интересная история жизни. Вот только я собралась рассказать о том, как я стала Дурой, а школа в этом особой роли не играла. Она шла параллельной прямой, в хороших отношениях с одноклассниками, с детскими приключениями и забавами, мало влияющими на формирование моей личности. Поэтому скажу вскользь о том, чем закончился наш прогул. Родителей собрали, но сначала три дня учителя игнорировали нас, не заходя к нам в класс. Чего хотели добиться, мне и сейчас не понятно. Мы упорно ходили в школу, не буянили, не требовали внимания. Повторяли пройденное, и готовились к предстоящим внеклассным мероприятиям, которые проводились в нашей школе регулярно. Постоянно ездили в больницу к классной, убеждались, что она еще ничего не знает, и молили о скорейшем ее выздоровлении. Пережили комсомольские собрания, где нам грозили, пугали и обещали малопривлекательную характеристику, какая не даст нам возможность поступления в вузы. Но мы стояли на своем и отвечали одно и то же: «Да, мы ушли. Кто сказал? Возможно и я. Просто запутались в расписании.» И так далее, в том же русле. Наконец собрали родителей и нас выставили перед ними в ряд, словно партизан на расстрел. Возможно, хотели унизить, я не знаю. Только мы стояли с поднятыми головами и смотрели вперед. Не помню, кто из родителей стал стыдить нас, но тут поднялась моя мама и поставила точку в этом цирке. Сначала она выставила нас из класса. Затем популярно объяснила, что привело к такому случаю. Вспомнила и то, что из учителей никто ни разу не съездил к их коллеге в больницу. Как заочно, задним числом пытались уволить Варфоломеевну и как мы, дети, ее отстаивали. Что класс, восьмой, выпускной, без руководителя. Что вот уже неделю никто не преподает. И так далее и тому подобное, в наше оправдание, в укор директору. Собрание закончилось поздно, и мы получили результат – нас с Иркой лишили поездки в Артек. Алку – звания комсорга класса, но, как не странно, в Артек она поехала. Лишь потом мы сообразили, то, что ее мать была завхозом в школе, сыграло не маленькую роль. Пятерку самых «громких» мальчишек, заводил нашего класса, на неделю исключили из школы. Но они упорно приходили на занятия, причем выбрили голову под ноль, в знак протеста. Мое же наказание было следующим: до конца четверти дома быть в девять вечера. Как сказал отец: «Дважды за одну провинность не наказывают, Артек дело серьезное, но не смертельное. Насчет комендантского времени – полезно. Женихи соскучатся.» Подмигнул и засел за свой рабочий стол.