Художник встретил её радостно.
– Кручина, молодец, что приехала. Пойдем, покажу, что я привез из Карелии.
Никита провел её по трём небольшим залам картинной галереи в свою мастерскую.
«Он похудел. Опять не питался нормально», – подумала Александра, оглядывая высокую, щуплую фигуру друга. Никита, работая, забывал обо всём, закончив серию полотен, набрасывался на еду, как голодный зверь.
– Я покажу тебе семь картин, что написал в одной чудесной деревеньке. Ты мне расскажешь своё впечатление от них. Хорошо?
Он повернулся к ней. Узкое, худое лицо с маленькой чёрной бородой и усами, подчеркивающими красивый рисунок губ, дрогнуло.
«Он волнуется! – удивилась Саша. – Чудно. Всегда ведь спокойно относился к критике».
Голубые глаза Никиты смотрели на неё странным взглядом.
– Ты погляди, а я пойду, перекушу. Для тебя тоже приготовлю пару бутербродов. Потом попьем чайку и поговорим.
Вдоль стены в ряд выстроились мольберты. Саша подошла к первому. На холсте была изображена береза на берегу озера. Её нежные кружевные ветви, подсвеченные солнцем, колыхались на лёгком ветру. Отражение дерева в озере чуть искажалось, и ей показалось, что из воды кто-то смотрит. Саша вздрогнула от пронзительного взгляда и присмотрелась внимательнее. Ветви березы, ломаными линиями отражаясь в озере, создали прекрасное лицо женщины.
Подошёл Никита и встал позади.
– Ты встречал эту девушку или увидел в озере?
Картина очаровывала.
– Я надеялся, что ты увидишь мою незнакомку. Её никто не видит, пока не покажу, буквально не ткну пальцем. Писал березу, а когда закончил, заметил отражение в воде. Такое чудо произошло.
Саша посмотрела на растерянное лицо друга и перешла к другому полотну.
Опушка леса. На пеньке сидит девочка – подросток. Корзинка с грибами стоит у ног. Яркая весёлая лужайка. Порхают бабочки, дует ветерок. Головки цветов чуть наклонились под его порывами и трепещут лепестками. Солнце перевалило за полдень. Тень девочки лежит на три часа. У неё милое нежное лицо с пухлыми губами. Глаза чуть прикрыты. Она устала и присела отдохнуть. Её подростковая угловатость скоро сменится очаровательной женственностью. Уже сейчас видно: она будет прелестной женщиной. Но почему-то от картины веет страхом и болью.
Саша поёжилась.
За спиной девочки тёмный еловый лес. Он разделил рисунок на две неравные части. Среди ветвей она вдруг рассмотрела жуткие лица монстров, искаженные злобой и ненавистью.
– Этих уродов ты тоже нечаянно нарисовал?
– Не веришь? Но это так. Я писал опушку леса и представлял сидящую на пеньке соседскую девочку. Всё остальное обнаружилось после. Пока трудился, не видел ничего странного, а вот потом… Смотри дальше.
На третьем полотне, совершенно безобидном на первый взгляд, изображался кусочек болота с цветущим кустиком голубики. Несколько болотных кочек, лежащий в тине полусгнивший ствол березы, упавшие в воду листья. И как удар в сердце, глядящее прямо в глаза лицо утопленницы.
– Боже! – отшатнулась Саша.
– Я сделал набросок этого женского лица отдельно и показал хозяйке, у которой снимал комнату. Она узнала в нём свою подругу, пропавшую в болоте тридцать лет назад. Спросила, как я мог нарисовать человека, если его давно нет в живых. Пришлось соврать, что похожая девушка живёт в городе.
Саша перевела взгляд на следующую картину.
Высокий утёс. Где-то внизу лес. Небо пронзительной синевы с похожими на клочки ваты облаками. Напротив утёса, на фоне неба, летит орел, рассекая мощными крыльями поток воздуха. И снова ощущение взгляда, но на этот раз доброго, спокойного, отеческого. Сквозь облака проступило лицо мудрого старца с белой бородой и тёмно-синими глазами. Он с любовью смотрит с полотна. От этого взгляда у Саши на глаза навернулись слезы. Старец словно понял её боль, которую она сама ещё не осознавала, и утешал.
– Никита, как же ты смог это нарисовать? – Саша вытерла глаза, шмыгнула носом.
– Все, кто смотрел на эту картину, не видели старика, но чувствовали. Плачут многие. Видимо, накопилось в душе у каждого.
На другом холсте обычная деревенская улица. Разбитая дорога. Бурьян, растущий на обочине. Покосившийся деревянный забор у старенького дома. Рядом с калиткой лавочка, сделанная грубо, из целого бревна. Две курицы копошатся в пыли. Зной. Поникли листья лопухов и головки ромашек. И уже привычный, на этот раз глумливый взгляд. Среди лопухов притаился маленький старичок в лихо заломленной полотняной шапочке. Он держится за стебель растения и осматривает улицу.
– Это домовой? – поинтересовалась Саша.
– Понятия не имею. Ты сразу разглядела, а я только тут в мастерской заметил. Пил чай у окна и писал дом через дорогу. Просто так.
Она прошла дальше. Что ещё за чудо предстоит увидеть?
Комната в деревенском доме. Русская печь, украшенная цветными изразцами. Стол, накрытый тёмно-вишневой скатертью. Вокруг него стулья с округлыми спинками. Горка с глиняной посудой. На печи, свесив лапу, лежит рыжий кот. За ним из полумрака выглядывает, улыбаясь во весь рот, молодой домовёнок. От картины веет покоем и домашним уютом. Так и кажется: в печи стоит чугунок с наваристым борщом, в кувшине томится молоко. В комнату вот-вот зайдет хозяйка и позовет всех к столу.
– Ты ничего не рисовал специально? А когда рассмотрел этих существ?
– Одних сразу. Других только сегодня, когда расставлял в мастерской. Мне никогда не писалось так легко. На одном дыхании. Я ездил в Карелию с друзьями: Володей и Николаем. Они тоже привезли картины. Скажу одно: каждый из нас создал лучшее в своём жанре.
– Не знаю насчет Володи и Коли, но твои полотна, действительно, прекрасны. Они завораживают не только таинственностью, но и красками. Это живой кусочек мира, каждый со своей загадкой. Можно, я побуду возле них.
– Да ради бога. Смотри, сколько хочешь. У меня для тебя есть сюрприз. – Художник вышел из студии.
Вернувшись через полчаса, застал Сашу возле холста с парящим орлом. Она плакала.
– Кручина, в чем причина? – смущённо скаламбурил он.
Она промокнула глаза платком.
– А ты не дразнись.
– Я уже говорил, что ты первая по-настоящему увидела картины, другим пришлось показывать. Но все, даже не видя странностей, долго не могли отойти от них. Мы решили организовать выставку под общим названием «Карельские мотивы».
– Ты талант, Ники. И доказал это на деле. Я ещё в школе говорила: ты настоящий художник. Тебе заказывают портреты, просят написать любимые пейзажи. Но теперь… – Она обвела рукой живописные полотна. – Просто нет слов!
– Сашка, ты улыбаешься! Как я соскучился по твоей улыбке. Тебя будто околдовала злая колдунья. Внутри словно выключили свет. С каждым годом он делался все слабее и слабее. Мне больно смотреть на тебя. Куда исчезла прежняя Саша?
– Выросла и стала Александрой Сергеевной. – Она обвела взглядом студию. – Подожди, ты сказал семь картин, а здесь шесть…
– Это и есть мой сюрприз. Я хочу подарить её тебе. – Никита поставил на мольберт принесенный холст и жестом фокусника сдернул с него белое покрывало.
В светлой комнате на кровати спит молодая женщина, положив обе ладони под голову. Лёгкая шелковая простынь не скрывает женственных очертаний фигуры. На подоконнике открытого настежь окна стоит ваза с белыми тюльпанами. На прикроватной тумбочке в высоком, прозрачном стакане веточка голубых колокольчиков. У изголовья кровати, на стене висит горшок с пышной традесканцией, длинные плети растения свесились почти до подушки.
Саша ахнула. К спящей незнакомке склонился ангел. Сложенные за спиной крылья, чётко вырисовываются между листьев традесканции. Его лицо выражает огромную любовь и печаль. Руки нежно касаются головы женщины.
– Ты хочешь подарить её мне? – прошептала Саша. – Слишком щедрый подарок.
– Она тебе никого не напоминает? – удивился Никита.
– Отдалённо, – смутилась Саша.
– Такой я видел её несколько лет назад, но не теряю надежды увидеть снова.
– Это я, – наконец признала она своё лицо на полотне и добавила: – когда-то была такой.
Никита упаковал картину.
– Хочу увидеть тебя счастливой. Верю, что сотворил нечто чудесное. Она поможет тебе вновь обрести себя.
Саша поцеловала друга в щёку.
– Спасибо, Ники. Это самый лучший подарок! Мне пора домой.
Она перешла через дорогу и помахала стоящему на ступеньках студии художнику.
Никита помахал в ответ. Саша никогда не узнает о его любви. Он знал, как светится эта девушка, когда любит по-настоящему. Свет этот вызывал, к сожалению, не он, но готов всё отдать, чтобы вернуть снова сияние её души.
Дома Александра повесила полотно в изголовье кровати. Вошедший вечером в спальню Олег, увидев картину, спросил:
– Ездила к своему мазиле? Его подарок?
Саша кивнула.
– Точно к спальне подходит. Одна баба спит на кровати, другая спит под картиной на кровати… Очень символично… Две сони.
Он был ещё под впечатлением встречи с Медеей и её сыновьями и еле сдерживался, чтобы не наорать на жену, притащившую в спальню эту фигню.
– Посмотри внимательно. Кто ещё изображен на холсте, кроме женщины? – с напряжением в голосе поинтересовалась Саша.
– Кроме спящей тетки никого (он не узнал лицо жены). Куча цветов живых и срезанных.
– И всё! – она не сумела скрыть разочарование.
– Всё! Извини, я человек грубый и не уловил идею твоего горе-художника. Концепцию… полутона, – хмыкнул муж. – Я устал и хочу спать.
ГЛАВА 3
Звонок раздался в субботу.
– Кручина, привет! – в трубке телефона звучал подзабытый командный голос Марины бывшей старосты класса. – Наш классный руководитель Ирина Ивановна уходит из школы. Мы были её последним выпуском. Она приглашает всех к себе домой. Передай, пожалуйста, своим подружкам Римме и Элине, что она ждёт нас в восемь вечера тридцатого октября.
Саша положила трубку. Школа. Класс… Воспоминание о её первой и единственной любви отдалось в душе царапающей болью. Чувство, запертое и спрятанное в дальний уголок памяти тринадцать лет назад, проснулось. Саша медленно поднялась с дивана, как робот надела туфли. Вышла на улицу. На дороге её чуть не сбила машина, но она даже не заметила этого. Саша прошагала три километра до родительского дома, забыв про маршрутные такси. Очнулась только у запертой двери. Нажала на кнопку звонка. Тишина. Вспомнила, что родители хранят запасной ключ в электрощитке возле лестницы. Открыла дверь. В её комнате ничего не изменилось. Фотоальбом лежал в тумбочке на нижней полке. Она прижала его к груди. Медленно обошла квартиру. Родители недавно сделали ремонт, и теперь вся обстановка, кроме её комнаты, была незнакомой.
«Узнаю мамин вкус, – усмехнулась она. – Минимализм, чёрное и белое. Металл и пластик».
Закрыла входную дверь. Ключ вернула на место.
«Хорошо, что родители на даче», – подумала Саша. Ей никого не хотелось видеть.
Обратный путь занял меньше времени: Она наконец вспомнила о такси.
Приняла душ, переоделась в ночную сорочку. Включила настенное бра и дрожащими руками открыла школьный альбом. Тринадцать лет она не прикасалась к нему, опасаясь той боли, которая может проснуться в ней при виде нескольких фото.
«Я не буду спешить, впереди целая ночь. Олег не вернется с дачи до вечера воскресенья, – улыбнулась Саша. – Все вдруг заделались дачниками».
Подложив под спину подушку, уселась в кровати удобнее и перевернула первый лист альбома.
Она первоклашка. А это второй, третий класс. Какие они были смешные. У Риммы белые банты больше её головы. А на ногах Элины модные сапоги на каблучке, которые смешно смотрятся на маленькой девочке. Одноклассник Самсон мечтательно смотрит поверх голов друзей куда-то вдаль.
Четвёртый класс – появились первые стильные стрижки у мальчиков. Римма уже без косичек. На голове Элины предмет зависти девочек шикарный ободок со стразами Сваровски.
Шестой класс. Сердце дало сбой. Саша знала, что будет больно, но это оказалось сильнее, чем она думала. Тысячи дней не позволяла себе вспоминать, загнала в самую глубину памяти, присыпала мусором ежедневности и суеты, притворилась непомнящей.
С фото на неё серьёзно смотрел Ваня Стасов. Стас, как звали его в классе. Много лет Саша прятала свою школьную любовь даже от самой себя.
Ничего не было! Всё прошло. Я сделала правильный выбор. Твердила она, как заклинание, много лет подряд. И почти убедила себя, почти забыла, но стоило открыть альбом, и прошлое проснулось и обожгло нестерпимой душевной болью. Кажется, не только душевной. Сердце кололо. Александра накапала в стакан валокордин. Выпила. Посидела, закрыв глаза. Рука перевернула следующую страницу.
Седьмой класс – ей тринадцать лет, Иван старше на год. Он неловко сунул в её портфель валентинку. Саша носила открытку на груди, пока она не превратилась в кусочки бумаги. Им достаточно взглядов, встречаясь глазами, оба краснеют до макового цвета. На уроке физкультуры Стасов старается играть с ней в одной команде. Саша понимает, что влюблена и воображает себя Джульеттой, а его Ромео.
Первое потрясение. Она с Риммой и Элиной вышла из школы. Не успели девочки завернуть за угол, как услышали мат и шум драки. Римма, обожавшая разборки мальчишек, потянула подруг за собой. В кругу подростков стоял Стасов и Самсон (крепкий коренастый армянин). Матерился Иван. От его грязных слов у Саши заалели уши, её будто облили грязью. Ромео выражался хуже грузчика. Самсон коротко и резко ударил Стасова в лицо и… промахнулся. После она узнала, Ваня прошел уличную школу и мог дать сто очков вперёд увальню Самсону. Ответный удар Стасова разбил нос Долидяну. На этом драка прекратилась. Самсон покинул место боя, прижимая носовой платок к лицу. Иван обернулся и увидел одноклассниц. Досада отразилась на его лице. Потрясённая и разочарованная Саша на следующий день старалась не встречаться с ним взглядом. Продержалась целых два месяца. Однажды после школы Стасов подстерёг её без подруг.
– Девочки не должны смотреть на мужские разборки.
– Драки-мерзость! – с яростью заявила она и посмотрела ему в лицо. Это была ошибка. Саша утонула в тёплом взгляде его карих глаз. Сердце застучало, как сумасшедшее.
– Нельзя иначе. Кое-что можно доказать только кулаками. По-другому никак, – баском произнес Иван. Его голос ломался и иногда «давал петуха».
– Но ведь мы не дикари. Проблемы можно разрешать словами.
– Нет, Саша, не все, – её имя из его уст прозвучало, как музыка. – Давай-ка сумку, я провожу тебя.
Они разговаривали, дорога домой обоим показалась короткой. Отдавая портфель, коснулся её руки.
– До завтра, – тихо произнёс он.
– До завтра, – повторила Саша, заворожено глядя на его губы и подбородок с ямочкой.
Ещё фото. Восьмой класс. Ей четырнадцать. Стасов выше Александры на голову. Он вытянулся за лето, возмужал, загорел, окреп. На её вопрос, где отдыхал? Усмехнулся:
– На поле у арендаторов.
– Ты работал всё лето?
– Я взрослый. Стыдно сидеть на шее у родителей.
Она уважительно посмотрела на него. Сама же Саша проскучала целое лето. Родители отправили её в деревню к больной бабушке на три месяца. Она не знала тогда, что таким образом они хотели избавить дочь от влияния мальчика из плохой семьи. Умные родители ничего не сказали ей, использовали старую уловку с болезнью старушки. По их плану к осени бабушка выздоравливала. Саша узнала об этом спустя два года и поразилась коварству родных.
Они видятся в классе. Саша идет на золотую медаль. Стасов учится на твёрдую четвёрку. По вечерам встречаются редко: Ваня работает. Она уважает его позицию, самостоятельность. Но так хочется с ним гулять вечерами по улицам, ходить в кино. Он обращается с ней, как с фарфоровой куклой, а Саша мечтает о поцелуе. Весной мечта сбывается. В один из редких свободных вечеров Иван впервые поцеловал её. В парке от ветра шумела молодая листва, но Саше, показалось, что стук их сердец заглушал этот звук. Пальцы Стасова дрожали, гладили её лицо, дотрагивались до ямочек на щеках. Губы шептали безостановочно: «Милая, милая».