Четыре часа пролетают на удивление быстро, и вот уже в дверях показалась медсестра: детям пора убирать игрушки и возвращаться в палату.
– А ты еще придешь? – спрашивает Эрик, заглядывая мне в глаза.
– Думаю, в следующую субботу приду, если вы не возражаете.
Он пожимает плечами, словно ему безразлично, но потом смотрит на меня искоса и ухмыляется до ушей.
– Значит, договорились. – Поднимаюсь на ноги и треплю его волосы. – Пока-пока, Эрик! Увидимся в субботу. – Поворачиваюсь к Дереку. Сейчас он застенчиво улыбается, и я замечаю красноту вокруг глаз и опущенные плечи. Четыре часа игр его утомили. – Пока-пока, Дерек! До субботы, хорошо?
– До свидания, мисс Ливи.
Махнув на прощание Диане, я медленно выхожу в коридор, где меня ждет женщина со светлыми волосами, наскоро собранными в хвост на затылке.
– Здравствуйте, я Конни, мама близняшек, – говорит она. Ее глаза с темными кругами от недосыпания смотрят сквозь стеклянную дверь, где мальчишки упоенно спорят, в какую коробку положить деталь конструктора. – Я смотрела, как вы тут с ними играете. Я… – Она откашливается. – Знаете, я давно не видела, чтобы они так много улыбались. Спасибо вам.
– А я Ливи. – Протягиваю ей руку. Ладонь у нее жесткая и твердая. Конни в униформе официантки, наверное, только что с работы. Надо думать, приходится вкалывать, чтобы оплатить больничные счета. Наверное, поэтому исхудавшее лицо словно обтянуто кожей, и она улыбается мне такой вымученной улыбкой. От этой мысли у меня сжимается сердце, и я стараюсь не думать об этом. – У вас два классных юных джентльмена.
Она все смотрит на детей, сжав губы и думая о своем.
– Для меня они всегда останутся малышами, – шепчет она и часто моргает, отгоняя слезы. – Всего доброго! – прощается она и входит в игровую с сияющей, полной надежды улыбкой.
– Ну что? – раздается за спиной голос сестры Гэйл. – Как прошло первое дежурство?
– Отлично, – рассеянно шепчу я, глядя, как близнецы виснут на руках у матери. Конни такая хрупкая, но справляется с обоими, крепко прижимая к себе. Даже когда Эрик пытается выскользнуть из ее рук, она еще какое-то время удерживает его, крепко зажмурившись. Она обнимает их так, словно никогда от себя не отпустит. И я не могу не думать о том, что для нее каждое такое объятие может стать последним.
А что, если это так? Что, если я приду как-нибудь в субботу, а их больше нет? Разумеется, я же не слепая, и понимаю, что в такой больнице это обыденная реальность. Только теперь их смерть это не просто отвлеченная возможность: за ней конкретные лица и голоса. Похоже, я сейчас расплачусь. Нет, я должна это принять. И двигаться дальше. Но если я приму это, если я стану врачом, то сколько раз еще буду стоять и смотреть, как родители прижимают к себе своих детей? Сколько раз мне еще придется договариваться с собой? Смогу ли я когда-нибудь избавиться от этого холодка внутри?
Тревожные мысли толкутся у меня в голове, и вдруг я широко распахиваю глаза, сраженная внезапной догадкой. А ведь это впервые за последние девять лет – да-да, я впервые подумала не «когда я стану врачом», а «если».
Глава седьмая. Тесен мир
– Как там Принстон?
– Ошеломляет, – со вздохом признаюсь я. – В четверг и пятницу заблудилась, пока искала нужную аудиторию. В результате опоздала и явилась, когда преподаватели уже знакомились со студентами. У меня чуть припадок не случился. – Ведь я никогда не опаздываю на занятия. И знала, что территория кампуса очень большая, но только сейчас поняла, насколько. Чтобы избежать подобных недоразумений в будущем, составила план, как добираться на остальные лекции.
– Жуть! А сегодня ты должна была поехать в больницу, так? Ну и как тебе? – спрашивает Кейси, а я с трудом ее слышу на фоне воплей Мии и маниакального гогота нашего друга Бена.
– Понравилось. Там есть два мальчика…
– Подожди-ка, Ливи! – Слышу какой-то шорох, как будто она прикрывает микрофон ладонью. – Ребята, ну я же говорю с Ливи! Неужели нельзя… заткнуться?! – Потом слышу «Привет, Ливи!» и топот, от чего у меня сердце сначала радостно ёкает, а потом сжимается. Убрав ладонь, Кейси говорит: – Извини, Ливи! Ты же знаешь, какой у нас дурдом в субботу вечером.
Завистливо вздыхаю. Да, я прекрасно знаю, как у нас проходят субботние вечера. Кухонный стол на восемь персон мал для всей честной компании. Кроме нас с сестрой и Трента, обязательно заходят знакомые из клуба «У Пенни». Иногда заглядывает хозяин нашей старой квартиры, Таннер. Наверное, сейчас Шторм убирает со стола, а Дэн моет посуду – если сейчас не на дежурстве и не отлавливает преступников Майами. Это очень разношерстная компания, но все равно это… семья. Это дом.
Обвожу глазами комнату в общежитии и вздыхаю. Здесь чисто и уютно, только не знаю – когда новизна пройдет, буду ли я здесь чувствовать себя как дома.
– Ну и что там в больнице? Говоришь, познакомилась с двумя мальчиками? – Слышно, как хлопают дверцы буфета, значит, Кейси сегодня дежурная по кухне и, общаясь со мной, убирает со стола после ужина. На кухне Кейси подобна урагану.
– Да. Близнецы. Эрик и Дерек.
– Да ладно! – Я словно вижу, как сестра закатывает глаза.
– Представь себе. Такие классные малыши.
– И у них. – Она не договаривает. В этом нет необходимости, и сердце у меня снова сжимается.
– Но прогноз хороший. – Хотя я не уверена в сказанном, я произношу это намеренно – так нам обеим будет легче. На обратной дороге у меня было много времени, чтобы все хорошенько обдумать. Я отдаю себе отчет в том, что первый день в детской клинике с больными, может быть, даже смертельно больными детьми – это серьезное испытание. Со временем все придет в норму. Наверное, когда поступлю в медицинский, первое занятие в морге тоже будет для меня шоком. У всех так бывает. Это естественно. И вовсе не означает, что медицина это не мое призвание, и я с этим не справлюсь. Когда вечером я вернулась в общежитие, тревожные мысли отступили. Однако горечь после разговора со Штейнером усилилась многократно.
Примечания
1
Джелло-шот, или желе-шот (англ. Jell-O shot) – коктейль в виде разноцветного алкогольного желе из крепкого спиртного и сока. Здесь и далее примеч. перев.
2
Patrόn – знаменитая марка текилы.