– Не надо было уплетать жирную паэлью за обе щеки.
– Да я в жизни такой вкуснотищи не ела. И кто приготовил? Я!!! Ты расскажешь обо мне потомкам? – спросила она, натягивая на себя одеяло, которое я пыталась с нее сдернуть. – Ну дай мне еще часок поспать. Какая разница, приедем мы в девять часов или в десять? Не убежит Литовченко. У него голова пробита. С пробитой головой не бегают.
– Алина, если ты сейчас не встанешь, я вылью на тебя стакан воды – холодной.
– Вот, в этом ты вся! – бурча, она все-таки поднялась.
Потом ей захотелось принять душ, выпить кофе, съесть сухарик… В ресторан ей идти не хотелось, а вот с сухарик с йогуртом – в самый раз. Я не выдержала и прикрикнула на подругу:
– Жду тебя внизу. Если через пять минут тебя не будет, уезжаем без тебя, – и, хлопнув дверью, вышла из номера.
Через пять минут мы уже ехали в сторону Гранады. Алина и Веня дремали на заднем сидении, а я пыталась разговаривать с Альбертом, но наш разговор продолжался недолго, я тоже задремала.
– Марина, просыпайтесь, – Альберто легонько похлопывал по моему плечу. – Приехали. В этой больнице должен находиться Антон Литовченко.
– А мне тоже надо идти? – позевывая, спросил Куропаткин.
– Вряд ли в больнице будет что-то интересное. Ты можешь сразу поехать в Альгамбру, – предложила я. – Там и встретимся.
– А как вы меня найдете?
– Созвонимся.
Альберто дал Вене номер своего мобильного телефон. Куропаткин сел в такси, а мы направились в приемный покой больницы. Здесь нас ожидало очередное разочарование. Девушка, узнав, что мы спрашиваем Антона Литовченко, побежала в отделение. Через пять минут она вернулась с полной брюнеткой в медицинском халате. Та с раздражением сообщила нам, что пациент Литовченко, наглым образом сбежал, не оставив ни номера страхового полиса, ни денег за лечение.
– Как так сбежал? – удивились мы. – В полиции сказали, что парня доставили к вам в бессознательном состоянии. Как он мог удрать с дыркой в голове? Вы ничего не путаете?
– Я ничего не путаю! То есть она так говорит, – перевел Альберто. – Антон, так звали парня, вчера пришел в себя. Очень удивился, а потом запаниковал, когда узнал, что ему придется платить. Он даже отказывался есть и принимать лекарства, и требовал, чтобы его отпустили. Потом он захотел, чтобы больница связалась с его посольством.
– И связались?
– Нет, они пригласили полицейского.
– Зачем? Он буянил?
– Нет, но полицейские просили, как только сеньор Литовченко придет в себя, позвонить в полицейский участок. Они и позвонили. Приехал сеньор Куартеро.
– И о чем они говорили?
– Я не присутствовала при их разговоре, – фыркнула брюнетка, но очевидно, наш потерянный вид ее разжалобил, и она сказала: – В отделении, где лежал ваш турист, уборщицей работает русская женщина. Она переводила Литовченко вопросы сеньора Куартеро.
– А с этой женщиной можно поговорить?
– Стойте здесь. Она к вам спустится, – пообещала брюнетка и удалилась.
Приблизительно через пятнадцать минут к нам вышла худенькая женщина средних лет. Никого больше не увидев в холле, она направилась к нам.
– Это о вас говорила Соледад?
– А вы та русская, которая переводила вопросы полицейского? – в свою очередь спросила Алина.
– Да, меня зовут Еленой. Я в больнице всего несколько месяцев работаю – повезло. До этого оливки, клубнику собирала – трудно. Приехала на полгода, но задержалась. Пятый год здесь. Язык выучила. Нравится, – отрывисто отвечала она.
– Рады за вас. Елена, мы разыскиваем Антона Литовченко. Это он был доставлен в ваше отделение.
– Да, парень действительно так себя называл. И паспорт на это имя был при нем. Он поступил к нам на прошлой неделе, три дня в коме пролежал.
– Серьезная у него травма?
– Серьезная, если так долго в себя не приходил. Когда пришел в сознание, никак не мог сообразить, что с ним стало.
– Но он все-таки что-то вспомнил?
– Да как сказать, – пожала плечами Елена. – Кое-что вспомнил. Вроде бы он по туристической путевке в Испанию приехал. Фирма, в которой он работает, выезд коллективный организовала. Экскурсия в Гранаду запланирована не была, он на свои деньги приехал посмотреть дворец.
– Один приехал? Или с ним кто-то еще был?
– Не говорил. Хотел в тот же день вернуться в Севилью, но с ним случилось несчастье: кто-то ударил его по голове. Кто ударил, и как все произошло – он не помнит.
– А в каком месте его нашли?
– Ой, да его случайно нашли за городом. Водитель перед въездом остановился, чтобы по маленькой нужде в кустики сбегать. Там и нашел вашего красавца. Видит – живой. С трудом его в машину заволок. Привез в первый попавшийся на пути полицейский участок, а уж те нам доставили.
– Елена, а кто-то им интересовался?
– Только полицейские, да вот вы.
– А девушка здесь случайно не появлялась? – на всякий случай спросила я. – Такая хорошенькая, блондинка со складной фигурой.
– Русская?
– Русская.
– Нет, не видела, – не задумываясь, ответила Лена. – Испанцы шастают целый день, полов после них не намоешься, а русских не было.
– Еще один вопрос. Вы работаете в отделении…
– Да, полы мою, – в который раз повторила она.
– Значит, и палате, в которой лежал Литовченко, тоже мыли?
– Да. Как же без меня?
– Он с вами разговаривал? Все-таки соотечественники. Может, просил кому-то сообщить, что он здесь?
– А когда ему просить было? Сначала в коме лежал, а после разговора с полицейскими деру дал.
– В больничной одежде?
– Почему в больничной? Его одежда в шкафчике висела. Ее отстирали от крови, погладили.
– Но бинты на голове были?
– Да. И швы ему не снимали. Вечером перевязку сделали, а ночью он убег.
– И куда он мог убежать в таком состоянии? – задумалась я.
– А не знаете, у него мобильный телефон был? – сообразила спросить Алина.
– Вроде бы не было при нем телефона, – пожала плечами лена и добавила: – Не видела я у него в руках мобильника. И на тумбочке, когда я пыль вытирала, тоже пусто было.
– А когда он сбежал, то ничего не забывал?
– Вроде ничего. Оделся в свое. Пижаму оставил на кровати – и поминай, как звали.
Из больницы мы вышли разочарованные не передать словами. Литовченко сбежал. Как? Зачем? Настолько хорошо себя чувствовал? Вряд ли. Боялся, что придется платить? Но для решения подобных вопросов и существует посольство, призванное защищать интересы наших соотечественников за рубежом.
– Не расстраивайтесь, – сказал Альберто, глядя на наши удрученные лица. – В таком состоянии он далеко не уйдет. Где-то объявится.
– Труп его объявится, – ляпнула Алина. – С такими травмами надо лежать и лежать. Взрослый человек, мог бы и понимать. Вот где теперь его искать? Деньги у него были?
– О деньгах мы как-то забыли спросить, но, наверное, были, если он осмелился покинуть больницу. Если только Настя его не забрала. Уборщица мобильного телефона в руках Литовченко не видела, но аппарат мог лежать в тумбочке или под одеялом. Антон пришел в себя и позвонил Насте. Она же его и забрала.
– Ох, не знаю, – вздохнула я. – Альберто, поехали в Альгамбру. Поспрашиваем, не появлялась ли там наша парочка.
Наш гид с удивлением посмотрел на меня:
– У кого вы собираетесь спрашивать? Альгамбра – архитектурный комплекс, и довольно большой. Каждый день его посещают сотни туристов, – начал он.
– Расскажешь по дороге, – оборвала я его.
Мы сели в машину и поехали. Вене решили перезвонить, когда будем на месте.
– Так вот, – продолжил Альберто, – Альгамбра была построена во времена правления династии Насридов. Дворец строили из дерева, керамической плитки и штукатурки. Каждый правитель вносил какие-то изменения в этот комплекс из дворцов и двориков. После Реконкисты Карл пятый приказал разрушить часть дворца и выстроить на его месте другой дворец и церковь.
– Весь дворец разрушили? – испугано переспросила Алина, толкнув меня в бок. – А говорили, что этот комплекс стоит со времен господства арабов.
– Стоит, – успокоил нас Альберто. – Карл только часть дворца разрушил. Мавританская культура в Альгамбре представлена очень хорошо. Правда, от самого старого здания, Папасьо-дель-Парталь остался только портик с арками и башней, но Львиный дворик, Миртовый дворик и зал «Абенсерхав» сохранились практически в первозданной красе.
– Да? А в каком зале или дворе много колонн? Я видела фотографии. Настолько изящно смотрится помещение, стены которого обрамлены аркадой колонн!
– Колонны там везде, это любимый элемент мавританской архитектуры, впрочем, не только мавританской.
– Понятно, значит, копать надо везде, – прошелестела губами Алина.
– Что вы сказали? – не расслышал Альберто.
– Она хотела еще спросить, много ли в дворцовом комплексе фонтанов?
– Достаточно. В Львином дворике – фонтан, а в Миртовом – искусственный водоем…
– Задача усложняется, не факт, что сокровища в Львином дворике, есть и другие фонтаны.
– Да что вы там бормочите? Подъезжаем. Смотрите, какая красота.
И правда, Альгамбра впечатляла. Мне пришла в голову мысль, что если мы попадем за крепостную стену, то потеряем связь со своей эпохой, минуем пять веков и окажемся во времени последнего мавританского правителя. В моей душе смешивались два чувства: страха и восторга от предстоящих приключений.
Глава 6
Альберто оставил машину на стоянке, и мы, волнуясь, направились к главным воротам Альгамбры. Интересно, найдем ли мы ориентиры, где спрятаны сокровища. Двор с фонтаном, колонна, сориентированная на восток, каменная плита…
– Да тут все выложено плитами и везде колонны, – как будто читая мои мысли, сказала Алина. – Надо Вене позвонить. Он уже два часа здесь бродит.
Я достала телефон и стала набирать Куропаткина.
– Алё, – тихо ответил Веня.
– Ты где? Мы уже в Альгамбре.
– Я в «Зале Абенсерхав».
– Он в «Зале Абенсерхав», – я с трудом повторила название специально для Алины.
– Спроси: там колоны и фонтан есть?
– Веня, колонны и фонтан в этом зале имеются? Если нет… Впрочем стой, где стоишь, мы идем к тебе.
Альберто, который очень хорошо здесь ориентировался – наверное, не единожды привозил сюда туристов, – повел нас к Вене короткой дорогой.
Как оказалось, нашему Куропаткину крупно повезло, он примкнул к группе с русскоговорящим гидом и теперь знал о Альгамбре все или почти все.
– Знаете, почему зал Абенсерхав так называется?
– Откуда, Веня? – подыграла я Куропаткину, чтобы дать ему возможность поделиться приобретенной информацией.
– Представитель этой фамилии имел неосторожность влюбиться в наложницу эмира. Тот, чтобы другим было не повадно, в наказание казнил сто членов этой семьи. Такова легенда, но думаю, все так и было на самом деле. Жестокие нравы в ту пору царили в Испании. А вы как считаете, Альберто?
– Нет дыма без огня, – кивнул Альберто, одновременно и соглашаясь, и ревнуя к своей аудитории, то есть ко мне и Алине. – Мне проводить экскурсию, или ваш друг поделится впечатлениями?
– Не буду отбирать ваш хлеб, – Куропаткин поднял ладони и сделал шаг назад. – Мне самому будет интересно послушать еще раз.
– Раз уж мы здесь. об этом зале я расскажу другую легенду. В 1482 году здесь произошли кровавые убийства. Чтобы освободить своему сыну Боабдилю – будущему последнему халифу Гранады – путь к трону, его отец вызвал в Альгамбру еще тридцать шесть претендентов. Их встречал в этом зале поджидавший уже палач, который всем перерезал горло. Рассказывают, что даже сейчас, спустя пять веков, здесь иногда можно увидеть кровавые пятна. Впрочем, некоторые историки утверждают, что казнь проходила в Львином дворике, к которому примыкает «Зал Абенсерхав».
– Кстати, Львиный дворик сегодня закрыт, – доложил Веня.
– Почему? – не сговариваясь, в один голос спросили я и Алина.
Наверно, со стороны мы выглядели несколько странно. Альберто с удивлением на нас посмотрел, но промолчал, предоставив возможность договорить Куропаткину.
– Кто же мне скажет? Группа, к которой я примкнул, смогли посмотреть на фонтан со львами только из проема ворот.
– Альберто, а вы могли бы узнать, почему закрыт этот двор для экскурсий? – попросила я. – Быть здесь и не посмотреть Львиный дворик – обидно.
– Хорошо, узнаю.
Перед входом в Львиный дворик стоял охранник, добродушный испанец, одетый в униформу. Альберто показал ему свое удостоверение и доверительно заговорил, постоянно оглядываясь на нас. Что уж он там ему о нас рассказывал, не знаю, но охранник не прочь был поболтать и пять минут вводил нашего гида в курс дела.
Мы с нетерпением ждали возвращения Альберто, а когда он вернулся, были ошеломлены информацией.
– Несколько дней назад, ночью незнакомец проник на территорию комплекса. Видео-камера, расположенная в Львином дворике, зафиксировала его вторжение. Перед камерой он появился всего на несколько секунд. К сожалению, видеосъемка была прервана. Преступник хорошо разбирался в технике и отключил камеру, вернее включил режим «пауза». Что этот человек делал во внутреннем дворике, неизвестно. Впрочем, не факт, что преступник был один. Охранники на главном пульте не сразу сообразили, что у них были гости. Наутро все было как обычно: ни взломов, ни похищений ценных экспонатов. То, что камера стоит в режиме «пауза», было обнаружено только тогда, когда запустили туристов. Просмотрев запись до отключения, решили не рисковать и закрыть Львиный дворик, пока не будет проверена вся территория. Есть предположение, что люди, побывавшие здесь ночью, входят в один из отрядов испанских исламистов. Может, вы не знаете, но после взрыва в метро, происшедшего несколько лет назад, ответственность за все теракты берут на себя исламисты. Возможно, они и здесь заложили взрывчатку.
– Был анонимный звонок?
– Нет, пока все тихо. Я же говорю, это всего лишь предположение. Бомбу пока не нашли.
– А ищут? Есть же специально обученные собаки на взрывчатку, металлоискатели, что-то еще! Столько дней дворик закрыт для просмотра, и никому до этого нет дела! – возмутилась я. – Если двор заминирован, то почему разрешают смотреть на него из окна?
– Может он и не заминирован, – пожал плечами Альберто. – Да скорей всего он и не заминирован.
«Ясно, охранник сам толком не знает», – подумала я.
– Значит, все-таки дворик проверяли на предмет взрывчатки? – спросила Алина.
– Смотрели. В каждую щелку заглядывали. Львов сканировали. Нет взрывчатки.
– А плиты поднимали? – спросила я после некоторых сомнений, заводить разговор о плитах или нет.
– Плиты? Зачем плиты? Положи на взрывчатку плиту – она взорвется от тяжести плиты. Да нет, глупости это. Зачем исламистам взрывать памятник своей же культуры? – задумался Альберто.
– Тогда кто был ночью?
– Послушайте, а не на Настю ли с Литовченко вы намекаете? – догадался Альберто. – Но что они могли забыть ночью в музее?
Я не стала раскрывать ему все карты. Зачем постороннему человеку знать о сокровищах халифа? Проще Альберто использовать в слепую.
– Найдем, спросим. Альберто, нам надо поговорить с кем-то, кто дежурил охранником в ту ночь. Возможно, кто-то воочию видел ночного визитера.
Альберто вновь пошел к охраннику. Опять с оглядкой на нас о чем-то спросил.
– Дежурило достаточно много человек. Четыре на главном пульте и по два на территории каждого из объектов. Так вот двое, которые должны были ночью проверять и Львиный дворик на следующем дежурстве не появились.
– Как так не появились?
– С ними все в порядке. Один взял отпуск по семейным обстоятельствам. Якобы жена у него вот-вот должна родить. А другой заболел, попросил несколько дней, чтобы отлежаться дома.
– Странно. Нам бы адресок этих двух.
– Этот не знает, – Альберто скосил глаза на охранника.
– А узнать может?
– Обещал. Но только тогда, когда освободится с дежурства.
– Отдел кадров будет закрыт, – вздохнула я.
– Ему не нужен отдел кадров. Он собирался спросить у товарища. Тот вроде бы знает этих двоих. Он бы и сейчас по радиотелефону спросил, но боится, что его могут прослушать. Если начальство поймает на посторонних разговорах, тогда парню непременно попадет, а неприятности никому не нужны.