На следующий день я принесла из дома набор художественной акварели и засела в своем методическом кабинете за реставрацию. Ленина, конечно, надо было восстановить в первую очередь, как наиболее ценный экспонат. Лет сорок назад меня бы, наверное, за это расстреляли.
В старшей группе знания о Ленине должны были идти в русле «Самый человечный человек». Вот сюда сгодились и ходоки, и печник, и солдат, который с чайником. Везде Ленин был внимательным, заботливым, добрым со своими и непримиримым к чужим. А чужие – это бандиты, белогвардейцы, буржуи – угнетатели трудового народа. Никаких сомнений по поводу святости вождя у ребят возникнуть не должно. На одном занятии воспитатель читала очередную повесть из жизни, и там Владимир Ильич отправляется на охоту стрелять зайцев. Один чувствительный малыш промолвил с ужасом:
– Он их убивал из ружья?
– Да, это же охота.
– А вот дед Мазай зайцев спасал…
Тему пришлось быстро зарыть. Мазай – он хоть по происхождению и крестьянин, но по сути – слюнявый интеллигент.
В подготовительной группе – «Ленин-вождь». Где там у нас броневик завалялся? Тащите его сюда! Еще есть приличная фотография в рабочем кабинете. Но с фотографиями незадача – не узнают дети Ильича на них: если один, то да, а вот в группе товарищей – ни за что. Можно, конечно, на качество снимков списать, но и художники виноваты: у них же Ленин высок и плечист, прямо Илья Муромец. На «моей» картине после реставрации вождь приобрел южный загар и румянец во все щеки, борода загустела, брови зачернели. Так вот и рождаются мифы.
Еще надо было вложить в головы, что революцию, оказывается (!), делал не только Ленин, но и его соратники. Методика в этом случае не настаивала: обязательной была лишь Надежда Константиновна с рыбьими глазами, а в остальном были возможны варианты. У меня в кабинете имелся набор портретов, воспитатели отбирали на свой вкус, кто-то Дзержинского, кто-то Калинина.
Однажды захожу в раздевалку, там дети на прогулку собираются. Вдруг, одна девчушка выбегает из группы и кричит:
– Марь Ивана, там соратник свалился!
Оказалось, потрет со шкафа грохнулся.
Но, что касается Ильича, то он вывешивался в этой группе в виде кудрявого, белокурого мальчика – знаменитый потрет с октябрятского значка. Наверное, этим подчеркивалось чувство общности – мол, он тоже был таким, как и ты сейчас, «…он тоже бегал в валенках по горке ледяной». Перед портретом было положено ставить столик и складывать на него книги. И о чем бы ни были эти книги, поднимая глаза ребенок должен был видеть образ послушания, прилежания и целеустремленности.
День рождения Ленина праздновался во всех группах, помпезно и торжественно. На рубашки и платьица пришивались алые ленточки, они же прикалывались булавкой к лацканам нарисованного вождя.
Запах тополиный и сиреневый
Над Москвою майскою поплыл,
Встретились весною дети с Лениным,
Ленин с ними долго говорил.
Надо чтоб росли вы коммунистами — И тогда нам грозы нипочем!
Улыбалось солнышко лучистое
Радуясь беседе с Ильичом…
Я уже давно не педагог. Общественное дошкольное воспитание, придуманное бездетной подругой и соратницей вождя, ушло из моей жизни, оставив в памяти лишь такие эпизоды. А сейчас меня интересуют больше вопросы психопатологии, как фактора социальной привлекательности. И еще – последствия той идеологической помойки, в которой мы все выросли. Наверное, отчасти из-за этого я и стала психологом – чтобы замолить грехи прошлого.
Львиная доля
Верю ли я звездам? Скорее – принимаю к сведению. Уж не знаю, повинен ли «львиный» август – месяц моего рождения, или дед – лихой кубанский казак передал свои гены, или участь старшей сестры сделала меня лидером – да, и какая разница? В детстве водила сверстников «на дело»: собирать металлолом для Родины, побеги сосны – для аптеки, копать в лесу патроны для музея… Аптека сосну не взяла – мы её не правильно высушили, металлолом мужики, матерясь, оттащили обратно на свалку, патроны тоже оказались не нужны ни одному музею. Но никто из моей команды этого не замечал, и новое предложение воспринималось с тем же энтузиазмом, как и предыдущее. Или – мой энтузиазм передавался им? Потом я научилась доводить дело до результата и отказываться от заведомо бесперспективного.
В 24 года мне торжественно предложили руководство детским садом: 12 групп, 40 человек в подчинении, очередь из благодарных родителей, сосиски с пищеблока и журнал «Бурда моден» от профкома. Отказалась. Как? Почему? От такого не отказываются! Не-хо-чу. Представила себе картинку своего возможного будущего и поняла, что она меня не вдохновляет. А какое руководство без вдохновения?! Социальный статус – не повод для лидерства. А что повод? Идея! Моя собственная, такая желанная, наполненная деталями и предвкушением. Такой идеей был кружок лепки в пионерском лагере, праздник Масленицы в детском саду, мой первый тренинг для родителей, субботник в лесу, Школа, Фестиваль… Я заведомо люблю людей, которые будут исполнителями идеи, делаю все, чтобы им тоже было хорошо и на пользу, но всегда помню, что делаю это для себя. И не ради того, чтобы в короне посидеть на троне – не правы те, кто думает, что в этом кайф лидера, он в другом: в силе намерения и его воплощении. И власть – это тоже не кайф, это ответственность.