Таверну «Аскулы» в столичном граде Самар строили по образу и подобию «Тетиса», в память о том путешествии. Оно навечно осталось в памяти всех жителей Царства Ворожеев, бывшего в то время провинцией Аварский дом огромной Империи Тетис, канувшей в лету некоторое время назад. Поэтому, Понтус всегда приходит с Рощи Колдунов Рождения только сюда. Садится у камина и ждет своих слушателей. Когда-то он мечтал о том, чтобы мама и папа больше никогда не ругались. Он думал об этом внутри себя, в своих мыслях. А мысли – реальны, и если сильно захотеть, то все, что задумаешь внутри, обязательно выйдет наружу!
***
Когда детишки собрались, Понтус отставил в сторону свой посох, потрепал свою бороду, да призадумался.
– Сегодня мы будем слушать историю Мурома и Марьямы? – спросила любознательная Любаша, белокурая красавица девяти лет, в красном платочке и сиреневом сарафане.
Понтус молча кивнул головой. Его седая улыбка озарилась ярким светом, что вся таверна стала расплываться, постепенно превращаясь в залу царского дворца царя Эйрика, отца Марьямы. Дети с удивлением смотрели вокруг, а Понтус распростер над ними свои ветвистые руки, с которых посыпались мелкие звездочки. Понтус закрыл глаза. И его мудрый голос стал вещать историю, записанную Путораном в своей Летописи как «Сказ о Муроме и Марьяме».
Глава I. Сказ о Муроме и Марьяме
Итак, дело это было давным-давно. Еще не остыли остовы Империи Тетис, еще не угасли воспоминания о восстании змеелюдей. Развалины Тригорода продолжали дымить, и на крутых поворотах Гиперборейского тракта путников ждало неведомое. В сумерках закатного солнца слышались рыки и еле заметный гул с Гиблых топей, бывших когда-то Чистейшими озерами, а ныне являющимися обителью каменных истуканов, хранящих покой павших воинов. Возводились города и села, строились гавани. Старый мир уступал место новому. Властители дум проводили новую засечную черту, лелея о прекрасном. Детям рассказывали прелестные сказки, памятуя какой прекрасной была Империя Тетис. Детишки дивились историям о походах на дирижаблях – могучих машинах кузнеца Ярослава из Чернигова. Их облик ушел вместе с создателями в пучину времен. Лишь старое поколение знает, как они выглядели и как тарахтели на всю округу, что дрожали избы и в тавернах лопались кружки с вишневым компотом!
На дворе прекрасная эпоха, время собирательства и строительства. Новым Царством Ворожеев правила династия Вавиловых, самым почитаемым из которых слыл Эйрик – мудрый царь и талантливый поэт, первый красавец в граде Самар. Предпочитает войне диалог. Его же жена, Элея, заботливая мать и сильный оратор. Создательница Певческой академии, в молодые годы сидела в седле и умело орудовала… двумя боевыми топорами (!!!) После рождения Марьямы всю себя отдала воспитанию дочери, отдав войну в управление Эйрику.
Марьяма родилась в день летнего солнцестояния. Ее ангельское лицо осветило царский дворец, что солнце аж немного покраснело, опустившись ниже своей привычной точки. Отчего весь Самар окутал ветер, задувавший свечи и гасивший фонари. Суеверные заболтали о барабашкиных проделках, умные же рукой указывали на царский дворец: «Чародейку царскую пожаловали Древние в наши края!»
В келью, где Элея лежала с Марьямой, стал приходить люд городской. Люди очень сильно любили царскую семью, которая заботилась обо всех горожанах, как о своих детях. И простой народ отплатил Эйрику и Элеи тем же: по традиции, каждому новорожденному нужно принести травяной веночек. Это дань Древним, благодарность за здорового малыша. Причем неважно, в какой семье родился ребенок: у торговца пряностями или барина из Центрального квартала. Люди одинаково любили каждого младенца, предрекая ему великое будущее и видя в его появлении благодарность небес.
Марьяма родилась голубоглазой, с ушлыми и пухлыми щечками, крепкими ручонками и необычайно заливным голоском. Она не плакала, а пела, что приводило царский дворец в ажурное состояние чаяния в грезах. Эйрик наказал Элеи окутать девочку всей своей душой, чтобы наследница не знала недостатка во внимании. Марьяму учили лучшие учителя и духовники. Она видела прекрасное в книгах и любила цветы. В ее саду, в царском дворике, всегда росли только розы. Даже в зиму, Марьяма колдовала, чтобы розовые бляшки не сходили с ее полянки! Приходящие в гости к царю Колдуны Рощи Рождения хлопали в ладоши, проча принцессе место в Чародейских лесах. Марьяма отмахивалась: «У меня желание только одно – человеческое счастье и постоянный мир под окном!».
Эйрик видел в Марьяме будущую царевну Ворожеев, Элея же желала много внуков и внучек. Тем сильнее была их забота о ней, особенно, в плане того, чтобы дочка никогда не жаловалась на окружение. В пику родов в летний день солнцестояния, в царский дворец прибыл Путоран. В небе витал Аспид, и Эйрик изрядно занервничал при виде чародея-тысячелистника. Путоран принес вести от Древних. Марьяма родиться чародейкой. Она сможет колдовать и делать дивные вещи. В ней не будет злобы, она будет мечтательницей. Но у этой медали есть и другая сторона – Древние определили девочку, как часть волшебного явления под названием Зимние костры. Его однажды уже видели в этих краях, в бытность похода молодого военачальника Каролько на крепость Проран, в которой укрылся черный колдун-степняк Окулук со своим войском. Окулук вызвал Зимние костры искусственным образом, при помощи черной магии, заставив Империю Тетис на несколько лет погрузиться в ледниковый мрак. Окулука удалось одолеть. Но Марьяма является от природы частью этого явления. Эта весть обескуражила царский двор и весь Самар. Все царство затаило дыхание, ожидая, что же будет с правящей династией.
Путоран объяснил беспокойным родителям, что жизни девочки ничего не грозит.
– В ее жизни не должно быть ничего насильного, – говорил Путоран, держа на руках маленькую Марьяму, – Она должна сама все решать. Хочет идти – идет, хочет поехать – едет, полюбит сильно – пущай любит сильно. Не делайте что-то против, иначе Зимние костры накроют ваши города и села!
Путоран поднес Марьяму к пасти подлетевшего Аспида. Ящур обдал девочку теплом своего пара, после чего произнес фразу: «Она – весь мир. Без нее – нет мира. Так решили Древние!»
С тех пор, Марьяму охраняют лучшие волшебники Чародейских лесов. Страх за жизнь Марьямы и все царство сделал из Эйрика безжалостного контролера. Он отсекал все ее окружение. Царский дворец обнесли дополнительной стеной. Ворота запечатали заклинаниями, впускали только по крайней необходимости. Фактически, город стал существовать отдельно от дворца. Царская семья начала отдаляться от так близкого ею народа, по городу пошли слухи, что молодую царевну заточили в одной из башен дворца и «что сидеть ею там до конца веков своих».
Хотя на самом деле, уже в пятилетнем возрасте, Марьяма весьма активно сбегала из-под чуткого контроля отца. Ей часто устраивали очные ставки поэтому поводу, но получалось не очень – девочка не вникала в советы отца дальше дверей тронной залы не выходить. Напротив, играя со своими братьями и сестрами, приезжающими в гости из соседних городов, Марьяма разрабатывала немного нимало «план побега». Который ей почти удался, если не считать внезапное вскрытие всех планов вылазки за пределы дворца со стороны троюродных братьев-близнецов (эти сорванцы за сладкие пирожки шпионили за своей сестричкой, докладывая обо всем Эйрику). Порядка ради, Элея потреплет дочку по голове. И в тот же миг, на ушко шепчет ей: «Молодец! Мы что-нибудь придумаем!».
Эйрик же пошел дальше трепки головы дочери: из Чародейских лесов к Марьяме приставили личного дозорщика. Могучего охранника, сильного и непобедимого. У него много имен, способностей, а главное сноровка и доброта. Точнее, тут уже пришлось немного слукавить – речь шла о ней. Лесная волшебница Аэлита, в белой мантии и с роскошными расклешенными каштановыми волосами. Она так громко и звонко пела по утрам, что весь дворец осыпался от вековой пыли. Так, Эйрик окончательно пресек попытки дочки выходить за отведенную ей территорию.
Но, ведь это царь так думал, верно? Аэлита же мыслила по-другому. Она прекрасно знала о Зимних кострах, прекрасно понимала силу и ум Марьямы. Поэтому, пока царь занимался важными дипломатическими делами, Аэлита тайком выводила Марьяму за пределы дворца, «погулять». Ведь смысл заточения Марьямы в том, чтобы ее силой никуда не увели, чтобы ее связка с Зимними кострами не возымела в своей силе. Но как можно не ожидать это явление, если его суть связи с царевной заключается как раз в том, что она не должна встречать ничего запретного на своем пути! Ведь, может статься так, что Эйрик нацепит на Марьяму кандалы, да безопасности ради устроит зеленый сад и скоморохов парад в ее же царской спальне. А она сочтет это как за насильное удержание (Марьяма же растет, и с возрастом к ней приходит понимание ее незримой, на первый взгляд, связки с природой), да бывать после этого Ледниковому периоду на всем пространстве Дикого поля.
***
Аэлита любила возить Марьяму в деревушку Малоряжье. Малоряжье – самая близкая к крепостной стене столичного града Самар. Она огромная, заполонившая весь горизонт, видимая с дворцового балкона. Ее население составляют сплошь трудяги и талантливые художники. В Малоряжье проходит выставка сельских художников, рисующих быт и нравы, окружающий их. Марьяма очень любила смотреть на эти работы, а ее в свою очередь всегда ждали в этом краю. Для сельчан, царевна была лучиком света. Они не понимали, как такое чудо, приводись что-то агрессивное против нее, способно нагнать холода да северный ветер в Царство Ворожеев.
Аэлита водила Марьяму по деревне, показывая, как живут вне города люди. Девочка хлопала в ладоши от простоты и одновременно богатства местных жителей. Изба соткана из любви к семейному очагу, опоясанному крепкой мужицкой силой, сдобренной женской заботой и детскими криками из комнатки, где на шкафу сидит домовой. Он смотрит своим затянутым волосами глазом за детишками. А если что-то плохое и произойдет, то домовой тотчас бросается на выручку, вытаскивая несмышленышей из передряги своими косматыми, но нежными ручищами.
На местной ярмарке продуктов Марьяма впервые вкусила плоды черники и винограда. В Самар такого не продают. Девочка восхищалась этим и хотела было просить отца о том, чтобы эти плодовые ягоды также выращивались бы на фермах Самар, но в последний миг замечала завышенные веки Аэлиты. Ведь отец же не знает об их походах, чего за зря душу травить?
Выезжая из Малоряжья, к стенам столичного града Самар, Марьяма засекла своим детским зорким взглядом мальчишку в серой робе, с плугом в руках. Этот коренастый мальчуган стругал пшеницу, деловито выписывая пируэты средь ее колосьев. Марьяма засмеялась, а мальчик покраснел. Аэлита бросила мальчику копну листьев, из которых вырос букет цветов. Аэлита подмигнула мальчику, предварительно отвернув Марьяму в сторону ручья, текущего с Молодецких гор в Волгу. Мальчика звали Муром. Ему семь лет. Он сын Игоря и Марты, сын полей и труда, отваги и непоколебимости. Мастер на все руки. Средь мальчишек Малоряжья, Муром был лидером. Он всегда с плугом, в ночи держит факел, освещая путь там, где одна лишь темнота. Им гордились родители, им гордилась вся деревня. В семь лет Муром – главный и завидный богатырь земель Свободных крестьян. О нем знала вся округа. Марьяма весь вечер расспрашивала Аэлиту об этом мальчике, но волшебница уходила от ответов. Довольная Элея видела, как расцвела ее дочь, смотря на мир, а не сидя в четырех стенах, боясь запретов отца. Спустя пару дней, когда Аэлита вновь привезла Марьяму в Малоряжье, как будто бы специально, волшебница первым делом повела девочку в поле. Там, слегка засмущавшегося мальчика, Аэлита знакомит с царской дочкой. Вот и букет цветов пригодился, а вот и гроза, присланная Древними. Нет, это не Зимние костры. Это так будущее эхом отразилось в настоящем.
Прошли года. Муром и Марьяма, стараниями Аэлиты стали не разлей вода друзьями. Со временем, их дружба переросла в любовь. Молодецкая и задорная, горячая и волшебная, эта любовь резала их обоих, поскольку Муром не мог зайти в город, а Марьяма не могла без Аэлиты выйти за его пределы.
Никто не хотел гневить отца, но Эйрик все узнал сам. Однажды, когда его прием заморских гостей закончился раньше обычного, царь вошел в покои дочки, чтобы узреть ее счастливый взгляд. Но его взору предстали пустые покои. Эйрик забил тревогу. Беспокойный отец начал бегать по дворцу, смотря на небо – оно было слегка темным, шла обычная гроза. Но, в представлении Эйрика это были Зимние костры. Царь приказал страже объявить в столичном граде Самар военное положение. Стали готовиться чародеи и маги, служившие при дворе. Город загудел и затрясся. Элея пыталась успокоить своего мужа, уговаривая его перестать бежать впереди своих страхов. Но царь был неприступен. Он не успокоился до тех пор, пока весь город не стал искать царевну. Которая играла с Муромом в полях, под присмотром Аэлиты. Волшебница завидела неладное в городе, да потащила за шкирку девушку домой. Едва въехав в город, Аэлита увидела красное от злости лицо Эйрика. Царь приказал выгнать волшебницу за пределы Самар, а Марьяму долго отчитывал в своих покоях. Пятнадцатилетняя царевна стояла, вжавшись в себя, слушая, как Эйрик кричит от жуткого страха перед ее чародейской привязкой к явлению Зимних костров.
В конце концов, царь издал указ: запретить Мурому приближаться к крепостной стене, а Марьяму посадил на привязь в виде цепи, заявив, что: «Теплота уходит из наших краев. Твоих рук это дело, дочка!». Элея объясняла раздосадованному от гнева царю, что насильно мил не будешь. Не этому ли учит привязка Марьямы к Зимним кострам?
– Помнишь, что сказал Путоран, когда наша дочь родилась? – спрашивала Элея красного от злобы Эйрика, – В ее жизни не должно быть ничего насильного! Она должна сама все решать. Хочет идти – идет, хочет поехать – едет, полюбит сильно – пущай любит сильно. Не делайте что-то против, иначе Зимние костры накроют ваши города и села!
Элея трясла Эйрика, но тот смотрел на проходящую над Волгой грозу. Царь весь покрылся мурашками.
– Ты же сам их притягиваешь своими действиями! Неужели не видишь? – вопрошала Элея, видя панику в глазах своего мужа.
В Малоряжье, тем временем, Аэлита рассказывала Мурому, лежащему на печи, что не все пропало. Волшебница пыталась расшевелить безропотно тоскующего по родственной душе юношу. Родители Мурома желали, чтобы парнишка пошел в град, да рассказал о своей привязанности царевне. А Аэлита вершила их уговоры фразой Аспида, сказанной также в день, когда родилась Марьяма: «Она – весь мир. Без нее – нет мира. Так решили Древние!»
– Я простой смерд, мне нельзя с ней общаться! – плакал Муром, уткнувшись в подушку, лежа на печи.
– Экой какой, смерд, он! – Аэлита дернула Мурома за руку, – А ну, вставай лежебока! Кому какая разница кто ты? Ты сам себе проблемы ищешь! Прямо как отец Марьямы!
Из горнила печи вылез домовой. Сняв чумазую от копоти шляпку, домовой кинул ее в Мурома.