Хотя в тексте Законов Хаммурапи нет прямого упоминания того, что царь являлся кассационной или апелляционной инстанцией, в одной из статей проскальзывает намёк на традиционное царское право помилования (если муж пощадит свою прелюбодейку-жену, то царь автоматически дарует помилование любовнику); кроме того, трудно сомневаться, что царь при желании мог казнить, кого хотел.
Конечно, древние законы были очень суровы, но в целом – разумны и справедливы. С помощью кодекса можно было чётко регламентировать каждый шаг казаков. В тех случаях, когда ситуация не подходила под какой-то закон, Колян принимал решение сам, основываясь на советах своих замов или не принимая их во внимание. Преимущество самодержавия. Человек, вставший во главе государства, обладающий полной властью, может развить это государство в могущественную, процветающую державу, если он будет основываться на здравом смысле и порядочности – Колян был в этом уверен.
Через три месяца его народ насчитывал в своих рядах более чем пятисот человек. Они двигались уже очень медленно, покрывая в день не более 20 километров, отягощённые большим количеством различного скарба и слабыми членами общества. Он разослал во все стороны разведчиков с целью найти подходящий объект недвижимости для его людей. Разведчики ускакали на лошадях. Первое, что сделал Николай, это приказал реквизировать и собрать по деревням всех имеющихся в наличии лошадей – без них счастливое будущее было невозможно. Люди были вмиг отброшены в средние века рукой природы, нужно было приспосабливаться к реалиям жизни. Какое-то время еще можно было эксплуатировать автотехнику, сохранившуюся после апокалипсиса. Но машины на глазах приходили в негодность, разрушаемые агрессивной средой и безжалостным временем, а производить и поддерживать их было невозможно из-за разрухи и отсутствия ресурсов. Лишь лошади могут производить себя сами, находить корм под ногами и служить и транспортом, и боевой техникой – понимал Атаман.
Теперь Коля не сидел за рычагами трактора – нашлись и трактористы, и повара, и медработники. Структура Войска сформировалась довольно чётко. У него оставался только один вопрос, касавшийся веры. Тут всегда крылась опасность… Люди на их пути попадались разные – и русские и нерусские, истово верующие и атеисты.
Без веры выжить было нельзя. Вакуум в верованиях всегда заполняется чем-то нехорошим – сатанизмом или сектантством, но и различие в течениях христианства, как показала история человечества, часто приводит к войнам. Этого допускать было никак нельзя. Потому, после долгого размышления, Николай огласил такое решение: вера будет единой для всего войска, христианство без разделения на православие и католицизм. Каждому был предоставлен выбор – остаться в Войске Казаков или покинуть его. Как ни странно, хотя не всем пришлось по вкусу решение Атамана, никто не покинул Войско – да и глупо было бы покидать безопасную и сытую жизнь ради сомнительных отклонений в верованиях.
Следующий шаг был сделан в отношении семейных отношений. Колян не без удовольствия заявил, что каждый мужчина может взять в семью сколько угодно жён, при условии полного обеспечения женщин и их детей. Это было сделано для того, чтобы пристроить одиноких, оставшихся без поддержки женщин, а также максимально быстро увеличить количество людей. С этой целью были запрещены аборты, а сделавшие их подпольно лишались всего имущества и после порки изгонялись из Войска. Что, в общем, было равносильно смерти. Современный человек не мог выжить в нынешних условиях без поддержки рода.
Сирот-найденышей оказалось столько, что Николай изменил своё решение распределять детей по семьям казаков. Вместо этого он задумал создать что-то вроде пажеского корпуса или, скорее, янычарского – для мальчиков, где они воспитывались бы в воинских традициях, в истовом поклонении своему народу, своему атаману. Николай нашёл воспитателей и инструкторов по воинскому делу. Мальчиков до 17 лет обучали воинским обязанностям, усиленно вдалбливали им понятия о чести, о вере, о любви к своему народу. Из них должна была выпестоваться гвардия, на которую в будущем мог опереться Николай. Такая тактика воспитания уже оправдала себя в прошлом – янычарские корпуса были самым мощным оружием турок. Дети-сироты, воспитанные в духе ислама и любви к своему народу, были готовы зубами загрызть любого, кто угрожал их стране. Их называли «львами ислама». Их страшились десятки стран Европы, Азии, Африки. Они были яростными, жестокими, упорными и неподатливыми. И это была лучшая в мире профессиональная пехота, какой ещё не видел мир.
Раз в пять лет у христианских подданных султана отбирали мальчиков пяти-двенадцати лет, определяли их в турецкие семьи или специальные школы, где обучали турецкому языку и нормам ислама. Безропотно послушные и физически закалённые, к 17-20 годам они становились янычарами – «воинами ислама». Янычары называли себя «рукой и крылом Османской династии». Султаны холили их, превозносили, лично вникали в обучение и быт, использовали в дворцовых конфликтах и в подавлении мятежей.
Так продолжался поход казаков в будущую землю обетованную. За эти месяцы цыганский табор из разношёрстной группы людей превратился в строго иерархическое военизированное подразделение. Но этого было мало. Необходимо было основать осёдлое поселение, столицу, где и могла сосредоточиться новая власть.
В один прекрасный день к Николаю прискакал Диман с криком:
– Нашли! Нашли, атаман!
– Чего нашли-то? Сокровища Чингисхана? Потерянный горшок? Носок с дыркой? Ты чего Диман орёшь как оглашены? Докладывай, как следует, чётко и без эмоций.
– Атаман! Докладываю – нашли объект, подходящий для расположения базы. Место обалденное – озёра, леса. Коттеджи немного порушены, но восстановить несложно. Загвоздка только – там уже засела группа какая-то, мы даже поговорить не смогли, они сразу стали палить. На переговоры не идут – по ходу, обделались, как нас увидели. Засели за забором и палят. Мы отвечать пока не стали, к тебе сразу поскакали.
– Интересно. Поехали, посмотрим на них.
Казаки вскочили на лошадей. Николай отдал приказ встать лагерем до особого распоряжения. Через два часа езды они подъехали к красивому озеру. Виднелись здания из красного кирпича, забор. Казаки оставили лошадей в лощинке, под присмотром молодого паренька, и пошли на пригорок осматривать местность. Коляну очень понравилось место: всё, что было нужно для жизни, было перед его глазами. Большое озеро, тянущееся с севера на юг, комплекс из нескольких больших зданий, красивая набережная, замощённая плитами. Конечно, всё было в запустении, но всё можно было отремонтировать. Вокруг был густой хвойный лес.
– Мужики, у кого есть белая рубаха или майка? Давайте сюда. Вырубите шест – сейчас пойдём на переговоры. Пойдём Диман и я. Если что с нами случится – сровняйте с землёй эти сараи. Поняли?
– Поняли. Только может, ну его? Не надо? Может сразу и сровняем?
– Я не хочу лишней крови, тем более крови казаков, – покачал головой Колян. – Как ни берегись, а часть наших погибнет при штурме. Мне этого не надо. Вам тоже. Попробуем договориться, если не удастся – будем валить. Пора нам обрести дом. А это место идеально для этого подходит. Так что, альтернативы нет.
Николай взял шест с привязанной к нему белой майкой, поднялся на ноги и пошёл к виднеющимся в двухстах метрах воротам на турбазу. Диман шагал рядом с ним, сжав зубы.
Глава 11, Народ Коляна вступает в войну за свое будущее
Закон #99
Гражданином Роси может стать любой человек, который согласился беспрекословно подчиняться законам Казаков и доказал свою пользу обществу.
Атаман шёл осторожно, плавно, не делая резких движений. Рядом сопел сломаной перегородкой носа Диман, спотыкаясь о кочки.
– Диман, если что – сразу падай на землю и отползай вон за то дерево. Не кипешуй и жди, когда наши выручат. Без геройства! – сквозь зубы проговорил Николай.
– Атаман, ты сам будь осторожнее. Ты тоже не ахти как осторожничаешь, – огрызнулся Диман. – Без тебя нам всё равно труба.
– Ладно, разберёмся, – проворчал Колян.
Они подошли на сто метров к воротам, Николай остановился и замахал шестом с белой тряпкой:
– ЭЭЭЭЙ! Есть кто там?! Айда поговорим!
Через пять минут молчания, когда, казалось, что уже ответа не будет, прозвучал ответный крик:
– А чо нам с вами разговаривать-то! Вы нам нахрен не сдались! Своих ртов хватает! Идите нахрен отсюда, покеда целы!
– Мужики! Вышлите переговорщиков, с атаманом нашим поговорите, дела обсудим, а то как-то не по-людски?! – крикнул Диман.
– Нах нам ваш атаман не сдался, бендеровцы гребаные! Валите отсюда – три секунды вам на отступление!
Неизвестные подкрепили свои слова выстрелами. Из под ног Николая и Димана брызнули крошки земли, а одна пуля воткнулась в сосну рядом с Николаем.
– Они на поражение стреляют ведь, ублюдки! – ошеломленно прошептал спутник Коляна.
– Валим, Диман! – и мужики зигзагами, чтобы затруднить попадание стрелкам, побежали в укрытие за пригорок. Ещё несколько пуль ударило совсем рядом, потом стрельба утихла. Николай и Диман подошли, отдуваясь от быстрого бега, к группе казаков. Те ругались матерно и грозились в сторону турбазы. Николай достал бутылку с водой, отхлебнул, послушал воинственные крики и сказал:
– Так. Хорош базлать. Они, в общем-то, правы, что нас не подпускают. Это их право. А наше право – взять то, что нам нужно. Не получается по-хорошему – будем брать силой. Нам деваться некуда. Народ хочет осёдлости, нормальных условий жизни, покоя, а не вечной дороги. День за днем нарастает недовольство и нам пора уже разрядить ситуацию. Как ни жаль, придётся брать базу штурмом. Главное – потерять при этом как можно меньше людей. Запомните – это вам не детские игры, это бой, и кто-то из него уже не вернётся. Поэтому становимся лагерем там, у речушки, отряжаем отряд разведчиков и наблюдаем за турбазой. Не думаю, что у них там хорошие бойцы, но оружия должно хватать. Судя по звуку, у них сайги, охотничьи ружья и помповики – всё-таки это турбаза, значит, тут охотились. Скорее всего, там засели охранники и обслуживающий персонал базы. Тут места укрытые, видать ураган прошёл верхом, горы прикрыли их, поэтому хорошо сохранилась база. Запас боеприпасов у них есть и, скорее всего, даже автономное электропитание. Надо выяснить сколько у них бойцов, какие посты, сколько их. Это на тебе Диман. Давай, занимайся. Завтра к вечеру у меня должны быть все данные. Не забудьте наш лагерь скрытыми постами окружить, самих бы ещё не перерезали. Всех любопытных отлавливать и до поры до времени запирать в ящик. Всё понятно?
– Понятно!
– Раз понятно – все по местам, три человека со мной в лагерь.
Казаки с Николаем поскакали к своему лагерю, а Диман и ещё группа его бойцов осталась на месте. Ночь прошла спокойно. Только утром Коляна разбудил Диман:
– Атаман, мы лазутчиков поймали, погляди.
Николай вышел, с хрустом потянул плечи и сделал несколько размашистых движений руками, разгоняя сон. У палатки казаки держали двух парней с перевязанными верёвкой руками.
– Вот, поймали у лагеря – шарились тут. Хорошо, скрытые посты были, они и попались. Спрашивали, что делали – не колются. Мы и решили отвести их к тебе, подумали – ты лучше знаешь, что с ними делать.
– Что-что, башки им отрезать и всё тут, раз молчат, – хохотнул Колян. – А что ещё делать-то? На войне как на войне. Они вчера в нас палили, хотя мы с белым флагом были, парламентёрами, а, значит, поставили себя вне закона. Так что раздевайте их до гола, сейчас их сначала кастрируем, а потом головы отрежем и бросим их у ворот базы.
Колян незаметно подмигнул одним глазом Диману – мол – не слушай, это так, фарс.
– Ну что, приступайте, помолясь. Эй, лазутчики, в Бога веруете? Пять минут вам помолиться, потом некогда будет. Жаль, конечно, молодые ещё парни… Жили бы ещё и жили. Но вы сами выбрали себе судьбу. Приступайте, мужики.
У одного парня после слов Николая на штанах расползлось темное пятно и резко запахло мочой. Оба лазутчика упали на колени и, рыдая, начали взахлёб просить:
– Не надо! Не надо! Мы всё расскажем! Нас послали разведать, кто вы такие и сколько вас! Мы всё расскажем!
– Ну вот, другое дело, – удовлетворённо сказал Николай. – Дмитрий, давай их к себе в палатку, допроси. Убирай их отсюда, воняет как из сортира. Похоже, один ещё и обделался.
Колян сморщил нос и шагнул назад в палатку, надел рубашку и пошёл к навесу столовой пить чай. Он мог, конечно, приказать приносить себе завтрак в палатку, но привычка быть как все брала верх. Впрочем, от нее ему скоро придётся избавляться, подумал он. Человек, принимающий решения, влияющие на жизнь и смерть многих людей, должен быть для своего народа небожителем, гением и вождем нации. Иначе кое-кому в голову обязательно придет мысль – а почему это он во главе, почему не я? Ведь он такой же, как и я: руки, ноги, голова, он так же ест, пьёт, испражняется, истекает кровью. Николай хотел избежать ошибок древних вождей. По возможности, конечно.
Он попил чаю, съел пару яиц вкрутую, предложенных ему дежурной поварихой. Постовые казаки питались в общественной столовой за счёт общества. Остальные получали свой паёк строго по количеству душ. Пока у них был только натуральный обмен – все сдавали в казну общины продукты и товары, откуда имущество распределялось на всех. Впрочем, пока всего было вдоволь. Фуражиры набирали в заброшенных населённых пунктах всё, что нужно, и ещё несколько лет можно было вполне прожить припеваюче за счёт мародёрства. Но время пролетит незаметно, поэтому нужно уже сейчас налаживать хозяйство. Не хватало прежде всего муки, хлеба – расплодившиеся грызуны и сырость уничтожили все запасы этого продукта. Сохранились лишь продукты, упакованные в металлическую посуду, но и их надолго не хватит. С этими мыслями Николай вошёл в штабную палатку, где завершался допрос лазутчиков с базы отдыха.
Как оказалось, на базе находилось около ста человек. Из них – примерно сорок бойцов. В основном это были охранники базы, егеря, во главе которых стоял некий олигарх, отдыхавший тут со своей компанией и телохранителями. Его компания состояла в основном из тёлок-моделей да парочки прихлебателей, а вот телохранители Николая очень заинтересовали. Они могли стать проблемой и положить много коляновского народа, если, конечно, это настоящие бойцы.