Исаак расслабился и решил попробовать себя в этих самых философских изысканиях. Но мысли отчего-то в голову лезли совсем не умные и большей частью сводились к событиям прошлой ночи. Каждый раз, когда на память приходило что-то постыдное, он корчил гримасы и качал головой.
Причина безобразий и злоключений крылась в том парне из бара. И о чем он только думал, когда решил соревноваться с ним в выпивке? А бармен тоже хорош. Нет, чтоб вытурить обоих из заведения, так он только и рад подливать. Исаак в очередной раз покачал головой, но тут же спохватился – в висках и затылке всё еще ныло.
Уборщик закончил свое нехитрое дело и двинулся к выходу, подцепив тележку. Исаак поспешно слямзил с нее остатки тостов. Автоматический уборщик выкатился в коридор, дверь за ним закрылась. Машина прошуршала к следующей камере, лязгнула соседняя дверь. Через мгновение из-за стены послышались нецензурные вопли. Исаак прислушался.
– Какая гнида? – доносилось снаружи.
– Тридцать вторая одиночка, – зло отозвался знакомый голос соседа напротив.
Сочетание «Тридцать вторая одиночка» показалось ему смутно знакомым. Исаак подошел к двери и выглянул сквозь прутья наружу. Этого оказалось достаточно, чтобы сосед напротив снова кинулся на решетку:
– Ты, дятел! Я тебя убью, понял? Сегодня же на прогулке. Это будет последнее, что ты сожрал в своей поганой жизни!
– Вы мне? – не понял Исаак. – А в чем дело?
– Это общая жратва! – бился о дверь тот, что напротив.
Исаак поперхнулся. Тост почему-то встал поперек горла неприятным, корябающим комом. Он припомнил тележку с десятком кружек, глянул в коридор на ряд дверей, тоже около десятка. Похоже, его камера была первой.
– Это тот, розовый фламинго? – донеслось из-за стены. – Не убивай этого мальчика, мы из него девочку сделаем…
Исаак с трудом сглотнул. Слушать дальше не хотелось. Он вернулся на койку и погрузился в раздумья. Мысль теперь была одна и опять совсем не философская: как избежать утренней прогулки?
Впрочем, думать пришлось недолго. «Кто-то наверху», видимо, и впрямь относился к Исааку с симпатией. Не прошло и получаса, как дверь снова распахнулась. На этот раз в камеру вошел самый обычный живой офицер.
– Свободен, – сказал офицер и добавил с улыбкой: – С вещами на выход.
Эту новость он принял как благословение господне, а принесший ее офицер стал едва ли не архангелом. Потому на подначку тюремщика Исаак даже не отреагировал. Да и кто обращает внимание на подначки, ощущая абсолютное счастье?
Чувство безграничного счастья поубавилось и приобрело вполне осязаемые границы, когда офицер, этот святой человек, из тюремного корпуса проводил Исаака в зал ожидания. Там в уголочке скромно стоял брат Джон с кислой миной на постной физиономии. В руке он держал чистую черную рясу.
Стоило только увидеть брата по Церкви, как эйфория прошла, словно не бывало. Исаак стыдливо опустил голову, чувствуя, как наливаются пунцовым небритые щеки, и двинулся навстречу священнику-администратору. Джон с укоризной протянул рясу.
– Вот. Надень это. Мы не хотим, чтобы брата Церкви видели в дамских тряпках.
Исаак взглянул на свой наряд, осознал, подобно библейскому Адаму, что гол, и устыдился.
Одеваться под надзором старшего священника-администратора было неудобно. Руки тряслись, пальцы не слушались, в голову лезли мысли о раскаянии.
Брат Джон окинул взглядом облаченного в рясу Исаака и, кажется, остался доволен.
– Теперь вот что, – сухо заговорил он. – Капитан был так добр, что разрешил тебя освободить, сделав лишь предупреждение. Он также обещал сохранить этот инцидент в тайне. Однако мы считаем, тебе нужно как следует подумать о своем поведении и о том, что ты мог испортить репутацию всей организации.
Исаак кивнул. Священник-администратор был столь зануден, что раскаяние как-то само собой отступило, уступив место скуке, с какой Исаак обычно слушал, как его отчитывают.
– Идем.
– Куда? – не понял он, настроившись уже на продолжительную проповедь.
– Тебя ждут на совете, – коротко отозвался Джон.
Исаак вздохнул и вышел вслед за священником-администратором, шлепая босыми ногами по холодному полу. Он никогда не горел желанием встречаться с советом, тем более сейчас. Особенно сейчас. Потому что это «приглашение» могло означать только одно: у него крупные неприятности.
Всю дорогу Исаак провел в безмолвии. На сей раз мысли, которые его терзали, были вполне философскими. Он таращился невидящим взглядом в окно на проносящиеся мимо леса и поля и силился понять, как можно нажить себе неприятности на Земле, самой тихой и самой скучной планете во всей Галактике.
С этой мыслью Исаак откинулся назад. В голове снова стучало, а внутри от тряски поднимался на дыбы обильный завтрак, и рыжий священник боялся, что его стошнит.
Глава 5
Вернувшись в безумный мир из аскетичных стен одиночной камеры, Исаак понял, что возможность размышлять о вечном отдалилась от него на совсем уж заоблачное расстояние. Разум и душу заполнили терзания и мысли о раскаянии. Потом обрушился вечер. Причем скорее, чем того хотелось бы. А вместе с сумерками пришло время от помыслов переходить к действиям. Во всяком случае, братья по Церкви определенно ждали от него покаяния.
Одетый в простую черную форму священника-следователя, Исаак стоял в центре круглого зала. Голова опального служителя культа была смиренно опущена, что не мешало рыжему искоса поглядывать на пять огромных кресел, возвышавшихся перед ним. Сидящие в креслах члены совета изучали что-то на контактных панелях и интереса к виновнику собрания пока не проявляли.
Исаак даже не догадывался, что отображается на этих панелях, но затягивающееся молчание ему не нравилось. А молчали все пятеро, плюс смотритель, который всегда сопровождал посетителей в зал собраний.
В том, что за случившееся его ждет наказание, Исаак не сомневался, как не сомневался, что оно будет достаточно суровым. Но тишина угнетала, а не прозвучавший пока приговор, казалось, тяжелел с каждой секундой безмолвия.
«Что с ним могут сделать? – лихорадочно мелькали в голове мысли. – Ну, допустим, выгонят из Церкви. Обидно, конечно, но не смертельно. Может, и к лучшему». Исаак облегченно вздохнул, но тут же про себя чертыхнулся: «Как же он забыл?! Уйти из Церкви невозможно! Единожды став братом Церкви Света, ты останешься братом до конца».
О конце думать не хотелось, умирать в ближайшее время Исаак не собирался. Ну, и что тогда решат в отношении опального священника члены совета? Какое наказание придумают?
А что бы он сделал на их месте? Придумал бы другую форму наказания.
Исаак дал волю воображению и пришел к выводу, что если члены совета размышляют подобным образом, то ему до конца дней, видимо, придется коротать время в тяжких трудах и бесконечных молитвах. От этой мысли он жалобно покосился на советников.
Тот, что сидел в центре, – седовласый старец по имени Теодор – оторвался от контактной панели и посмотрел на рыжего священника всепонимающим отеческим взглядом. Исаак почувствовал, что уменьшается в размерах.
Теодор откашлялся и заговорил тихим, с хрипотцой, баритоном:
– Брат Исаак, знаешь ли ты, зачем тебя вызвали на совет?
Исаак кивнул.
– Очень хорошо, – похвалил старик и продолжил: – Так как твое поведение не может остаться незамеченным, мы должны решить, что с этим делать…
Теодор снова воззрился на панель и принялся монотонно перечислять прегрешения брата по Церкви. Исаак зажмурился. Не то чтобы он расстроился или раскаялся в том, что натворил прошлой ночью. Скорее, он был удивлен и обрадован, узнав, что совету известны далеко не все его похождения.
Так, например, от внимания старейшин укрылась короткая, но бурная интрижка с официанткой Тиной. Девушка грезила соблазнить священника из Ордена. Исаак не был уверен, что это единственная мечта Тины, но сделал всё от него зависящее, чтобы она осуществилась. Вроде бы это было неплохо, хотя всех подробностей рандеву он вспомнить не смог. Кажется, Исаак ей что-то пообещал. Вот только что? Он попытался припомнить, но память устроила забастовку, и рыжий священник начал строить предположения. Буквально от первого же его бросило в холодный пот.
Нет, обещать жениться на ней Исаак точно не мог. Не настолько он был пьян. Или настолько? Нет, нет и еще раз нет. Это должно быть что-то другое, что не посягает на его свободу. Но что? Деньги? Ужин в новейшем ресторане возле космопорта? Не то. Все последующие попытки отвязаться от дурацкой версии также не увенчались успехом. Мысль о свадьбе лезла в голову тем сильнее, чем активнее он пытался избавиться от нее.
– …итак, Исаак, ты понимаешь, что нам не остается ничего другого, кроме как признать тебя виновным за содеянное и дать тебе задание для искупления вины, – ворвался в нестройный поток мыслей вкрадчивый голос седовласого Теодора, который всё это время продолжал говорить.
Исаак поспешно кивнул. Кто ж тут будет спорить, когда Теодор – не только один из пяти членов совета, но и настоятель главного отделения Церкви на Земле, и…
Точно! Девушка хотела, чтобы он показал ей внутренние покои священников! Ну что ж, не так уж плохо, во всяком случае, лучше свадьбы. Возможно, получится провести ее туда тайком как-нибудь после праздников. Только сперва надо будет заглянуть в бар, посмотреть на барышню трезвым взглядом. Если на трезвую голову она покажется симпатичной, то почему бы и не рискнуть…
Тон советника изменился, и Исаак понял, что прозевал нечто очень важное. Он пытался собраться и слушать внимательно, но от монотонного голоса Теодора клонило либо в сон, либо на посторонние мысли. Поэтому, пропустив половину монолога, он услышал только последние слова:
– …ты отправляешься немедленно. Всё, что тебе нужно, уже в транспортном судне. Ступай. Это дело нельзя откладывать.
Исаак хотел уточнить, куда он должен лететь, но не успел. Теодор наклонил панель и нажал на кнопку в подлокотнике. Спустя мгновение кресла опустели. Несколько секунд рыжий тупо смотрел перед собой, туда, где только что были люди, силясь понять, как такое возможно. Наконец дотумкал, что похмелье отпустило не до конца. Это же голограммы! За последние несколько лет члены совета редко встречались друг с другом вживую. С тех пор как Исаак стал братом Церкви, он мог припомнить всего один такой прецедент. Кажется, тогда нужно было расписать условия договора с кланами техномагов. Во всех остальных случаях члены совета присутствовали на заседании в виде голограмм.
Вопрос о судьбе пьяного брата был пустяком, потому Исааку не стоило надеяться, что для его обсуждения кто-то из отцов Церкви прибудет лично. Но общение с голограммами его отчего-то обидело.
– Отправляешься немедленно, – проворчал он, передразнивая Теодора и не боясь уже быть услышанным. – Искусственный вердикт искусственного совета.
Возникло дурацкое желание показать пустым креслам язык, но двери за спиной открылись, и Исаак вышел, быстро прилепив на лицо смиренное выражение.
Снаружи его ждал смотритель.
– Куда теперь? – полюбопытствовал Исаак.
Но тот до ответа так и не снизошел. Видимо, уже был в курсе Исааковых похождений. Молча развернувшись, сопровождающий потопал в сторону жилых помещений. Исаак вздохнул и двинулся следом.
Смотритель привел провинившегося священника-следователя в его комнату. Рыжий обрадовался было, что теперь дадут отдохнуть, но куда там! Всё, что ему позволили, – это быстро собрать вещи. Следующим пунктом оказался офис главного священника-администратора.
«Всё складывается удачно, – подумал Исаак, увидев, куда его привели. – Брат Джон, конечно, зануда, но, по крайней мере, расскажет, куда ему лететь и зачем».
Брат Джон был явно недоволен, и Исаак не без основания предполагал, что причина недовольства кроется в нем. Хорошо еще, что священник-администратор не знает про официантку. Или знает? Джон вытащил его из тюрьмы, так что, вполне возможно, ему известно больше, чем совету.
Опальный священник украдкой глянул на главного администратора. Джон продолжал мерить шагами комнату, заложив руки за спину. Его лицо сохраняло мрачное выражение. Наконец он остановился и посмотрел на Исаака. Тот опустил очи долу, всем видом показывая смирение. Хотя по-настоящему смиренным сидящий на полу, по-турецки скрестив ноги, Исаак не выглядел.
– Как ты себя чувствуешь? – вдруг спросил главный администратор.
Интересно, подумалось Исааку, его действительно заботит самочувствие брата или вопрос с подковыркой? Так и не решив, в чем подвох, он слегка покачал головой:
– Могло быть и лучше.
– Могло быть, – согласился Джон. – А кто виноват?
– «Три мудреца», – тут же отозвался Исаак.
– Какие еще мудрецы? Откуда?
– Из бутылки, – ответил провинившийся священник. – Я знал, что не стоило это пить. – Исаак снова попытался играть смирение, но припомнил вкус той бурды со странным названием «Три мудреца» и скривился. Если верить бармену, этот напиток был приготовлен по древнему рецепту, использовавшемуся еще в двадцать первом веке. Хотя чего-чего, а веры этот прохиндей с шейкером в ловких руках не вызывал. Да и «Три мудреца» с двадцать первым веком у Исаака не шибко ассоциировались. Если верить сборникам рецептов, относящихся примерно к тому времени, то более правдоподобным был бы коктейль с названием «Секс на пляже» или «Исповедь грешницы».
– А, неважно, – отмахнулся Джон. – Лучше поговорим о твоем задании.
Исаак задумался. О том, что должен делать и куда лететь, он не имел ни малейшего представления. Но признаться главному администратору в том, что он попросту прохлопал ушами речь советника Теодора, было бы ошибкой. Поэтому Исаак продолжал отыгрывать покаяние, надеясь, что брат Джон не будет задавать никаких конкретных вопросов.
– Ты уверен, что справишься с этим?
Исаак кивнул.
– В одиночку?
Исаак снова кивнул.
– Если ты думаешь, что это очередная поблажка, то ты ошибаешься. На этот раз всё по-настоящему. Ты в самом деле можешь столкнуться с Призраком.
Последнее слово заставило Исаака поднять глаза на главного администратора:
– А кто-то пару недель назад говорил, что Призраков не видели уже лет двадцать, – съехидничал рыжий, хотя внутренне напрягся от такой новости.
– Я говорил, – еще больше нахмурился Джон. – Их и в самом деле не видели. Только это ничего не значит. Призраки осторожны, они могут быть где угодно, и тебе лучше заранее приготовиться к встрече с ними.
– Да я всегда готов, – ухмыльнулся Исаак. – Не переживай.
Джон пристально посмотрел на рыжего следователя. Тот выглядел беспечным, как ребенок. Он всё еще не верит, подумалось Джону, никогда не верил и продолжает не верить. С другой стороны, его можно понять. Он никогда не видел Призрака, более того, никогда не разговаривал с теми, кто с ними сталкивался. А верить в то, чего не видел…
А разве это не основа веры? Просто верить и знать, что так оно и есть! Так, может, на самом деле Исаак принял на веру информацию о Призраках и просто дурачится по своему обыкновению. Если так, то выговор, который он получил от совета, действия не возымел.
– Это не шутки, – сердито повторил Джон.
– Не шутки, – послушно кивнул Исаак.
Джон снова заложил руки за спину и стал наворачивать круги по комнате. «Если всякий раз он так топает, когда погружается в мысли, – подумал Исаак, – то странно, как он до сих пор не протоптал тропинку в ковре».