– Но что же мы будем делать?
– Не волнуйся, я обо всем позаботился…
На улице бушевала гроза. Летние грозы были в Киото частым явлением, но сегодняшняя была похожа на страшную бурю. Священник с трудом пробирался сквозь чащу леса, решив сократить путь от пагоды до дома Орихара. Ветки лезли ему в лицо, валежник хрустел под ногами, а сам он, взбираясь на холм, все время скатывался вниз, но шел к цели упорно. Вдруг сзади послышались громовые удары шагов – так, будто ступал великан или со скалы падали огромные камни, величиной с город. Сжав в руке четки и замерев от страха, священник обернулся. Огромный, величиной с дом, призрак в образе самурая стоял перед ним. Гробовым голосом он произнес:
– Не стой на пути самурая!
Священник закричал – латник выше его на пять голов был ужасен настолько, что служитель потерял дар речи. К жизни его вернул лязг меча. Катана появилась на свет божий из ножен на боку вассала. Священник с ужасом наблюдал за происходящим, пока огромный самурайский меч не сверкнул над ним и не обрушился на его несчастную голову, рассекая ее пополам. В момент удара сверкнула молния и снова раздался гром. Что-то ужасное творилось в Киото, и никто уже не мог это остановить!..
Этим вечером Юми обнаружила в тяниве возле дома змею. Никогда раньше она не видела здесь змей, да и во время жизни в Эдо не приходилось ей видеть этих тварей. Движения ее были плавны и неспешны… Зрелище было прекрасное, и Юми наверное так и смотрела бы на нее до самого утра, не в силах пошевелиться – но не из-за страха, а из-за причудливости происходящего, – если бы Сора не позвала дочь в дом.
За ужином Йоко сообщила присутствующим неприятную новость о том, что умерла Химико. Сора упросила Йоко отправиться к ней и сделать все, чтобы Рю больше не возвращался в их дом, но дочь нашла в подвале в Ямасине лишь труп шаманки.
– Господи, что же нам теперь делать? – взмолилась Сора, воздев руки к небу.
– Это значит, что он теперь вечно будет здесь?
– Нет, это значит, что он будет среди нас до тех пор, пока не выполнит своей главной миссии…
– Йоко, – мать повернула лицо в сторону старшей дочери. – Ты должна немедленно прекратить всякие встречи с ним!
– Но как я могу это сделать? Ведь он сам приходит ко мне, я не зову его!
– Однако почему-то он приходит именно к тебе, а не ко мне или к Юми. Значит, между Вами существует магическая связь. И ты должна, ты просто обязана разорвать ее!
– Я не могу, – пробормотала Йоко.
– Что?! – гнев Соры она видела второй раз за последние пять лет. Первый раз был тогда, на могиле отца. – Как ты смеешь так разговаривать?! По твоей милости мы потеряли отца и теперь мы все в опасности, а ты заявляешь, что и дальше будешь встречаться с этим негодяем!
– Не говори так! Не называй его негодяем, это неправда!
– Кто же он в таком случае?! Перестань мне перечить! Если я еще раз узнаю, что он был здесь… – Сора закашлялась и отвернулась.
– Что тогда? Что тогда случится?!
Сора ничего не отвечала – но кашель бил ее все сильнее и сильнее. Юми смотрела прямо в лицо матери и видела, что она уже зеленеет от отсутствия воздуха. Сора начала махать руками, Юми от ужаса потеряла дар речи. Йоко не смотрела в сторону матери и ничего не видела. Она повернулась только тогда, когда Сора уже упала на пол и стала биться в конвульсиях, а изо рта у нее пошла пена. Юми подбежала к матери и стала трясти ее – словно бы пытаясь вернуть к жизни, но все было уже без толку. Сора была мертва. Глаза Йоко застила пелена – ничего она уже не видела перед собой. Последнее, что она увидела – это уползающая в сад из дома змея.
Вскоре похоронили и Сору. Юми в тот день долго бродила по городу, не спеша возвращаться домой. Стоило же ей ступить за ворота, как в глаза начало бросаться все, что окружало дом, и чего еще вчера здесь не было. В саду слышен был шорох – Юми повернула голову и увидела огромное количество змей, ползающих по земле туда-сюда. Однако в отличие от давешней гостьи они уже не были столь дружелюбно настроены – стоило Юми сделать шаг в сторону тянивы, как от них послышалось воинственное шипение. Сразу несколько змей направились в ее сторону с явно враждебными намерениями.
Она вбежала в дом. Йоко как ни в чем не бывало хозяйничала на кухне.
– Йоко! – вскричала Юми. – Что происходит в саду?
– А что там?
– Он полон змей!
– Да? Надо же, а я и не заметила…
– Откуда они взялись?
– Говорю тебе, я не знаю.
Юми взглянула на Йоко. Ужас охватил ее при виде лица сестры – оно было мертвенно бледным. В некоторых местах оно даже покрылось чем-то вроде трещин – такими обычно покрываются лица покойников, едва заметные, эти синие борозды устрашают и отталкивают взгляд созерцающего их. Глаза Йоко напоминали огромные кровавые лужицы – они не светились, как у обычного человека, а блестели алым светом. Не было видно зрачков, только глазницы полностью были залиты багрянцем. Рука сестры была холодна как могильный камень – Юми отдернула десницу и в ужасе отшатнулась от этого призрака в человеческом обличье.
– Что с тобой?
– А что? Что-то не так?
– Ты… Ты… – только и могла бормотать Юми.
– По-моему, ты устала. Ты ведь почти не спала эту ночь, верно?
Юми только мотнула головой в знак согласия.
– Ступай к себе и поспи. Вечером ты должна быть в лучшем виде – надо встречать гостя.
Юми даже не спросила, кого сестра имеет в виду – настолько поразил ее внешний вид родного человека. Не чувствуя под ногами опоры, она добрела до своей комнаты, заперлась там и проспала до самого вечера. Когда она проснулась, то долго сидела перед зеркалом и думала. Во все, что происходило последние дни, было трудно поверить. Казалось, это был всего лишь сон – тяжелый и неприятный сон, какие бывают после утомительного дня. Такое не могло произойти в действительности.
Юми оделась и вышла в залу. Села перед чайным столиком.
– Юми, у нас гость, – сказала Йоко.
– Гость? – удивленно вскинула брови Юми.
Внезапно ширма отодвинулась и на пороге показался самурай. Облаченный в красивое белое кимоно и хакама, с пучком на голове и мечами на поясе, он был похож на героя эпохи Сэнгкоку. Войдя, он учтиво поклонился, сложил катану на пол и сел за стол. Вглядевшись в его лицо, Юми содрогнулась сильнее прежнего – перед ней во всей своей мертвой величественной красе сидел Рю!
Его появление произвело на Юми ужасное впечатление – она расплакалась и долго не могла успокоиться.
– Что же теперь будет? – сквозь слезы спросила она у Йоко. Та лишь обняла ее как в детстве и прижала к себе. Она заговорила с ней так же тепло и нежно, как прежде, когда они были еще детьми, и старшая сестра во всем оберегала младшую, помогала ей, защищала от всего, что могло бы ее напугать.
– О, милая Юми! Не переживай так! Теперь, когда нет никого, кто мог бы помешать нашему счастью, все будет хорошо…
– А я?
– А что ты? Разве ты желаешь зла своей сестре? Разве ты сделаешь что-нибудь, что повредит мне или моему счастью?
Голос Йоко был таким теплым и вкрадчивым, что Юми не могла не поверить своей сестре.
– Конечно нет, что ты!
– Пойми, Рю не хотел никого убивать. Он лишь спасал себя и нас. Нашу любовь, которую я так вероломно предала пять лет назад… – Йоко уронила голову на грудь и из глаз ее брызнули слезы. Глядя на нее, Рю проронил скупую слезу. Юми взирала на все происходящее и не могла в это поверить – эти чудовища оказывались на ее глазах такими же слабыми влюбленными, какими были тогда, в Эдо. Тогда между ними встало все общество. Сегодня оно снова попыталось помешать их счастью – но уже не смогло, прошедшая испытания кровью любовь стала закаленной и сильной. И, как знать, может быть на это была воля Провидения…
Потом все немного успокоились, и даже Юми смирилась с мыслью, что может быть в происходящем нет ничего страшного – во всяком случае такого, что заставило бы ее опасаться за свою жизнь. Они пили чай и даже смеялись. Змеи куда-то делись из сада, и никто не вспоминал о них так, словно их никогда там и не было. Потом все улеглись.
Утром Юми снова и снова возвращалась к мыслям о том, что ей следует спасать свою жизнь и покинуть дом, вернувшись в их владения в Эдо. Слова уже не казались такими страшными, она видела ситуацию с реальной стороны. Но и лишенными здравого смысла их нельзя было назвать – в конце концов, она бы только мешала здесь счастью влюбленных.
– Ты решила уехать? – Йоко взволновало решение сестры.
– Да, я вернусь в Эдо. Я подумала, что университет лучше заканчивать там, он дает более престижное образование.
– Как же я буду без тебя?
– У тебя теперь есть Рю. Да и потом я еду всего на полгода, что остались мне до окончания. Так что скоро вернусь, и все будет по-прежнему.
Вечером Йоко провожала Юми на вокзал. Сестры не сдерживали слез- расставание в такую минуту, после всего, что свалилось на них, было тяжелым испытанием. Поезд прибыл. Стоянка была недолгой – всего пять минут, но и их хватило, чтобы Юми успела оставить в вагоне свои вещи и выйти на перрон, чтобы проститься с Йоко. Они обнялись на прощание уже перед самым отходом состава. Йоко направилась к выходу в город, как вдруг… скрип тормозов и дикий крик толпы заставили ее обернуться. Рельсы были в крови. Юми лежала навзничь перед поездом, но только до пояса. Нижняя ее часть была под локомотивом. Она истекала кровью. Она умерла. Йоко бросилась бежать.
Войдя в дом, она закричала:
– Любимый! Я сделала это! Юми больше нет! Никто больше не помешает нам…
Пройдя по комнатам, она не обнаружила Рю. Но куда он мог деться?
– Рю! – позвала она. Никто не откликался. Вышла в сад – там тоже никого не было. Исходила весь дом и не переставала кричать:
– Рю! Рю! Отзовись! Где же ты, Рю?! Рю!
Так она кричала всю ночь. Утром она поняла, что он не вернется. Но все еще продолжала бормотать его имя. И даже когда полиция ворвалась в дом и инспектор встал перед ней в полный рост, она все еще говорила одно только слово:
– Рю! Рю! Рю!..
Мы с замиранием сердца слушали Такеши, и только я решился задать ему один вопрос:
– Но откуда Вы узнали эту историю, Такеши-сан?
– Я тогда работал в полиции. Мы получили письмо от Юми, которое она написала и бросила в почтовый ящик незадолго до гибели. В письме она написала, что на месте пожарища, в котором погиб ее отец, в тот же вечер нашла вакидзаси. Это натолкнуло ее на мысль. Потом был убит священник, которого наняла мать, чтобы он изгнал дух Рю из их семьи. Потом Химико и Сора. А дальше… – Такеши достал из-за пазухи свернутый лист бумаги и стал читать:
«…Вечером же мы с Йоко сели за стол и она принялась мне рассказывать о том, что планирует жить здесь вместе со мной и с Рю. При этом она все время смотрела в пустое место за столом, где он якобы сейчас сидел. Но на этом месте никого не было. Я испугалась, что сестра сошла с ума и попыталась выбежать в сад, но там было так много змей, что мне пришлось вернуться. Я поняла, что мне не уйти, и стала говорить с сестрой. Я поняла, что сестра моя больна и оттого мне опасно находиться с ней рядом. Сказавшись, что лучше бы мне было закончить учебу в Университете Токио, я добилась разрешения поехать в наш дом в Эдо, куда сейчас и отбываю, а Вас прошу только об одном – позаботьтесь о сестре. Неизвестно, каких бед она еще натворит, оставшись одна в этом треклятом доме…»
Свеча Такеши потухла сама – но мы еще долго сидели, словно прикованные к своим стульям.
Николай Романов
1993
Война окончена – мятежники снова стали нашими согражданами.
Генерал Улисс Грант
Я убрал пустую бутылку под стол, и мы налегли на салатик.
Колян молотил зубами громче, чем верещало радио. Да, хомячить и трепаться у него природный талант. Если и слопает меньше, чем обычно, то наплетёт с три короба, это уж точно. Фантазёр, как из песни. Стрижка под ноль. Машину водить не умеет. Тучный или худой, добрый или не очень – в зависимости от времени года. Вот я его, собственно, и представил.
По правую руку от меня сидел Сержант. Нет, он не в звании, даже рядом не ходил. Где он, и где армия? Уж я-то его знаю, с первого класса вместе лазили по дворам и стройкам. А Сержантом называли потому, что Сергей. Это я ещё в школе придумал. Сам он здоровый, как бык, и спокойный, как тюлень. Авторитет приобретал в любой компании, как только появлялся. Стоял, как Маниту, и сурово молчал. Малознакомые товарищи сразу проявляли уважение к загадочной фигуре и держались стороной.
Мы, кстати, у него на кухне и сидели. А женщин с детьми в комнату отправили. А, нет, стоп. Они же на даче. Наши половины на даче, точно. И телефоны мы предусмотрительно вырубили. Не дали бы они нам так славно зарядиться. Впрочем, мы ещё не зарядились. Только начали.
Короче, стол с закусками мы делили на троих. Я, Колян и Сержант. Вроде понятно всех описал, не запутаетесь. Для полного состава не хватало Шурика. Но Шурику, кстати, хватало и без нас. Ему только на пользу пропустить пару встреч. Вот уж кто из нас неудержимый. Большой, добрый и хороший. О нём и говорим.
– Шурика давно видел? – спрашиваю.
– О, кстати, – Колян оживился. – Шурик. Звонил мне недели две назад. Прощался опять – всё как в кино. Я, значит, сплю, вдруг трезвон на весь дом. Я ему – даров, сто лет, всё такое, когда уже увидимся? А он – нет, братан, больше никогда.
Сержант многозначительно хрустнул второй пробкой, горлышко звякнуло по бортам рюмок.
– Сколько? – перебил он Коляна. Тот-то всё время по половине опрокидывал. Утверждал, что принципиально.
– Всё, – мой друг внимательно смотрел, чтобы прозрачный уровень остановился ровно посерёдке.
– Всё не влезет, – лаконично ответил Сержант и взглянул на меня.
– Насыпай, краёв что ли не видно? – я без предрассудков.
– Вот, – продолжил Колян. – Говорит, что жизнь подошла к финалу, и он решился. Звонит мне, типа, правду рассказать, чтоб люди потом узнали. Мол, у него ружьё, полный багажник водки, и мчится он на Кремль, прорываться будет. Но, говорит, скорее всего не прорвётся. Думает, что ОМОН его на подходе застрелит.
– На своей «Волге» поехал? – спросил Серёга.
– Да. На ней. Наверно. Не суть. Я его, понятно, стараюсь вразумить. Мало ли что в голову посреди ночи приходит? Вдруг и правда рванул куда-нибудь. Пропадёт, надо тормозить парня. Минут сорок я его останавливал и пытался назад развернуть. Увещевал, просил, объяснял, детство вспоминали. А тот, ни в какую – всё, Кремль за поворотом, сейчас стрельба будет! Лечу, говорит, под двести! Навстречу судьбе.
– На «Волге»? Под двести? – уточнил Сержант.
– Ну, он её сам собирал, может и под триста разогнать. Хотя, вряд ли. Ну вот, сижу я, значит, провожу психотренинг, спасаю жизнь друга, а этот перец мне вдруг – «Колян, какой ты хороший. Люблю вас, братья. Ладно, никуда не поеду». Я чуть трубку не уронил, он, оказывается, даже из дома не выходил! Накушался в хлам, пригрезилось что-то в ночи, он и позвонил потрепаться. Захватчик, блин.
– Да, – говорю. – Что ты Шурика не знаешь? За то и любим. А кто не чудит?
– А я вообще-то политику не очень, – углубил тему Сержант. – Депутаты, коммунисты, демократы… В девяностых задолбали. Толку ноль от всей этой политики.
– Не, была у меня одна интересная история с политикой… – Колян добавил в пустую пиалу домашних солёных грибов из литровой банки. Лена, Серёгина супруга, отлично их закатывала. На столе полно её кулинарных чудес. Мы сами только картошки отварили, да зелень помыли. Остальное – её чудеса.
Мы обновили ёмкости, и он продолжил.
– Заканчивался девяносто третий год. Да, хорошо помню – мне шестнадцать, уже совсем большой, бросаю курить и весь такой в ожидании взрослых жизни. «Свит секстин», как в песне. Помните, что с политикой и прочими телевизорами творилось? Да всё то же, что и сейчас. С одного бока – Грузия с Абхазией, осетины с ингушами, Карабах. Жесть сплошная. Люди мрут, а из ящика – ля-ля-фа, лимбо-бимбо и упала шляпа.
– Не, я в то время «Сектор» слушал, – говорю.
– Во, оно самое. Как там у классика? «Мы согласны жить в общагах, нам не надо ни хрена, И любой мы жизни рады, только б не пришла война». Но имели мы и «нихрена», и войну со всех сторон. Что с другого бока подгорало? Чехия? Пардон, Чехословакия? С Югославией.