Через пятнадцать лет после июньских боев 41-го года многие защитники крепости вновь побывали в Белоруссии. Их ожидали радушные приемы и многочисленные митинги. Героев везде встречали цветами и бурными овациями. А после грандиозного десятитысячного митинга на городском стадионе Бреста многотысячная толпа хлынула на поле и Самвел Матевосян, подхваченный десятками рук, взлетел над головами людей. Его имя часто мелькало на страницах газет, матевосяна приглашали на торжественные мероприятия и встречи. Многие известные люди считали за честь с ним познакомиться. Но тогда же появились завистники и недоброжелатели. Поползли сплетни, что Матевосян присвоил себе документы настоящего защитника крепости с той же фамилией, погибшего на третий день войны. Партийная комиссия завела персональное дело, которое затем переросло в уголовное…
Книга «Брестская крепость» – венец титанической работы С. С. Смирнова – в 1964 году была удостоена Ленинской премии. Но затем произошло неожиданное – об этой книге по указанию партийных инстанций было приказано забыть. В 1975 году переизданием «Брестской крепости» занималось Волго-Вятское книжное издательство. Но за пределы полиграфического комбината она не вышла. Весь тираж, составлявший 130 тысяч экземпляров, пустили под нож. А тяжело больному к тому времени писателю предложили внести в книгу существенные изменения и убрать из нее отдельные главы, в том числе упомянутую главу «Инженер Самвел Матевосян». Лишь при таком условии ему обещали, что книга может остаться в планах других книжных издательств. Но С. С. Смирнов отказался. И уникальная книга, как говорил известный поэт Евгений Долматовский, оказалась пропавшей без вести. В 1988 году он написал в «Литературной газете» очерк, который так и назывался – «Книга, пропавшая без вести». Долматовский называл ее своеобразным учебником справедливости и требовал вернуть «Брестскую крепость» читателям без подчисток и купюр. На это ушло полтора десятка лет. Книга была переиздана только в 2000 году. В предисловии к ее новому изданию сын писателя Константин Смирнов писал: «…за год до смерти отец пришел домой с серым, в одночасье постаревшим лицом – из Горького сообщили, что в Волго-Вятском издательстве рассыпали набор „Брестской крепости“, а отпечатанный тираж пустили под нож – всякое упоминание о якобы провинившемся С. Матевосяне требовали из книги убрать».
О том, за что именно герой Брестской крепости и Герой Социалистического Труда С. М. Матевосян после нескольких анонимок был разжалован в «негерои», написала в своем очерке Я. Юферова: «В одночасье его жизнь рухнула под персональным делом, возбужденным по анонимному письму. „Директор Соткского золотодобывающего рудника С. М. Матевосян присвоил себе документы героя Брестской крепости, погибшего на третий день войны“. Далее шла ссылка, как приговор, на только что вышедший IV том Большой Советской Энциклопедии. Он поехал из Еревана в Брест, нашел людей, которые его знали. Они и подтвердили комиссии партийного контроля при ЦК КПСС, что знаменитый армянский геолог, разведавший уникальное золотое месторождение, и зам. политрука Матевосян, который служил добровольцем в Красной армии с 1939 года, а потом тяжело раненным попал в плен к немцам, это и есть один и тот же человек… Чужой успех люди выносят с трудом. А то и вовсе не выносят. Не прошел номер с „липовым геройством“, началось дачное дело. При строительстве дома в Аштараке Матевосян злоупотребил служебным положением, приобретал стройматериалы не по розничным, а по фондовым ценам, чем „нанес государству материальный ущерб на 641 рубль 19 копеек“. Его исключили из партии, лишили звания Героя Соцтруда и приговорили к шести месяцам лишения свободы. Упоминание имени Матевосяна стало крамолой. Долгие годы он добивался своей реабилитации»8.
Уголовное дело, заведенное в отношении С. М. Матевосяна, было прекращено за отсутствием состава преступления только в 1987 году. А в 1996-м ему возвратили Звезду Героя.
2. «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!»
Подвиг 28-ми героев-панфиловцев, противостоявших 16 ноября 1941 года у разъезда Дубосеково фашистским танкам – один из главных символов страны. Имена героев увековечены в памятниках и литературных произведениях, упоминаются в гимне Москвы. В 2016 году вышел на экраны страны художественный фильм «Двадцать восемь панфиловцев».
По официальной версии 28 бойцов из 4-й роты 2-го батальона 1075-го стрелкового полка 316-й панфиловской дивизии бесстрашно встретили в этот день удар 50 вражеских танков, рвавшихся по Волоколамскому шоссе к Москве, уничтожив 18 из них и остановив вражеское наступление на этом участке фронта. Обращение политрука В. Г. Клочкова к бойцам – «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!» – стало вскоре девизом защитников столицы. А погибшие панфиловцы были удостоены звания Героя Советского Союза.
Между тем, официальная трактовка этого подвига имеет мало общего с реальными событиями, произошедшими в ноябре 1941 года у разъезда Дубосеково. До сих пор остаются вопросы, на которые и сегодня нет однозначных ответов. Высказываются мнения, что бой у разъезда Дубосеково – это миф.
Скажем сразу – тогда действительно был совершен подвиг! Но массовый героизм проявили не двадцать восемь человек, погибших в том бою, а весь 1075-й стрелковый полк. Из одной только 4-й роты полегло не менее ста бойцов.
Из других вопросов, которые возникают в связи с официальной трактовкой исследуемых событий, назовем следующие.
Кто реально командовал группой «панфиловцев» – политрук Диев9, политрук Клочков или сержант Добробабин? Сколько на самом деле было уничтожено танков противника? Действительно ли фашистов удалось остановить у разъезда Дубосеково? И если да, то почему за оставление рубежа сняли с должностей командира и комиссара полка? Ну и наконец, – кто же конкретно участвовал в том бою, кто погиб и почему были убраны и заменены на другие фамилии двух «панфиловцев» – И. Е. Добробабина и Д. А. Кожубергенова?
Начнем с последнего вопроса.
Добробабин и Кожубергенов не погибли в том бою. Добробабин попал в плен, из которого бежал. Добравшись до малой родины – села Перекоп Харьковской области – добровольно поступил на службу в немецкую полицию и до августа 1943 года работал на фашистов в качестве полицейского. В июле 1948 г. был осужден военным трибуналом за измену Родине к 15 годам лагерей, с конфискацией имущества и лишением медалей. Военная коллегия Верховного Суда СССР 30 марта 1955 г. снизила ему срок наказания до 7 лет.
Д. Кожубергенов был арестован 2 мая 1942 года особым отделом за то, что, попав в окружение, «с оружием в руках был взят немцами в плен». Вероятно, по этой причине командованием 1075-го полка в наградной лист был включен другой Кожубергенов – Аскар (Алиаскар)10. Хотя он был мобилизован на фронт уже после боя у разъезда Дубосеково.
В поисках ответов на поставленные вопросы исследователь не может игнорировать архивные материалы органов военной юстиции. Речь идет не только о следственно-судебных делах в отношении И. Добробабина, Д. Кожубергенова, но и о материалах уголовного дела, которое было заведено в 1948 году. Оно так и называлось – «Дело о 28 героях-панфиловцах». Его расследовали работники Главной военной прокуратуры и органов госбезопасности. Кроме того, дополнительные расследования по этому делу пришлось проводить в 1967 и 1988—1989 годах – в связи с поступившими заявлениями о реабилитации Д. А. Кожубергенова и И. Е. Добробабина…
Сегодня достоверно установлено, что версия подвига о героях-панфиловцах, отличающаяся от того, что произошло в действительности, была предложена в 1941 году литературным секретарем «Красной Звезды» А. Ю. Кривицким и другими корреспондентами, писавшими на эту тему11.
Так, 27 ноября 1941 года В. Коротеев опубликовал в «Красной Звезде» очерк «Гвардейцы Панфилова в боях за Москву», в котором описывался подвиг группы красноармейцев во главе с политруком Диевым: «Меткими выстрелами из противотанковых ружей они подбили 7 танков и остановили вражескую колонну. Разбившись на три группы, немецкие танки вновь пошли в атаку. Они окружили горсточку смельчаков с трех сторон. Танки подходили все ближе и ближе. Вот они у окопа – 47 танков против горсточки бойцов! Это был действительно неравный бой. Но не дрогнули гвардейцы. В танки полетели гранаты и бутылки с горючим. Загорелись еще три машины. Более четырех часов сдерживала группа бойцов пятой роты 54 немецких танка. Кровью и жизнью своей гвардейцы удержали рубеж. Они погибли все до одного, но врага не пропустили. Подошел полк, и бой, начатый группой смельчаков, продолжался. Немцы ввели в бой полк пехоты. Гвардейцы стойко отбивались, защищая позиции Диева. В результате боя противник потерял 600 солдат и офицеров и 18 танков…»12.
Как видим, в очерке К. Коротеева речь шла не о 4-й, а о 5-й роте. Она тоже сражалась 16 ноября 1941 года героически. И политрук действительно личным примером вдохновлял бойцов – но не Диев, а Клочков. А треть бойцов из списка 28-ми на самом деле не погибла в том бою. Натаров и Шопоков были убиты раньше, Бондаренко – позже. Остались в живых – Васильев, Шемякин, Шадрин, Тимофеев, Кожубергенов и Добробабин. Четверо последних побывали в немецком плену.
Количество подбитых танков тоже вызывает обоснованные вопросы, поскольку ни в одном из боевых донесений не говорилось о 18-ти танках. Согласно этим донесениям и свидетельским показаниям командира полка, которые тоже разнятся, весь 1075-й стрелковый полк уничтожил в тот день от 5 до 9 танков. Наконец, фашистов остановить на этом участке обороны, видимо, не удалось. И именно за это командир полка и комиссар были отстранены от своих должностей. Хотя темпы наступления 2-й танковой дивизии Вермахта были значительно снижены.
Из опроса корреспондента Чернышева, проведенного следователем в 1948 году, видно, что его и Коротеева публикации были написаны со слов инструктора в штабе панфиловской дивизии, поскольку из-за тяжелых боев пробраться к месту событий и побеседовать с их непосредственными участниками не представлялось возможным. Когда же Чернышев попытался выяснить у инструктора фамилии героев, тот назвал лейтенанта Безвременного, старшего политрука Калачева и политрука Диева. Коротеев тоже признал, что на место боя не выезжал и информацию о нем получил от комиссара дивизии Егорова.
Таким образом, это были рядовые заметки рядовых фронтовых корреспондентов, которые, без выезда на передовую, получили информацию в штабе соединения. Это была обычная для того времени практика. Такие заметки практически ежедневно публиковались в газетах. Все изменилось после того как 28 ноября в «Красной звезде» была напечатана передовица «Завещание 28 павших героев». Готовили ее Кривицкий и главный редактор газеты Ортенберг. В этой статье впервые появилась цифра «28»…
Ортенберг писал, что, просматривая последние донесения политорганов, прочел в одном из них сообщение о бое у разъезда Дубосеково – двадцать девять бойцов во главе с политруком Диевым отражали атаку танков противника, из них двадцать восемь бойцов погибли как герои, задержав на четыре часа танки противника и уничтожив восемнадцать машин, а один боец струсил и был расстрелян своими товарищами. После этого он вызвал Кривицкого и попросил его написать передовую. К полуночи она была готова13.
Между тем, историки сомневаются, что эта цифра была взята Ортенбергом из политдонесения. В ходе следствия Коротеев показал: «Ортенберг меня …спрашивал, сколько же было людей в роте, которая сражалась с немецкими танками. Я ему ответил, что примерно 30 человек. Таким образом, и появилось в передовой количество сражавшихся – 28 человек, т. к. из 30 двое оказались предателями. Ортенберг говорил, что о двух предателях писать нельзя и, видимо, посоветовавшись с кем-то, разрешил в передовой написать только об одном предателе… В дальнейшем я не возвращался к теме о бое роты с немецкими танками; этим делом занимался Кривицкий, который первый написал и передовую о 28 панфиловцах…»14.
В конце 1941 года Кривицкий по поручению Ортенберга выехал в район Дубосеково, где встретился с командиром 4 роты капитаном П. М. Гундиловичем. Тот заявил, что храбро сражалась вся рота, но Кривицкого по понятным причинам интересовали только 28 фамилий. И Гундилович в присутствии командира 1075-го полка полковника И. В. Капрова «по памяти» назвал ему 28 бойцов, погибших в бою с немецкими танками. А 21 января 1942 года в «Красной Звезде» за подписью Кривицкого вышла публикация «О 28 павших героях». В ней впервые были перечислены имена героев и приведено приписанное политруку Клочкову крылатое выражение: «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!».
Кривицкий, бесспорно, обладал литературным даром. Его проникновенные слова тронули сердца многих людей. Были составлены представления о присвоении погибшим панфиловцам звания Героев Советского Союза. 10 мая 1942 года их подписал командующий войсками Калининского фронта генерал-полковник И. С. Конев. А 28 мая и 13 июля того же года – командующий войсками Западного фронта генерал армии Г. К. Жуков.
Как уже сказано, списки героев не раз уточнялись. Одни фамилии вычеркивались, другие вносились, но в итоге всегда оставалось ровно 28 фамилий. Хотя уже тогда было ясно, что не совсем правильно выделять кого-то из бойцов этого геройского полка, в том числе из 4-й роты капитана Гундиловича. Перед боем 16 ноября 1941 года рота насчитывала около 140 человек. А после боя в живых осталось около 30.
Командир 1075-го стрелкового полка полковник И. В. Капров, допрошенный следователем в мае 1948 года, дал следующие показания:
«С раннего утра 16 ноября 1941 г. немцы сделали большой авиационный налет, а затем сильную артиллерийскую подготовку, особенно сильно поразившую позицию 2-го батальона. Примерно около 11 часов на участке батальона появились мелкие группы танков противника. Всего было на участке батальона 10—12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить. Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака немцев была отбита. В бою полк уничтожил 5—6 немецких танков, и немцы отошли… Около 14.00—15.00 немцы открыли сильный артиллерийский огонь по всем позициям полка, и вновь пошли в атаку немецкие танки. Причем шли они развернутым фронтом, волнами, примерно по 15—20 танков в группе. На участок полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, т. к. этот участок был наиболее доступен танкам противника… В течение примерно 40—45 мин. танки противника смяли расположение 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты… из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали впоследствии в газетах… В конце декабря 1941 г., когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент „Красной звезды“ Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Галушко и Егоровым… В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками. Я ему заявил, что с немецкими танками дрался весь полк и в особенности 4-я рота 2-го батальона… Фамилии Кривицкому по памяти давал капитан Гундилович, который вел с ним разговор на эту тему…»15.