Восемнадцать минут.
– Как вы, ваше высочество? – невидимый глазу коммуникатор был вживлен прямо внутри уха принца Ложи Равновесия, и он прекрасно расслышал обращение Дина Рейсса.
– Все отлично, капитан, – беззвучно произнес Нот; передатчик, встроенный в его гортань и язык, легко считал эти слова и переправил на «Катрин VII» в виде текстового сообщения. – Опережаем график.
– Рад это слышать, сэр, а то моих людей уж очень волнует это затянувшееся затишье…
Вдруг на пути принца выросла давешняя голубая молния. В мгновение ока она превратилась в мускулистого обнаженного мужчину с треугольной головой и рогами, только полупрозрачного, как мыльный пузырь; затем в исполненного очей безногого паука; сверкающий метеоритный поток интерьерного масштаба; вращающуюся с бешеной скоростью спираль ДНК… Но ни один из этих обликов так и не устроил «джинна», и в конце концов он стал просто пушистым котенком с длинными усами, с кончиков которых слетали сапфировые искры. Котенок висел в воздухе, сложив задние лапы по-турецки и скрестив передние на груди. В его пронзительно синих глазах без белков невозможно было ничего прочитать, но грозное выражение мордочки внушало серьезные опасения относительно его добрых намерений.
На секунду принц опешил, не зная, что делать: джинн не нападал, но полностью загородил проход; прикинув, что к чему, Нот просто побежал дальше вверх по лестнице. Джинна отбросило силовым полем, как теннисный мячик. Взмахнув лапами, он улетел прямо в стену, и принцу даже показалось, что он услышал какой-то мяукающий возглас, который вполне мог быть сообщением о синхронизации энергетического поля джинна с аурой матери принца, произошедшей без согласия последней.
Проскочив еще пару площадок, Нот оказался в просторном зале без окон, освещенном несколькими причудливыми лампами. Это был самый верх пирамиды, поэтому четыре стены, смыкаясь в одной точке, не оставляли в этом помещении места для потолка.
Ересиарх Лотам, мужчина на вид лет сорока (признаться, столько ему и было на самом деле) был одет в светло-оранжевые брюки и белую футболку с надписью «Ван Зейн Тайгерс» и логотипом футбольной команды Ван Зейн Прайм – летящим в прыжке тигром.
– Значит, вам удалось-таки нейтрализовать моих клевретов? – без всякого удивления спросил он. Посреди лба ересиарха располагался горизонтальный шрам, по бокам и сзади скрытый волосами – он остался после вживления Искусственного Разума в мозг ересиарха. – Принц Нот Мэйден, я полагаю?
Нот быстро взглянул на таймер: двадцать минут.
– Ересиарх Энергий собственной персоной, – констатировал принц, и в руку его прыгнул внушительного вида бластер: агент Службы Исполнения Приговоров собирался претворить в жизнь волю Сената… но не сейчас – немного позже.
Мерцающий наконечник излучателя его оружия смотрел прямо в лицо Лотама, но тот даже бровью не повел.
– Отвечайте на мои вопросы быстро, и, быть может, останетесь в живых, – скороговоркой приказал принц. – Как вы сумели поработить энергетических монстров?
– Как? – Лотам развел руками. – Боюсь, вам не понять. Я никого не порабощал. Я убедил их в своей правоте – так же, как и тех людей, что теперь верно мне служат. Если вы позволите, я смогу убедить и вас…
– Благодарю, но мое тело перенесло уже достаточно хирургических вмешательств, чтобы добавить к ним еще и лоботомию.
– Вы ошибаетесь, думая, что у моих последователей нет выбора! Я вовсе не редуцировал их мозг, напротив, я добавил им несколько самых необходимых нейронных связей – и они легко увидели свет истины. Так же, как видят его мои энергетические союзники.
– В чем же истина?
– В революции, конечно же! – улыбнулся Лотам, принц обратил внимание, что ересиарх разговаривает с ним, как с неразумным ребенком, нарочно подбирая слова, чтобы быть понятным и не обидеть. – Вместо того чтобы изменять Вселенную, подстраиваясь под ее законы – как делает это ваша безнадежная Федерация, – нужно изменить сами законы, и тогда Вселенная будет подстраиваться под меня! А если вам хватит ума признать мою правоту, то и под вас тоже. Я уже обнаружил главный физический закон мироздания, через несколько лет я смогу сформулировать его и выразить численно; а затем, лет через пятьдесят – совершить прорыв!
Двадцать две минуты. «Ваше высочество! Через три минуты я активирую двигатели» – «Хорошо, капитан. Но будьте готовы отменить переход: ересиарх уже в моих руках».
– Но ведь это, скорее всего, погрузит нашу Вселенную в коллапс или вовсе уничтожит ее.
– Какая разница? Ведь на ее месте появится нечто гораздо более совершенное…
– С философией закончили – если вы хотите сохранить жизнь, – отрезал принц, и голо-плащ взметнулся за его плечами, подтверждая его правоту. – Есть ли способ обезвредить джиннов, оставив при этом жизнь вам?
– Да, но это не так просто… – улыбнулся Лотам. – Придется убедить их в том, что я отказался от своих планов!
– Сделайте это в течение минуты, причем так, чтобы я поверил вам. А я пока – на случай вашей неудачи – зачитаю вам текст смертного приговора.
Лотам с улыбкой покачал головой – как добрый учитель, не устающий биться над глупым учеником:
– Хорошо, я выполню вашу просьбу. Вот только решит ли это нашу проблему? – Лотам подошел к небольшому пьедесталу в центре зала и стал проводить какие-то манипуляции с пультом его управления. Принц был совершенно уверен, что, даже если это нечто окажется пультом активации автоматических систем защиты – он успеет своевременно прореагировать. Поэтому просто привычно читал наизусть:
– В соответствии с постановлением Сената, с прискорбием заявляю вам, мистер Лотам, что вы признаны виновным по следующим обвинениям: в геноциде на планете Ван Зейн Прайм, в самовольном захвате власти, в массовых убийствах людей и других разумных существ… – Лотам спокойно колдовал со своим пьедесталом, иногда кивая – соглашаясь со словами Нота. «Гипердвигатели активированы!» – «Будьте готовы в любой момент прервать процедуру перехода. В крайнем случае ждите моего сигнала в зоне эвакуации, после выхода из гиперпространства». Передавая неслышное Лотаму сообщение, принц вынужден был сделать паузу, но теперь продолжил оглашать приговор, – в космическом пиратстве, в издевательстве над природой человека…
– Простите, ваше высочество, – прервал Нота ересиарх. – Я закончил, – Лотам нажал последнюю кнопку, и на пьедестале возникла сияющая и искрящаяся голубая сфера из чистой энергии.
– Что это?
– Это единственный способ устранить мою власть над джиннами и при этом оставить меня в живых!
– Иногда я снисхожу до того, чтобы повторить свой вопрос. Но не больше одного раза. Что это?
– Это врата в иное измерение. Исчезнув из этой Вселенной, я потеряю власть над своими союзниками. Но моя жизнь, как вы и просили, сохранится.
– Боюсь, этот способ не подходит нам обоим, – отрезал Нот Мэйден; как всегда, всплеск голо-плаща не позволил сомневаться в твердости решения принца Ложи Равновесия. – Вы должны остаться моим пленником. Придумайте что-нибудь другое…
Но в этот миг Лотам просто прикоснулся рукой к сфере – и мгновенно исчез!
«Три с половиной минуты до перехода, ваше высочество!» – голос Рейсса выдавал хорошо скрытое волнение.
Мозг принца лихорадочно работал – для принятия решения оставались считанные секунды. «Портал в другое измерение – наверное, измененная технология гиперперехода… Лотам обезврежен – но вдруг он сможет вернуться?.. А если это обман, и ересиарх просто телепортировался в другую точку этой вселенной? Тогда мы все еще в опасности; нет выбора – надо следовать за ним…»
– Капитан, – на этот раз Нот обратился к Рейсу вслух, не скрывая своих слов. – Отступайте согласно намеченному плану. Лотам бежал, используя одно из своих противоестественных устройств. Возможно, угроза нейтрализована, но я должен все проверить. Я следую за ересиархом через оставленную им пространственную брешь. Удачи вам и вашему экипажу!
Принц спрятал бластер в кобуру, подошел к сфере и протянул к ней руку в кентаровой перчатке. Стоило ему коснуться сверкающей поверхности, как тело его пронзило странное ощущение нематериальности, словно он обратился в ничто, но сохранил все свои чувства…
В тот же миг принц Нот Мэйден исчез.
ИНТЕРЛЮДИЯ ПЕРВАЯ
Дорогая японская машина с непроницаемыми для взгляда извне окнами, прохрустев новенькими шинами по осколкам бетона и битым стеклам, остановилась. С тихим щелчком открылась дверь, и мужчина в длинном черном пальто и стрижкой клерка выбрался наружу.
Отделившись от группы людей в комбинезонах, к нему подошел другой мужчина, в таком же черном пальто и с такой же стрижкой, только чернокожий.
– Агент Смит Джонс? – сосредоточенно спросил новоприбывший.
– Агент Джон Смит? – с той же интонацией спросил встречающий.
Они пожали друг другу руки в дорогих черных кожаных перчатках.
– Как все было? – спросил агент Смит.
– Пойдемте, я покажу, – ответил чернокожий Джонс.
Они прошли мимо группы людей в белых комбинезонах, которые ползали по земле с кучей разнообразных приборов в руках. Наконец Джонс остановился в небольшом тупичке, посреди которого был круглый выжженный след – словно кто-то жег тут огромный костер.
– Началось все здесь. Инертный энергетический заряд появился в 14:27 и оставался стабильным около двенадцати минут. В 14:29 – первый гость. Вышел отсюда и пошел – следуйте за мной…
Агенты прошли около пятидесяти метров по вонючим трущобам, петляя вокруг мусорных куч. Наконец они подошли ко второму следу – в точности такому же, как и первый.
– Здесь первый гость остановился, – продолжил агент Джонс, – и произвел какие-то действия с прибором, который имел с собой. Вскоре после этого, в 14:30, появился второй инертный заряд – и первый гость исчез.
Агент Джон Смит хмыкнул. Агент Смит Джонс внимательно посмотрел на него и кивнул.
– Ровно в 14:31 второй заряд исчез, а из первого заряда вышел гость номер два. Он был намного активнее первого, бегал повсюду вокруг, словно что-то искал. Вскоре после этого, в 14.32, появился третий заряд, вот тут, неподалеку, – агент Джонс вновь повел агента Смита за собой. – Этот заряд не был похож на первые два, такой фиолетово-черный и вытянутый – а те были белые и блестящие, шарообразной формы. Наконец, в 14.39, гость номер два обнаружил третий заряд. Потом вошел внутрь него и тоже исчез. Одновременно с этим исчезли и оба остававшихся заряда – первый и третий. Сразу.
– Значит, второй заряд просуществовал всего две минуты, – отметил агент Смит. Агент Джонс многозначительно покивал головой:
– Вот именно.
Они пошли назад к машине.
– Описание внешности гостей? – спросил Смит.
– Приложено к отчету.
– Вкратце.
– Первый – в оранжевых брюках и белой футболке с зеленой надписью, на лбу приметный шрам. Второй – в черном плаще.
Дальше шли молча. Подойдя к машине, Смит отворил дверь и сел за руль. Несколько секунд агенты молча смотрели друг на друга.
– Вы что-нибудь понимаете, агент Джонс? – спросил Смит.
– Ответ отрицательный, агент Смит, – ответил Джонс.
Смит удовлетворенно кивнул:
– Продолжайте работать.
Они пожали друг другу руки в дорогих черных кожаных перчатках, и Смит захлопнул дверцу машины.
ПРЕЛЮДИЯ ПОД РАДУГОЙ
1.
Ласковое солнышко заглядывало во все окна дворца сразу, ничуть не беспокоясь о том, что Первая королевская прачка Стируня развесила на его лучах мокрое белье. Цветы раскрыли свои бутоны и наперебой хвастались друг перед другом свежими утренними ароматами. В синем небе щебетали веселые птахи: воробьи, стрижи и ласточки.
– Как спалось, госпожа Сорока? – не обращая внимания на эту суету, важно спрашивал старый ворон Клювон, сидя на ветке еще более старого дуба в придворцовом парке.
– Прекрасно, кум, – стрекотала в ответ Сорока. – Вчера выменяла у золовки две серебряные ложки – на моток старой проволоки, представьте себе!
– Неплохо, неплохо, – одобрительно покивал головой Клювон. – Если мне не изменяет память, то была золотая проволока, которую вы выменяли в прошлую пятницу у королевского кота Мурчалы на подвеску с рубином?
– Золотая? – удивленно всплеснула крыльями Сорока. – Кто вам сказал, что она была золотая? Подумаешь, моток дурацкой проволоки!
– Ну, про то вам виднее, кума, – глубокомысленно заметил Клювон. – Ибо я той проволоки в глаза не видел, однако не далее как неделю назад вы изволили рассказывать, что грошовую платиновую подвеску с дурацким рубином выменяли на прекрасную золотую проволоку… А не слышали ли вы, что творится нынче во дворце? – продолжил он светскую беседу.
Сорока, немного расстроенная тем, что из ее крыльев нежданно-негаданно уплыло настоящее сокровище, не обратила внимания на вопрос ворона. Но когда тот повторил его чуть погромче, все же ответила:
– «Что-что»! Что может быть во дворце? Конечно, король Растяпиус ХХIV, как всегда, не в духе.
– А что такое?
– Потерял скипетр, никак не может отыскать! Сидит, печальный такой, на троне, и вздыхает. А королева едва удерживается от слез, – у Сороки, как известно, в одно ухо влетает – в другое вылетает. Вот и сейчас она, начав рассказывать принесенные на хвосте сплетни, начисто позабыла о своем горе-несчастье. – Стражники носятся по всему дворцу – ищут, заглядывая в каждый сундук и в каждый горшок, но никак не найдут. А капитан Саблявзуб вышагивает посреди этой суматохи, командует и выдает своим солдатам затрещины – всем по очереди, – чтобы лучше старались.
– А что же принц Творимир?
– Принц еще не вернулся с утренней прогулки за ландышами. А то бы он, конечно, давно уже нашел скипетр короля Растяпиуса – ведь тот лежит прямехонько на королевском троне, позади несчастного Растяпиуса, завернутый, между прочим, в его же собственную королевскую горностаевую мантию!
– Ну, в таком случае, совсем скоро в королевстве вновь воцарятся мир и покой, – уверенно заявил Клювон.
– Это почему же, кум? – удивилась Сорока.
– Да потому что, глядите, вон принц уж возвращается со своей прогулки! – глубокомысленно заметил ворон.
И точно: по тропинке придворцового парка, рассеянно поглядывая по сторонам, шел не очень высокий стройный юноша – принц Творимир. На нем была белая блуза с широкими просторными рукавами, синие штаны и легкий голубой плащ, застегнутый у горла пряжкой в виде плачущей розы, а также высокие черные ботфорты. У пояса принца висела грозная шпага, а его длинные каштановые волосы удерживались легким серебряным обручем. В руке Творимир держал букетик из трех благоухающих ландышей – и вел уже ставший привычным за это лето разговор:
– Я знаю, что сейчас вам немного одиноко – это такое странное чувство, оказаться без корней, – говорил он, не сводя с цветов внимательных зеленых глаз.
– Откуда ты знаешь? – спрашивал средний ландыш.
– Вы ведь видели меня раньше: я каждое утро срываю три ландыша на Березовом холме. И разговариваю с ними – все они рассказывают одно и то же о том, что чувствуют.
– Наверное, нам все-таки не стоило соглашаться, – испуганно вставлял слово самый маленький ландыш.
– Не бойся, малыш. Страшно будет, только пока я не поставлю вас в воду. А потом – вот увидите – сразу станет страшно весело. Все будут любоваться вами, вдыхать ваш аромат.
– Но ведь к завтрашнему утру мы умрем? – продолжает беспокоиться маленький ландыш.
– Да, это так. Но ваш век все равно не слишком долог. Зато вы порадуете других и порадуетесь сами! В этом мире всегда так – чтобы что-то получить, надо что-то отдать.
– Мы знаем, принц. Мы сами выбрали свою судьбу – и не о чем жалеть! – заговорил самый большой из трех ландышей. – Вы ведь помните, что мы у себя на поляне под Березовым холмом каждый вечер кидаем жребий – все хотят попасть в букет к принцу, и те, кто сейчас остался там, на поляне, завидуют нам. А теперь – давайте веселиться, у нас не так много времени!