– Вот сейчас приходил Захария и меня приветствовал.
– Какой Захария? – спросили его стоявшие рядом братия.
– Отец Честного Предтечи, – ответил отец Анфим.
Он был очень радостен и так предал Богу душу.
Однажды старец Анфим из келии Патери́ца сказал своему послушнику иеромонаху Трифону: «Не уходи сейчас служить Литургию, потому что я сегодня умру». Отец Трифон отменил Литургию, которую должен был служить в одной из келий, и остался рядом со старцем. Старец Анфим скончался у него на руках в возрасте 103 лет, и отец Трифон закрыл ему глаза. До этого старец Анфим не болел ни разу в жизни.
Старец Арсений, насельник монастыря святого Павла
Старец Арсений, насельник монастыря святого Павла, был родом из местечка Портарья на Халкидики. Мальчиком он остался сиротой и был юнгой на корабле. Однажды корабль пристал к монастырской пристани, и игумен спросил у капитана: «Не оставите ли вы нам этого мальчика носить письма с почты?» – «Если хочет, пусть остаётся», – ответил капитан. Мальчик согласился. Это был 1910 год, и ему было 10 лет. Он остался в монастыре, а когда вырос, стал монахом. Он был мастером на все руки, очень умным и способным человеком, у которого всё получалось. Любые поломки в монастырском хозяйстве исправлял отец Арсений. Раньше в монастыре было всего две кирпичные печи. Но отец Арсений сам научился печному делу и сложил в монастыре много печей.
Старец носил на груди книжечку с молебным каноном Пресвятой Богородице Иверской. Сидя во дворе монастыря, он читал этот канон. Когда отец Арсений состарился, он ходил по монастырскому двору и коридорам с чётками на 300 узелков и шёпотом творил молитву Иисусову.
Увидев одного юношу, который прибыл в обитель для того, чтобы стать монахом, старец его спросил: «А терпение у тебя есть? Ну, если есть, то будешь монахом».
В 1956 году зима наступила рано. Монахи одного братства в Кариес, которые были очень старенькие, не успели заготовить дрова. Они попросили дров у одного из антипросопов, но в ответ услышали: «Нет, братья, на войне патронами не делятся». Потом этот антипросоп рассказывал о своём «остроумном» ответе и другим антипросопам. И вот, в тот же самый день братия этой келии увидели у себя за дверью много вязанок дров. Они взяли эти дрова и не замёрзли, но кто их принёс, не знали. Только потом открылось, что это был старец Арсений из монастыря святого Павла.
Кончина старца была преподобнической. Больничар принёс ему пищу, и старец поблагодарил его. Потом отец Арсений поднялся, пошёл в келию к старцу Давиду и сказал ему: «Всё, ухожу. Пойду на встречу с нашими старцами и отцами. Увидимся в раю!» Отец Арсений попрощался с отцом Давидом, они очень любили друг друга. Старец вернулся в келию, лёг на койку, скрестил на груди руки и скончался. До этого он ни разу не болел.
Арсений Григориатский
Григориатский монах старец Арсений, придя в монастырь, имел нрав полицейского – это была его профессия в миру. Старец легко впадал в гнев. И вот, в самом начале он поставил своей целью победить эту страсть. Каждый раз, когда к нему подступал гнев, он спускался в келарню монастыря, брал деревянную палку и бил себя по ногам со словами: «Ну что, ты хочешь быть в монастыре жандармом? Нет, жандарм должен умереть». И вот, Бог, видя его борьбу и подвиг, даровал ему безгневие. Старец стал кротким, мирным со всеми, благорасположенным ко всем. Он отличался очень остроумными шутками, которые дарили радость и утешение тем, кто пребывал в скорби. Братия, находившиеся в расстройстве и печали, шли к отцу Арсению, и любвеобильный старец мудро их утешал.
Оконце келии старца было очень узким, а старцу нравились природа и свет. Он говорил: «Какой же прекрасный мир сотворил Бог! А мы, монахи, настроили себе казематов и затворились внутри. Ну что, разве мы не можем взять, к примеру, вот это оконце и его маленько расширить, чтобы проходило побольше света?» Слыша эти слова старца, один из братии взял кувалду, зубило и начал разбивать стены, чтобы увеличить окно. Старенький монах, который жил в соседней келии, узнав, что происходит, начал кричать на отца Арсения: «Хочешь разрушить монастырь – уезжай лучше в Метеоры![14]» (Много лет назад старец ушёл из обители своего пострига в Метеоры, но потом вернулся). Старец Арсений ничего не ответил. Братия, услышав шум, спросили, что случилось. Тогда старец Арсений остроумно и по-доброму ответил: «От хорошей головомойки и волосы чище».
Когда отец Арсений состарился, он сидел у себя в келии на стуле и творил молитву Иисусову, обратившись лицом к иконам. В один день больничар застал его очень радостным. Старец сказал ему: «Меня переполняет такая радость! Я просто с ума схожу от неё! Ведь мне сейчас предстоит уйти из этого мира!»
Однако на следующий день брат нашёл его понурым и расстроенным.
– Что с тобой, старче Арсений?
– Как тебе сказать? Я гляжу на иконы, а Матушка Пресвятая Богородица отворачивает Своё лицо от меня, Она не хочет меня видеть! То же самое делают и Христос, и святитель Николай… «Ну чем я перед Вами провинился?» – говорю я им.
В таком состоянии старец пробыл ещё три-четыре дня. Однако на пятый день старец Арсений снова стал радостным, он находился в умилении, плакал и так объяснял брату произошедшую перемену: «Я начал искать, в чём провинился, и подумал: может быть, в том, что я поделился с тобой радостью и был уверен, что скоро уйду из мира, – может быть, в этом была гордыня? Я начал говорить: „Христе, и это тоже Твоё, ведь я сам по себе – кусок грязи и больше ничего. Если ко мне пришло ощущение скорого ухода – то оно пришло от Тебя, это Твой дар и мне не принадлежит».
Так, укорив себя, старец смирился и на следующий день сказал брату, что все иконы глядели на него, «распахнув глаза».
Старец очень любил Пресвятую Богородицу и необыкновенно перед Ней благоговел, потому что Она спасла его от немцев в годы войны и очень много помогала ему в жизни. Он называл Её Матушкой и, когда по послушанию выезжал из монастыря в мир, всегда брал с собой одну старинную икону Пресвятой Богородицы.
Однажды со старцем случился инсульт. В келию к старцу пришли некоторые отцы и игумен, который спросил его:
– Видишь ли ты Пресвятую Богородицу?
Старец находился в таком состоянии, что не мог ничего скрыть, и ответил:
– Вижу.
– В церкви или в келии? – снова спросил игумен.
– И в церкви, и у себя в келии.
Арсений Дионисиатский, исихаст
Спасёмся ли мы? – спросили братия у старца Арсения Дионисиатского, сподвижника старца Иосифа Исихаста.
– Насчёт вас не знаю, – ответил старец, – но я спасусь.
– Почему, геронда, ты говоришь, что спасёшься?
– Потому что я стал как маленький ребёнок. Я делаю всё, что мне говорят.
Старец Арсений Исихаст в сутки совершал три тысячи земных поклонов, три часа молился по чёткам с крестным знамением и поясными поклонами, а также совершал очень много трёхсотниц без крестного знамения. Вместо установленных Церковью трёх дней воздержания в начале Великого поста старец воздерживался от пищи и воды четыре дня подряд.
Старец говорил: «Поститься – значит добровольно оставлять часть нашего желудка пустым для Христа».
Старец Арсений Дионисиатский
Арсений Катунакский
Старец Арсений Катунакский (старец отца Илариона, резчика по дереву) для утруждения своего тела ходил с двурогой мотыгой по соседним келиям и вскапывал отцам огороды. Старец постоянно шептал молитву Иисусову, а время от времени громко восклицал: «Слава Тебе, Боже!» Вся жизнь старца проходила так: целый день он вскапывал землю, к вечеру что-то вкушал – это было его вознаграждением – и потом возвращался в свою каливу.
Старец отличался большой простотой. Однажды его голос записали на магнитофон, а потом дали послушать. Старец удивился, как такое возможно. Когда в следующий раз его попросили на Пасху спеть «Христос воскресе», он стал отказываться, опасаясь, что его запишут на магнитофон, «заберут у него голос» и он останется безголосым.
Арсений Кутлумушский, агроном
Старец Арсений, насельник монастыря Кутлумуш, по мирскому образованию агроном, никогда не ложился на койку, несмотря на свой возраст. Ночи он проводил в молитве и бдении, а когда выбивался из сил, немного отдыхал, сидя на стуле. Чтобы победить сон, он умывался, ходил по келии, совершал земные поклоны. Чётки-трёхсотницу он не выпускал из рук, а его ум не переставал повторять молитву Иисусову.
Артемий из келии Псара
Старец Артемий из дионисиатской келии Псара в честь святителя Николая, недалеко от Кариес, был родом с Эпира, и на Святой Горе оказался в пятилетнем возрасте. Его отец, имея четверых детей, овдовел; у него было двое мальчиков и две девочки. Мальчиков он привёз на Афон, а девочек отдал в женский монастырь на Керкире. И сам он тоже стал монахом в монастыре на Керкире, а затем был рукоположен в иеромонахи. Он хотел прийти на Святую Афонскую Гору, но остался в монастыре своего пострига, чтобы своими глазами увидеть, захотят ли его дочки стать монахинями, когда вырастут, или же их надо будет выдавать замуж. Обе его дочери приняли монашество, а одна из них была избрана игуменьей. Их отец – иеромонах Иоанникий – почитался как святой и после кончины творил чудеса.
Отец Артемий был очень добродетельным старцем. Достойно восхищения его странничество. Он ни разу в жизни не выехал со Святой Горы, даже когда его сестра-игуменья просила о встрече в Уранополе.[15]
По ночам старец не ложился на койку, но усаживался, подложив под спину подушку, и, держа в руке чётки, молился, ненадолго забываясь сном. В полночь он будил отцов келии. Насколько бы уставшими они ни были, он настаивал, чтобы они поднимались. Старец был несгибаем в отношении всенощного бдения. В их маленькой обители было всего две келии, а в братстве – пять монахов. Двое самых старых монахов спали в своих келиях на полу, а другие три отца не имели келий и спали в стасидиях[16] в церкви. Только если кто-то из молодых братий заболевал, один из старцев уступал ему свою келию, пока тот не выздоровеет.
Старец не знал, что такое автомобили. В те времена начали прокладывать дорогу из Дафни в Кариес, и некоторые говорили старцу, что скоро в Кариес приедет автомобиль и советовали его посмотреть. Старец Артемий отвечал: «Нет, не успею. Как только дорогу доведут до креста на вершине перевала, так я и уйду». И действительно, как только бульдозер достиг креста, старец Артемий мирно почил сном праведных. Перед кончиной он пригласил отцов, благословил их и, помолившись, дал такой совет: «Держите дверь церкви и дверь келии открытыми». Старец имел в виду, что братия должны не оставлять богослужения и быть странноприимными. Старец никогда не стирал одежду и никогда не мылся. Несмотря на это, он был опрятным, а его волосы – чистыми и шелковистыми.
Артемий Констамонитский, иеромонах Афанасий, из монастыря святого Павла
Иеромонах Артемий, старый насельник монастыря Констамонит, рассказывал: «Я родом из Волоса и в миру был футболистом. Трое моих знакомых решили стать монахами на Святой Афонской Горе. Я тоже поехал с ними, чтобы посетить Афон. По дороге я задавал себе вопрос, существуют ли сегодня святые. Я был любопытным юношей и хотел увидеть, какие они – святые. Мы услышали о старце Иосифе, пришли в его келию и отдали гостинцы. Старец ничего на это не сказал. Всю ночь он молился. Утром он угостил нас, а в конце трапезы велел собрать со стола крошки, залить их водой и съесть, потому что туда, вверх на Катунаки, было тяжело доставлять продукты. Затем он предсказал мне, что я стану монахом на Святой Горе, а трём моим спутникам – что они вернутся в мир. На вопрос, смогу ли я остаться в его братстве, старец Иосиф велел мне взять ведро, идти к цистерне, в которую они собирали дождевую воду, черпать оттуда и выливать на скалы. Вылив несколько вёдер, я подумал, что если опустошу всю цистерну, то потом у отцов не останется воды. Я поделился своим помыслом со старцем Иосифом, на что он ответил: „Рыбку кушать, рыбку кушать!..“ – имея в виду, что я не гожусь для жизни в пустыне, и мне надо идти в общежитие, где монахи едят рыбу.
Всё произошло так, как сказал старец. Три моих друга вернулись в мир, а я, приехав из любопытства, стал монахом в общежительном монастыре Констамонит. Там было мало отцов, и на меня возложили много послушаний. На моём поясе висела целая связка ключей: я одновременно исполнял семь послушаний.
В 1940 году началась война, в монастырь приехала полиция и забрала всех молодых монахов. Полицейский спросил меня:
– Ты хочешь служить Родине?
– Ну что ты спрашиваешь? Как я могу не хотеть служить Родине? – ответил я ему.
Но полицейский увидел, что в монастыре не остаётся ни одного молодого монаха, и сказал:
– Оставайся-ка ты лучше здесь, чтобы служить старцам, а другие пусть идут на войну.
Старцы в монастыре Констамонит были очень добродетельными и подвизались с самоотдачей. Игумен Симеон был очень добродетельным человеком, и я ему прислуживал. Однажды, когда я принёс ему пищу, то увидел, что он лежит на койке, повернувшись лицом к стене. Он молился и плакал. Я начал ему что-то говорить, но он меня не слышал.
Также в монастыре был иеромонах Филарет, который потом стал игуменом. Когда он скончался, его лицо сияло, и на губах была такая улыбка, что он выглядел не мёртвым, а живым».
Афанасий Григориатский, игумен
Старец Афанасий, будучи мирянином, сильно заболел, и преподобный Герасим Кефалонийский[17] его исцелил. В 1949 году старец пришёл на Святую Гору, в монастырь святого Павла, и стал там монахом.
Ухаживая за старыми больными монахами, отец Афанасий облегчил тяготы многих старцев, в том числе и отца Герасима (Менайаса). Отец Афанасий не испытывал абсолютно никакой брезгливости, ухаживая за пожилыми монахами. Он проявлял о них большую заботу и поэтому принял от старцев много благословений и молитв.
Неся послушание огородника, старец сильно уставал. В поте лица своего он целыми днями напролёт трудился в огороде и двурогой мотыгой вскапывал землю. Взвалив корзину с овощами на спину, он относил их в поварню монастыря. Его руки были в ранах и перебинтованы. От чрезмерной усталости его борол сон на службе. Иногда старец не спускался в храм, поскольку очень уставал на огороде. Однако напротив входа в его келию в закутке монастырского коридора хранились церковные книги. Здесь старец вычитывал богослужебное последование, из которого никогда ничего не упускал.
Отец Афанасий имел великую ревность к певческому послушанию, однако от постоянной усталости голос его был слабым и хриплым. Стоя в стасидии во время богослужения, старец непрестанно молился по чёткам с крестным знамением и поясными поклонами. Количество чёток старец отсчитывал бобами, которыми были наполнены его карманы. Его стасидия всю ночь скрипела от молитвы.
Старец спал два часа, затем просыпался и полчаса молился по чёткам. Потом он умывался и снова молился по чёткам. У него была маленькая скамеечка. На ней он сидел, молясь по чёткам и осеняя себя крестным знамением. От скамеечки исходил звук, как от старых паровозов, которые медленно начинают ход и постепенно набирают скорость. Помолившись, старец поднимался, подкладывал в печку дрова и снова садился молиться – так проводил он всю ночь. Приходя будить братию, пономарь[18] всегда находил старца бодрствующим.
Отец Афанасий имел такую простоту и был настолько лишён лукавства, что не мог поверить, например, в то, что удобрения для овощей – это яд и могут нанести вред человеку.
Однажды старец вместе с двумя другими насельниками монастыря святого Павла выехал в Салоники к врачу. В большом городе он где-то оставил свои вещи и забыл, где именно. Один из монахов, несмотря на то что был намного моложе старца, разгневался и стал его ругать. Старец без остановки повторял: «Прости и благослови меня, брат!» – и клал перед ним поклоны. Когда третий брат нашёл вещи старца, отец Афанасий стал его благодарить и хотел поцеловать ему ноги, хотя этот брат тоже был намного младше его. Потом старец с простотой рассказывал: «Да, в Салониках люди хорошие: не воруют».