– Напугать пытались, – сделал вывод Соколовский. – Уж точно не убить.
– Быстрый вывод, – укоризненно заметил Симоненко.
– Да, просто есть очевидные признаки, – ответил Игорь. – Пострадавший сам вызвал помощь. При желании преступники могли бы его легко добить.
– Все у тебя легко, – неодобрительно заметил Симоненко.
– С тобой не очень, – уточнил Соколовский, подойдя к капитану.
– Со мной как положено, – натягивая пластиковые перчатки для осмотра вещественных доказательств, ответил Симоненко. – Вы в отделе привыкли по-другому. Ничего. Перестроитесь.
– Ты же знаешь, что Вике сейчас главное – покой?
Симоненко поднял мобильный телефон пострадавшего и стал его осматривать, пощелкал кнопками, изучая журнал вызовов.
– Дело не в капитане Родионовой, – сказал он, не поворачивая головы. – Ты расследуешь, как будто приехал на молодежную тусовку. Пришел, посмотрел и сразу сделал вывод. А нужно разобраться в причинах.
– Поехали к потерпевшему, там и выясним причины, – предложил Соколовский.
– Уже составил список вопросов? – снимая перчатки, осведомился Симоненко и наконец-то посмотрел на Игоря.
– Надо выяснить, кто знал, что он будет здесь один.
– А еще: рассмотрел ли он нападавшего, – стал монотонно перечислять Симоненко, – и кто такой абонент «Хасанов», с которым он разговаривал во время нападения.
Выходя из ангара, Соколовский остановился и сделал приглашающий жест рукой, пропуская Симоненко вперед.
– Так точно. После вас, господин капитан.
– Товарищ капитан, – без всяких эмоций поправил его Симоненко.
В холле больницы оказалось на редкость людно. Несколько мужчин стояли у окна, тихо переговариваясь. На стуле сидела заплаканная молодая женщина, обнимающая девочку-подростка. Пока Симоненко выяснял, где находится Антонов и что группа молодых мужчин – водители его фирмы, Соколовский присматривался к лицам мужчин. Один даже в темных очках, хотя в помещении было даже темновато. Женщина с девочкой оказались женой и дочерью Антонова. И с них Симоненко начал допрос, выясняя первым делом были ли застрахованы жизнь и здоровье предпринимателя. Водители прислушивались к допросу и начинали потихоньку ворчать. Симоненко повернулся и заставил всех замолчать одной лишь фразой.
– Вообще-то, я хотел бы знать алиби каждого на момент нападения. Так что вы там подумайте пока.
Хмуро переглядываясь, водители замолчали. Соколовский подошел к ним с участливой улыбкой и кивнул на следователя.
– Он такой, вы с ним поосторожнее. Ему на все вопросы придется ответить. В том числе и на вопрос – откуда вот это?
Взяв за руку одного из водителей, Соколовский поднял ее, демонстрируя разбитые костяшки пальцев. Водитель отдернул руку, но Соколовский приподнял темные очки другого. Под очками, как и следовало ожидать, обнаружились синяк и ссадина возле глаза. У третьего ссадина на ключице, хорошо видная в вороте рубашки.
– Откуда нужно! – буркнул высокий водитель.
– «Откуда нужно» – это не ответ, – констатировал Симоненко и, поднявшись со стула, подошел к водителям.
– Слава, – высокий водитель кивнул коренастому мужчинке с разбитыми пальцами. – Объясни им. А то я… нервничаю.
– Отойдем поговорим? – покосившись на жену хозяина, предложил коренастый.
– Поговорите, – согласился Симоненко. – Я узнаю прогноз у врачей.
Валера прошел дальше по коридору, не обращая внимания на раздраженные взгляды водителей.
На ступенях у входа в отделение водитель закурил, посмотрел на свои костяшки и заговорил глухим голосом, чуть сутуля плечи.
– Нас две бригады на районе. Мы, ну в смысле «АВТОВОЗ» и хасановская «Колесница». Машин и у нас, и у Хасанова примерно поровну, заработка хватало всем. Антонов на лицензию документы подал первым. Подсуетился вовремя, но у Хасанова родня в комиссии. Поэтому они лицензию получили, а мы – нет.
– Но работать продолжили, – догадался Соколовский. – И нарвались на разборку?
Соколовский внимательно смотрел на водителя. Тот помедлил, глубоко затягиваясь сигаретой, потом кивнул и, оглянувшись по сторонам, задрал рубашку, показывая фиолетовый синяк на боку.
– Наваляли они нам по первое число. Но дрались честно, тут мы без претензий.
Соколовский вошел в палату, когда Симоненко уже допрашивал предпринимателя. Антонов лежал бледный, с гипсом на ноге, с перевязанными грудью и головой.
– Гражданин Хасанов угрожал вашему здоровью?
– Нет… Не помню… – тихо ответил Антонов. – Ругались… Но угроз не помню…
– Хасанов мог знать, что в момент разговора вы будете в ангаре один? – спросил Симоненко.
– Не знаю… – подумав, ответил предприниматель. – Может быть, и знал…
– Не знаете или «может быть»? – продолжал настаивать следователь.
Дверь в палату открылась, и вошли жена Антонова с дочерью. Симоненко недовольно посмотрел на них, не делая попытки встать и уступить женщине место у кровати раненого.
– Проходите, проходите, – Соколовский поддержал женщину под руку, увидев, как она пошатнулась, увидев мужа в таком состоянии. – Мы закончили.
– Сашенька, как ты? – женщина вцепилась в руку Антонова и снова заплакала.
– Папа, врачи говорят, все хорошо прошло! – присела к отцу девочка.
Соколовский стал делать знаки, что им лучше уйти и дать родным побыть вместе, но Симоненко его жесты игнорировал и выжидающе смотрел на Антонова.
– Я жду.
– Может, и знал, – наконец ответил предприниматель.
Записав его ответ, Симоненко поднялся и, проходя мимо Соколовского, сказал с нажимом:
– Вот теперь закончили.
Вика слушала Соколовского и все пыталась понять, что у них с Валерой произошло во время совместного выезда в «АВТОВОЗ». Неужели поладили? Дверь распахнулась, и в кабинет шагнул Пряников. Он подозрительно посмотрел на Родионову и Соколовского.
– Рабочая версия – разборки конкурентов, – переключился Игорь на доклад подполковнику. – В настоящий момент проверяем алиби у всех. Рапорт утром…
– Симоненко уже прислал, – буркнул Пряников. – Свободны.
Пряников ушел так же неожиданно, как и появился. Вика поднялась из-за стола и принялась собираться домой, складывая в сумочку личные вещи. Пауза явно затянулась. И если промолчать еще с полминуты, то Вика просто уйдет.
– Давай, угадаю, сколько ты выдержала? – предложил он.
– Не надо угадывать. Я тебе и так скажу: прожили год, потом я от него просто сбежала. До завтра.
Соколовский преградил путь Родионовой в дверях и, пытаясь заглянуть ей в глаза, напомнил:
– У тебя детская кроватка осталась несобранной.
– Не сегодня, – тихо ответила Вика, не посмотрев Игорю в глаза.
Соколовский машинально отступил в сторону, пропустив Вику. Дверь закрылась, и за ней затихли женские шаги.
Вика шла домой, опустив глаза и глядя себе под ноги. Со стороны могло показаться, что идет беременная уставшая женщина, погруженная в свои мысли о ребенке, пеленках и тому подобном. На самом же деле мысли метались в женской голове, заставляя злиться, негодовать и отчаянно пытаться понять, что же происходит. Где Пряников разыскал Валеру? И для чего? И когда она открыла входную дверь и протянула руку, чтобы положить на тумбочку ключи, взгляд ее замер на черной кожаной папке. Это была папка Валеры. А внизу, возле тумбочки аккуратно и ровно стояли его же ботинки.
– Аня! – громко позвала Вика сестру. – Выйди на минуточку!
Но на ее зов вышел только Валера. Он благосклонно покивал головой, как будто умел читать мысли и все знал за Вику наперед. Даже все ее мысли.
– Не волнуйся, – спокойно заявил он. – Я уже ухожу.
– Аня! – игнорируя Симоненко, снова стала звать Вика.
– Она в магазине, – по своей обычной привычке стал объяснять Валера. – Я тебе там повесил памятку, по диете. Есть нужно 5–6 раз в день. По чуть-чуть. И нужны витамины.
– Я пью витамины, – еле сдерживаясь, ответила Вика.
– У тебя для первого триместра, – продолжил Симоненко, не обращая внимания на раздражение бывшей жены.
– Я разберусь!
– Конечно, – согласился мужчина, аккуратно с ложечкой надевая ботинки. – У тебя в ванной полка разболталась, я подтянул. И в аптечке беспорядок был. Теперь под рукой все. Ничего лишнего. И завтра привезут матрас.
– Что? – опешила Вика.
– Специальный, – пояснил Симоненко. – У тебя наверняка отваливается спина.
– Я к тебе не вернусь, – со злостью ответила Вика. – Даже и не думай об этом!
Застегнув куртку, Валера полез в карман, достал и положил на тумбочку кольцо.
– Ты забыла. Тогда, ночью.
– Я не забыла, – ответила Вика, еле сдерживаясь, чтобы не повысить голос. – Я ушла.
– И ни разу не думала, как бы все сложилось, если бы осталась? Все было бы иначе. А сейчас что? Родить ребенка от погибшего мужчины. Быть матерью-одиночкой. Совершить подвиг! Только подвиг не нужен, – остановившись в дверях, он, не меняя интонации, добавил: – Да, и детскую кроватку я тоже починил. Ты же просто не понимаешь: я знаю все, что тебе сейчас нужно.
Михаил Панин в группе водителей «АВТОВОЗА» был, пожалуй, самым активным борцом за свои права. Драться он умел, и в той последней потасовке ему досталось меньше других. Но, несмотря на это, Панин считал, что кулаки – не метод решения проблемы. Проблему решать надо в корне и сразу. А не наскоками, угрозами и регулярными драками стенка на стенку. Он предлагал горячим головам из «АВТОВОЗА», да и самому Антонову зайти с другой стороны. Или поискать хороших надежных знакомых в правоохранительных органах, кто бы за деньги или по знакомству разобрался в том, каким способом Хасанов получил лицензию. Или в городской администрации, чтобы там как-то поменяли мнение относительно достойного перевозчика.
Антонов отнекивался, считал, что это бесполезная потеря времени и что договариваться надо с самим Хасановым. Дружить надо, а не конфликтовать до бесконечности. И сейчас, стоя у кассы супермаркета с тележкой, он разговаривал по телефону с Колей Ильиным, убеждая его, что Хасанов и его ребята ничего не смогут сделать против своих конкурентов, что драк, скорее всего, больше не будет. И не стоит в них ввязываться, пока кого-то не покалечили и не возбудили уголовное дело. И так уже досталось Антонову, но теперь нужно быть осторожнее…
Прижав телефон щекой к плечу, Панин поспешно стал заканчивать разговор и полез рукой в карман за бумажником. Пришло время оплачивать покупки. Он не заметил, как мимо касс прошел какой-то невысокий коренастый человек в «балаклаве». Как этот человек вдруг резко наклонился и схватил маленького сына Панина, уже вышедшего, чтобы не мешаться отцу, из кассовой зоны. И только услышав крик сынишки, Панин поднял голову, увидев лишь спину мужчины, который тащил его мальчика через дверь на улицу. Перемахнув через тележку и чуть не свалив с ног попавшуюся на пути женщину, Панин бросился к выходу. Неизвестный толкнул мальчика на сиденье машины и резко тронулся с места.
– Туда, к выезду! Там ближе! – крикнул подоспевший охранник. – А я за ментами.
– Сука, стой! – заорал обезумевший Панин и побежал к шлагбауму.
Он чувствовал, что успевает добежать туда первым. Но что дальше? Голыми руками остановить машину? Лом какой-нибудь, камень! Шлагбаум, который опускается только на ночь, опустить сейчас, но там замок. Сломать?
Мужчина успел увидеть, что номера запыленной невзрачной «Лады»-«десятки» заклеены бумагой или непрозрачным скотчем. Машина неожиданно остановилась, распахнулась задняя дверь, и сын Панина буквально вывалился на асфальт.
– Павлик! – Панин упал на колени возле сына, поднимая его, отряхивая. – Как ты, живой? Испугался? Кто это был?
Он подхватил сына на руки, а перепуганный мальчик, что было силы, вцепился в шею отца.
Родионова закончила допрос, Панин, не выпуская сына из рук, хмуро кивнул и пошел к выходу. Соколовский догнал его уже на парковке возле машины.
– Извините, еще один вопрос, Михаил! – сказал Игорь, подходя к водителю. – А с кем вы говорили по телефону? Перед тем как все случилось?
– С Роговым, а что? – удивился Панин.
– А где был Рогов в этот момент, вы знаете?
– Да, он сказал, что был у Антонова в больнице.
Панин с сыном уехали, а Соколовский продолжал стоять, глядя задумчиво вслед машине. Аверьянов и Вика подошли к нему.
– Ты чего, Игорь? – спросил Жека.
– Знаете, что мне пришло в голову, – сказал Соколовский. – Тот, кто напал на Антонова, знал, что тот будет один, в ангаре. Тот, кто пытался украсть ребенка Панина, знал, что он каждый день в это время везет ребенка в школу.
– Действует кто-то из своих? – догадалась Вика.
– Именно, – убежденно подтвердил Соколовский. – Хасанов мог заплатить кому-то из водил «АВТОВОЗА». И мне почему-то кажется, что заплатил он Рогову.
– Заплатил чужому, чтобы не мараться самому? А че, удобно, – согласился Жека.
– Хорошо, Игорь, – Вика серьезно посмотрела на Соколовского. – Мы с Жекой в «Колесницу», а ты отработай свою версию.
Соколовский шел по больничному коридору, придерживая под мышкой мотоциклетный шлем. Дойдя до холла, он остановился. Рогов сидел в кресле с журналом в руках. Водитель тут же поднял голову и вежливой готовностью поздоровался с оперативником.
– Ну как? – поинтересовался он. – Нашли?
– Ищем, – не стал обнадеживать мужчину Соколовский. – Давно вы тут сидите?
– С утра, – пожал Рогов плечами. – Привез Сане одежду, журналов полистать. Сижу, спешить все равно некуда. Работы-то нет.
– А к Антонову сейчас можно?
– Можно. Там Надя у него сейчас.
Удивительно, но его подозрения, ни сам Антонов, ни его жена не подтвердили. Они отнеслись к подозрениям Соколовского относительно причастности Рогова к покушению скептически. Он, видите ли, днюет и ночует в больнице, он как член семьи для Антоновых. И девочку возит в школу, и продукты привозит. И сегодня, как показал Антонов, Рогов с 7 утра в больнице. Не в палате, конечно, но, наверное, там, в холле. Озадаченный Соколовский вышел из палаты и увидел Рогова с трубкой телефона возле уха. Тот принялся возмущаться, что полиция снова ничего не делает. Вон и у Панина, оказывается, сына чуть не похитили, а полиция не шевелится.
Катя не сразу решилась нажать на кнопку звонка. Но раз пришла, то надо доводить дело до конца. Кроме того, что жена повешенного юриста могла что-то знать такого, чего не сказала полиции. Во-вторых, Катя в большом долгу перед этой женщиной. Ведь это из-за Катиных дел погиб человек, кормилец семьи.
Девушка давила на звонок почти минуту. В квартире кто-то был, потому что с улицы в окнах был виден свет. Наконец щелкнул замок, и дверь чуть приоткрылась. В щель на Катю смотрело лицо осунувшейся усталой женщины.
– Вам кого? – неприязненно спросила женщина.
– Здравствуйте, – торопливо заговорила девушка, опасаясь, что женщина захлопнет дверь. – Я Екатерина Игнатьева, и… Ваш муж… Его… Нашли вчера, в моем квесте.
– Да сколько ж можно, – сморщилась женщина и покачала головой.
– Я пришла извиниться, – заторопилась Катя еще больше. – Я разберусь, кто слил в интернет, и… я знаю, полиция уже ищет убийцу…
– Какого убийцу, о чем вы? – удивилась женщина, уставившись на гостью. – Оставьте меня в покое. Я ведь уже сообщила в полицию. Я… и предсмертную записку отдала им…
Она делает глубокий вдох – собирается с силами. – Это – самоубийство.
– Постойте, то есть, – Катя смотрела на вдову ошарашенно, но женщина не дала ей договорить.
– Самоубийство! Кого вы наказывать собрались? Что расследовать?!
Женщина стала закрывать дверь, но Катя успела сунуть в щель ладонь.
– Скажите правду, – громким шепотом потребовала она. – Вам угрожают?
Женщина в смятении смотрит на Катю.
– Вы ничего не измените, – услышала она в ответ, прежде чем дверь захлопнулась окончательно.
Благодаря Вике Пряников принял точку зрения Соколовского. Много натяжек, но сама схема выглядела убедительно. Рогова видели все, и никто толком не мог вспомнить, именно в ту минуту был ли он на месте. Ни в момент, когда Антонова придавило машиной, ни когда имитировали похищение сына Панина. Ведь ничто не мешало неизвестному уехать с парковки супермаркета, но он остановился и высадил мальчишку. Значит, было намерение напугать, как и в случае с покушением на Антонова. Убивать его не собирались. В больнице Рогова видели, но он все время был то с медсестрами, то в туалете заговаривал с санитарами, то задавал в коридоре вопросы врачам. И во время похищения сына Панина Рогов якобы отвозил дочь Антонова в спортивную секцию и привозил назад. Но вот никто не видел, что он все время был там и ждал девочку.