– Чего молчишь? – спросила жена.
Он не ответил.
– Что же теперь нам делать? – не успокаивалась она.
– А что мы должны делать?
– Паспорт твой я сдала. В военкомате с учета и пенсии сняли. Из жильцов тебя вычеркнули. Тебя вообще нет!
– Я – вот он.
– А вдруг и не ты вовсе? Не может человек вдруг помолодеть на двадцать лет. Да еще и вырасти!.. Может, ты младший брат моего мужа?
– Ты что? Рехнулась?
– Сам ты рехнулся.
Алексею захотелось сплюнуть. Заснуть и выкинуть все из головы. Но сон заплутался в островном ивняке, где он дрых два с половиной месяца. Другого объяснения случившемуся придумать не мог. А лодку смыло и унесло течением.
Мысли его были, хоть и четкими, но раздерганными. Кино из собственной жизни он смотрел бессистемно, выхватывая кадры из прошлого и настоящего. В них вплеталось то, чего и не было вовсе. Это вызывало беспокойство и желание вспомнить что-то важное. Но оно ускользало, как туман над рекой.
Алексей услышал, как заворочалась жена. И почувствовал, что сейчас она переберется на его половину. Так было всегда: супружеский секс определялся ее хотением.
Она подлезла, обняла со спины.
– Чего отвернулся?
Он вознамерился не реагировать. Но долгое воздержание дало себя знать. Повернулся к ней. Впился губами в ее губы. Она охнула. Правой рукой он обхватил ее между ног, чего прежде не делал. Левой грубо сдавил грудь. Она начала постанывать. Это было знакомо. Повинуясь наитию, он вдруг забросил ее ноги себе на плечи, чего опять же никогда не делал. Она готовно пошла на это: «Д-да-а!».
Такого в их семейной постели еще не случалось. И никогда жена так самозабвенно не извивалась.
– Геночка! – услышал он вдруг, хотя рот ее был запечатан его губами.
Сначала не сообразил, продолжая свое мужское дело. Но мгновением позже увидел жену и себя не в спальне, а совсем в другой комнате, на богатом белом ковре, устилающем пол. И жена, точно так же задрав ноги, вопила:
– Геночка!
Стоп! Он видел когда-то и ту комнату, и толстый белый ковер на полу. В той квартире жила ее подруга, бывшая школьная учительница с мужем-адвокатом по имени Геннадий. Вот он откуда взялся, Геночка!
Алексей перестал раскачиваться. Жене это не понравилось. Она охватила его бедра, заставляя двигаться. И он, зверея, откликнулся на подталкивания. Но теперь сознание фиксировало каждый жест, каждое движение. Глядел на ее лицо с распахнутыми губами, как на врага революции в момент переговоров.
Наконец, рот ее искривился. Прежде он всегда угадывал этот миг, подстраивался под него, чтобы кончить вместе. Но в этот раз сдержался. Она сделала попытку высвободиться из-под него. Он не позволил. Скрутил ее руки, прижал к подушке.
– Хватит, – проговорила она, – ну, хватит.
Он продолжал с ожесточением втискиваться в нее. Ждал, когда она запросит пощады. Но вместо этого ощутил, что жена снова задвигалась. Закрыла глаза и стала подвывать.
На этот раз он не стал искусственно сдерживать себя, когда рот ее искривился в немом крике:
– Ген-на!
Еще не отвалившись от нее, он произнес:
– Я не Гена.
Она открыла глаза, в них плясал испуг.
– Что ты сказал?
– Гена – муж твоей подруги, адвокат из гильдии Уханова. Я – не Гена.
– Глупости, – неуверенно проговорила она, переползая на свою половину кровати.
Он дождался, пока она уляжется и притихнет. Спросил зло:
– И давно это у вас?
– Как тебе не стыдно? Такое – про жену! Чтобы я, с кем-то…
– С адвокатом Геной. На белом ковре!
В голове у него щелкнуло. Спальню заполнил мрак.
Он недвижимо лежал в полной темноте, ощущая на висках присоски. Механический голос звучал тихо и размеренно:
– Формула триедина:
Не упрекай! Упрек делает человека виноватым. Не осуждай! Осуждение вызывает злобу.
Не угнетай! Угнетение порабощает и рождает ненависть…
Алексей молчал. В незашторенное окно подглядывала луна. Тишина звенела, как перед выстрелом.
Откуда всплыл механический голос? Где он его слышал? Что это такое – предупреждение, знак свыше?.. Что вообще происходит?
Жена съежилась под одеялом. Недаром говорят: маленькая собачка до старости щенок. В свои сорок семь она смотрелась на тридцать пять – этакая статуэтка, которую он подобрал в рыбачьем поселке на Арале… О чем она сейчас думает? Алексей мог ответить на это с абсолютной точностью.
«Неужели я вслух произнесла имя Геннадия? Не может быть! Я же приучила себя ни слова не говорить в постели. Откуда же муж узнал? Даже про белый ковер?.. Значит, проговорилась. Что же теперь будет? Только не развод! Буду все отрицать. Скажу: „Тебе показалось“. А как отрицать белый ковер?.. Упаду на колени, попрошу прощения… Ах, дура я, дура!».
– Не стоит ни отрицать, ни просить прощения, – произнес Алексей.
«Боже мой! Неужели я опять думала вслух?»
Она вползла под одеяло с головой, будто оно могло оградить ее. А Алексей ошеломленно уставился в потолок. Выходит, он изменился не только внешне. Но и обрел способность слышать мысли. Где-то он уже сталкивался с чем-то похожим. Люди разговаривали, не открывая рта. Иногда он их понимал, чаще – нет. Где это было? Когда? Или сон привиделся? Может, на острове?.. Да, ситуация…
Жена, конечно, паскудница. А сам он? Сколько баб у него было после женитьбы? Сосчитать – пальцев рук не хватит. Даже в Афгане была медсестра Света. Всего одну ночь, даже полночи. То была отдушина в дымно-кровавом коридоре.
Тогда их колонну подстерегли духи. Было двое убитых и пятеро раненых. Ранило и Ильяса-водителя, с ним он ехал от самого Кабула. Ильяс прикрыл его, когда они вывалились из горящей машины и поползли по голой обочине к бэтээру.
Подошедшая с блок-поста бронегруппа развалила дувал, оставив от духов месиво. Вертушки из Кундуза забрали убитых и раненых.
На другой день Алексей отыскал Ильяса в медсанбате. Он ждал отправки в ташкентский госпиталь. Увидев Алексея, ощерил в улыбке щербатый рот. Сказал:
– Дембель светит. Невеста ждет. Мать к себе ее забрала. Слабо на свадьбу в Стерлитамак, а? Адресок продиктую…
Медсестра приоткрыла одеяло, и Алексей увидел стянутые бинтами ноги и низ живота. Когда вышли из палаты, она, кусая губы, пробормотала:
– Лучше бы его убили.
– Вы в своем уме? – оторопел Алексей.
– Не будет у него ни невесты, ни жены. Все оторвало. Начисто…
Потом они глушили с хирургом в ординаторской спирт. Медсестра Света тоже пила и плакала. Хирург сказал:
– Вторые сутки не сплю, – и ушел.
Алексей и Света остались на узком санитарном топчане…
Так сколько же их было у него – постельных попутчиц? Алексей стал вспоминать их по именам. Но что-то мешало, тормозило память, потому что он не мог поймать чего-то очень важного. Даже не из того, что произошло с ним на острове.
Алексею вдруг привиделся странный неземной пейзаж: круглое озерцо, сочная шелковистая трава по берегам и деревья с зеленоватой корой и общей шаровидной кроной, образующей бескрайний шатер. Пейзаж был заполнен невидимым движением и звуками, в которых угадывалась знакомая и успокаивающая мелодия.
Он ощутил приятную расслабленность и мгновенно провалился в безмятежный сон.
Алексей проснулся, когда жена тихо встала с постели и молча начала одеваться. Он чувствовал себя, будто выздоровел после изнурительной болезни. Глянул на жену, однако встречаться с ним взглядом она избегала. Судя по всему, Олег уже смотался в свою контору, так что разрядить обстановку было некому. Жена торопливо прошла на кухню, пошебуршилась там. Он встал, долго полоскался в ванной. Услышал, как хлопнула входная дверь. Она ушла, даже не позавтракав. Лишь оставила на кухонном столе записку с номером подъездного кода.
Алексей сразу же позвонил давнему другу Рязанцеву. До перестройки они вместе работали в военной газете, и оба в одночасье сняли погоны. Теперь Рязанцев трудился спецкором в юридическом журнале.
Услышав голос Алексея, он сначала икнул, потом строго сказал:
– Не надо сволочных шуточек. Хоть и похож, но голос не его. Кто говорит?
– Да ты что, Валер? Это же я, Алексей.
На том конце провода повисло молчание, затем короткие гудки известили, что связь прервана. Алексей плюхнулся в кресло, зная, что сомнения начали грызть приятеля, и он уже набирает номер телефона. Услышав звонок, снял трубку, ответил, как прежде:
– Слушаю, Валера.
– Э-э, – протянул Рязанцев и неуверенно спросил: – Алексей?
– Он самый. С того света. Только не пугайся.
– Я – что? Схожу с ума?
– Сходишь, если кого-то вместо меня закопал. А я, как видишь, живой.
– Ну, дела! – проговорил Рязанцев через паузу. – Я сейчас в контору, потом встречусь с одной мошенницей – и сразу к тебе. Не исчезнешь?
– Не исчезну. Только звякни предварительно. Мне еще юридически оживеть надо…
Выходить в город без копейки в кармане не имело смысла. Алексей знал, где у жены хранится заначка. Пошарил под бельем в шкафу и обнаружил триста рублей. Бедненько по нынешнему времени, но на метро хватит.
Во-первых, ему нужны были паспорт и пенсионное удостоверение, которые жена сдала при получении пособия на похороны. Лучше бы он забрал документы с собой, когда отправлялся на рыбалку. Теперь же придется стоять в очередях на прием к чинушам. А если потребуют вернуть похоронное пособие – совсем труба.
В первую очередь Алексей решил поехать в военкомат. Напялил свою любимую афганку-безрукавку с множеством карманов. Прошел через засаженный тополями двор. Деревья уже прощались с летом, стояли унылые и едва шевелили поредевшей листвой.
Он дошел до метро «Авиамоторная». Направился по привычке мимо дежурной, где всегда проходил по пенсионному удостоверению. Стараниями московского мэра старики перемещались по городу бесплатно. Иногда Алексей даже не предъявлял свою пенсионную книжицу: немолодая физиономия красноречиво свидетельствовала о его возрасте.
Но в этот раз полнотелая дежурная загородила проход.
– Документ! – непререкаемо потребовала она.
Алексей растерянно похлопал себя по карманам и прошёл к кассовому окошку. Его неприятно удивило, что за билет, стоивший недавно шесть рублей, пришлось выложить в три раза больше. Когда он проходил через турникет, дежурная проводила его тяжелым подозрительным взглядом. И нажала на пульте кнопку.
Он уже спустился с эскалатора, когда почувствовал на плече уверенную руку. Обернулся. Рядом с ним стоял красноносый и губастый милицейский сержант с блеклыми рыбьими глазками.
– Ваши документы, гражданин!
Алексей пробежался взглядом по его лицу. «Одет прилично, – прочитал он тугие мысли сержанта, – если документов нет, пускай две сотни гонит. Жалко, что не кавказец, выложил бы по таксе – полштуки».
Глядя блюстителю закона в глаза, Алексей размеренно отчеканил:
– Ни полштуки, ни две сотни ты, красноносый, не получишь. Сколько за дежурство набрал?
Лицо сержанта мгновенно стало под цвет носу. Алексей услышал, как заскрипели и заметались по извилинам его мысли. «Кажись, влип! Нарвался на внутреннюю безопасность… Подполковник, никак не меньше… А где у него доказательства?.. Деньги – из дома взял…».
– Да как вы смеете… – попытался изобразить возмущение, но Алексей осек его:
– Сколько в левом нагрудном кармане?
«Следили! – запаниковал блюститель. – На камеру взяли! Как пить дать, дело пришьют. А начальник опять отвертится…»
– Сколько? – повторил Алексей.
– Д-две сто, – дрожащим голосом произнес блюститель.
– Давай две сюда!
«Пронесло! – возликовали мысли. – Свой брат, только покруче. Да и потеря невелика – две штуки… А этой курве, что натравила на меня подсадного, ноги повыдергаю!.. Надо предупредить корешей, что на линии шмон…»
– Не надо предупреждать, – сказал Алексей, небрежно приняв из дрожащих рук блюстителя четыре пятисотки. – Выдергивать ноги у дежурной тоже не советую. И начальнику больше не отстегивай, предупреди его, что он под колпаком.
Мысли сержанта окаменели, а сам он превратился в статую с разинутым ртом. Даже взглядом не проводил скрывшегося в вагоне электропоезда страшного пассажира.
Вспоминая стража порядка, Алексей грустно усмехался. Похоже, с деньгами теперь проблем не будет… Может, попытаться заодно получить должок и с Бычка? Такое прозвание имел бывший главпуровский комсомолец Антон Бычков, ставший каким-то образом хозяином весьма доходного издательства… Он и на самом деле напоминал ласкового блудливого бычка: всегда обходительный, вечно улыбчивый, с влажными шухарными глазами. Военкомат вполне может подождать, а с этим мошенником стоит, пожалуй, встретиться.
Алексей доехал до «Третьяковской», конечной станции на этой ветке, и потопал в «Светоч». Так назвал Бычков свое бумажное предприятие, намекая на то, что оно несет народу свет знаний. Два года назад он предложил безработному Алексею написать капитальное пособие для рыболовов-любителей. Алексей, которого уже давно перестали публиковать, ухватился за это предложение, тем более что заказчик обещал заплатить очень приличный гонорар – полторы тысячи долларов.
Два месяца он корпел над рукописью. Тема была знакома до мелочей, фактура сама вываливалась из памяти. Писал с удовольствием и одержимостью. В срок вручил ласковому Бычку рукопись. Однако предполагал, что за гонораром еще придется походить и покланяться.
Но кланяться не пришлось. Бывший комсомольский вожак полистал рукопись, сказал: «То, что надо», и Алексей, минуя бухгалтерию, получил из рук в руки обещанный гонорар. И заверение, что через месяц вручит ему пять экземпляров книги из десятитысячного тиража. А если она пойдет хорошо, то автор может рассчитывать на половинный гонорар с каждого следующего издания.
Насчет срока у Алексея возникли сомнения. Его первую книгу Воениздат мариновал два года. Тем не менее, ровно через месяц он держал в руках пахнувшие типографской краской книги с интригующим названием «Тайны русской рыбалки». Не его это было название, издатели придумали.
Ему было любопытно, как книга расходится. Не удержался и заглянул в «Глобус», книжный магазин в центре Москвы. Рыбацкие тайны шли нарасхват. Та же картина наблюдалась и через неделю, и через месяц… А тут еще один за другим позвонили из Хабаровска, Минска и Усть-Каменогорска старые сослуживцы. Поздравили и сообщили, что его книга уходит с прилавков влет.
Размах продаж явно зашкаливал за десять тысяч, обозначенных в книге. Алексей позвонил Бычкову и поинтересовался дополнительными тиражами.
– Какие тиражи, дорогуша! – воскликнул тот. – Убыток терплю!
Алексей понимал, что он врет. Он тогда лишь сказал:
– Жулик ты, Антон!
– Не жулик, а коммерсант, который заплатил тебе, дорогуша, приличные бабки…
Вот и пришла пора разобраться с коммерсантом.
В приемной Алексея встретила незнакомая цыпочка с ледяным лицом. Девицы менялись тут раза три в год, но каждая была длинноногой и с этикеточной мордашкой. Такой уж вкус был у ласкового Бычка.
– По какому вопросу? – спросила она.
Алексей, не отвечая, шагнул к обитой рубчатой кожей двери. Отмахнулся от вцепившейся в рукав цыпочки и объявился в обставленных черной офисной мебелью апартаментах. Хозяин, восседавший за огромным столом, словно вырезанным по лекалу, изумленно вытаращился на Алексея. Но через мгновенье широкая улыбка смыла изумление. Вылез из-за стола радушным бычком, протянул Алексею обе руки.
– А говорили, ты утоп, дорогуша! Что только не наболтают люди! Рад, рад! Где скрывался?
– В Тибете, – не задумываясь, ляпнул Алексей.
– Курс омоложения проходил? Здорово они тебя отремонтировали. Даже ввысь вытянули. Волосы покрасил?
– Нет.