Но возможно, это только вопрос времени: Олриг вспомнит о ней, а когда вспомнит, обязательно изгонит. Александр хотел дать ей знать, что, когда это произойдет, она будет желанной гостьей в Даннете.
Закончив объезд, братья отправились обратно в замок. Когда они миновали подвесной мост через ров и въехали во двор, навстречу поспешил Фергус, управляющий Александра.
Александр удивленно поднял брови. Фергус никогда не спешил.
– Милорд, – пропыхтел он, подбегая.
Александр спрыгнул на землю и, стараясь не поморщиться, устремил взгляд на лицо Фергуса. Хотя управляющий был давно ему знаком и по-своему дорог, очень трудно было оставаться спокойным, созерцая его шрам. Это зрелище воскрешало воспоминания, которые он жаждал забыть, пробуждавшие в нем угрызения совести.
– Да, Фергус? – Александр решительно выбросил из головы неуместные мысли.
Губы управляющего сложились в нечто, напоминающее улыбку, но поскольку кожу стягивал шрам, было нелегко отличить улыбку от гримасы.
– Оно пришло, милорд.
Александр замер. Мышцы напряглись, нервы натянулись до предела.
– Что именно?
– Письмо, милорд. Письмо от Даунрея. Оно пришло.
Святый боже!
Александр смотрел на лежавшее на деревянной столешнице письмо, лениво почесывая за ушами Бруида. Пес, свирепый защитник и преданный друг, начинал слегка его покусывать, когда он останавливался.
Александр хмыкнул и снова взъерошил мех Бруида. Поглаживание собаки успокаивало его пребывавшие в смятении мысли. Он разрывался между желанием открыть письмо и прочитать, что там написано, и страхом узнать, что ему отказали. Александр сам не знал, почему так колотится его сердце. А может, и знал.
Рассматривая клочок пергамента, от которого зависела его судьба, он запил вином овсяную лепешку. Бросил кусочек Бруиду, но тот поймал его и тут же выплюнул.
Александр вполне понимал пса. Ему тоже не слишком нравились овсяные лепешки, но Мораг так гордилась своим рецептом, передаваемым от кухарки к кухарке из поколения в поколение, что он был просто обязан каждое утро съедать хотя бы одну. Он предпочел бы почки или большой ломоть соленой свинины, или даже пудинг, но таковы уж жертвы, которые должен приносить лэрд. Черт, какая жалость, что пес отказывался его выручить!
Он резко отодвинул письмо Даунрея и сосредоточился на остальной корреспонденции. Конечно, это трусость. Но у него много обязанностей, на его плечах лежит гора дел.
Тем не менее сосредоточиться на прочих делах ему было трудно, но он заставил себя напрячься.
Александр быстро справился с работой и наконец потянулся к письму, лежавшему последним в груде. Это оказался отчет от управляющего в Лите, он описывал конфликт, который требовал участия мирового судьи.
Александр вздохнул. Поскольку он лэрд, его долг разрешать такие конфликты. Это означало, что придется выкроить время и поехать в деревню, чтобы выслушать жалобы. Он мог бы послать Эндрю, но предпочитал, чтобы его люди видели лэрда и знали, что всегда могут рассчитывать на его поддержку, за которую платили верностью. Верность – то, что связывает их, и эта нить была очень тонкой.
На последнее такое путешествие ушла неделя, но оно того стоило.
Судя по фактам, изложенным управляющим, дело было в земельных спорах, запутанных из-за многочисленных браков с обеих сторон и древних распрей. Страсти разгорелись с такой силой, что требовалось ехать немедленно.
Теперь, когда все было решено, оставалось всего одно письмо. Письмо от Даунрея.
Александр взял письмо дрожащими руками. И хотя он страшился того, что оно могло содержать, он знал, что с такими вещами нужно разбираться как можно быстрее. Если ему отказано, он испытает боль, но, по крайней мере, разрубит узел сразу.
Боже, он надеялся, что все выйдет, как задумано!
Александр сломал печать и пробежал глазами фразы, написанные знакомым почерком друга. Сердце на миг остановилось. Дыхание пресеклось.
Все страхи, все сомнения, все тревоги улетучились. Неописуемая радость, словно первое дуновение свежего ветерка, затопила душу. Крохотные волны этой радости пробегали по телу, все внутри дрожало.
Он отложил письмо и потер глаза. Потом снова взял его и перечитал. Только чтобы удостовериться, что все прочитал правильно. Что там ответ, на который он надеялся, о котором мечтал.
«Она приняла твое предложение».
Александр прочитал каждое слово. Отдельно. Потом выдохнул. Засмеялся. Завопил.
«Она приняла твое предложение».
Возбуждение наполнило его. Запело в венах.
Она будет принадлежать ему. И скоро приедет.
Он поморщился, сообразив, как мало времени осталось на подготовку. А нужно еще съездить в Лит! Нельзя терять времени, а впереди столько дел.
Он поспешно вытащил стопку пергаментов и принялся писать приказы слугам. Прежде всего необходимо подготовить покои баронессы, смежные с его комнатой, вернее полностью их переделать. Он почти не знал невесту, но был уверен, что ей не понравится бледно-желтая отделка. Ханна не похожа на женщину, любящую желтый цвет.
Он подумал о том, не стоит ли перебраться в куда более роскошные апартаменты покойного дяди, но тут же покачал головой. Он не станет спать в постели Дермида. Хотя тот давно умер, Александр все еще очень хорошо помнил этого гнусного человека. Кроме того, Александр предпочитал вид из западного крыла и был уверен, что Ханне он тоже понравится.
Но какой цвет ему следует выбрать?
Хорошенько все обдумав, он остановился на янтарно-коричневом. Этот цвет теплый и располагающий, как цвет ее глаз.
Потом пришлось перейти к деталям свадьбы. Ханна, конечно, может возразить против его распоряжений, но Александр не собирается давать ей возможность передумать или отложить церемонию. Он намерен подготовить все к тому моменту, как она войдет в двери его замка.
Он наскоро набросал записку приходскому священнику и добавил ее к остальным письмам. Неплохо иметь под рукой священнослужителя. Если повезет, отец Питер выпьет всего бочонок виски и останется трезвым.
Письмо Ханне заняло больше времени. Как приветствовать невесту? У Александра почти не было опыта в написании подобных писем, но он знал, что это самое важное послание. Потому что оно задаст тон их отношениям.
Хотя он редко затруднялся в выборе слов, которые необходимо было перенести на пергамент, сейчас ничего подходящего в его голову не приходило. Он написал письмо в пышном, цветистом стиле, но перечитав, скомкал его и бросил в корзину для мусора. Второе письмо походило скорее на деловое, и его постигла та же судьба. После еще пяти попыток Александр остановился на самом коротком варианте:
«Буду счастлив приветствовать вас в Даннете, где немедленно состоится свадьба».
Не слишком приветливо, но и не совсем безлико. И суть дела изложена точно.
Александр любил, когда суть изложена точно. С огромным удовлетворением он нацарапал свое имя и, приложив печать, оставил письмо на столе вместе с другими, после чего написал еще одну записку, которую невесте передадут по прибытии. В ней он снова приветствовал ее и советовал обращаться к Фергусу, который исполнит все ее приказания. Поскольку Александр не знал, сколько времени займут дела в Лите, это казалось благоразумным. Он не хотел, чтобы она посчитала, будто жених груб и неприветлив. Необходимо, чтобы их отношения начались на верной ноте.
Он уже написал ее имя и приложил печать, когда Бруид зарычал. Но рычанье было ленивым: не столько предупреждение, сколько недовольство тем, что его разбудили.
Ощутив чье-то присутствие в комнате, Александр замер и медленно повернулся. И тут же у него на сердце стало теплее. В дверях стояла маленькая девочка с серьезным личиком и огромными темными глазами. Фиона Макгилл – одна из сирот, прошлой зимой забредших в Даннет в поисках убежища. Их по приказу жестокого лэрда с запада выбросили из домов прямо на снег. Ее бедная мать, сжигаемая жаром лихорадки, умерла у ворот замка.
Очень немногие люди были способны одолеть триста ступеней, ведущих к его убежищу в башне, но Александр предпочитал тишину во время работы. Правда, он всегда был рад видеть Фиону, потому что полюбил девочку, и не только за то, что они страдали одним и тем же недугом. Ее присутствие всегда его успокаивало. Малышка была живым напоминанием о том, что он способен кого-то защитить.
Ее губы безмолвно шевелились, и у него все внутри сжалось. Ему был знаком этот страх и эта невозможность произнести слова, которые не идут с языка. Он терпеливо ждал, пока она боролась с собой.
– Ч-что т-ты д-делаешь? – выдавила она наконец.
– Работаю.
Ее улыбка померкла. Черт! Он не хотел говорить с ней так резко. Только не с этой девочкой.
Александр поспешил подмигнуть ей и протянул к ней руки. Он усадил Фиону к себе на колени, натужно застонав при этом, словно она была тяжела, как булыжник, хотя на деле весила не больше перышка.
Фиона хихикнула и прижалась к нему.
Что-то стиснуло его грудь. Как он мечтал о ребенке! Своем ребенке! До сегодняшнего дня это было лишь смутными грезами, но теперь он женится, и все будет по-другому. Скоро у него появятся сыновья.
Фиона взяла его перо и стала чертить на пергаменте. Закончив работу, она послала ему гордый взгляд. Но в ее глазах была тень неуверенности, поэтому Александр похлопал ее по плечу:
– Прекрасно, малышка!
– Т-ты м-много пишешь.
– Да, это легче, чем говорить.
Он никогда не изрекал слов правдивее!
Девочка призадумалась.
– М-мне н-нужно бы т-тоже н-научиться писать.
– Верно. Когда станешь старше.
Он поцеловал ее темные локоны и поставил малышку на пол. Хотя он обожал ее общество, все же впереди была еще куча дел.
– Вот. – Он протянул ей перо. Она смотрела на него, как на драгоценность. – Упражняйся!
Девочка прикусила губу, но хотя она старалась сдержаться, на волю вырвалась сияющая улыбка. Она кивнула и, сжимая свое сокровище, выпорхнула их кабинета.
Александр, тоже улыбаясь, смотрел ей вслед. Его душа наполнилась восторгом. Теперь, когда Ханна согласилась стать его женой, у него скоро будут свои дети. Он сделает все возможное, чтобы их жизнь была счастливой, безопасной, полной смеха и любви. Он пожертвует всем, чтобы у его сыновей не было такого адского детства, как у него самого.
Глава 5
– О господи!
Ханна пыталась удержать на коленях кота Ланы, но когда экипаж снова подскочил на ухабе, противное создание стало извиваться, шипеть и царапаться, и так продолжалось до тех пор, пока она не отпустила его.
– Зачем ты настояла на том, чтобы взять его с собой?
Лана звонко и мелодично засмеялась, откинув голову.
Впрочем, почему нет? Нерид никогда не царапал Лану. Нерид любил ее. Вот и сейчас маленькое чудовище прыгнуло на противоположное сиденье и устроилось на коленях Ланы. Та принялась его гладить.
– Ему хотелось путешествовать. А я не желаю чувствовать себя одиноко в Даннете.
Ханна изумленно уставилась на нее.
– Но там буду я!
– Знаю. Но большую часть времени ты будешь проводить с мужем.
При мысли об этом Ханна не смогла подавить дрожь.
– Кроме того, леди Брэл считает, что это он должен был приехать за тобой, – добавила Лана.
Ханна кивнула и устремила взор в окно, на цветущий вереск. Из груди рвался тяжкий вздох.
Лана часто и подолгу беседовала с леди Брэл и ничего не имела против того, что эта леди умерла несколько веков назад. Лану также не смущало то, что никто, кроме нее, не видел и не слышал Серую Леди, и ей было абсолютно все равно, что некоторые считали ее безумной. В этом было определенное мужество. Оставаться собой, независимо от того, что думает свет. Недаром Ханна считала сестру самой храброй и самой чудесной. Самой милой на свете.
Бедняжка… Она так и не оправилась до конца, переболев лихорадкой, едва не убившей ее. И хотя Ханна не понимала чудачеств сестры, все же мирилась с ними. Но очередная странность неизменно заставала ее врасплох.
Ханна давным-давно научилась успокаивать Лану и подыгрывать ей, но сегодня у нее просто не было на это сил. Поездка в Даннет заняла несколько дней и оказалась очень утомительной. Верховые, сопровождавшие их, едва плелись, а кот… был невыносим. Помимо всего этого нервы Ханны были натянуты как струны.
Ей было очень трудно покидать дом, особенно потому, что здоровье отца не позволяло ему сопровождать дочь. Он пообещал скоро приехать, но Ханна понимала, что вряд ли увидит отца в ближайшее время.
У нее разрывалось сердце, когда она прощалась со всеми, кого любила, а главное – с Изабелл и Сюзанной, которая при расставании даже заплакала. Мало кто видел слезы Сюзанны, и хотя сестра соглашалась, что свадьба Ханны и Даннета – наилучшее, что может произойти в этой ситуации, она явно тосковала при мысли о расставании с сестрой.
Ханна разделяла ее чувства. Она почти всю жизнь провела в Рее, и все это время рядом были сестры. Прощание с домом и родными оказалось более тяжелым, чем она ожидала. Слава богу, Лана настояла на том, чтобы ехать с ней. Ее успокаивающее присутствие не давало Ханне почувствовать себя абсолютно одинокой.
Ханна подалась вперед и сжала руку Ланы, проигнорировав удар лапой от Нерида.
– Я так рада, что ты поехала со мной! – прошептала она сестре.
– Как я могла не поехать? – Глаза Ланы засияли. – Кто-то из нашей семьи должен быть свидетелем твоего брака с Волком.
Ханна поежилась.
– Не называй его так, пожалуйста.
– Почему нет? Ведь это его прозвище, не так ли?
– Так. Но господи, это так меня…
– Что?
– Пугает. – Ханну передернуло.
– Тебя? – Лана хмыкнула. – Ты ничего не боишься.
– Я много чего боюсь.
– Думаю, мы обе знаем, что только одно заставляет тебя трястись от страха.
– И что же это? – прищурилась Ханна.
– Перспектива не иметь полного контроля над всем.
– Вздор! – Но в душе она знала, что это правда.
Губы Ланы дернулись, словно она видела, что все доводы Ханны – полнейшая чушь.
– Несмотря на то что ты мала ростом, ты абсолютного бесстрашна. Нерид тоже так думает, правда, моя крошка?
Крошка? Этот кровожадный монстр?!
Лана поднесла кота к лицу и зарылась носом в его мех, громко чмокнув животное в мордочку.
Каким-то чудом Нерид это позволил. Посмей Ханна сделать что-то подобное, она потеряла бы глаз. Поэтому она скрестила руки на груди и постаралась не злиться. Ни Лана, ни Нерид не виноваты в том, что у нее ужасное настроение.
Хотя Нерид… может, и виноват. Но она придержала язык и попыталась успокоить расходившиеся нервы. Потому что Ханна сказала правду. Сейчас она умирала от страха. Ну… не умирала, но все равно боялась. Она увидит его снова. И очень скоро. Ее нареченный. Ее жених. Она молилась в надежде на то, что не совершила огромную ошибку.
Да, на него приятно смотреть. От него чудесно пахнет… а целуется он… нет, она не знает, как он целуется. Но отведала вкус его губ – при этой мысли ее одолел голод. Но пусть даже она находит его довольно привлекательным, это еще не значит, что они друг другу подойдут.
Ханна так мало знала о нем. Он мог быть злым и сварливым или чересчур властным, как муж Мэг Таггарт. Он мог оказаться ревнивым или холодным. А ее величайший страх? Он мог запретить ей те вольности, которыми она наслаждалась дома.
Она слишком независима, чтобы жить под мужским каблуком, но, по ее наблюдениям, так жили многие замужние женщины.
Но пока она не встретит Александра, не поговорит с ним, неясно, каким мужем он окажется. Из его записки понять это невозможно.
«Буду счастлив приветствовать вас в Даннете, где немедленно состоится свадьба».
Немедленно. Это слово заставило ее ощетиниться. А общий тон послания раздражал. Слишком повелительный. А помимо этого – холодный, бесстрастный, сухой.
Ханна всем сердцем надеялась, что они подойдут друг другу, но боялась, что этого не произойдет.