– Быстрей!
Подбежав к вагону, Александр с сестрой поспешно встали возле уголка места посадки. Вагон приехал наполовину пустой, как это часто бывало, и сразу запрыгнув в открывшуюся дверь, старший брат Ксюши сумел посадить ребёнка на свободное место в дальнем углу.
– Станция «Московская»! – противным механическим голосом объявил диктор.
Люди с платформы бурным потоком хлынули в поезд. Мужчины, женщины, старики, дети, школьники, студенты – жители пригородов всех мастей дружной толпой в считанные секунды заполнили каждый свободный квадратный метр светло-синего пола вагона.
– Ух! Классно-то как зашли – радовался Саша, глядя, как толпа растекается по салону, занимая все свободное пространство.
– Ага, классно! – громко поддакнула ему Ксю.
– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – «Молодёжная».
Металлические двери с квадратными окнами тихо сомкнули свои створки и, протяжно зашипев, состав плавно тронулся с места. Стук колёс по старым железнодорожным рельсам слился воедино с чуть слышным откуда-то снизу шумом электромотора. Гремя сцепками своих шести вагонов, «серебряную стрелу» слегка закачало из стороны в сторону. Несмотря на то, что скорость поезд набрал приличную, внутри было довольно тихо – тишину нарушал только чей-то говор где-то спереди. Слегка прижатый людьми к двери кабины Саша цеплялся за поручень, стараясь не потерять из виду и иногда криво улыбаться довольно болтающей своими маленькими ножками в углу Ксюхе. Везёт ей: маленькая, потому и сидит – не то что старший брат.
За окном постепенно светало – скрытое лесополосой солнце постепенно поднималось из-за безлистных крон деревьев в небо, озаряя своим желтоватым светом запотевшие окна. Протерев их, можно было увидеть, как параллельно путям посреди шоссе быстро исчезали позади капоты автомобилей – вагон ехал заметно быстрее. Соседняя же полоса, из центра, была совершенно пустой: прежде по этой дороге люди могли выехать из города, но сейчас, когда их Северный Саратов на военном положении, а единственный КПП на выезд закрыт, шестиполосная магистраль почти всё время наполовину пустовала. Ну ничего – вечером они все опять поедут домой и снова соберут своими тазиками на колёсах огромную пробку. А утром – по новой обратно, словно на поклон какому-то божеству сожжённого горючего.
– Станция «Молодёжная»! Переход на Волжско-Покровскую линию.
Загудев тормозами, вагон постепенно начал замедляться. Протирая стекло за спиной Ксюши, Саша разглядел там большую толпу стремящихся пересесть на их поезд. Одновременно с ними где-то каждый третий внутри спешно засобирался на выход – единственная кросс-платформенная станция во всём метрополитене, после разделения Саратова «Молодёжная» стала последней на Октябрьской ветке, где можно было пересесть на другую линию. Пусть с пересадками, но всё равно гораздо быстрее, чем по пробкам, большинство едущих в центр предпочитали избежать переполненных «компенсационных» автобусов, просто пройдя через переход на другую, четвёртую ветку. Волжскую – часть её, называемая Покровской, уходила через «Речной вокзал» в город Энгельс, после разделения ставший частью другого города и другого государства.
Остановившись на станции, двери поезда бесшумно открылись. Высыпав на платформу «молодёжки», часть пассажиров спешно покинула вагон, но на смену им сразу пришли новые – такие же невезунчики, как Саша: этим несчастным придётся ехать до конечной «Стрелки», а затем уже ползти на автобусе до центра. Старший брат Ксюши и сам бы рад перебраться на Волжскую, но с недавних пор он должен был возить сестрёнку на подготовительные курсы в школе возле «Стрелки», из-за чего вынужден тащиться до «Кировской» напрямик.
– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – «Площадь Ленина» – слово в слово проговорили они с Ксюшей, переглянулись и весело улыбнулись друг другу.
После «Площади Ленина» народу в вагоне стало ещё больше. Проехав ещё чуть-чуть по бывшей железной дороге, вскоре после станции поезд в буквальном смысле ушёл под землю – отсюда начиналась подземная часть линии. За окном резко потемнело. Прежде тихая и покладистая, «серебряная стрела» резко увеличила свою громкость: отражённый стенами чёрного как ночь тоннеля стук колёс единомоментно усилился раз в пятнадцать. «Тантал», «Студгородок» – везде далее люди скорее входили, нежели выходили, в результате чего на последнем рубеже все желающие просто не смогли влезть в переполненный поезд, вынудив машиниста крикнуть по громкоговорителю:
– Отойдите от дверей вагона! Больше поезд не возьмёт! Всё, следующая – «Стрелка», конечная – с отчётливо слышным облегчением в последнем предложении пробасил он.
Более не сдерживаемые толпой двери кое-как схлопнулись и набитый пассажирами аки консервная банка шпротами поезд отправился в финальный рывок по мрачным подземельям метрополитена. Дышать в такой толкотне стало практически невозможно. Распластанный по стенке кабины машиниста в хвостовом вагоне, Саша даже не держался за поручни, чтобы не упасть – падать было уже попросту некуда. Всё это время сидевшая рядом Ксюша то и дело корчила рожи старшему братику, на что Саша лишь криво ухмылялся: конечно, бесит, но что с неё возьмёшь – маленькая ещё.
Наконец спустя две минуты грохота в вагоне раздалось заветное:
– Станция «Стрелка»! Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны.
Остановившись на почти пустой платформе, все шесть вагонов протяжно зашипели и одновременно выпустили своё аморфное с коллективного недосыпа содержимое наружу. Глядя, как толпа равномерно расползается по станции, Саша с облегчением выдохнул – во-первых, не прижатый с нереальной силой к стенке кабины, теперь он наконец мог свободно подышать, а во-вторых, сегодняшний сон оказался всего лишь сном. Состав тем временем продолжал угрожающе шипеть, как бы жалуясь на свою нелёгкую ношу и взяв за руку сестру, подросток один из последних покинул вагон.
На платформе Саша немного огляделся по сторонам. Сочетание белых и синих цветов приятно успокаивало его взгляд: при всей своей воспетой ещё до обрыва Октябрьской линии многолюдности станция «Стрелка» была и оставалась во всех смыслах приятным местом. Горящие под потолком три стеклянные «стерлядки», протянувшиеся через всю платформу светильники красиво играли ярким светом своих ламп на сочетании снежно-белого мрамора и алюминия. Никаких колонн, никаких подпорок – вся станция будто бы целиком держалась на одном лишь воздухе. Белоснежный полукруглый потолок пересекали тянувшиеся через всю платформу три сплетённых в хитроумную косу ажурные, выкрашенные в насыщенный азуритно-синий цвет стальные ленты. Светло-кремовая плитка так и сияла под ногами – методично смывая, стирая всю оставленную на нём грязь с поверхности, автоматические моечные машины непрестанно возвращали полу первозданный вид. Протянувшиеся вдоль всей платформы с закосом под уличные фонари с пристроенными возле деревянными скамейками идеально подходили для назначения их в качестве места встречи – просто поразительно, как после стольких авианалётов станция уцелела в своём первозданном виде. До войны «Стрелка» была рядовой станцией Октябрьской линии, за которой сразу следовал короткий выход на поверхность, а затем – пересадки сначала на Московскую, а потом и на Астраханскую ветки. Однако теперь, когда к «Вокзалу» ни пройти ни проехать, станция стала конечной и только свет в конце тоннеля выдавал, что когда-то рельсы имели продолжение.
– Так, всё! – отдышавшись, сказал Саша сестре, – Потопали, а то мне ещё на автобус бежать.
Снаружи в лицо им ударил холодный, порядком подпорченный мерзким запахом гари и выхлопных газов ветер. Звуки автомобильных гудков не смолкали ни на минуту: город стоял – как, впрочем, и всегда. В нескончаемой круговерти микрорайона Стрелки люди, машины, поезда метро под землёй спешили кто куда – кто вправо, кто влево, кто взад, кто вперёд. Ведомая братом, маленькая Ксюша то и дело цеплялась на идущих навстречу прохожих и изо всех сил старалась не потерять Сашу из виду. К счастью, идти им было недалеко – всего метров через сто завернув направо и чуть-чуть пройдя вперёд, они сразу же упёрлись в забор. Старшеклассник задумчиво поднял голову – невысокое, невзрачное, сложенное из когда-то белого кирпича двухэтажное здание школы №27 уже ждало своих первых учеников.
Достав из внутреннего кармана своей куртки электронный пропуск, Александр вручил его Ксюше.
– Как закончишь, позвони мне – сказал он, – Даже если освободишься пораньше – просто чтоб я знал. Жди меня и никуда не уходи. Лады?
– Лады – кивнула ему девочка и получив на руки пропуск, приложила его к замку.
На пешеходных воротах школы загорелась зелёная лампа – путь свободен. Младшая сестра Саши тихо юркнула в приоткрывшуюся металлическую дверцу, оставив своего брата по другую сторону ограды. Помахав Ксю на прощание, Александр сразу поспешил в другую сторону – время было уже восемь и как раз должен был подъехать «компенсационный» автобус. Строго говоря, компенсационным его можно было назвать с большущей натяжкой: здоровенная громыхающая махина родом прямиком из девяностых годов прошлого века, весьма любезно прозванная самими жителями Северного Саратова «сараем», перемещалась по самым загруженным улицам города, не соответствуя уровню метро ни по скорости, ни по комфорту. Собирая собой по пути все возможные пробки, автобус следовал от «Стрелки» через станции «ЦКР» и «Университет» до самой «Кировской», куда и нужно было попасть Саше. Вот и сейчас, встав на уже порядком забитой остановке, старшеклассник терпеливо ждал, когда же подъедет заветная «М» -ка.
Ждать долго не пришлось – уже через пару минут, промахнувшись метра на три мимо отведённого ему места для стоянки, едва не чиркнув при этом бампером о фонарный столб, возле Саши остановилось неведомое нечто. Грязное, неказистое, родом прямиком из мест, где не боятся проехать разве что танки, поистине заслуживающий своего ужасного прозвища «сарай» с первых секунд отпугивал простого обывателя и только одна-единственная деталь заставляла людей в буквальном смысле бороться за место в его тесном, неудобном салоне – засаленная бумажка в углу ветрового стекла с нарисованной на ней синим маркером большой буквой «М». Пусть в нём до сих пор не ввели плату за проезд, пусть ходил он почти каждые пять минут, автобус еле выдерживал огромные стада людей, всякий раз осаждавшие его возле «Стрелки» – стремглав запрыгнув в переднюю дверь, Саша даже не успел пройти вглубь автобуса, как тут же со всех сторон был зажат телами ещё с десятка таких же экстремалов. За считанные секунды людей внутри стало столько, что двери попросту уже не могли закрыться. Поорав на своих пассажиров, толстый, с характерными кепкой и усами водитель с пятой попытки всё же захлопнул переднюю, с шестой среднюю и с одиннадцатой – заднюю двери, оставив при этом снаружи этак добрую половину жаждавших попасть в центр страдальцев, и ведомый им «сарай» со страшным скрипом тронулся с места.
Развернувшись на перекрёстке в обратную сторону, автобус поехал по своему избитому маршруту, но не успел проехать и метра, как встрял в бесконечной, тянущейся насколько хватало взгляда пробке. Спустя минуту чуть продвинувшись в длинной очереди к светофору, «сарай» недовольно взвизгнул изношенными тормозными колодками и снова остановился в паре миллиметров от впереди идущей «девятки». Зажатый со всех сторон, крепко стиснув зубы Саша изо всех сил молча цеплялся за единственную тростинку, за которую можно было ухватиться в этом живом месиве – поручень. Грязь, духота, запах немытых человеческих тел – картина для него уже в порядке вещей и жаловаться на неё бесполезно. Вот только – сколько ещё будут тридцать автобусов, из которых половина еле-еле на ходу, а каждый третий на бумаге давно списан, заменять своим существованием гораздо более удобную пересадку на метро? Ответ один – пока не построят объездную ветку через «ЦКР» и «Кировскую». Лет через десять – а пока жителям Северного Саратова придётся терпеть, что их везут в центр города федерального значения в прямом смысле как дрова.
Водил толстяк за рулём неважно: словно нарочно выбирая самую медленную полосу для движения, автобус тормозил буквально у каждого столба. А когда ехал, то проще было обогнать его пешком. Не нравится? Выходи и иди! Только кто здесь захочет тащиться почти пять километров своим ходом? То-то же. Несчастным пассажирам оставалось лишь терпеть то, что при каждом торможении весь салон чуть не падал стройным заборчиком на грязный и мокрый пол, что по их ногам то и дело кто-то топчется и при всём при этом неизвестно, когда они доедут до места назначения. Лениво переползая от светофора к светофору, пронзительно визжа стёртыми в пыль тормозами, пропуская каждую решившую перейти в неположенном месте бабку, автобус неспешно миновал сначала Колхозный рынок, а затем – Саратовский университет. Удерживая собой от падения ворчливую, ругающуюся, а иногда и орущую на весь автобус толпу, весь в мыле Саша уже из последних сил держался за скользкий поручень и мысленно молился всем ведомым и неведомым ему богам, чтобы этот филиал ада на Земле просто быстрее уже доехал до конечного пункта назначения.
Наконец, спустя почти сорок минут после отправления от Стрелки, «сарай» не спеша остановился у пересечения улицы Чапаева с проспектом Кирова, всего в паре метров от входа на станцию «Кировская» Московской линии. Хлипкие дверцы кое-как раскрылись и все сто двадцать пассажиров, из которых минимум половина прошла этот чудовищный по своей жестокости квест от начала и до конца, потирая руки, разминая отдавленные стопы, выбрались из автобуса. Отодрав от рюкзака приклеенную кем-то жвачку, Саша спрыгнул с подножки и сразу поспешил в школу – до начала занятий осталось уже меньше двадцати минут. Двигаясь быстрым шагом, щурясь от ярких лучей солнца, старшеклассник то и дело оглядывался по сторонам, ибо были на то сразу две причины. Во-первых, путь его лежал по центральной улице города – от парка Липки до площади Кирова протянулся одноимённый проспект, в широких кругах давно получивший звание «саратовского Арбата». Единственная пешеходная улица собрала на пути своём самые что ни на есть лакомые куски всего Северного Саратова: эстетично вписавшийся в городской архитектурный ансамбль цирк с апреля по октябрь привлекал к себе новых зрителей не только своим и без того приметным зданием, но и стоящим возле него фонтаном – идеальным местом для коротания времени в жаркую погоду. Тенистая, тихая, ещё пока совсем голая аллея и сейчас хорошо подходила для разного рода прогулок на свежем воздухе. По другую сторону улицы до самого конца её тянулись торговые ряды – здесь саратовцы всегда могли отыскать что-нибудь радующее глаз и не напрягающее кошелёк. А посередине, деля проспект на две части, уже вовсю расцветали цветочные клумбы с намерением радовать горожан до самой осени. По сути, самое сердце Саратова, не только Северного, но и всего в целом, лежало именно здесь и если хоть кто-то в этом и сомневался, то только не тот, кто до этого побывал на проспекте Кирова.