– Стас, назад!
Стас шарахнулся в одну сторону, люди – в другую, и Лилия на Подруге врезалась между ними.
Люди заволновались, заговорили между собой, и тут же от них отделился высокий тощий немолодой мужчина с печальными еврейскими глазами и заговорил:
– Лилия, не волнуйтесь! Все в порядке, мы не причиним ему зла. Мы просто хотим, чтобы он с нами поговорил.
– Зачем? – надменно спросила Лилия, твердой рукой удерживая разгоряченную Подругу, норовившую кружиться на месте.
Вышел еще один, широкоплечий и приземистый, и ухватил лошадь за поводья, чтобы помочь Лилии удержать ее на месте. Лилия властно положила руку ему на лоб и приподняла к себе его лицо. Он посмотрел ей в глаза и спокойно произнес:
– Ты сама знаешь, зачем.
– Идиоты! – с досадой выкрикнула Лилия. – Подождите немного, все изменится! Куда вы спешите?!
Тощий и печальный усмехнулся:
– Я здесь триста восемнадцать лет… Что здесь может измениться? Не хочу больше.
– Сейчас – может! – с отчаянной убежденностью воскликнула она. – Вы же не все знаете!
Широкоплечий осторожно взял Лилию за запястье и снял ее руку со своего лба.
– Не надо, – мягко сказал он. – Не мешай. Это наше дело.
Лилия соскользнула с седла и заговорила с мягкой убедительностью:
– Хорошие мои, вы мне верите? Я прошу вас: подождите несколько дней! Я обещаю, если у меня ничего не получится, я сама вам об этом скажу. Тогда вы будете общаться с ним, обниматься, целоваться – что хотите! Тогда заражайтесь, умирайте, если хотите – но сейчас-то подождите! Вы же меня знаете, я не буду вам врать.
Стас за крупом возбужденно топчущейся Подруги тщетно пытался уловить суть переговоров. Пока у него имелось только одно предположение, и это предположение ему очень не нравилось: ожидавшие его люди рвались пообщаться с ним как с носителем смертельно опасного для них вируса, а он вовсе не стремился выступать в роли эвтанатора.
В конце концов Лилии удалось-таки убедить людей, и они по одному начали отходить от ворот. Напоследок широкоплечий, уходя прочь, сказал:
– Помни, Лилия, ты обещала. Три дня. Потом ты нам не указ.
Она, глубоко вздохнув, кивнула и долго смотрела им вслед. Потом медленно повернулась к Стасу, который до сих пор держал своевольную яхту за мачту, как за горло.
– Все понял? – устало спросила она.
Стас неопределенно покрутил головой:
– Более или менее. Не понял главного: что это за великие изменения ты им обещала?
Она долго смотрела ему в глаза, потом мягко улыбнулась и сказала:
– Не сейчас. Сначала я должна сказать об этом всем нашим. Если они со мной не согласятся, то и тебе это знать будет ни к чему. Правда, ни к чему, поверь! Просто смысла не будет.
Стас бесстрастно кивнул и уже собрался было уходить, но спохватился:
– А как ты доберешься до дома со всем… этим? – и он очертил пальцем большой круг, в который вошли Подруга и яхта.
Лилия расхохоталась, весело крикнула:
– Подруга, домой! – и перехватила у Стаса длиннющую шею мачты. – Иди, отдыхай. У тебя был еще один тяжелый день. И поверь – еще не самый тяжелый.
…Когда Стас вошел в кабинет (почему-то он так и не мог заставить себя попытаться переночевать в общежитии), ему сразу бросился в глаза лист бумаги на его столе, которого там не было, когда он уходил. Он помедлил у двери, пытаясь оценить, готов ли он сейчас еще к каким бы то ни было сюрпризам или все-таки стоит взять себя за загривок и насильно отвести в общежитие. Как ни странно, даже в этих обстоятельствах любопытство победило, и он осторожно подошел к столу.
Уже через секунду он облегченно обругал себя пугливым ослом. На столе лежала пачка исписанных листов, явственно демонстрирующих, что экторов он себе все-таки намечтал толковых: это и был тот самый список задач, который в самом ближайшем будущем надо будет передать Буряку. Тот, в свою очередь, отдаст его говорунам, те с радостью возьмутся за обучение его, Стасовых, физиологов и культурологов… Потом их всех можно будет с успехом использовать по их прямому назначению, Стас с головой нырнет в долгожданные исследования, необходимость выходить из института отпадет в принципе, можно будет не париться насчет морталов, сумасшедших малбонов, карт Галилея и прочих здешних непонятностей…
Стоп. Один раз уже домечтался. Лучше оставаться в рамках реальности – пусть даже и здешней. Может, Лилия и права: не стоит погружаться в такое море новизны с разбегу. Стас никогда не относился к людям, которые в обычное, земное холодное море врываются с разбегу: он предпочитал медленно, постепенно приучая разные части своего тела к новой температуре, вдвигаться в холодную воду…
Поэтому перед сном он просто наскоро пробежал список – судя по всему, сведенный воедино все тем же незаменимым Артемом, – остался им совершенно доволен и провалился в сон.
Заговорщики
…Пробуждение оказалось не таким сладостным, как засыпание: Стаса изо всех сил тряс за плечи Артем. Стас, с немалым трудом продрав так и не выспавшиеся глаза, обнаружил на лице своего нового помощника плохо скрываемую тревогу.
– Подымайся, Стас! – очень серьезно сказал тот, увидев, что шеф начал постепенно приходить в себя. – Там какие-то люди.
– Где? – Стас рывком сел, от чего образовывавшие его кровать кресла немедленно разъехались, позволив ему провалиться между ними на пол.
Артем, видимо, был встревожен не на шутку, потому что даже не заметил затруднительного положения шефа и не сделал ни единой попытки помочь ему выбраться из кресельной западни. Стас, чертыхаясь, все-таки выпростался из пледа, распихал кресла в стороны и начал в спешке натягивать джинсы.
– У ворот парка большая толпа, – напряженно сообщил Артем.
– Чего хотят?
– По-моему, тебя.
– Шумят сильно? – уже выскочив в коридор, поинтересовался Стас. Все-таки хорошо быть начальником: нет возможности пугаться, теряться и рефлексировать – надо что-то делать. Даже если понятия не имеешь, что именно делать, да и вообще, действительно ли это надо.
Когда Стас пару дней назад метался по всему институту в поисках компьютера с выходом в интернет (надо же, каким он был наивным…), он заприметил на третьем этаже окно, из которого видны были ворота в парк. Сейчас он решил сначала подняться к этому окну и провести хоть какую-то разведку, прежде чем самому соваться к непонятной толпе. Он с крайним смущением поймал себя на том, что очень сожалеет об отсутствии Лилии. Хотя… Можно ведь отнестись к ее провожаниям и по-другому: она для него – не телохранитель, а этакий сталкер, знающий об окружающем пространстве на много порядков больше, чем сам Стас. И сейчас без этого сталкера ему придется, судя по всему, очень несладко…
Артем без лишних вопросов последовал за начальником, весьма несолидно скакавшим по лестницам через две ступеньки.
Вид из окна Стаса не слишком обрадовал: у ворот стояло не меньше сотни человек. Правда, никаких угрожающих действий они не предпринимали, а просто стояли, сосредоточенно глядя на дорожку, ведущую от ворот внутрь парка. То, что они не делали ни одного шага внутрь, обнадеживало: были бы у них недобрые намерения, вряд ли они вели бы себя столь уважительно по отношению к границам чужой территории.
Чуть переместившись вдоль окна влево, Стас совсем озадачился: сбоку от ворот стояло две палатки, в которые время от времени заходили люди и выходили оттуда кто со стаканом, кто с булкой. Они что – лагерем здесь решили встать?! И сколько же они собираются его, Стаса, ждать? Во всяком случае, никакие другие возможные цели такой осады Стасу в голову не приходили.
– Видишь? – тревожно спросил Артем. Вопрос был совершенно лишним, поскольку видели они оба одно и то же.
– Вижу, – огрызнулся Стас. – Агрессию не проявляют, ждать собираются до последнего. Видимо, дешевле выйти.
– Выйти?! – изумился Артем. – Ты понятия не имеешь, зачем они здесь, и собираешься к ним выйти?
– Да есть у меня кое-какие подозрения… – пробормотал себе под нос Стас и решительно направился к лестнице. Артем, помедлив секунду, покорно двинулся следом.
Однако осуществить свой героический план Стасу не удалось. Как только они с Артемом вышли в парк, сразу стало ясно, что ситуация изменилась: тишина у ворот сменилась шумом, не слишком миролюбивыми криками и какими-то странными стукающими звуками.
Стас остановился, прислушался и вздохнул:
– Пошли обратно.
Они снова взбежали на третий этаж и прильнули к окну. Вновь открывшийся вид очень напоминал знакомую Стасу картину разгона какой-нибудь воинствующей демонстрации: теперь к прежней толпе добавилась еще одна, оснащенная чем-то, похожим на полицейские щиты. Вторая толпа была, похоже, даже многочисленнее первой и постепенно оттесняла первопришельцев от ворот. Строго говоря, новоприбывшие вообще не выглядели толпой: слишком уж слаженно они действовали. Палатки были уже снесены, но никаких следов применения грубой физической силы не наблюдалось; первую толпу просто неуклонно отодвигали все дальше и дальше от входа в парк.
Никакого объяснения новому положению вещей Стас уже не находил. Зато теперь он не видел и никаких причин выходить из здания. Вообще-то дела у него найдутся и здесь – небось, не на один день хватит. У Лилии, помнится, были какие-то наполеоновские планы на его, Стаса, счет? Вот пусть она сама и отыскивает возможность с ним связываться, включать его в эти планы, подталкивать к поиску каких-то мифических карт Галилея… В конце концов, ему-то что?! Если он отсюда выходить не будет, никакие увечья ему не страшны. А если морталы начнут строить свои козни по отношению к тому Стасу, который остался на Земле – что ж, ничего тут не поделаешь.
Стас продолжал уговаривать себя целый день – но время от времени, когда его воля ослабевала (или, наоборот, крепла), он испытывал острейшее любопытство и даже нетерпение: не могла же Лилия так и не узнать о том, что произошло у ворот парка?! А это значит, что рано или поздно она появится здесь, и он узнает что-нибудь еще.
…Ближе к вечеру Лилия действительно появилась – причем не одна, а в сопровождении Буряка. Стас почувствовал легчайший укор ревности и страшно изумился: если бы неделю назад кто-нибудь сказал ему, что он способен ревновать столетнюю (или даже старше?) бабушку хоть к кому-то – интересно, как бы он отреагировал? Хотя, честно говоря, меньше всего Лилию тянуло назвать бабушкой – даже сейчас, когда выглядела она не просто усталой, а совершенно измученной. Не более отдохнувшим казался и Буряк.
Артем, в тот момент вместе со Стасом корпевший над планом будущей преподавательской деятельности говорунов, изумленно воззрился на вошедших. Наверное, он вопреки своей очевидной интеллигентности еще долго бы их рассматривал, но Буряк с уверенной властностью попросил его выйти. Стас вскинулся было возразить (вот еще! кто смеет отдавать приказания его собственным экторам?!), но Артем куда быстрее самого Стаса сообразил, кто здесь сейчас самый главный, и немедленно исчез.
Стас проглотил свое возмущение и безмолвно направился к чайному столику.
– Мне, пожалуйста, чай. Если есть, то черный, – невозмутимо сообщил Буряк и привольно расположился в одном из кресел у камина.
Стас перевел вопросительный взгляд на Лилию, но та только кивнула. Пока грелись чайник и кофемашина, Стас выяснял, чем порадует его холодильник-самобран.
Холодильник оказался достаточно щедрым, чтобы накрыть вполне достойный стол для двоих усталых людей. Впрочем, все-таки для троих, поскольку в своих научных заботах Стас тоже порядком утомился.
Проглотив пару бутербродов, до сих пор не произнесшая ни одного слова Лилия заговорила:
– Через час подойдут остальные. Мы там внизу всех предупредили.
– Кого это – «всех»? – подозрительно спросил Стас.
– Так твои люди уже организовали дежурство по всей территории, – пояснил Буряк. – Правильно, между прочим, сделали. Ты не знал?
Стас этого действительно не знал и потому ненадолго задумался, разозлиться ли на Артема за самоуправство или обрадоваться его способности принимать самостоятельные решения. Выбрал второе и успокоился. В самом деле, мало у него других поводов для беспокойства?!
– Я нарочно хотела приехать пораньше, чтобы кое-что тебе объяснить. Всем остальным давно известно – так зачем отнимать у них время?
Стас, внимательно глядя на нее, дожевывал четвертый бутерброд.
– Понимаешь, мы здесь все, считай, все равно что в эмиграции. А в любой эмиграции люди оказываются по трем причинам. Одни ищут безопасности. Скажем, на родине их полиция ищет или еще кто-то нехороший… Кстати, те, кто говорит, что едет за безопасностью, потому что в его стране страшный разгул преступности – всегда врет.
– Это ясно, – вздохнул Стас. – Где взять страну без преступности?
– Вот-вот. Таких здесь мало – можно сказать, почти нет. Пара-тройка малбонов. Да и то… Согласись, это ведь только наши предположения… Кто ж может знать, чего хочет отшельник или тем более малбон?! Отшельник живет по принципу «Спрячусь от того, кто хочет меня видеть», а малбон – по принципу «Стреляю в того, кто хочет меня видеть». Вот мы и строим насчет них свои фантазии. Почти ни про кого из них даже не известно, как их зовут. Просто между собой мы называем Кайрата Кайратом, а Арсения – Арсением.
Стас машинально потянулся за следующим бутербродом, но оказалось, что последний утянул с блюда Буряк.
– Другие едут за колбасой. За пособием по безработице, на которое можно жить, не вставая с дивана, за хорошими зарплатами, за спокойной жизнью… Даже за холодильником, в котором все нужное появляется само. Это ведь все равно за колбасой, правда?
Стас яростно заглотнул целый кубометр воздуха, чтобы возмутиться, но Лилия остановила его мягкой улыбкой:
– Успокойся, я не про тебя. Ты – третий тип. Как и все они, – и она кивнула в сторону Буряка, завершившего свою трапезу и пребывавшего в благостном покое.
– Они?! – удивился Стас. – А ты? Ты-то какого типа?
Лилия с затаенной усмешкой посмотрела на него и бесстрастно сообщила:
– Вообще-то я – приорка, если ты еще не заметил.
У Стаса в голове все опять перемешалось, и он ошалело замолчал.
– Не пугайся, я не из клана приоров. Есть такие приоры, которые члены клана, а есть такие, которые приоры просто по своему характеру. Такие, которые уверены, что они все знают лучше других, что у них больше прав, чем у других, что они не имеют права ошибаться и должны быть совершенными… Таких очень много среди говорунов, потому что они и правда умные. Таких наверняка достаточно среди отшельников и малбонов. Здесь все мы оказались потому, что в прежней жизни были уверены: есть такая реальность, где наше исключительное превосходство над всеми прочими наконец-то станет очевидным и всеми признанным. За превосходством над другими или за колбасой – разница невелика. Так что весь клан приоров без исключения – второй тип. Ну, еще итеры.
– Это еще кто такие? – бессильно пробормотал Стас.
– Ну, Стас, ты же лингвист, – укоризненно протянула Лилия. – Это – едоки. Они все – те, которые «за колбасой», причем в чистом виде. Им достаточно, чтобы все, чего они могут захотеть, у них появлялось само. К счастью, хотеть многого они не умеют, поэтому практически безвредны. И, наконец, третий тип – это те, кто эмигрирует куда бы то ни было, чтобы заниматься тем, чем у себя дома они почему-то заниматься не могут. Все говоруны – такие. Даже те из них, которые в душе приоры. И ты такой. Твой волшебный холодильник нужен был тебе только для того, чтобы ничто тебя не отвлекало от твоих драгоценных исследований. Видишь, у тебя здесь даже какое-то отдельно взятое электричество имеется, потому что оно тебе нужно для опытов. Кстати, все дричи – тоже такие. Они хотели иметь возможность жить простой жизнью на природе, обеспечивать себя за счет собственных усилий и так далее. Они это получили, как и говоруны. Как и ты. Это – первое, что я хотела тебе объяснить. Все ясно?