Мишка уверенно шел в направлении чёрной линии, которая узкой лентой темнела далеко впереди. Он знал, что там, где чернеет лес, протекает речка. А за речкой небольшой лес, а потом нужно перейти через гору и вдоль болота пройти к пойме другой маленькой речки. А уж там перебраться через неё и где-то там осенью, когда ходил с отцом на охоту, он приметил красивую пушистую ёлочку. Она была точно такая же, каких каждый раз под Новый год приносил его отец. Он знал, что идти ему еще очень далеко, поэтому торопился. Ему не хотелось, чтобы его не потеряли дома, и поэтому нужно было вернуться засветло. Мишка поднял рукой козырёк старой кроличьей шапки и взглянул на луну. До рассвета было еще далеко, а мороз крепчал всё сильнее. Оглянувшись назад, он увидел вдалеке несколько горящих фонарей освещавших небольшую деревню. Он грустно посмотрел и вытер рукавицей мокрый нос:
– Ничего, ничего! Спите спокойно, пока Мишка ходит в лес за ёлкой. – Он, снова вытер рукавицей сопливый нос и смело двинулся вперёд. Ему чертовски хотелось принести домой эту ёлку. Он даже представил себе, как все очень удивятся, а он сядет на стул, как отец и будет рассказывать интересные истории, которые случались с ним по дороге. И чем дальше он шагал, тем длиннее и длиннее становился его путь. Но мысль о том, что он принесет новогоднюю ёлку, только подбадривала его и придавала ему новых сил. Он давно чувствовал себя взрослым и самостоятельным, хотя ему только-только весной исполнилось семь лет. Родители отдали его в школу в первый класс, когда ему было ещё шесть лет. Нет не потому, что он рос вундеркиндом, а потому, что садика на Мишку в деревне не было, а старшие Тимка да Ирка уже давно ходили в школу, а родители были геологами и часто бывали в командировках. Так, чтобы Мишка был под присмотром старших, его и отдали в первый класс с шести лет. Но он и там, в школе был самостоятельным и характерным. Он не позволял смеяться над собой своим сверстникам, хоть и был самым младшим. По успеваемости у него было не хуже, чем у других, и учительница, Зоя Матвеевна, часто ставила его в пример. Конечно же, у Мишки было много вопросов и к учительнице и к родителям, но он не пытался их задавать, а до всего старался додуматься сам, так как изначально считал себя совсем взрослым мужчиной. Даже сосед дядя Саша, всегда называл его настоящим другом. А сын его тоже Сашка, с которым Мишка дружил больше чем со всеми, хоть и Сашка был на два года старше его, всегда завидовал Мишке и сердился, что его Сашкин отец называет Мишку своим другом. Дядя Саша сосед работал на тракторе и часто, когда приезжал домой на обед, звал Мишку в кабину трактора и немного давал посидеть за рычагами большого бульдозера. С тех пор Мишка считал себя будущим трактористом или даже шофёром.
Деревянные лыжи весело скользили по хрустящему снегу. В раздумьях, мурлыкая незамысловатую мелодию, Мишка незаметно добрался до первой речки. Он даже не обратил внимания, как большая уставшая царица ночного неба осталась где-то позади и, как огромная тыква уже заваливалась за горизонт, испуская из себя последние пучки тусклого света. Постояв немного, Мишка перевёл дыхание и с новыми силами снова устремился вперёд, туда, где над чернеющим лесом, далеко-далеко из-под тёмного покрывала ночного неба струились первые лучики нового дня. Он совсем не обращал никакого внимания на крепчающий мороз. Его сердце учащённо билось, выгоняя из маленького тела невероятную энергию. Мишке было очень жарко, но он всё же изредка попеременно прикладывал руки к своим раскрасневшимся щекам, чтобы не получить обморожение. Вообще-то он очень хорошо об этом знал, так как часто с ребятами ходили кататься на горку и, однажды, не доглядев, мороз незаметно немного прихватил его щёки. Сначала было незаметно, но на следующий день, щёки сильно болели и, мама смазывала их какой-то мазью. С тех пор Мишка внимательно следил за этой процедурой и прикладывал к своим щекам руки, чтобы снова не получить больную неприятность. А однажды, когда они катались на санках, Тимка посоветовал ему лизнуть железные полозья. Мишка только прикоснулся к железу, как язык тут же прилип намертво к саням. Не помня как они добрались до дома, но он хорошо помнил, что мама отливала ему язык от саней тёплой водой, а Тимка долго после этого не мог сесть на задницу, так как мать отхлестала Тимку ремнём за его дурацкие шуточки. Теперь Мишка был полностью научен жизнью, подкован и мудр. Теперь он никого не слушал, а принимал решение сам, и то, только после того, как всё предварительно взвешивал.
Вспоминая минувшие подвиги своей непродолжительной жизни, Мишка незаметно для себя проскочил лес по старой охотничьей лыжне и упёрся в гору. Оставалось совсем немного. Теперь нужно было перевалиться через заснеженную гору и там до цели, было, совсем рукой подать. Выйдя на опушку леса, Мишка остановился и снял лыжи. Немного постояв, вытащил из кармана бельевую верёвку и, сложив лыжи, привязал к ним один конец верёвки, а другим опоясал себя. Подняв вверх голову, он снова рукой приподнял оторванный козырёк старой шапки, и, выдохнув, начал медленно карабкаться по сугробу вверх, оставляя за собой в снегу глубокие следы. Да, было очень тяжело, но сейчас Мишка не думал об этом. Он даже совсем не было страшно быть одному так далеко от дома. Всего одна мысль о том, что он должен принести домой новогоднюю ёлку, плетью подгоняла его вперёд и вперёд, вселяя в него всё новые и новые силы. Он карабкался по заснеженному склону и громко напевал свою любимую песню про геологов, которую очень часто насвистывал его отец.
– Держись геолог! Крепись геолог! Ты ветра и солнца брат!
Ещё немного, последние усилия и вот он, словно снеговик, медленно поднялся на вершину той Караканской горы, которая была основной преградой до заветной цели.
Тяжело дыша открытым ртом, Мишка стоял на вершине горы, всматриваясь в знакомую даль. Солнце уже наполовину выкатилось из-за горизонта, и ярко-красные лучи крепко вцепились в пригорки болотистых кочек, озаряя их розовым цветом. В свете утреннего солнца, Мишка разглядел то место, где должна была находиться его пушистая красавица, та, за которой он отправился в такой дальний и нелёгкий отважный путь. Он оглянулся назад и увидел далеко позади внизу за лесом, свою родную деревню. Отсюда она выглядела совсем маленькой и неказистой. Заснеженные крыши белыми шапками нахлобучились на серые деревянные дома, из которых торчали кирпичные трубы, выстреливая из себя длинные кудрявые струи белого дыма, упирающимися своими раструбами в бесконечно небо, словно они подпирали его, чтобы оно не упало вниз. Он тоскливо посмотрел вдаль. Мишка вспомнил, что где-то там, на краю деревни Каракан стоит дом, где сейчас, наверное, ещё спят все его родные, мама и отец, Тимка и Иринка, которые совершенно ни о чем не догадываются, что он Мишка стоит уже на высокой горе, и то, что он скоро вернётся домой с новогодней ёлкой. Он придёт домой и сядет усталый у печки, как обычно приходит отец. А мама будет гладить его по голове и приговаривать:
– Сыночек, устал поди? Умаялся, бедненький!
– Это шутка ли в деле, такому маленькому одному сходить в лес и принести новогоднюю ёлку!
– Вот смотри Тимка, какой у тебя отважный брат растёт!
А Тимка и Ирка будут завидовать ему. А он им обязательно покажет язык!
Мишка устало улыбнулся, и его глаза вновь зажглись новым огоньком. Он быстро отвязал веревку и, встав на лыжи, шустро помчался с горы.
Илья Николаевич, зайдя в избу, быстро затворил за собой дверь, запустив за собой огромный клуб морозного воздуха, который стремительно растелился по всей кухни, стараясь добраться до самого тёплого уголка.
– Да, приморозило сегодня. – Снимая шапку, прокряхтел он.
– Действительно сегодня приморозило. Пришлось скотине подстилку поменять, да двери в стайке утеплить. – Он снял валенки и сразу подошёл к горячей печке.
– Эх, тепло тут у Вас!
– Да, тепло! Печка уже, даже жарко. Я ещё дровишек подбросила.
– Давай, мой руки, пироги уже готовы. – Валентина Ивановна кивнула на стол, где в большой чашке возвышалась гора пышных пирогов.
– Дети! – Громко прокричала она, не отрываясь от жаркой сковороды.
– Вставайте, завтракать пора. На улице солнце давно встало, а вы всё спите, как сурки.
– Ой, мамочка, пирожки! – Первой, выходя из комнаты, пропела, потягиваясь, Ирка. Она набросила на себя халат и сразу юркнула за стол, взяв из большой чашки самый верхний пирожок.
– Куда? – Валентина Ивановна замахнулась на неё полотенцем.
– А, ну быстро умываться, а уж потом за стол! – Она перевернула последние золотистые пирожки на сковородке и поставила на плиту чайник.
– Ну, ма-ма! – Пропищала недовольная Ирка.
– Я потом умоюсь! – Недовольно захныкала она, озираясь на мать.
– Я кому сказала, умываться! – Валентина Ивановна грозно посмотрела на неё.
– Тимка, Мишка! Вставайте! Пироги остынут! – Она снова поменяла тональность и превратилась в самую лучшую маму на свете.
– Иду! – Тимка, неохотно открыл глаза, продирая их кулаками. Он широко зевнул и не дожидаясь пока мать позовёт его снова, встал и натянул трико.
– Ой, пирожки! Любимые мои! – Он, как и сестра, подошёл к столу и потянулся за пирожком.
– А, ты, что особенный? Ну-ка быстро умываться! – Быстро скомандовала Валентина Ивановна.
– Давайте, быстренько умывайтесь и кушайте, пока пирожки горяченькие. – Она открыла трёхлитровую банку молока и поставила на стол.
– Вот парное молоко! А кто хочет, налью чай! – Она поставила на стол бокалы.
– Мишка! Ми-шень-ка! Сыночек вставай! Тебе, что отдельное приглашение нужно? – Она поставила бокалы и зашла в комнату. Откинув одеяло на Мишкиной кровати, Валентина Ивановна увидела, что вместо него, на постели лежит старая фуфайка.
– Ой, а где же Миша? – Ничего не понимая, что происходит, она опустила руки. Постояв какое-то мгновение, она заглянула под кровать и, не обнаружив там Мишку, вышла из комнаты. Подумав, что он разыгрывает её и где-то спрятался.
– Сиди, сиди, как сыч. Вот досидишься, мы сейчас все пироги съедим, а ты останешься голодным. А я тебе одному снова стряпать не буду, так и знай! – Твёрдо и решительно сказала она так, чтобы Мишка услышал её и вылез из своей засады. Но Мишка, ни сразу, ни потом так и не вышел к столу и даже не откликнулся на призывы матери. Он в это время настойчиво шагал по старому заснеженному болоту и подходил к небольшой речушке под названием Уроп.
Не услышав ответа сына, Валентина Ивановна забеспокоилась не на шутку.
– Где же Мишка? – Вскрикнула она.
Посмотрев на Тимку, затем на мужа, она снова зашла в комнату и громко приказала Мишке вылезать, где бы он не находился, пригрозив большим ремнём.
– Мишка, вылазь лучше! Не трепи мне нервы, а то я тебе задам такого стрекача! – Но посмотрев вокруг и не дождавшись ответа, она снова вышла на кухню.
– Ну, чего ты сидишь? Где Мишка? – Валентина Ивановна, как ворон набросилась на Тимку.
– Тимка сидел за столом с испуганными глазами, держа в руке горячий пирог. Он не понимал, что происходит и вообще не понимал, где сейчас находится Мишка. Да, вчера они вечером перед сном долго смеялись, рассказывая друг другу нелепые небылицы. Но потом он отвернулся и не заметил, как уснул. Конечно же, он ничего не знал и Мишка не посвятил его в свои планы. Обычно Мишка делился с ним своими желаниями, так как Тимка был старше его на четыре года. А тут, Тимка вообще ни чего не соображал. Он медленно откусил пирог и тихо выдохнул:
– Мамочка, я точно не при делах. Я не знаю где он!
Валентина Ивановна бросилась в другую комнату, а потом подошла к вешалке и, не обнаружив Мишкиного пальто и шапки, медленно села на стул.
– Куда он ушёл? – Не разборчиво спросила она.
– Илья! Да сделай же что-нибудь! – Она сняла с головы косынку и от бессилия закрыла ею глаза.
Илья Николаевич отложил недоеденный пирог и взглянул на старшего сына.
– А ну Тимка, говори, где Мишка? Что вы там опять задумали? – Он медленно встал и начал расстёгивать ремень.
– Да не знаю я, где Ваш Мишка! – Тимка выскочил из-за стола.
– Спал я, спал! – Он начал резко ответил он.
– И вообще, может он с Сашкой Шефером договаривался о чем-нибудь, я не знаю. – Тимка кивнул головой в сторону соседнего дома, где жил Мишкин друг Сашка Шефер, с которым, они были не разлей водой.
– А, ну Илья, сходи-ка к соседям, может он с утра уже там? – Спохватилась Валентина Ивановна.
– Да какое утро? Обедать уже пора. Да и на улице мороз, хороший хозяин собаку не выгонит, а он чего бы ради с утра к соседям убежал? – Всполошился Илья Николаевич, но сам всё же быстро надел старые пимы и на ходу, сдернув с вешалки Штормовку и шапку, быстро выскочил из избы. В несколько прыжком он преодолел короткий путь до соседнего дома и громко постучал в дверь.
– Кто там? – Не заставила себя долго ждать соседка Наталья Петровна.
– Мишка у Вас? – Не представившись, сходу спросил Илья Николаевич.
– А с чего он должен быть у нас?
– Илья, ты что ли? – Набросив пальто, открыла дверь Наталья Петровна.
– Да, я это, я! – Взволнованно отозвался Илья Николаевич.
– А Сашка дома? – Снова спросил он.
– Да, что случилось? – Испуганно переспросила Соседка. Она посторонилась, пропуская вперед соседа.
– Да, я сам ни не понимаю. Мишка пропал. Мы встали утром, а его нет! – Он вошёл в дом и сразу наткнулся на сына соседки Сашку.
– Где Мишка? – Строго спросил Илья Николаевич.
– Где, где… дома, наверное! – Хлопая большими глазами ответил Сашка.
– Не ври мне! Отвечай как есть. Что Вы с ним задумали? – Уверенно перешел в наступление Илья Николаевич.
– Я Вам говорю правду. Я не знаю, где Мишка! – Сашка шарахнулся в сторону.
Наталья Петровна вбежала в дом и громко хлопнула за собой дверью, обрезав густой морозный воздух, который снежной ватой вваливался в тёплое помещение.
– Сашенька! Расскажи, пожалуйста, Илье Николаевичу, где Миша! – Усадив Сашку на стул, спокойно спросила сына Наталья Петровна.
– Мама, мамочка, я правда не знаю, где он. Мы ни о чем не договаривались с ним. Мы как вчера поиграли вместе, и он ушёл домой, вот и всё. А больше я ничего не знаю. – Сашка виновато наклонил голову, закрыв глаза большим чубом волос.
– Вспомни, может он что-нибудь говорил, что куда-то собирается? – Не выдержал Илья Николаевич.
– Да нет же, ничего он не говорил и никуда не собирался. Вот только что-то говори, что скоро будет Новый год и, он хотел загадать какое-то желание! – Неуверенно промямлил Сашка.
– Да, ещё он спрашивал меня про какой-то топор! – Оживившись, добавил он, понимая, что сейчас от него многое зависит.
– Топор говоришь? – Переспросил Илья Николаевич.
– Ясно!
– Топор, Новый год…! Надо поднимать народ! – На ходу бросил он.
– Наташа! Давай поднимай соседей, а я на другую улицу. Мороз на дворе, как бы беды не случилось! – Он пулей выскочил из дома и помчался на соседнюю улицу. Теперь ему стало всё предельно ясно, что его сын Мишка решил пойти в лес за ёлкой. Зная характер сына, любая его задумка рано или поздно выполнялась им. Но сейчас на улице стоял сильный мороз, где стрелка термометра опускалась к отметке тридцать. И малейшее промедление могли оказаться большой бедой для Мишки и вообще для всех. Илья Николаевич понимал, что Мишку срочно нужно спасать, но плохо было то, что он не знал, в какую сторону мог пойти его сын. Небольшая Сибирская деревня Каракан располагалась так, что за ёлкой можно было пойти в любую сторону. А по следам тоже было невозможно отследить, потому, что последний снег выпадал больше недели назад. И следов от лыж и саней было видимо невидимо.
Декабрьское солнце забралось на самую высокую точку без облачного синего неба и весело наблюдало за всеми на свете. Оно шутливо бросало свои яркие слепящие лучи и шутливо покачивалось в Мишкиных глазах. Разогретый, как паровоз Мишка наконец-то добрался до второй малой речки, которая называлась Уроп. И остановился перед спуском в низ.