Коллекция недоразумений. Угол отражения
Галина Тимошенко
Елена Леоненко
© Галина Тимошенко, 2019
© Елена Леоненко, 2019
ISBN 978-5-4490-1048-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
20 августа 2014 г., Москва
Чемодан, стоявший в прихожей, был чемоданом, достойным во всех отношениях: добротным, вместительным, явственно намекавшим на наличие у его владельца и вкуса, и статуса. Однако Егор взирал на этот во всех отношениях достойный чемодан весьма неприязненно. Впрочем, сегодня все вызывало у Егора неприязнь: и кофе, который вопреки обыкновению приходилось пить без сливок по причине весьма раннего пробуждения, и сам факт такого пробуждения, и доносившееся из спальни Машкино мурлыкание… Как на грех, все подтверждало, что сегодня любимая женщина уезжает на целых четыре месяца – и самое отвратительное состояло в том, что ее-то как раз этот отъезд очень радовал.
…Несколько месяцев назад Машка получила очень соблазнительное предложение поучиться в Мюнхенском техническом университете каким-то решительно непонятным для Егора компьютерным штукам. Во всяком случае, он делал вид, что ему абсолютно недоступны премудрости, в которых его подруга чувствует себя, как рыба в воде. Была у них такая взаимовыгодная игра: Машка не рвалась овладевать хотя бы первичными медицинскими знаниями, как полагалось бы порядочной невесте успешного хирурга, а Егор закатывал глаза, когда слышал насчет «апгрэйда», «тулов» и «багов». Игра давала каждому из них дополнительные причины восхищаться друг другом, и потому конца ей не предвиделось.
В общем, Машка, конечно же, согласилась (правда, Егор сильно подозревал, что она даже не задавала себе вопрос, стоит ли на такое заманчивое предложение соглашаться, а просто в ту же секунду радостно завопила «Когда?!»), и отъезд на долгожданную стажировку должен был случиться именно сегодня. К перспективе четырехмесячной разлуки Машка относилась весьма философски – в отличие от Егора, который не был так уж уверен, что готов к подобным жертвам. Тем не менее, деться ему было некуда, и сейчас он сидел на краю кухонного стола с кофейной чашкой в руках, скорбно рассматривая через открытую дверь готовый к европейскому путешествию Машкин чемодан.
Машкино мурлыкание внезапно затихло, и на пороге возникла она сама с возмущением на лице:
– Силаков, а мне кофе? Или ты уже сварил, и теперь он тихо стынет, пока я крашусь?
Егор срочно принял безразличный вид, но было уже поздно: Машка засекла его горестный взгляд.
– Ну и чего ты опечалился, старче? – весело вопросила она. – Ну да, чемодан. Я уезжаю сегодня, ты в курсе?
– Да в курсе я, в курсе, – проворчал Егор, направляясь к любимой кофемашине. – Чего я буду варить заранее? Ты ж у нас на выданье собираешься, я думал, что ты еще полчаса одеваться-краситься будешь. Как-то ты несерьезно отнеслась к этому процессу, тебе не кажется?
По Машкиному виду трудно было сказать, что она отнеслась к этому процессу несерьезно, поэтому она не удостоила вниманием выпад скорбящего Егора. Она попросту уселась на край стола, с которого Егор только что сполз, и стала благосклонно наблюдать за процессом. Внезапно ее осенило:
– Слушай, хирург, а ты когда-нибудь бывал на Октоберфесте? Как-то это прошло мимо моего сознания.
К этому моменту кофемашина уже покончила с увертюрой перемалывания зерен и перешла к теме журчания ароматной струйки.
– Не бывал. Ты же знаешь, я насчет пива не очень… – тут до Егора дошел смысл Машкиного вопроса, и он несколько воспрянул духом. – А что, это мысль! Он ведь в выходные проходит?
Машка презрительно фыркнула:
– В выходные! Да он больше двух недель идет, темень ты непросветленная!
Егор преподнес ей вкусно дымящуюся чашку в красно-зеленую клеточку, пристроился рядом и чмокнул Машку в макушку:
– Я всегда говорил, что ты у меня умница.
Машка с невыносимо томным видом поправила роскошный беспорядок своей кудрявой гривы, которую якобы катастрофически разрушил Егор, и высокомерно заявила:
– Это не нуждается в подтверждении, знаешь ли, – не выдержала, прыснула, звонко поцеловала Егора в ответ и продолжила: – В общем, я там все разузнаю подробно, ты приедешь, и мы обопьемся пива, да?
– А когда они там пиво пьют? – прогудел Егор, перебирая Машкины волосы губами.
– Я же и говорю, мгла беспросветная, – безнадежно вздохнула Машка. – В конце сентября. Это же как-то там с созреванием хмеля связано, – задумалась и осторожно уточнила: – Кажется…
Егор прикинул, что получит возможность лицезреть свою беспокойную подругу через месяц, и поинтересовался:
– А в октябре и ноябре у них, случайно, ничего похожего не празднуют?
– А что, ты без официального повода к любимой женщине приехать не можешь? – возмутилась Машка, глянула на часы и взвизгнула: – Але, гараж, я скоро уже никуда не полечу! И не будет тебе никакого Октоберфеста!
…Конечно, они приехали в аэропорт за час до того времени, когда было бы уже поздно. Машка все время вертела головой, пытаясь высмотреть своего начальника, с легкой руки которого она отправлялась в Мюнхен. Поскольку Егор никак на это не реагировал, она попробовала обидеться:
– Тебя вообще никак не беспокоит, что я так страстно ищу другого мужчину, который обещал меня проводить?!
Наконец-то у Егора появилась возможность отыграться, и он мстительно заявил:
– То есть совершенно. Какой смысл ревновать тебя к гению?! Ты же не можешь претендовать на его мужское внимание, жалкая программистка…
– Я – программистка?! – взвыла Машка и с размаху треснула Егора по спине. – Я софтвер-инженер!
– Все, все, молчу, характер мягкий, – дал задний ход Егор. – Ты адрес материной сестрицы взяла?
– Ты меня уже третий раз спрашиваешь! Я вообще не понимаю, как тебе удается у одного человека отрезать только один аппендикс, – сердито буркнула Машка.
Мать Егора, царственная Марта Оттовна, была из поволжских немцев, и у нее имелась какая-то очень многоюродная сестра, со времен третьей волны эмиграции жившая в Германии. Марта Оттовна с недавних пор питала трепетную слабость к Машке и искренне полагала, что Егор только по какому-то божественному недосмотру мог выбрать такую чудесную девушку: по ее мнению, Машка могла претендовать как минимум на младшего британского принца – того, который пока еще оставался бесхозным. В знак благодарности за столь высокую оценку Машка даже согласилась съездить в Баутцен, где обреталась многоюродная сестра, – если, конечно, ее стажировка позволит ей иметь хоть какие-нибудь выходные дни.
Сергей, Машкин начальник, все-таки появился – как раз перед тем, как Машка собиралась скрыться в запретной для провожающих зоне. С Егором он был знаком практически с самого начала их отношений с Машкой. Собственно говоря, именно Егор, сам того уж точно не желая, оказался катализатором решения Сергея отправить Машку на злосчастную стажировку. Один его давний разговор с Сергеем – мастером задавать точные вопросы – неожиданно подтолкнул того к мысли, что Машка, пожалуй, вполне созрела для карьерного роста. Трудно было понять, что именно в том разговоре могло пробудить у Сергея подобную мысль, но Егор с тех пор усиленно старался доказать Машке, что это ему она обязана исполнением своей давнишней мечты. Дескать, Сергей решил, что раз Машка оказалась способна привлечь внимание такого мыслителя, как Егор, то она, можно надеяться, и сама чего-то стоит. Правда, подобные Егоровы умозаключения почему-то не казались Машке хоть сколько-нибудь убедительными.
Сергей с Машкой незамедлительно перешли на свой птичий язык, обсуждая главные задачи предстоящей стажировки, и Егор грустно начал отсчитывать последние минуты, расходуемые на бессмысленные разговоры. Наконец задачи были сформулированы, и Сергей со своей всегдашней ироничностью раскланялся и удалился. Егор подхватил тоненькую, легонькую Машку на руки и поднял ее огромные восточные газельи глазищи к своему лицу:
– Я тебя очень люблю, армянская княжна. Правда, ты это не забудешь?
Машка отчаянно помотала головой:
– Не забуду, не надейся. И звонить буду, и письма писать буду… Электронные. На обычные ты не налюбил.
Она увидела его печальные глаза и торопливо добавила:
– Шучу, шучу, хирург. Я даже скучать буду, – и честно уточнила: – Наверно. Ты билеты бронируй, а то желающих пиво пить тьма-тьмущая. За жилье отвечаю я. Все, ставь меня на место. Мне идти пора.
Егор легонько шлепнул ее по соблазнительной попке и долго смотрел вслед, пока она не исчезла в кривом коридоре.
14 сентября 2014 г., Москва
Дверной звонок истошно заливался уже целую минуту. Владислав, яростно копавшийся в набитой дорожной сумке, попытался встать, запутался в лямках лежащего рядом рюкзака, выругался и заорал:
– Народ, имейте совесть! Откройте этому идиоту, а то у нас перепонки полопаются!
Кто-то, ругаясь еще более сердито, чем только что Владислав, протопотал по коридору и открыл дверь. Оперно низкий бас Саввы торжественно возгласил:
– К праздничному столу прибыли медовый вискарь, настоящий каталонский деревенский хамон и какая-то колючая фруктовая гадость. Говорят, съедобная, но я сомневаюсь.
– Я и говорю – идиот. Кто ж хамоном виски закусывает? – пробурчал себе под нос Владислав, с трудом выпутываясь из зловредных рюкзачных лямок.
Открывший дверь Артем (как всегда, наиболее сердобольный из четверых) больше заинтересовался пресловутой колючей гадостью – судя по его комментариям, рамбутаном. Обсуждение этого загадочного деликатеса затянулось, и Владислав нетерпеливо крикнул:
– Савва, кончай сачковать! Тащите всю эту дребедень на кухню и давайте уже закончим паковаться, а?
– Ничего себе дребедень! – по-шаляпински раскатисто возмутился Савва, уже удаляясь в сторону кухни. – Дай тебе Бог всю жизнь такой дребеденью питаться.
К общей какофонии присоединился обычно молчаливый Игорь:
– Ребята, а кто-нибудь знает, где навигатор?
Артем немедленно зашлепал по коридору в направлении Игорева голоса. Через минуту оттуда донеслись его страстные возгласы:
– Ты вообще-то его искал, несчастье ты наше? Ну вот же он, под атласами!
– Не было его под атласами, – невозмутимо ответствовал Игорь.
– Это под верхними не было! А до самого низа докопаться не судьба?
Владислав тяжело вздохнул и уселся на пол, озирая захламленные окрестности. Оценил масштабы оставшихся сборов, закряхтел, поднимаясь, и двинулся в коридор. Там валялись какие-то кроссовки и стояла огромная коробка с какими-то пакетами и бутылками. В следующей комнате царил такой же хаос, как и в той, из которой Владислав только что так позорно бежал. Посреди хаоса на полу сидели Артем с Игорем. При этом Игорь сосредоточенно морщил лоб, от чего его русый ежик смешно шевелился, а Артем увлеченно тыкал пальцами в сенсорный экран навигатора, включив в это занятие все свое невероятно подвижное смуглое лицо. Саввы видно не было, зато с кухни можно было слышать весьма выразительные звуки.
Владислав уперся руками в дверные косяки и свесился в комнату:
– Гей, славяне, а может, завтра сборы закончим, а? Вещи-то складывать можно и накануне отъезда, а пить – только сегодня. По-моему, Савва там как раз приступил к дегустации. Поможем другу?
Артем с трудом оторвался от навигатора и попытался вникнуть в услышанное. В этот момент навигатор внезапно посоветовал приятным женским голосом:
– Развернитесь при первой возможности.
Артем вздрогнул от неожиданности и изумленно воззрился на экран. Других рекомендаций не поступило. Игорь без слов поднялся с пола, все так же невозмутимо наступив на груду дорожных карт, и направился к двери. Артем сокрушенно проводил его взглядом, сунул навигатор в карман и резво вскочил.
– Идея богатая. Завтра с утречка встанем и за пару часов соберемся.
– И еще часов за шесть приведем квартиру в божеский вид, – не оборачиваясь, бросил Игорь. Квартира была его, жена, которая должна была вернуться с дачи через пару дней – тоже, поэтому его вопрос порядка в квартире волновал больше, чем остальных.
Савву они застали с мечтательным выражением на веснушчатом лице, явно вызванным восхитительным напитком, который он только что глотнул из огромной чашки с надписью «Лучше, чем ожидалось». На столе лежал хамон, нарубленный толстенными ломтями, как банальная докторская колбаса, и несколько изуродованных неумелыми руками рамбутанов.
– Когда мне говорили, что это напиток богов, я не верил. Вот дурак был! – посетовал Савва, пригубливая снова.
– Наливай всем, дурак. Хватит одному лакать, – ласково предложил Владислав, отыскивая в шкафу дополнительные чашки.
Игорь молча полез в другой шкаф, достал оттуда четыре стакана с круглым дном и поставил их на край стола. Стаканы закачались, как прозрачные неваляшки, и Артем восхищенно уставился на это зрелище. Игорь забрал недопитую чашку у Саввы, перелил остатки в один из стаканов и начал наполнять остальные. Все завороженно смотрели на становящееся все более плавным раскачивание стеклянных неваляшек.
– Слушай, а чего мы раньше никогда у тебя не пили? Из таких-то стаканов? – удивился Савва.
– А того, что его Татьяна предпочитает с тобой трезвым общаться. Правда, как и с ним самим, – объяснил Владислав, осторожно охватывая пальцами непредсказуемый стакан.
– Ну что, за путешествие? – предложил Савва, нетерпеливо поглядывая на свой стакан, манящий густо-желтой жидкостью.
– Давайте не будем частить, несолидно, – возразил Артем. – Сначала выпьем за Владьку. Ежели бы он не надумал покупать этот свой дом на колесах, никуда бы мы послезавтра и не ехали бы. Кстати, пить за будущее вообще нельзя. Что-нибудь точно не срастется.
Владислав скептически хмыкнул, но остальные солидно покивали и стукнулись стаканами. Закусили хамоном, но ожидаемых восторгов Савва не услышал: колбасной толщины ломти жевались с трудом.
– Ох, Савва, ты как пастух во дворце… Хамон – круто, а как им пользоваться, так и не выучил. Его ж прозрачненько резать надо, чтобы аж рвался от грубого прикосновения, а ты… Весь кайф поломал, – посетовал Артем и спихнул со стола на пол какие-то свертки и обрывки бумаги, чтобы очистить место для реставрации благородного испанского мяса. Реставрация шла с трудом, но часть хамона спасти все-таки удавалось, и кружевные листики расхватывались прямо с ножа. На рамбутаны никто не претендовал – видимо, по причине непонятности способа употребления.
Наконец Артему надоело, и он провозгласил:
– Наливай по новой. Теперь за идею. Кстати, чья была идея-то?
Игорь основательно подумал и серьезно сказал:
– Тоже его.
– В смысле – Владькина? – для порядка уточнил Артем.
– Его, – все так же серьезно подтвердил Игорь.
Снова выпили за Владислава – теперь уже в контексте великой идеи Путешествия. Опять задумчиво пожевали хамон. Артем не унимался:
– А про Октоберфест кто придумал?
– Про Октоберфест я, – гордо сообщил Савва. – Где что попраздновать – это завсегда я.
Выпили за Савву. Пожевали. Виски вроде бы быстро добирался до внутренностей, но все никак не мог добраться, поэтому диалог ограничивался тостами. На исходе первой бутылки тема разгрома в квартире и хаотического состояния предполагаемого багажа несколько померкла, и между тостами стали вспыхивать краткие разговоры.
К середине второго литра, когда беседа приобрела лирический характер, вдруг взбунтовался Артем.
– Хорошо, мужики, вот вы мне скажите: почему вы не пили за меня?
Мужики опешили. Первым собрался с мыслями Савва:
– А почему мы должны были за тебя пить?
– Вот! Вот! И я про то! Действительно, что за меня пить? – загоревал Артем. – За Савву – надо, за Владьку – надо, а я и так обойдусь, правда?