– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил Смитфилд, на этот раз с вполне искренней озабоченностью. Смитфилд теперь сидел как положено, и стул всеми своими четырьмя ножками стоял на полу. – Обе моих сестры замужем, они обе живут в городе, и у обеих есть дети. Если вам понадобится совет или что-нибудь еще, я могу попросить их дать вам то, в чем вы нуждаетесь.
Похоже, он действительно не ошибся с выбором лучшего друга.
Хотя открывать перед Смитфилдом душу было бы ошибкой, принимая во внимание весьма непродолжительное время их знакомства. И все же Маркус был тронут.
– Благодарю, я буду иметь в виду ваше предложение. На сегодняшний момент я лишь хочу, чтобы она привыкла к новому месту. Насколько я понимаю, ее мать только что скончалась, и мисс Роуз пришлось расстаться со всем, что было ей привычно и знакомо. – Роуз оказалась в таком же положении, что и он, Маркус, в детские годы. С той лишь разницей, что его родители были живы. Но они уделяли ему так мало внимания, что он чувствовал себя почти сиротой.
– Да, я понимаю, – сказал Смитфилд и после паузы спросил: – Вы, случайно, не видели мою табакерку? Собственно, я и зашел к вам ради того, чтобы ее забрать, а не для того, чтобы задавать вопросы, относящиеся к вашей новоявленной дальней родственнице.
– Разумеется. Давайте заглянем в бальный зал.
Обстановка в бальном зале, увы, не располагала к сколько-нибудь длительному пребыванию. Вернее сказать, едва приоткрыв дверь в это просторное помещение, захотелось ее захлопнуть. У прислуги так и не дошли руки до уборки, что объяснимо с учетом прибытия мисс Роуз и связанными с этим хлопотами. Пол был все так же усеян пустыми бутылками из-под бренди, на столе все так же стояли тарелки с недоеденной едой. Белая скатерть была испещрена темными следами кошачьих лап.
– Не сомневаюсь в том, что табакерка отыщется, как только у горничной найдется время заняться уборкой. Кстати, – произнес Маркус, прежде чем дал себе труд подумать о том, что собирается сказать, – о ваших сестрах и их семьях. Раз уж вы их упомянули, не хотели бы вы с вашими сестрами и их мужьями прийти ко мне на ужин? Как насчет ближайшей среды? Я бы желал услышать мнение ваших сестер о воспитании детей и, в частности, о гувернантке, что я нанял для своей воспитанницы. Разумеется, с учетом моих теперешних обстоятельств, это будет камерный вечер, без каких бы то ни было излишеств.
– Буду рад принять ваше приглашение и передать его сестрам. Спасибо, – сказал Смитфилд и с виноватым видом добавил: – Заранее прошу прощения за своих сестер, если они в вашем присутствии будут вести себя как пришибленные. Видите ли, им до герцога при всем желании не доплюнуть, а уж о том, чтобы сидеть с ним за одним столом, они и мечтать не могли.
Хорошо бы, чтобы не дошло до плевков.
– Ну, так как насчет среды? Восемь вечера устроит? Надеюсь, ваша табакерка к этому времени уже отыщется.
– Договорились. Спасибо. – Поджарый Смитфилд пружинисто встал и протянул Маркусу руку. – Я восхищаюсь тем, что вы делаете для ребенка, – проговорил он, сопроводив свои слова крепким рукопожатием. – Не всякий мужчина с вашим титулом и общественным положением взял бы на себя подобную ответственность. – Искренность его слов как будто не вызывала сомнений.
Маркус в ответ промычал что-то неразборчивое. Он чувствовал себя неуютно. Когда в последний раз его хвалили за что-то более полезное, чем умение пить не закусывая и при этом еще и обыгрывать собутыльников в карты?
Никогда.
А хотел ли он на самом деле изменить это положение?
Герцог по определению не может иметь недостатков. Он сам и есть живое воплощение своего титула. Каков он есть, таковым и положено быть герцогу. Но если герцогу случится оказаться в ситуации, при которой у него создается впечатление, словно он чего-то не знает, герцог ни при каких обстоятельствах не должен обнаруживать свою некомпетентность. Облачаясь в мантию знания, он сам становится знанием. Он и есть знание.
«Энциклопедия этикета для герцога»Глава 5
– Что случилось? – Лили опустилась на ковер рядом с Роуз и, обняв ее, почувствовала, как напряженно застыла девочка. Не стоит даже пытаться обнять ее крепче, она лишь еще сильнее напугает ребенка. Горячие детские слезы капали на потрепанное платьице, украшенное штопаным-перештопаным кружевом.
– Он ушел, – заголосила Роуз, растягивая гласные, и, решившись, всем телом прижалась к Лили, обхватив ее шею тонкими ручками.
– Кто? – спросила Лили, сделав осторожную попытку разжать пальцы девочки, поскольку бездыханная гувернантка едва ли может быть полезна своей воспитаннице. Или агентству. А уж самой себе и подавно.
– Мистер Сопелкин, – захлебываясь от рыданий на плече у Лили, сообщила девочка.
Лили медленно отстранилась и пристально посмотрела на Роуз, которая, в свою очередь, с неизбывной мукой в глазах смотрела на Лили.
– Кто, дорогая? Я, должно быть, не расслышала.
– Мистер Сопелкин, – повторила девочка с таким видом, словно Лили не могла не знать этого господина.
Мука в глазах Роуз сменилась выражением раздраженного недоумения.
– Котенок! Он был здесь, и я его гладила, а потом он исчез. Плохой котик! Заставь его вернуться.
Вот оно что. Речь идет всего лишь о коте. Слава богу!
– И как мистер Сопелкин выглядит?
– Он выглядит как кот, – сказала Роуз тоном, не оставляющим сомнений относительно того, что воспитанница думает об умственных способностях своей гувернантки. Хороша гувернантка, которая не знает, как выглядит кот! И, если начистоту, не знай Лили, как выглядит кот, ее с полным основанием можно было бы назвать самой некомпетентной гувернанткой на свете.
Лили вытащила платок и вытерла девочке лицо.
– Какого цвета у него шерсть?
– Он весь черный, с белыми пятнами. – Следовательно, он не весь черный. Впрочем, Лили не собиралась указывать своей заплаканной подопечной на очевидную логическую нестыковку. Сейчас для этого не самый подходящий момент. У них еще будет достаточно времени, чтобы самым подробным образом обсудить все, что касается особенностей семейства кошачьих.
– Может, стоит пойти к герцогу и спросить у него?
Роуз просветлела лицом.
– Да. Это, наверное, его кот. Он, наверное, хороший, если у него такой хороший кот.
Указывать мисс Роуз на то, что оценка личностных качества людей по имеющимся у них животным – не самый достоверный метод, Лили тоже не стала, посчитав момент не самым подходящим.
– Вместе пойдем?
Вместо ответа Роуз отодвинулась, скрестила руки на груди и решительно мотнула головой из стороны в сторону.
– Сами идите. Я хочу остаться здесь, на случай если мистер Сопелкин вернется.
Лили с трудом поднялась на ноги – колени болели.
– Ты уверена, что не побоишься остаться одна? – спросила девушка. У нее накопилось к Роуз немало вопросов. К примеру, ей хотелось узнать, кто ее привез, знает ли девочка что-нибудь о своей матери, где Роуз жила до того, как герцог поселил ее у себя, почему она только сегодня впервые встретилась со своим отцом, но Лили хорошо понимала, что, сосредоточившись на таком явлении, как неожиданно возникающий и столь же неожиданно пропадающий кот, Роуз забывает о постигшем ее горе, и потому решила воздержаться от расспросов.
– Конечно, не побоюсь, – с пренебрежительной насмешкой сказала девочка. – Я все время одна.
Об этом стоит расспросить ее поподробнее. Потом. Когда придет время. Впрочем, теперь понятно, откуда взялся тот взгляд, поразивший Лили при первой встрече с девочкой: Роуз давно свыклась с тем, что на нее махнули рукой.
А пока перед Лили стояла иная задача: обнаружить местонахождение мистера Сопелкина. И герцога, который, возможно, знает о том, где находится пропавший котенок.
Если даже количество комнат в доме герцога действовало на Лили устрашающе, то для того, чтобы обеспокоить герцога вопросом о местонахождении кота, от нее потребуется беспримерное мужество. Не говоря уже о том, что, задавая этот вопрос, она будет чувствовать себя ужасно глупо.
Но если ее поступок сделает девочку чуть-чуть счастливее, она не побоится даже гнева герцога Сердцееда.
Крепко ухватившись за эту мысль, Лили спускалась по огромной мраморной, устрашающей своим величием лестнице.
Герцог и его дом – не одно и то же. Но герцог пугал ее еще больше, чем его дом, а впечатлял сильнее в разы. И тот факт, что герцог – он же хозяин дома – был самым мужественным, самым импозантным и, разумеется, самым титулованным из всех мужчин, встреченных ею на жизненном пути, никак ее не обнадеживал.
Если дело так пойдет и дальше, на нижней ступени окажется уже не знающая себе цену гувернантка, а дрожащий комок нервов.
Куда подевались ее деловитость и целеустремленность? Ее легендарная собранность?
Ах да, конечно. Она все это выбросила за ненадобностью в тот момент, когда ей вдруг вздумалось рискнуть.
«Успокойся, Лили, – мысленно приказала она себе. – Он всего лишь мужчина. Импозантный, богатый, влиятельный мужчина, который, возможно, знает, куда запропастился котенок. Вот и все». И если она, Лили, не хочет, чтобы ее с позором уволили, она должна оставаться уравновешенной, педантичной, методичной.
Сделав глубокий вдох перед дверью в розовую гостиную, Лили вошла. Герцог, как она и предполагала, был там. Только он не пил бренди из горлышка, небрежно прислонившись к секретеру, и он не ласкал какую-нибудь девицу, нашептывая ей на ухо непристойности своим низким чувственным голосом. Нет, она застала его в тот момент, когда он застегивал пелерину на кукле с каштановыми волосами, обутой в маленькие черные туфли. И эта кукла, если только ее представление о герцоге не было в корне ошибочным, никак не могла принадлежать ему.
Лили, кажется, вспугнула его своим появлением, но испуг (если это был испуг) сменился досадой, а досада быстро сменилась гневом.
– Как вы смеете входить без приглашения! Я бы мог… Я мог бы…
Лили ловко воспользовалась паузой и подсказала:
– Жуировать?
Герцог мрачно взглянул на нее, затем на куклу, затем снова на Лили.
– Именно так, мисс Лили. Я мог бы как раз сейчас предаваться удовольствиям, – подчеркнуто холодно подтвердил ее предположение герцог.
– Вы планируете предаваться удовольствиям в то время, как с вами под одной крышей живет ребенок, ваша светлость? – спросила она подчеркнуто дружелюбно, без тени осуждения. Лили понятия не имела, каким именно удовольствиям принято предаваться в том мире, которому принадлежал герцог Резерфорд, но интуиция подсказывала ей, что детей стоит держать подальше от тех мест, где этим удовольствиям предаются. Возможно, у него для этих целей есть особые помещения, и ей следует помнить о том, какие комнаты она должна обходить стороной, и не забыть предупредить Роуз о том, чтобы она туда не заглядывала.
Ей ведь не хочется застать герцога за… жуированием? Или хочется?
На скорую руку проанализировав свои мысли, Лили пришла к неутешительному выводу, что она бы не отказалась посмотреть на то, как предается удовольствиям ее работодатель. И она бы совершила большую ошибку, если бы развлекалась вместе с ним.
«Никаких развлечений», – строго приказала себе Лили.
– Мое поведение не обсуждается, мисс Лили, – сказал он, опустив куклу (нежно, как она заметила) на столешницу секретера. – Вы часто входили не стучась к своим прежним работодателям?
– К моим прежним… – Ах да, к викарию с завышенными амбициями. – Ваша светлость, примите мои извинения. Впредь я непременно буду заранее извещать вас о своем приходе, чтобы ни в коем случае вас не побеспокоить. – Лили с удовлетворением отметила, что ей удалось почти в точности воспроизвести интонацию дворецкого, его высокомерно-поучительный тон. С такой чванливой и лицемерной особой ему уж точно не захочется развлекаться! – Я здесь потому, что мисс Роуз плачет, то есть плакала, и она пожелала, чтобы я спросила у вас, где может находиться ваш кот.
– Который из них?
Вот как. По всей видимости, герцог Сердцеед держит у себя целую свору котов. Как это… неожиданно. Может, у каждого из его котов имеется отдельная комната? Что если у него есть и иные странности? Сначала коты, потом дикие африканские хищники. А если он решит и сам превратиться в кота, который только тем и занят, что пьет молоко, спит и облизывает себя? В том, что он будет пить молоко и спать, Лили не увидела ничего страшного, но стоило ей представить герцога за последним из перечисленных занятий, как ей стало немного не по себе.
– Она сказала, что его зовут мистер Сопелкин.
Одна из его бровей взмыла вверх.
– Ни один из котов не имеет имени, насколько мне известно.
Прекрасно! Он не только держит у себя свору котов, он еще и не потрудился дать им имена. Хорошо еще, что у его дочери уже есть имя, а то ведь он мог бы так всю жизнь и называть ее девочкой.
– Кот полностью черный, с белыми пятнами.
– Значит, не полностью черный. – Губы его сложились в усмешку, и Лили пришлось побороться с желанием улыбнуться в ответ, поскольку ответная улыбка могла бы привести к… взаимной симпатии, а там уже недалеко до влечения, соблазнения и, наконец, жуирования. До всего того, о чем порядочной гувернантке не пристало даже думать, не говоря уже о том, чтобы этим заниматься.
«Да, пора вернуться к коту».
– Так вы знаете, где он может быть?
– Нет. Но я могу спросить Томпсона.
При мысли о том, что дворецкому придется искать кота для девочки, которая еще и дня в доме не прожила, по требованию гувернантки, которая прожила в доме еще меньше…
– Не надо спрашивать у Томпсона, – скороговоркой выпалила Лили. – Я сама его поищу.
Она не могла позволить себе роскошь наживать врагов с первого дня своего пребывания в этом доме. Она попыталась улыбнуться, хотя и понимала, что поступает неоднозначно. Гувернантка должна уметь держать дистанцию, а улыбки имеют свойство сближать.
Лили, наверное, выглядела так, словно страдала несварением желудка. Разумеется, она всегда могла списать свою тошноту на тошнотворный колорит розовой гостиной. Или на голод. Да, кстати, когда ей наконец представится возможность поесть?
– Кот, скорее всего, вернется туда, откуда ушел. Вероятно, он уже вернулся, и Роуз опять с ним играет.
Герцог Резерфорд задумчиво потер переносицу.
– Мисс Лили, можно мне вам кое в чем признаться?
О боже! Не собрался ли он сообщить ей о какой-то своей ужасной привычке? Или о том, что он всегда мечтал вести жизнь домашнего кота, с герцогским титулом, разумеется?
– Конечно, ваша светлость.
– Я никогда прежде не жил под одной крышей с ребенком.
«Тоже мне сюрприз!»
– В самом деле?
– И поэтому я должен вас попросить помочь мне найти с ней общий язык.
Его готовность признаться в том, что он не все на свете знает, тогда как в ее представлении все герцоги были завзятыми всезнайками или, на худой конец, считали себя таковыми, потому что им это внушали окружающие, смягчила ее сердце.
А этот мягкий свет в его глазах, когда он говорит о Роуз, тоже не мог оставить ее равнодушной.
– Я готов гарантировать вам трудоустройство на протяжении как минимум трех месяцев. – Герцог продолжал говорить уже хорошо знакомым Лили холодным, сдержанным тоном, не подразумевающим никаких личных симпатий. – Или до тех пор, пока Роуз не будет определена куда-нибудь в другое место.
Следовательно, ее помощь понадобится ему на ограниченный период времени. Она проработает на него ровно столько, сколько будет необходимо для того, чтобы доказать свою состоятельность, и по окончании установленного им срока она получит столь необходимые агентству положительные рекомендации от самого герцога Резерфорда. Пока все складывается как нельзя лучше и для нее, и для агентства.