Что произошло потом, мы сможем понять, если вспомним, что Гузенко был первым из послевоенных перебежчиков. Даже само слово «бегство» было новым. Оно по-прежнему имело незнакомый, а для некоторых на Западе и неприятный ореол. Начать хотя бы с того, что известный русский, который менее чем за двадцать лет до этого проложил дорогу бегства на Запад, рассматривался уже как ренегат – речь идет о Борисе Бажанове, одном из помощников Сталина, который в 1928 году нашел убежище в Британской Вест-Индии[16]. Такая атмосфера неприятия перебежчиков отчасти сохранялась и в 1945 году, когда после войны Советский Союз воспринимался не иначе как великий и славный союзник. Что касается Гузенко, ему не было на кого равняться. И он действовал инстинктивно, и эти инстинкты были заложены в нем ещё тоталитарным обществом. Несмотря на все, что Гузенко видел вокруг себя и приветствовал в свободном западном обществе (а только этим летом вокруг него проходило впечатляющее зрелище по-настоящему свободных выборов в Канаде), он не мог заставить себя поверить, что полиция – это люди, которые стоят на твоей стороне. Однако он сумел поверить в независимость канадской прессы. Так что, вместо того чтобы идти прямо к властям, он сел в трамвай и направился в редакцию «Оттава джорнел» – самой солидной и наиболее консервативной из двух ежедневных столичных газет, чтобы изложить там свое дело.
При первом посещении смелость изменила ему в тот момент, когда он уже собирался постучать в дверь с табличкой «Издатель». Он изменил свое решение и побежал домой к Анне, чтобы успокоить её нервы и подсушить свои драгоценные документы, некоторые из которых намокли от его собственного пота. Когда он вернулся в «Оттава джорнел», издатель уже ушел, а вечерний персонал, занятый подготовкой завтрашнего номера, не имел ни времени, ни способности понять, что это за странный тип, который размахивает кипой бумаг на непонятном языке и взволнованно говорит о советском шпионаже и предательстве в Канаде. Тем не менее они наставили его на верный путь, убедив пойти в Королевскую канадскую конную полицию и рассказать свою историю там. Но первый контакт с официальным лицом Гузенко установил уже за полночь, подойдя к полицейскому, дежурившему у входа в Министерство юстиции. Тот ему сказал, чтобы он пришел на другой день. Делать было нечего, кроме как пойти со своими документами, которые начинали становиться скорее опасными, чем ценными, к себе домой на Сомерсет-стрит и переночевать там. Его отсутствие на службе и нехватку документов обнаружат при нормальном развитии событий не раньше какого-то времени завтра утром. Так что у него было несколько часов в запасе.
Следующее утро 6 сентября вылилось для беглеца в настоящий кошмар. Супруги Гузенко решили придать своей вылазке семейный характер – частично затем, чтобы никому не оставаться дома, а частично – чтобы придать больший вес своему обращению о предоставлении убежища. И Анна на восьмом месяце беременности, вместе с двухлетним сыном Андреем отправилась вместе с мужем в Министерство юстиции. В чрезвычайной обстановке Анна проявила свою незаурядность, настояв на том, чтобы документы несла она – на случай, если их выследят сотрудники НКВД, и тогда она улизнула бы с сыном и вещественными доказательствами. Но злой судьбе было угодно, чтобы в этот день в 11 часов утра началась сессия нового парламента, почему ни одного министра не было на своем рабочем месте. Однако они произвели достаточное впечатление на секретаря в Министерстве юстиции в их первом «порту захода», и секретарь отвез их в резиденцию парламента. Там они снова просили в какой-то из приемных, чтобы их выслушали и дали возможность показать документы лично министру юстиции Луи Сен-Лорану, но после несколько телефонных звонков им ответили, что министр не сможет принять их… Позже министр скажет в парламенте, что он был «не готов принять официальное лицо из дружественного посольства, рассказывающее немыслимые истории». Чопорность и наивность реакции показывает, с чем сталкивались Гузенко и любой другой, старавшиеся в 1945 году сказать правду о сталинском режиме.
Примечания
1
Олег Гордиевский – бывший полковник Первого главного управления КГБ СССР (внешняя разведка), заочно приговорённый к расстрелу за государственную измену. С 1974 года по 1985 год тайно работал на британскую разведку (псевдоним – OVATION). Британский историк спецслужб кембриджский профессор Кристофер Эндрю называет Гордиевского «самым крупным агентом британской разведки в рядах советских спецслужб после Олега Пеньковского» – прим. ред.
2
Акмолинский лагерь жён изменников Родины (А.Л.Ж.И.Р.) – разговорное название 17-го женского лагерного специального отделения Карагандинского ИТЛ в Акмолинской области, Казахстан (1938–1953). Название связано с составом заключённых, значительная часть которых была репрессирована в соответствии с оперативным приказом НКВД СССР № 00486 как ЧСИРы – «члены семей изменников Родины». В 1938 году в лагере находилось около 8 тыс. заключённых женщин, в том числе 4500 ЧСИР. Еще около 1500 ЧСИР находилось в других отделениях Карлага – прим. ред.
3
Носенко Юрий Иванович – сотрудник Второго главного управления (контрразведка) КГБ СССР, с 1962 года добровольный агент ЦРУ. Умер в августе 2008 года в США – прим. ред.
4
Иван Исидорович Носенко был министром судостроения СССР в 1939–1956 годах – прим. ред.
5
Офицер MI6 (британская разведка), по собственным убеждениям перешёл на сторону советской разведки. После разоблачения приговорён в Великобритании к 42 годам тюремного заключения, бежал из тюрьмы – прим. ред.
6
Николай Евгеньевич Хохлов (7 июня 1922, Нижний Новгород – 2007, Сан-Бернардино (Калифорния), США) – капитан советской разведки, отказавшийся выполнять порученное ему убийство и оставшийся на Западе. Подробнее см. Хохлов Н. Ликвидатор с Лубянки. Выполняя приказы Павла Судоплатова. – М., 2017., – прим. ред.
7
Олег Пеньковский – полковник (лишён звания в 1963 году) Главного разведывательного управления (ГРУ) Генерального штаба Вооружённых Сил СССР. В 1963 году обвинён в шпионаже (в пользу США и Великобритании) и в измене Родине, расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР – прим. ред.
8
Во время официального визита в Великобританию члена Политбюро ЦК КПСС Михаила Горбачёва в декабре 1984 года Гордиевский произвел на него весьма благоприятное впечатление. Следствием этого стало назначение Гордиевского в январе 1985 года исполняющим обязанности резидента вместо Никитенко с перспективой утвердиться в этой должности – прим. ред.
9
Владимир Ипполитович Ветров (19 октября 1932 – 23 февраля 1985) – подполковник Первого главного управления КГБ СССР (ПГУ), завербованный западной разведкой. Передал французской разведке чрезвычайно важную информацию о советской программе по похищению западных технологий – прим. ред.
10
Игорь Гузенко – перебежчик, шифровальщик советского посольства в Канаде – прим. ред.
11
Переводчик одной из английских подслушивающих станций, который начал работать на советскую разведку в 1968 году. В начале 80-х годов был осужден за шпионаж в пользу СССР на 38 лет тюремного заключения – прим. ред.
12
Аналитик Агентства национальной безопасности США, начал работать на советскую разведку в 1980 году. В 1985 году был арестован и приговорен к пожизненному заключению – прим. ред.
13
Бывший агент ЦРУ, работавший на советскую разведку. Сбежал в СССР – прим. ред.
14
Вероятно автор имел ввиду, что кроме двух легальных резидентур (НКВД и ГРУ), шифросвязь использовали еще и сотрудники МИДа. Правда, не ясно, какие еще две «отдельных сети» он имел ввиду – прим. ред.
15
Вымысел автора – прим. ред.
16
Борис Георгиевич Бажанов (9 августа 1900, Могилёв-Подольский, Винницкая область, Российская Империя – 30 декабря 1982, Париж[2]) – сотрудник аппарата ЦК ВКП(б), помощник (личный секретарь) И. В. Сталина (1923–1927). Получил широкую известность благодаря книге «Воспоминания бывшего секретаря Сталина», выпущенной им в Париже в 1930 году, после побега из СССР в 1928 году – прим. ред.