Он вдруг почувствовал, как в спину ему глядят чьи-то немигающие глаза. Злые и жадные, как у вампира, впервые учуявшего кровь после столетней жажды. Беспощадно-внимательные, как у тигра, заметившего добычу.
Человек оглянулся. Ни души. Только крыса прошуршала по мусорной куче и скрылась в мёртвой траве.
…Мысли стучали и не было им конца. И не заканчивалась твёрдая чёрная земля под ногами. Всё ушло навсегда. Милосердное свойство памяти – хранить свет далёких дней, но он давно погас. Чёрная поверхность дороги, словно выжженное поле.
Темень кругом, но будто бы отражается ещё на асфальте небо, следы прошедших дождей, все воспоминания, всё, чего уже нет.
Вот и это место… Столько лет проходил мимо, но оказалось, что всё равно шел сюда. Самым длинным, кружным путем.
Вверх было идти тяжело. Ступеней много, как прожитых дней. На каждой хотелось остаться. Одна за другой, по одинаковым ступеням, всё время вверх, не оглядываясь. День за днём… Пройденные ступени исчезали, делая невозможным шаг назад. Железное полотно подрагивало и двигалось под ногами.
На высоте было холодно. Осенняя ночь у догоревшего костра. Показалось, что если закрыть глаза – город исчезнет.
Он долго-долго смотрел вдаль, словно что-то пытался увидеть, опускал голову, но снова и снова с надеждой всматривался вперёд, что-то искал глазами… Впереди была только темнота.
Вот и всё. Подводя итоги… Итоги! Даже в такие минуты в голову лезут казённые слова, эта липкая грязь. К черту всё, никаких итогов!
Жизнь прожита. Так каким был мой лучший поступок? В измученной памяти что-то вспыхнуло и он снова увидел ту солнечную улицу, поворот, красный трамвай.
Девушка перебегала дорогу и у неё каблук застрял в узком трамвайном рельсе. Высокий сапог до колена. Подвернула ногу и упала набок. Перед самым трамваем. Через миг – дрожание земли. Повернулась и оцепенела: трамвай уже нависает. Скрежет тормозов ударил в уши. Не остановить, слишком близко.
Я помню это до сих пор, помню её. Хрупкая маленькая фигура под огромным давящим трамваем. Через несколько секунд – крик, боль, агония. Острая жалость пробила насквозь всю душу. И ужас перед тем, что будет сейчас перед глазами – разрезанное живое существо, визжащее от боли. Резкая чёрная тень уже упала на неё. Не успеть. Господи, не успеть!
Всё равно бросился в эту чёрную тень, под трамвай. Бежал изо всех сил, но как медленно всё плыло перед глазами, как в немом чёрно-белом кошмаре… Неощутимая раньше дрожь земли и такая слабость в ногах… Рванул её на себя, лямка отлетела, обнял, прикрыл собой, перекатился-упал в сторону. Крики с остановки долетели позже. Трамвай вскользь задел плечо равнодушной стальной мордой и, уже безопасный, прополз мимо.
А на мне ещё были наушники… И спокойная скрипичная партия не перестала литься… Нет резче контраста, чем между музыкой и смертью.
Не знаю, лучший ли это поступок… Я просто содрогнулся от того, что увидел, поэтому побежал. Инстинкт. И не было в этом самопожертвования, я просто не мог, чтобы что-то ужасное потом вставало перед глазами. Не хотел нести чувство вины, не хотел быть трусом – в своих глазах. Я хотел жизни для неё или – спокойствия для себя? Как сложно оценить даже один свой поступок… Все поступки – как колодцы, но что там в них…
Если быть честным – человек совершает добро лишь случайно. Так сложно смотреть на других… Не после взгляда на себя, а – вместо. Так сильно и постоянно желание видеть только своё отражение в глазах окружающих, что, если его получается преодолеть – это уже не заслуга человека, а случайность.
Как потом сложилась её жизнь? Горит ли где-то её окно? Не жалеет ли она о том дне? О том, что променяла всего минуту агонии на годы и годы, заполненные… Чем? Что было бы лучше для неё – может, быстро погибнуть тогда? Был ли этот миг худшим в её жизни?
Но к чему эти вопросы… Что они – сейчас? Видимо, до последнего сердечного биения не исчезает эта человеческая мания – задавать вопросы. Некому на них отвечать, вот мысли и мечутся в этом высоком туннеле – от земли до неба. Неважно уже всё…
Одна последняя надежда, никак не умирающая, – на какую-то другую реальность, где ветер наконец утихнет и наступит покой. А душа… Если она есть, ведь всегда чувствовалось, что она есть… Не нужно никаких новых дорог, новых судеб и встреч, ничего. Пусть душа станет просто… тёплым ночным воздухом.
Со всех сторон поднималась беспросветная ночная жуть и только внизу были видны далекие беззвучные огни. Как же страшно на краю…
Природа страха высоты – в отсутствии опоры. Этот страх сродни ужасу землетрясения, когда стремительно уходит земля и нет больше опоры, которая была всегда, с первых дней жизни.
Страх высоты похож на чувство слепого, шарящего впереди руками или палкой, чтобы нащупать опору. Высота страшнее слепоты, ведь слепой ощущает опору под ногами. После шага с высоты – нет опоры нигде.
Пошёл ледяной дождь, последний перед зимой. Шум дождя заглушил последние мысли, в душе была только пустота. Холодный дождь внутри – и больше ничего.
Время – тоже дождь, смывающий меловую надпись на асфальте. Всё, что мы делаем, все наши следы на земле… превращаются в меловые разводы и исчезают.
Ничто уже не имеет смысла. Не о чем больше думать и незачем чувствовать. Какой бы ни была жизнь, наступает миг, когда понимаешь, что лучше всего прожитого – неопределённость.
Осталось лишь… Последний раз вздохнуть и опрокинуть себя в вечность. И пусть она сомкнётся надо мной.
Стало совсем темно, словно ветер задул все огни.
Внизу была пропасть и смерть.
Перхоть дьявола
Утро подкралось незаметно и вдруг поднялось до небес. Туман стального цвета рассеялся, оставив под окнами машину цвета тумана.
Смотрю на часы. Вовремя подали. Подхожу к приземистому гибриду автобуса и танка. «Автобус» – какое нелепое, забытое слово…
Жестом останавливаю дежурного стрелка, вылезающего, чтобы отдать приветствие. Нельзя отходить от пулемёта, бдительность важнее иерархии. Гетто близко. Чёрные, как будто оплавленные, здания отсюда кажутся миражами, но все знают, какая это реальность.
Над Гетто нависла гряда туч, похожих на гигантские тёмные ступени. Как будто за ночь над разрушенным городом возник новый. Город-призрак.
По контролируемой зоне проехали без происшествий, а перед самой Стеной в крышу вдруг гулко бухнуло, бронированная машина немного пошатнулась и просела. Сильный удар.
Страх всегда опаздывает. Вот он, накатил мерзкой холодной волной. Могло ведь опрокинуть. Где-то на самой границе Гетто сработала самодельная катапульта, врытая в землю. И как точно… Стрелок поводил дулом пулемёта, дал короткую очередь, но в пустоту, никого не видно. Готовность демонстрирует.
Остановились на первом рубеже обороны… Из дота вылезает тяжеловооружённый примат, похожий на стального дикообраза. Называю пароль на сегодня. «Бдительность – основа порядка». Все пароли – не больше трёх слов. Больше примату не удержать в его убогой памяти.
Второй рубеж… Третий… Затем контрольно-пропускной пункт. Не глядя показываю пропуск вверх ногами. Проверяющий скосил глаза, затем почти свернул шею. Притронуться не посмел.
Наконец в башне. Какое облегчение… Нет больше этого ощущения, будто в спину смотрят ненавидящие глаза. Прохожу в бронированную кабину, дверь защёлкивается. Вставляю левую ладонь в нишу, зафиксировалась. На экране сейчас появится вопрос. Скорее всего, что-то из последних речей главы государства. Неправильно закончишь цитату – получишь разряд током. После третьего разряда – задержание для вскрытия личности.
Мигает, что-то нет вопроса. Неприятная процедура, хотя необходимая, конечно. Чужой не войдет. А вот и вопрос, просто детский: «Когда глава государства одержал самую великую победу над мятежниками?»
Чётко отвечаю: «В десятое лето ядерной зимы». Дверь открывается.
Прохожу по внутреннему двору и оказываюсь у подножия стелы «Спираль Эволюции». Какая всё-таки громада… Из железного месива обезьяньих морд выглядывают сначала человекоподобные хари, потом черты заостряются, появляются лица, и чем выше поднимается памятник, тем барельефы благороднее и осмысленнее. И на острой двухсотметровой вершине – фигура Неназываемого. Первый человек. Раскинутые всемогущие руки. Белый мрамор над бронзой, ночная подсветка. Красиво необычайно. Доминанта, маяк. Даже «Игла» в Гетто заметно ниже. Так и должно быть.
На колоссальной бронзовой ленте, обвивающей стелу, выбита мудрая иерархия, установленная ещё до войны. Чуть не подумал – «гражданской войны». Войны людей со всяким сбродом, готовым растоптать государство.
По привычке скольжу взглядом, снизу вверх по стеле, с большими пропусками. Внизу читать противно, как смотреть в кучу свежего дерьма. Чем выше, тем крупнее буквы. На века вырезаны, в палец глубиной.
«Некое существо, тварь, лояльная тварь, существо с номером, существо с именем… примат, подозреваемый… халдей… сотрудник третьего сорта… главный халдей… тень гражданина, гражданин, старший гражданин, государственный деятель… хранитель порядка, глава государства». Иерархия – самое главное. Первое, чему учат правильных детей. Ежедневное напоминание каждому о цели. Чем выше – тем теплее и безопаснее. Социальная механика имеет свои законы.
Главный вестибюль. Халдеи на входе низко склоняются, чтобы государственный деятель не видел их морд. Хорошо. Лишняя информация мне ни к чему, будет потом всякий мусор крутиться в голове. Морды, может, необычные какие-нибудь. Ещё запомнятся. Или покажется, что восторга и преданности на них недостаточно. Если что-то они думают не то, пятничная профилактика покажет. А то невольно посмотришь в глаза подчинённому, а там – что-то непонятное. Не то чтобы глубина, загадка, но какое-то движение бывает. Не люблю непонятного.
Захожу к себе. Помощница встречает на пороге. Готовая, как всегда. Прильнула сзади, ласково потерлась твёрдыми сосками о спину. Приятно. Но позже. Много государственных дел.
Перед тем, как войти в кабинет, посмотрел на неё сзади. Не та уже, потяжелела… Жопой пол подметает. Нужно менять, бабе за двадцать. Была зелёноглазая фурия, гибкая, как ива. А теперь просто баба. С уставшим, отупелым взглядом, это заметно, хоть и не смеет смотреть на меня, конечно. Надоела. Как её там зовут? Ладно, не самому же говорить.
Прошёл к себе, опустился в кресло, мягкое как перина, потыкал пальцем в информационную панель. Вспыхнула карта.
Значит, так. Отряд «скорпионов» нужно направить в квартал, из которого камень прилетел. И наказать снайперов на Стене, которые сегодня проспали эту тварь. Перевести в питомник на границе с Гетто, пусть каждый день форму поддерживают. Остолопы херовы.
И, конечно, нужно скорректировать снабжение этого быдло-квартала. Бросить камень – почти восстать. Так… Что там по медицинским препаратам, посмотрим. Инсулин – 300 нуждающихся существ. Перебросить поставки в соседний район. Там сколько, для интереса? Ни одного нуждающегося. Ну и хрен с ними. Порядок есть порядок. Пусть натуральный обмен налаживают. Что с продовольствием? Мука, молочная смесь, химколбаса, овощная смесь, гречка, овес, соль… Эти излишества убрать. Комбикорма хватит, пока не поумнеют. Хорошо бы уточнить, в чём есть необходимые микроэлементы, чтобы они могли работать. А то начнутся голодные обмороки и прочая херня, а на заводах и так некомплект.
Загорелась сводка происшествий за ночь. Перед тем как читать, нажимаю кнопку коммутатора.
– Э, как тебя…
– Белла, Ваше достоинство.
– Подготовь распоряжение о поставке в квартал №704 комбикорма из государственных свинокомплексов. По литру на рыло. Из антивандальных автоматов третьего класса защиты. Раздача – с 5 до 6 утра, затем автоматы ставить под напряжение. Трупы не убирать. Ограничения действуют месяц, потом произвести замеры настроений, о результатах доложить мне лично.
Да, ещё. Начиная с завтрашнего дня круглосуточно транслировать предупреждение о недопустимости нарушений государственного порядка. Громкость – максимальная. Частота – раз в минуту.
И ещё. Стрелка из моего экипажа допросить, по результатам признаний профилактировать и перевести в разряд подозреваемых. Снайперов, дежуривших в утреннюю смену на участке Стены у въезда №15, направить на дополнительный инструктаж с использованием электростимуляторов, затем перевести их задницы в инкубатор. Пусть тренировочным мясом побудут. И ещё… И ещё…
– Будет исполнено.
Какой глупый всё-таки был эксперимент с живыми продавцами… Толпа тварей их разорвала в первую же раздачу. И бронежилеты с электрошокерами не помогли. Только государственные ресурсы зря потратили. Отбор, обучение, профилактика, униформа… Зачем нужно было посылать приматов, со свежим государственным клеймом на лбу? Подобрали бы местных, из числа лояльных тварей. А так… Сколько пальцев рук с отпечатками, сколько глазных сетчаток, образцов клейма оказалось в распоряжении главарей Гетто. И без этого попытки проникнуть за Стену почти непрерывны, а тут такая удача. Немедленно пришлось вводить пятый уровень защиты, пересматривать всю систему идентификации и досмотра.
За всем нужен личный пригляд… Стоило впервые за 10 лет уехать в отпуск к солнечным небоскрёбам, хоть вспомнить, как выглядит светило, здесь ведь всё время полумрак. И сразу такой провал. Виновные вышвырнуты в Гетто, но пятно на департаменте осталось. Может, поэтому и приходится до сих пор ездить по верху, а не в тайном туннеле. Как старшему халдею какому-нибудь. Под обстрелом.
То ли дело – вышестоящие… Зачистка пространства инфразвуком. Толпы тварей, почуяв неясную, но сильнейшую тревогу, разбегаются, а ты едешь как человек. Да ещё в сопровождении – сотня бойцов из «Жала скорпиона». Элита, любимцы Неназываемого. Прошли огонь и воду, годы зверских тренировок. Стрельбища, обкатка в живодёрне, практикумы в Гетто, физподготовка на пределе любых возможностей. Вроде недельного бега тройками. Семь дней непрерывно бегут, ночью двое несут на бегу спящего, потом меняются. Идеальные солдаты. Никогда не знали женского прикосновения, ничего не жрали вкуснее молотых костей, равнодушны ко всему, кроме боя. Живые машины, люди из стали. Ни одной невыполненной задачи со времени возведения Стены. Даже в Гетто гибнут редко.
Итак, сводка происшествий. Какой была эта ночь?
Взрыв на заводе химических реагентов. Пострадавших нет. Но посланная бригада зачистки не вышла на связь.
Патрульный ранен стрелой из арбалета. Жаль, что ночные облавы невозможны. На рассвете уже поздно.
Сбой в системе защиты: лояльная тварь прошла первый уровень. Задержана, проводятся мероприятия по выяснению деталей.
Атака самодельного планера на ретранслятор…
Двое граждан в разговоре называли тварей людьми…
Выявлена недостача в лаборатории… Здесь нужно будет лично разобраться. Как я буду без психотропных препаратов проводить государственную политику?
С этим все. На редкость спокойная ночь, не к добру.
Теперь – проконтролировать забор биомассы из Гетто. Лучший способ оценить эффективность пропаганды. Надо спешить изо всех сил, времени остаётся мало. Если не превратить хоть половину из многомиллионного населения Гетто в лояльных тварей, будет новый штурм Стены и даже «Жало скорпиона» не спасет. В прошлый раз остатки газа помогли, а сейчас… Задавят массой и разорвут. Настоящего оружия у них нет, но это в ближайших кварталах. А за 500 километров от Стены? А в катакомбах? Никто не знает, что там. Может, в них собираются орды тварей, готовясь пойти на последний штурм? Такое чувство, будто кольцо сжимается. Как будто они облепили Стену со всех сторон и высасывают воздух и жизнь. Душно.