– Рябин Виталий Сергеевич, – представился дед. – Со мной три свидетеля… подростки.
Пауза. Ник переступал с ноги на ногу.
– Трое преступников… в масках…
Пауза.
– Нет… Да… Скрылись с места преступления… Убежали…
– На машине, – громким шепотом подсказал Ник. – Было слышно.
Дед зло глянул в его сторону.
– Возможно, на машине, – добавил он.
Пауза.
– Нет, только слышал, – пояснил старик. – Они убежали от меня, когда я пытался их задержать. Потом я слышал, как уехала машина.
Ник быстро закивал, подтверждая его слова.
– Одна из них – девушка, – сказал дед.
Его слова рассеянным эхом разлетались по пустынным коридорам школы.
– Нет, мой внук – один из свидетелей. Он позвонил мне уже после убийства. Я пришел и застал преступников.
Пауза.
– Тридцать седьмого года рождения. Служил в органах.
Пауза.
– Он испугался, позвонил мне, а я не поверил на слово, поэтому не стал звонить вам, а сам прибежал к школе.
Дед делано усмехнулся.
– Глупо, неправильно, – подтвердил он, – но что уж взять со старика.
Пауза.
– Его столкнули с крыши школы.
Пауза.
– Коля, – повернулся дед, – как звали погибшего?
– Андрей Токомин, – ответил за Корби Ник.
– Андрей Токомин, – повторил дед. – Они все одноклассники.
Пауза.
– Нет, кто люди в масках, я не знаю. А погибший и свидетели были одноклассниками.
Ник тяжело вздохнул.
– Да, благодарю, – сказал старик. – Нас легко найти. Мы будем стоять у стены школы.
Пауза.
– Нет, не во внутреннем дворе. Снаружи. Еще раз спасибо.
Старик повесил трубку.
– Быстро за мной, – приказал он. – И слушайте, как все было…
Все четверо торопливо пошли обратно к выходу.
***
– Да, и запомните, – закончил инструктаж старик, – все случилось, когда солнце еще не село. В школе было светло. – Он оглянулся на Ника. – А позвонили не сразу, потому что приводили в порядок твое разбитое лицо… Ну-ка, подойди.
Ник сделал шаг в его сторону. Старик защемил его нос между своих пальцев и крутанул. Подросток вскрикнул.
– Ну что, идет? – спросил старик.
Ник молчал, закрыв лицо руками. Было видно, как по его подбородку сбегают темные дорожки.
– Хорошо, – одобрил дед. – Будет свежая. Осталось подновить покойничка.
Он подошел к Андрею и попытался опуститься на корточки, но не смог – подвели больные суставы. Ему пришлось встать на колени.
– Что Вы делаете? – спросил Ара.
– Не трогайте, – гнусаво потребовал Ник, – я не позволю.
– Остынь, – огрызнулся на него старик, – ничего ему не будет.
Он достал из кармана баночку и пипетку, склонился над лицом погибшего и осторожно закапал ему жидкость в глаза и в ноздри. Потом провел мокрым кончиком пипетки по мертвым губам.
– Ну вот, – закончил он, – готово. Коленька, помоги мне встать.
Корби не двинулся с места.
– Ну что же вы, – рассердился старик. Его пожалел только Ара. Не сразу, с опозданием почти в полминуты, он подошел к старику и протянул ему руку. Дед Корби даже не посмотрел на него. Он сверлил глазами внука.
– Я тебе это попомню, – обещал он. Корби не ответил.
Наступили сумерки. Издалека, со стороны ручья, донеслась трель какой-то ночной птицы. Скоро ее перекрыл вой приближающейся сирены.
Часть вторая
ДЕПРЕССИЯ
Наступает ночь,
и нас слишком мало.
Джим Моррисон
Глава 8
Свидетели
Корби снился странный и страшный сон. Была осень. Лил дождь. На круглом плацу лежали тела нескольких десятков людей. Сожженные, застреленные или пронзенные, с вырванными глазами и перерезанным горлом. Некоторые из погибших еще цеплялись друга за друга. Они умерли в смертельной схватке, одержимые холодной ненавистью. Дождь затекал в их открытые глаза, в их мертвые оскаленные рты.
Вокруг плаца возвышались круговые каменные террасы. Там, наверху, горели факелы. Их принесли странные создания. Они выглядели как люди, но имели огромные красивые крылья с лазурно-золотым оперением. Корби мог бы подумать, что они ангелы или демоны, но в их лицах было что-то дикое и суровое, свойственное скорее людям древности, чем мифическим существам. Они ходили в одних набедренных повязках. Их спины вздувались желваками мышц, не существующих у обычного человека. Под тяжестью своих крыльев они наклонялись вперед и припадали к земле. Они сидели на корточках, опустив руки перед собой. В этом положение в них появлялось что-то даже звериное.
Создания спокойно расположились на террасах. Иногда кто-то из них срывался и улетал, спиралями поднимаясь вверх, в непроглядную бездну дождливого неба, а другой опускался вниз, чтобы, шумя крыльями, сесть на свободное место.
Внизу, между телами погибших, пробирались два человека: мужчина и подросток. Мужчина был похож на старого грифа. Он курил, кутался в длинное осеннее пальто и все время всматривался в лица погибших. Казалось, он очень устал. Корби узнал в пожилом человеке своего отца, но его лицо было изменившимся и каким-то безвременным, словно он просуществовал долгие годы не живой и не мертвый. А рядом с ним шел юноша с лицом Андрея. Он казался чуть старше, чем при жизни. Взгляд его был спокойным и печальным. Он убрал руки в карманы куртки и тоже смотрел на мертвецов
– Ты помнишь, как выглядит мой сын? – спросил отец Корби у подростка.
– Конечно, – ответил тот. – Он же мой лучший друг.
– Не боишься? – спросил мужчина
– Думаете, он здесь? – усомнился Андрей. – Я бы спросил о нем у тех, кто улетает.
«Эти его вечные сложные формулировки, – с раздражением подумал Корби, – как вчера утром он стал гнать про судьбу, так и сейчас».
Мужчина и подросток начали подниматься. Теперь они шли по одной из круговых террас, мимо полулюдей, несущих свою мрачную вахту. Мужчина держал подростка за руку.
– Не боишься? – спросил взрослый.
Андрей только покачал головой. Отсветы факельного пламени падали на его лицо, заставляли искриться золотистые волосы. Никто не пытался остановить их или заговорить с ними. Никто даже не смотрел на них. Казалось, для странных существ они не существуют.
По мере того, как они поднимались, облик Андрея менялся. Он молодел. Скоро он снова выглядел как ровесник Корби, а потом превратился в мальчика лет десяти. Ребенок тоже вел себя сдержанно, как будто давно привык к этому жуткому месту, странным созданиям и угрюмому взрослому, который сопровождал его. Вот его взгляд остановился на одном из ближайших крылатых факелоносцев – так дети беззастенчиво разглядывают в метро незнакомых людей.
– Давайте спросим этого, – предложил он отцу Корби.
– Попробуй, – ответил тот. – Я пойду дальше.
Он выпустил руку ребенка и вышел на берег ночной реки, облицованный серым гранитом. Там, в воде, лежало что-то темное и бесформенное. Мужчина некоторое время смотрел вниз, потом медленно поднял голову.
– Мальчик, эй, мальчик, – позвал он, – иди сюда. Я нашел.
Корби застонал и открыл глаза.
Он лежал одетый на своей кровати. Все его тело онемело и затекло. За окном был новый день. А над кроватью склонялся дед и теребил внука за плечо.
– Что? – пробормотал Корби. Язык еле ворочался у него во рту. Он чувствовал себя странно, как будто ночью его выпотрошили и набили ватой. Он приподнялся на локте, встряхнул головой и понял, что видел самый невероятный сон за всю свою жизнь. Потом он встряхнул головой еще раз и вспомнил вчерашний вечер. Это знание оглушило его, и он рухнул обратно в кровать.
***
Вечерние сумерки превратились в густой темно-фиолетовый мрак, когда подъехала первая полицейская машина. Ее обгоняли равномерные всполохи сигнальных огней. Тень от угла здания упала поперек лица Андрея, а потом поползла в сторону. Этот момент вдруг напомнил Корби что-то из прошлого – как однажды он остался у Ары на ночь, и тот зачем-то понес через комнату лампадку своей матери. Лампадка была из синего стекла. Корби помнил, как танцевал в ней огонек, как Ара крался по темной комнате, неся его в руках, как всполохи оранжевого и темно-синего цвета смешались на его лице. Зачем? Наверное, это была какая-то игра.
– Мою версию вы будете рассказывать не только полиции, но и родителям, и друзьям, и вообще всем, кто вас спросит, – напоследок напомнил старик.
Автомобиль обогнул школу и остановился внизу, на объездной дорожке под косогором. Вой сирены оборвался. Из легковушки показались двое полицейских. Один из них остался стоять у двери машины, другой поднялся по ступенькам бетонной лесенки, ведущей на косогор.
– Это понятно, – гнусаво ответил Ник. Он стоял, чуть запрокинув голову, и ждал, когда остановится кровь.
Полицейский подошел к группе людей, собравшихся вокруг тела Андрея.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он.
– Здравствуйте, – вразнобой откликнулись подростки.
– Кто звонил? – спросил полицейский.
– Я, – поднял руку дед Корби.
– Виталий Рябин? – уточнил полицейский.
– Да, – подтвердил старик.
В этот момент на соседней улице и во внутреннем дворе школы вспыхнули оранжевым светом лампы уличного освещения. Центральный вход школы выходил во внутренний двор, а один из корпусов не имел первого этажа и был поднят над землей на трех рядах простых бетонных колонн. Обшарпанный голый портик напоминал разросшуюся подворотню. Теперь блики света, проникшие между колонн, неровными квадратами легли на подъездную дорогу перед школой. Их было видно от места, где лежало тело Андрея.
– Вот черт, – сказал полицейский. – Здесь что, фонари не работают?
– Их здесь никогда и не было, – ответил Ник. – Мы зимой после уроков ходили почти вслепую.
– Плохо, – констатировал полицейский. Он оглянулся на своего товарища.
– Нужен фонарик, – крикнул он. – А лучше два.
– Нету у нас двух, – ответил напарник и полез обратно в машину.
Полицейский переминался с ноги на ногу. В нагрудном кармане его гимнастерки негромко шипела рация. Сквозь постоянный шум прорывались отдельные слова:
…ДТП на киевском…
…диспетчерская… …диспетчерская…
…я Сокол, прием…
…нужно еще пару человек…
…код 309… …код 309…
…диктую номер машины по буквам: Андрей, Егор, Сергей…
…мне нужен…
…диспетчерская… диспетчерская…
Корби поймал себя на том, что слушает шум эфира с большим интересом, чем происходящий у него на глазах разговор. Жизнь не остановилась; настоящее было полно событий, а будущее – возможностей. Люди умирали и рождались, машины мчались по дорогам, работали сверхсложные системы, бились сердца. Продолжался непрерывный полилог множества голосов. И его эхо поднималось к сумеречным небесам, в которые безмолвно смотрел Андрей.
– Упал с крыши? – спросил полицейский.
– Да, – подтвердил Ара.
– Его столкнули, – поправил Ник.
Служитель порядка невесело вздохнул, нажал кнопку на рации.
– Диспетчерская, я Ялта, – представился он. – Подтверждаю сообщение об убийстве.
Его голос дублировался шипящим эхом из динамика.
– Принято, Ялта, – затрещал в ответ нечеткий женский голос. – К вам едет оперативно-следственная бригада. Действуйте по инструкции.
– Хорошо, – ответил полицейский. Его напарник нашел фонарь и вместе с ним взбежал вверх по лесенке. Луч света заметался по траве косогора и остановился на лице погибшего подростка.
– Пацан совсем, – заметил напарник, рассмотрев Андрея. Он обошел тело и попытался приладить светильник к небольшому выступу в стене школы, но первый его остановил.
– Упадет, – сказал он. – Положи, положи его просто.
Фонарь был опущен прямо на асфальт, в тридцати сантиметрах от края кровяной лужи. Корби поймал себя на том, что в который раз смотрит на лицо Андрея, наблюдает, как по нему ползут тени, тщится уловить в нем движение, признак жизни.
– Тело не трогали? – спросил первый полицейский.
– Нет, – заверил дед.
– Отойдите от него на два метра, – попросил напарник. – И Вы, молодой человек.
Он показал на ноги Корби.
– Есть свидетели убийства? – поинтересовался первый.
– Все, – сказал Ара.
– Все? – удивился полицейский.
Дед Корби откашлялся.
– Не совсем так, – пояснил он. – Эти трое молодых людей – свидетели убийства, а я пришел позже, но успел застать убийц.
– А у Вас с лицом что? – спросил полицейский у Ника.
– Мне его разбил один из тех, кто столкнул с крыши Андрея, – ответил тот.
– Так, понятно, – подытожил полицейский. – Вы еще и пострадавший. Документы у вас есть?
– Нет, – хором сказали подростки.
– У меня есть, – ответил дед.
– Подходите к машине, – решил полицейский. – Вы первый. И остальные потом тоже.
Старик по широкой дуге обогнул тело Андрея и вслед полицейским спустился вниз по лесенке.
– Вот, – протянул он служивому какой-то листок.
– Что это? – не понял сотрудник.
– Право на ношение оружия, – объяснил дед. – Будет иметь значение, потому что я ранил одного из бандитов.
Он вытащил из-за пояса «стечкин» и, держа его двумя пальцами, как бы подвесил в воздухе перед носом полицейского.
– Так… – пробормотал служивый. – Час от часу не легче.
– Вы, молодой человек, обязаны сейчас его у меня забрать и оформить протокол, – проконсультировал дед.
– Не Вам судить, что я обязан, – недоверчиво глядя на оружие, сказал полицейский.
– Я, сынок, был офицером КГБ, когда ты под стол пешком ходил, – отчеканил дед. – Вот положим, я убийца – ты бы тогда уже мертвый был. Так что бери его. Ты обязан меня обезоружить, вплоть до выяснения всех обстоятельств дела.
– Не тыкайте мне и не угрожайте, – потребовал полицейский. Однако пистолет он у деда забрал и теперь тоже держал его двумя пальцами. Подростки молча наблюдали за сценой. Корби подумал, что «стечкин» сейчас напоминает какое-то дохлое мерзкое существо: к нему относились с брезгливостью, а он холодно и темно поблескивал в тусклых всполохах полицейской мигалки.
– Я не угрожал ни в коем случае, – возмутился старик. – Даже напротив, хотел предостеречь от возможных неприятностей.
– Ладно, ладно, – согласился полицейский. Он забрался в машину, отыскал в бардачке целлофановый пакет и сунул в него пистолет. Потом стал переписывать данные. Корби поймал на себе взгляд Ника.
– Помнишь? – спросил тот. – Утром я тебе сказал, что лучше бы ты разбил своему старику лицо.
– Да, – еле слышно ответил Корби. – И ничего этого не было бы.
Полицейский вернул бумажку деду.
– Следующий.
Подошел Ара.
– Фамилия, имя, отчество?
– Джинаганали Ара Феликсович, – ответил черный брат.
Полицейский чуть поднял брови.
– Отец был студентом из Буркина Фассо, – пояснил Ара.
– Тогда фамилию еще раз по буквам, – попросил служивый.
– Джон, Жюль, Инга, Наталья… – начала Ара.
Один за другим следовали рутинные вопросы. Третьим подошел Ник, четвертым – Корби. Полицейский еще переписывал его данные, когда подъехала новая машина.
Это был устаревший «уазик» с подслеповатой круглой мигалкой. Из него вышли четверо. Мужчина, который сидел рядом с водителем, сразу направился к патрульной машине. Видимо, этот человек был главным в группе – высокий, как баскетболист, с плоским усталым лицом и большими расплющенными губами. На нем был поношенный, но еще приличный костюм.
– Я следователь, Анатолий Геннадьевич Крин, – негромко представился он. – Это свидетели?
– Свидетели, – подтвердил из машины рядовой. – Этот парень – пострадавший, – он показал на Ника. – И пожилой мужчина… сам пытался задержать преступников. Он сдал мне пистолет.
– Как сдал? – переспросил Крин. – Как найденный? Или по разоружению населения?
Полицейский опешил и запутался.
– Он говорит, что из этого пистолета ранил одного из нападавших. Как вещдок, наверное… – попытался объяснить он. – У него разрешение на ношение.
Крин замычал, как от зубной боли.
– Вещдоки берут при понятых, – процедил он. – А теперь это хрен знает что и лишний ком бумажной волокиты.
Полицейский начал неразборчиво извиняться.
– Покажите пистолет, – потребовал Крин. – Там тело?
– Да, – подтвердил Ара.
Крин чуть ли не вырвал оружие из рук патрульного и злой, ни на кого не глядя, пошел к своим людям. Корби заметил, что дед улыбается. Все было устроено специально. Старый пройдоха разрушил какую-то важную формальность.