Для своего спокойствия как женщины она должна была сделать все, чтобы арест этот не состоялся. Но для спасения репутации королевы она должна была действовать тайно, чтобы никто не догадался об этом. Правая рука – королевы – не должна была знать, что делает левая рука – женщины, которая была этой королевой. Чтобы отсрочить хоть на несколько часов арест несчастного, она приказала соблюсти все формальности и привести в порядок все бумаги, необходимые для этой цели.
Ей нужен был человек отважный, ловкий, умеющий свято хранить доверенную ему тайну, и в то же время никому не известный при дворе, так чтобы в случае измены с его стороны никто не поверил ему, если он станет уверять, что действовал по приказанию самой королевы; кроме того, этот человек должен был верить ей на слово, что только глубокие политические причины побуждают ее поступать так в данном случае: самолюбивая и гордая королева не хотела, чтобы даже хоть один смертный знал, что именно заставляет ее желать спасения человека, которого она же сама осудила на смерть.
– Я ищу такого человека, – говорила королева Гелю, – который должен действовать исключительно от себя, не упоминая никогда моего имени. Никто не должен даже предположить, что он действует по моему приказанию, и вследствие этого, конечно, он и не может рассчитывать на благодарность с моей стороны, так как я могу поблагодарить его только мысленно.
– Подобная благодарность – высшее счастье на земле, – ответил Гель, до глубины сердца тронутый доверием королевы.
– Да, конечно, – ответила королева улыбаясь, – но ведь, кроме того, он не должен рассчитывать на помощь с моей стороны, даже если бы он из-за меня очутился в тюрьме или был бы осужден на смертную казнь. И если пытка вырвет у него признание, что он действовал по моему приказанию, то я скажу, что он нагло лжет, и откажусь от того, что когда-либо видела его.
– Если ваше величество будете так милостивы, что позволите мне выполнить данное поручение, я могу поручиться своей честью, что буду молчалив как могила, – сказал Гель, все более воспламеняясь желанием оказать эту услугу королеве, так как она должна была быть вполне бескорыстной и в то же время небезопасной.
– Но вам придется уехать из Лондона, – сказала королева, этими словами давая понять, что выбор ее окончательно решен, – и вам придется подыскать какой-нибудь предлог, чтобы объяснить своим друзьям свой отъезд из столицы.
– Это очень легко сделать, – возразил Гель, – наша труппа на той неделе начинает свое турне. Я уеду под тем предлогом, что хочу немного опередить ее, тем более что мои роли легко может исполнить другой актер, по имени Грове.
– Даже тот человек, которого вы едете спасать, – продолжала королева нерешительно, – не должен ничего подозревать о том, кем именно вы посланы. Вы сделаете вид, будто узнали об аресте благодаря чьей-нибудь измене и заинтересованы в его спасении только потому, что принадлежите к партии герцога Эссекского. Живет этот человек около Вельвина в Гертфордшире, зовут его сэр Валентин Флитвуд.
Гель невольно вскрикнул от удивления.
– Ну, в таком случае, – сказал он, – я могу спокойно действовать от своего имени, так как он – мой друг и даже мой благодетель: его отец спас когда-то жизнь моему деду. Мне незачем придумывать предлоги, чтобы спасти сэра Валентина, у меня довольно причин желать его спасения и без того. Я и не знал, что он вернулся в Англию.
– Вот и прекрасно, – заметила Елизавета, стараясь не показать, как она обрадовалась этой счастливой случайности, – теперь слушайте, что вы должны сделать. Офицер, едущий арестовать его, выедет отсюда в три часа пополудни. Вы должны опередить его, приехать во Флитвуд, предупредить сэра Валентина о грозящей ему опасности, уговорить его бежать и всеми способами должны стараться, чтобы бегство это удалось и он спасся бы вовремя.
Гель поклонился. По лицу его видно было, что он испытывает чувство глубокого разочарования, так как миссия его была в высшей степени проста и несложна.
Королева улыбнулась.
– Вам кажется это слишком легкой задачей, – сказала она, – стоит только быстро проехать расстояние от Лондона до Вельвина и оттуда в какой-нибудь порт. Но подумайте о том, что могут быть разного рода случайности. Представьте себе, что сэра Валентина как раз не окажется дома, и вам придется разыскивать его, чтобы опередить офицера, едущего арестовать его. Может быть, он будет дома, но не захочет бежать, так как не поверит грозящей ему опасности, и вам придется уговаривать его и, может быть, даже увезти его силой, причем вы легко можете наткнуться на преследование со стороны моего офицера. Вы должны будете оказать тогда сопротивление, хотя бы это стоило вам жизни, а между тем вам известно, что ожидает тех, кто противится официальной власти. Ведь вы таким образом сделаетесь таким же изменником, как и сам сэр Валентин. Помните, что, если вас возьмут, я не буду спасать вас, весьма вероятно, что я же сама отдам приказ казнить вас немедленно. Поэтому не относитесь так легко к своей задаче, помните о предстоящих вам опасностях и постарайтесь не попасть в руки правосудия. Может быть, вам потом, в свою очередь, придется спасаться бегством за границу и остаться жить там навсегда.
– Я исполню все ваши приказания в точности, ваше величество, но, умоляю, простите меня, что я должен все же упомянуть об одном обстоятельстве. Дело в том, что мне придется обзавестись лошадью, а я совершенно без денег.
– Слава богу, благодаря простой случайности я сегодня захватила с собой полный кошелек, выходя из дому, – воскликнула королева, отстегивая сумочку от пояса и передавая ее Гелю. – За последнее время мой кошелек вообще редко бывает полон. Высыпьте все эти золотые монеты в свой карман и оставьте мне только несколько штук, чтобы они звенели в кошельке.
Гель исполнил ее приказание, и королева снова повесила сумочку на пояс.
– Употребите эти деньги на спасение сэра Валентина, – продолжала она, – может быть, у него в данную минуту и не окажется необходимой суммы, а остальное оставьте у себя как вознаграждение за оказанную мне услугу. Конечно, этого немного, но что делать, другим способом я не могу вознаградить вас. Может быть, конечно, если все обойдется благополучно, вы и найдете потом возможность когда-нибудь впоследствии появиться при дворе при других обстоятельствах, тогда, конечно, я не забуду, чем я обязана вам, и постараюсь уплатить свой долг по отношению к вам.
– Ваше доверие, ваше величество, лучшая для меня награда, – возразил Гель с жаром.
На это Елизавета только сказала:
– Пусть этот плотник выведет вас из сада таким же образом, как он привел вас сюда, а теперь не теряйте времени, и Бог да благословит вас.
Гель был на седьмом небе, так как королева милостиво протянула ему руку, к которой он прикоснулся губами, все еще стоя на коленях.
Это была прелестная нежная рука, какой и сохранилась до самой смерти королевы, и такой помнил ее Гель до последних дней своей жизни. Не помня себя от восторга, он быстро поднялся и, пятясь назад, вышел из аллеи. Королева повернулась и быстро пошла по направлению, где ждала ее свита.
В эту минуту он чувствовал только одно, что жизнь его отныне принадлежала одной королеве, а Елизавета думала о том, как милостиво было к ней небо, послав ей в самую критическую минуту такого неожиданного помощника в лице этого скромного и в то же время предприимчивого юноши, который готов был исполнить ее поручение, хотя бы это стоило ему жизни.
Когда Гель очутился снова на улице, он ясно почувствовал все последствия ночи, проведенной в саду в холодное мартовское время: голова его болела невыносимо благодаря выпитому накануне вину. Во время разговора с королевой он, конечно, не сознавал этого. Чтобы избавиться от неприятного ощущения, он зашел в первую попавшуюся таверну и там подкрепил свои силы теплым завтраком и стаканом вина.
Затем он пошел в таверну, где накануне оставил свою рапиру, и так как там сразу признали его, несмотря на его рабочую куртку, – обстоятельство, не вызвавшее ничьего удивления, так как всем давно было известно, что во время ночных похождений Гель Мерриот являлся и не в таких костюмах, он получил свою рапиру без всяких разговоров и отправился затем по лавкам делать необходимые покупки. Некоторое времени спустя на нем уже красовался новый коричневый бархатный камзол, темно-зеленый плащ, широкополая шляпа без пера и высокие сапоги, в голенищах которых почти совершенно исчезали его коричневые брюки.
Он в уме уже обдумал план предстоящего путешествия. Так как одному невозможно было бы справиться с разбойниками, если бы на него напали на дороге между Лондоном и Вельвином, он должен был прежде всего позаботиться о том, чтобы найти себе спутника и слугу. К счастью, путь его домой лежал как раз через рынок, где обыкновенно собирались люди, остававшиеся без работы и готовые делать все, что бы им ни предложили. Он быстро направился туда и не успел он войти на рынок и смешаться с толпой, как вдруг издали увидел знакомое лицо, и знакомый голос окликнул его: