– Нет, она и не приезжала, – на лице Люси появляется встревоженное выражение. – Я звонила ей, но она не ответила. Элла – отличный работник, так что я подумала, она заболела и не смогла позвонить.
У меня сердце опускается. Элла никогда не пропускала работу в пекарне, хотя ей приходилось вставать спозаранку и работать три часа до начала занятий.
– Ну ладно, должно быть, она дома, в кровати, – отступая назад, бормочу я.
– Погодите минутку, – окликает меня Люси. – Что происходит? А ваш отец знает, что Элла пропала?
– Она не пропала, мэм! – кричу я в ответ, уже почти рядом с машиной. – Она дома. Как вы и сказали, заболела. Лежит в постели.
Я выезжаю с парковки и набираю номер тренера.
– Я не приеду на тренировку. Возникли кое-какие семейные обстоятельства, – повторяю я.
Мне приходится убрать телефон от уха, чтобы не слушать вопли тренера Льюиса. Через пару минут он успокаивается.
– Ладно, сынок. Но чтобы завтра утром ты стоял передо мной в форме и в полной боевой готовности.
– Да, сэр.
Вернувшись домой, я сталкиваюсь с нашей экономкой Сандрой, которая только что приехала, чтобы приготовить завтрак.
– Ты видела Эллу? – спрашиваю я полную брюнетку.
– Не видела. – Сандра смотрит на часы. – В это временя она обычно уже уходит. Как и ты, если на то пошло. Что случилось? У тебя не будет тренировки?
– Тренер отменил по семейным обстоятельствам, – вру я.
В обмане мне нет равных. Это становится чуть ли не второй натурой, когда тебе ежечасно и ежедневно приходится скрывать правду.
Сандра цокает языком.
– Надеюсь, ничего серьезного?
– Я тоже. Я тоже.
Поднявшись наверх, вхожу в комнату, которую должен был проверить первым делом, прежде чем ехать куда-то. Может, она пробралась сюда, пока я пытался отыскать ее. Но в спальне Эллы стоит мертвая тишина. Кровать по-прежнему заправлена. На столе – идеальный порядок.
Я проверяю ванную, но там тоже все как было. С гардеробом та же история. Вся одежда развешана на одинаковых деревянных вешалках. Туфли выстроены аккуратным рядком на полу. Некоторые коробки и пакеты с вещами, которые, скорее всего, привезла для нее Брук, никто и не распаковывал.
Подавив в себе чувство вины за то, что копаюсь в ее личных вещах, я проверяю прикроватную тумбочку. Пусто. Я однажды рылся в этой комнате – в те времена, когда еще не доверял ей, – и в тумбочке все время лежали книжка со стихами и мужские часы. Часы были точной копией тех, что носит мой отец. Те, что были у нее, принадлежали папиному лучшему другу Стиву, биологическому отцу Эллы.
Я останавливаюсь в середине комнаты и оглядываюсь. Ничто не указывает на то, что она здесь. Ее телефона нет. Ее книги нет. Ее… черт, только не это! Ее рюкзака тоже нет.
Из комнаты Эллы я несусь прямиком к Истону.
– Ист, просыпайся. Ист! – грубым голосом бужу я брата.
– Что? – он стонет. – Пора вставать?
Открыв глаза, Истон щурится.
– Ох, черт! Опаздываю на тренировку. А почему ты еще не там?
Он соскакивает с кровати, но я успеваю схватить его за руку.
– Мы не идем на тренировку. Тренера я предупредил.
– Что? Почему…
– Забудь уже об этом. Сколько ты был должен?
– Я что?
– Сколько ты задолжал букмекеру?
Истон моргает.
– Восемь штук. А что?
Я быстро подсчитываю в уме.
– Значит, у Эллы осталось около двух тысяч, верно?
– У Эллы? – брат хмурится. – А что с ней?
– Я думаю, она сбежала.
– Сбежала куда?
– Вообще сбежала, – рычу я, вскакиваю с кровати и подхожу к окну. – Папа платил ей, чтобы она оставалась здесь. Десять штук. Ты только подумай, Ист! Ему пришлось заплатить сироте, которая танцевала стриптиз, дабы сводить концы с концами, десять тысяч долларов, чтобы заставить ее переехать жить к нам. И, наверное, он платил ей столько каждый месяц.
– Почему она ушла? – еще не отойдя ото сна, растерянно спрашивает Истон.
Я продолжаю смотреть в окно. Когда он более-менее придет в себя, то сразу прикинет, что к чему.
– Что ты сделал?
Ну вот, как я и говорил.
Половицы скрипят, когда Истон начинает метаться по комнате. До меня доносятся его приглушенные ругательства, пока он одевается.
– Неважно, – нетерпеливо отвечаю я и, развернувшись, перечисляю ему места, где успел побывать. – Как думаешь, где она?
– У нее достаточно денег, чтобы купить билет на самолет.
– Но Элла очень осторожна с деньгами. По-моему, она даже нисколько не потратила, пока была здесь.
Истон задумчиво кивает. И тут наши взгляды встречаются, и мы, как наши братья-близнецы Сойер и Себастиан, говорим в унисон:
– GPS.
Мы звоним в службу навигационной системы, которая принадлежит «Атлантик Авиэйшн» и которую папа устанавливает на каждую купленную им машину. Консультант сообщает нам, что новенькая «ауди» стоит на стоянке у автовокзала.
Она не успевает назвать нам адрес, как мы уже вылетаем за дверь.
* * *
– Ей семнадцать, вот такого роста, – я поднимаю ладонь под подбородок, описывая Эллу кассирше. – Блондинка с голубыми глазами.
Глазами как Атлантический океан. Глубокими, грозовыми серыми, ледяными голубыми. Я не раз терял себя в этих глазах.
– Она забыла телефон, – я поднимаю свой мобильник. – Нам нужно отдать его ей.
Кассирша цокает языком.
– Ох, еще бы, она так торопилась! Купила билет до Гейнсвилля. У нее бабушка умерла.
Мы с Истоном киваем.
– Когда уехал автобус?
– Несколько часов назад. Сейчас она уже должна быть там, – кассирша огорченно качает головой. – Она сильно плакала, словно ей сердце разбили. В наше время почти и не увидишь, чтобы подростки так переживали о старших. Так мило. Мне было очень жаль ее.
Истон, стоящий у меня за спиной, сжимает руки в кулаки. Злость исходит от него волнами. Если бы мы были сейчас наедине, один из этих кулаков прилетел бы мне в лицо.
– Спасибо, мэм.
– Не за что, дорогой, – она кивает нам на прощание.
Мы выходим из здания и останавливаемся у машины Эллы. Я протягиваю руку, и Истон, разъяренный, опускает на мою ладонь запасной комплект ключей.
Оказавшись в салоне, я нахожу в центральной консоли ее связку ключей и книгу со стихами, в которую, похоже, вложены документы на машину. Свой телефон она оставила в бардачке, и на экране по-прежнему отображаются все мои непрочитанные сообщения.
Она все оставила. Все, что было связано с Ройалами.
– Нам нужно ехать в Гейнсвилл, – решительно объявляет Истон.
– Я знаю.
– Отцу скажем?
Если мы расскажем обо всем Каллуму, существует большая вероятность, что он разрешит нам воспользоваться самолетом. А значит, мы будем на месте в течение часа, а не через шесть с половиной, если отправимся на машине.
– Не знаю.
Стремление как можно скорее отыскать Эллу немного спало. Теперь мне известно, где она. Я могу приехать к ней. Мне лишь нужно разобраться, как именно лучше это сделать.
– Что ты сделал? – снова спрашивает меня брат.
Я еще не готов к той ненависти, которую он обрушит на меня, как только узнает правду, поэтому молчу.
– Рид.
– Она застала меня с Брук, – хриплым голосом отвечаю я.
У него отвисает челюсть.
– Брук? Папиной Брук?
– Да.
Я заставляю себя посмотреть на него.
– Какого черта? И сколько раз у вас было с Брук?
– Пару раз, – честно признаюсь я. – Но не слишком часто. И уж точно ничего не было прошлой ночью. Ист, я даже не прикасался к ней.
Брат сжимает челюсти. Ему нестерпимо хочется врезать мне, но он не станет. Только не на людях. Он тоже помнит мамины слова. «Не запятнайте фамилию Ройалов, мальчики. Разрушить все куда проще, чем построить».
– Тебя надо подвесить за яйца и оставить умирать. – Он плюет мне под ноги. – Если ты не найдешь Эллу и не вернешь ее домой, я буду первым в очереди, чтобы сделать это с тобой, братишка.
– Справедливо.
Я стараюсь сохранять спокойствие. Нет смысла расстраиваться. Нет смысла переворачивать машину. Нет смысла кричать, хотя меня подмывает открыть рот и выплеснуть в воздух весь свой гнев и ненависть к самому себе.
– Справедливо? – брат фыркает от отвращения. – Значит, тебе плевать, что Элла в каком-то университетском городке, где ее будут лапать всякие пьяницы?
– Она умеет выживать. Уверен, с ней все в порядке.
Слова звучат очень нелепо. Элла – настоящая красавица, и сейчас она одна. Кто знает, что с ней может случиться?
– Хочешь отогнать ее машину домой, прежде чем мы отправимся в Гейнсвилл?
Истон смотрит на меня, широко открыв глаза.
– Ну? – нетерпеливо спрашиваю я.
– Давай, почему бы и нет? – он выхватывает ключи из моей руки. – Ведь кому какое дело, что она горячая штучка, ей всего семнадцать, а с собой у нее почти две тысячи баксов наличными?
Мои ладони сжимаются в кулаки.
– Наверняка ей не встретится какой-нибудь урод, накачанный метом, который посмотрит на нее и подумает: «Какая легкая добыча. Эта телочка всего-то метр с половиной и весит меньше, чем моя нога, она точно не сможет надрать мне задницу…»
Мне становится тяжело дышать.
– И я уверен, что у каждого парня, с которым она столкнется, будут самые добрые намерения. Никто не потащит ее в темную аллею и не пустит по кругу до тех пор, пока она…
– Заткнись, мать твою! – рычу я.
– Наконец-то, – Истон поднимает руки вверх.
– В смысле?
Я чуть не задыхаюсь от ярости. Из-за картин, которые так образно нарисовал Истон, мне хочется превратиться в Халка и бегом побежать в Гейнсвилл, уничтожая все на своем пути, пока не найду ее.
– Ты вел себя так, будто она ничего для тебя не значит. Может, у тебя камень вместо сердца, но мне Элла нравится. Она… она хорошо влияла на нас.
Его горечь почти физически ощутима.
– Я знаю. – Слова будто вытягивают из меня клещами. – Я знаю, черт побери.
Мое горло сжимается так сильно, что трудно говорить.
– Но… мы плохо на нее влияли.
Гидеон, наш старший брат, пытался сказать мне это еще в самом начале. «Держись от нее подальше. Ей не нужны наши проблемы. Не исковеркай ей жизнь, как я…»
– И что это должно означать?
– То, что слышал. Мы – как яд, Истон. Каждый из нас. Я переспал с папиной подружкой, чтобы отомстить ему за то, как он обращался с мамой. Близнецы занимаются каким-то дерьмом, о котором я даже знать не хочу. Твоя страсть к азартным играм стала неуправляемой. Гидеон… – я умолкаю. Сейчас Гид живет в своем собственном аду, и Истону лучше ничего об этом не знать. – Мужик, у нас мозги повернуты не в ту сторону. Может, ей будет лучше без нас.
– Неправда.
А, по-моему, правда. От нас одни неприятности. Элла всегда хотела жить нормальной, обычной жизнью. Но в доме Ройалов такое невозможно.
Если бы я не был конченым эгоистом, то развернулся бы и ушел. Убедил бы Иста, что для Эллы было бы лучше всего держаться от нас подальше.
Но я стою на месте и молча обдумываю, что скажу ей, когда мы найдем ее.
– У меня есть идея, – развернувшись, я иду к выходу.
– Я думал, мы собирались ехать в Гейнсвилл, – раздается за моей спиной голос Истона.
– Это сэкономит нам время.
Мы заходим в отдел службы безопасности автовокзала, я сую сотку охраннику, и он позволяет нам просмотреть видеозаписи с камер в Гейнсвилле. Мужик перематывает пленку на тот момент, когда подъезжает автобус из Бейвью, и я с замиранием сердца начинаю выискивать среди пассажиров Эллу. Но внутри у меня все опускается, потому что ее нигде нет.
– Что за черт! – восклицает Истон, когда мы десять минут спустя покидаем здание автовокзала. – Кассирша сказала, что Элла села в автобус.
Я так сильно сжимаю челюсти, что едва получается выдавить из себя хоть что-то.
– Может быть, она сошла на другой остановке?
Мы тащимся к джипу и залезаем внутрь.
– Что теперь? – спрашивает брат, глядя на меня с угрозой.
Я провожу рукой по волосам. Мы можем объехать все остановки на маршруте, но, по-моему, лишь потеряем время. Элла – умная девчонка, она привыкла убегать, в любой момент покидать город и начинать новую жизнь в другом месте. Она научилась этому от своей матери.
Я чувствую новый прилив тошноты от внезапной мысли: а если она опять найдет работу в стрип-клубе? Уверен, Элла готова на все, чтобы выжить, и от мысли о том, что она будет снимать с себя одежду перед кучкой грязных извращенцев, у меня вскипает кровь.
Мне необходимо отыскать ее. Если с ней что-то случится, я не смогу дальше жить.
– Мы едем домой, – объявляю я.
Мой брат, кажется, удивлен моим ответом.
– Зачем?
– У папы есть частный детектив. Он сможет найти ее куда быстрее, чем мы.
– Папа будет в ярости.
Что правда, то правда. И я постараюсь разобраться со всеми последствиями, но сейчас самое главное – найти Эллу.
Глава 3
Как и предсказывал Истон, когда мы рассказываем папе о том, что Элла пропала, он приходит в бешенство. Я не спал почти двадцать четыре часа и чувствую себя как выжатый лимон, у меня совсем нет сил, чтобы спорить с ним.
– Какого черта вы не позвонили мне раньше? – грохочет отец.
Он расхаживает взад-вперед по огромной гостиной нашего особняка, его ботинки стучат по натертому паркету.
– Мы решили, что найдем ее раньше, чем дело примет такой оборот, – отрывисто отвечаю я.
– Я – ее официальный опекун! Мне нужно было сообщить первым делом, – папина грудь тяжело вздымается. – Что ты сделал, Рид?
Его полный ярости взгляд пронзает меня насквозь. Не Истона, не близнецов, которые сидят на диване с одинаковым выражением беспокойства на лицах. Нет ничего удивительного в том, что папа решил, что во всем виноват я. Он знает, что мои братья все повторяют за мной, и я – единственный из семьи Ройал, из-за кого Элла могла сбежать.
Я сглатываю. Дерьмо. Мне не хочется, чтобы он узнал, чем мы с Эллой занимались прямо у него под носом. Пусть его мысли будут направлены на то, как найти ее, я не хочу отвлекать его новостью, что его сын закрутил роман с его подопечной.
– Рид не виноват.
Тихое признание Истона приводит меня в шок. Я перевожу взгляд на брата, но он глядит на отца.
– Она уехала из-за меня. Недавно мы столкнулись с букмекером, которому я должен, и Элла испугалась. Этот тип – не самый дружелюбный парень, если ты понимаешь, о чем я.
Пульсирующая вена на лбу папы, кажется, вот-вот взорвется.
– Твоим букмекером? Ты снова ввязался в это?
– Извини, – Истон пожимает плечами.
– Всего лишь «извини»? Ты впутал Эллу в темные делишки и напугал ее так сильно, что она сбежала!
Папа начинает надвигаться на Истона, и я преграждаю ему путь.
– Ист совершил ошибку, – решительно начинаю я, избегая встречаться взглядом с братом. Я поблагодарю его за то, что он принял весь огонь на себя, но позже. Сейчас нам нужно успокоить нашего старика. – Но что сделано, то сделано, давай пока забудем об этом. Сейчас мы должны направить все силы на то, чтобы найти ее.
Папины плечи опускаются.
– Ты прав, – он кивает, и его лицо принимает жесткое выражение. – Я позвоню частному детективу.
Не сказав больше ни слова, он выходит из гостиной, его тяжелые шаги эхом отдаются в коридоре. Спустя несколько секунд до нас доносится хлопок двери его кабинета.
– Ист…
Он поворачивается с таким видом, как будто хочет меня убить.
– Я сделал это не ради тебя, а ради нее.
У меня сжимается горло.
– Знаю.
– Если папа узнает о… – он умолкает и бросает предостерегающий взгляд на близнецов, которые пока не проронили ни слова. – Это отвлечет его.
– Как думаете, папин детектив найдет Эллу? – спрашивает Сойер.
– Да, – отвечаю я с уверенностью, которой на самом деле не чувствую.
– Если она воспользуется документами своей мамы, мы точно сумеем ее отыскать, – уверяет нашего младшего брата Ист. – Но если она найдет способ достать себе липовые документы…
Он понуро опускает плечи.
– Тогда не знаю.
– Она не сможет скрываться вечно, – старается подбодрить нас Себ.
Еще как может. Я еще не встречал никого настолько изворотливого, как Элла. Если она захочет, чтобы ее никто не нашел, так и будет.
В моем кармане жужжит телефон. Я поспешно вытаскиваю его, но звонит не та, голос которой мне хочется услышать. К горлу поднимается тошнота, когда на экране вспыхивает имя Брук.
Птичка напела мне, что твоя принцесса пропала.
– Элла? – с надеждой спрашивает Истон.