– Валяйте, – вздохнул Хуснутдинов.
Зри в корень – учил незабвенный Козьма Прутков. И если зырить туда, куда учил Козьма, то получается следующее: Эльвар способен так сказать «побазарить по-пацански» с Хуснутдиновым. Но для чего? Не того пошиба Эльвар, что бы иметь свой интерес на овоще базе. Пойдём далее: Шаман избил Эльвара, и этого было вполне достаточно, что бы Эльвар не лез больше на базу. Но в того ещё и стреляли, значит всё очень серьёзно. А если это так, то в деле солидные люди.
Однако может беднягу Эльвара продырявили по другому поводу? Во всём надо разбираться, и поехал я к своему дому, точнее в пивнушку с красивым названием « Кафе Сирень», что находиться в моём доме.
Гул, стоящий в пивном баре, словно ватой закладывал уши. Возле барной стойки обычное столпотворение. Люди что бы добыть живительную жидкость, давя друг друга, лезут к заветной стойке по головам.
За самым крайним столом сидели пацаны с улицы «Гвардейской», лениво потягивая пиво. Этим толкаться не надо, пивник обслужит без очереди.
К ним я и направил свои стопы. С краю сидел щупленький, чернявый паренёк. Он-то мне и нужен.
– Клячкин будь другом купи мне пива, а то там не протолкнуться, – попросил я его, здороваясь со всей честной компанией.
– Тоже мне нашёл проблему, – осклабился Клячкин. – Пивник менту и за столик пиво принесёт.
– Неудобно Альберт своим служебным положением пользоваться, – вздохнул я – Вот возьми трояк, купи, пожалуйста, пиво, и помоги мне пропить эти деньги.
– Это мы с превеликим удовольствием, – осклабился Клячкин.
– Ну и славно! Я тебя вон за тем столиком у окна буду ждать. Там вроде рож знакомых нет.
Едва я успел разместиться, как подошёл Клячкин, исхитрившийся принести сразу шесть кружек пива.
– Гош только я тебя сразу предупредить хочу, – сказал он, ставя пиво на стол. – Ты меня сразу спрашивай, что тебя интересует, а то я уже порядочно набрался. Ещё пару кружек хлопну и хреновину нести начну.
– А приятели твои не предъявят, что с ментом базаришь?
– Кто мне что скажет?! – ухмыльнулся Клячкин. – А если ляпнет, какой балбес. Я ему поясню: лучше иметь мента кентом, чем кента ментом. А ты не раз меня с кичи вытаскивал.
– Ну, коли ты такой сознательный, скажи, что о нападении на Эльвара болтают?
– Никто толком ничего не знает, – Клячкин осушил пол кружки. – Сам Эльвар, недавно проговорился мне, что крутого заварил. Базарил, что семейник13 его по четвёрке 14большую делюгу предложил. Хвалился, дескать, скоро он будет в шоколаде. Видать не врал, крутым стал, раз в подъезде подстрелили.
***
После четырёх кружек пива, в отдел пришлось добираться пешком.
–Не рановато ли пивком решил побаловаться? – спросил Мина, потягивая носом воздух
– Исключительно для пользы дела, – ответил я, усаживаясь на стул.
– Пил бы лучше водку, – Минвалиев поправил пальцем сползшие на нос очки. – От пива только поссал, а кайфа никакого.
– Не удовольствия ради, а токмо для выяснения истины! – воскликнул я.
И тут же выложил всё что узнал. Пока говорил, Мина вертел в руках очки, когда я закончил, водрузил их на нос, и констатировал:
– Не зря ты пивка попил. Ну а «семейника» Эльвара мы легко вычислим.
После семи часов вечера зарядил унылый, осенний дождик. Стоя на крыльце отдела, я проклинал выпитое пиво, из-за которого не смог сесть за руль. Но делать нечего, поеду на трамвае. В это время кто-то позвал меня:
– Игорь! Добрынин! Садись в машину, подвезу до дому.
Голос незнакомый. Кричали из светлой «Волги», что стояла в метрах десяти. Подойдя к машине, я узнал водителя. Под дождём идти домой не хотелось, и я сел в машину.
– Вот уж не ожидал Александр Иванович, что вы проявите сердечность к милиционеру, и даже выступите в роли его водителя, – сказал я здороваясь.
– Ну, положим, не милиционера я спасаю от дождя, а старого знакомого, – ответил тот.
Он был прав. Сашка Яшин знал меня, наверное, с пелёнок. Наши матери были подругами ещё с юности. Частенько его мать прибегала к нам с маленьким Сашкой, прятаться от кулаков пьяного мужа.
Сашка на семь лет старше меня. Пока наши матери пили чай на кухне, и обсуждали свою жизнь, Сашка играл со мной и Вовкой, моим братом. Потом он загремел на малолетку, и завертела его судьба по тюрьмам да по зонам. Сашка теперь имел, погоняло – Яшка, и стал совсем «засижиным». В зонах, он считался, «порядочным15», и дорос до «положенца», величины в криминальных кругах не малой. Поговаривали, что его вскоре собираются короновать в «законники».
– Много работы вижу у ментов, раз до вечера сидишь, – усмехнулся Сашка, и неожиданно сменил тему, – Игорь ты на могилке у матери давно был?
– В мае, – вздохнул я.
– А я на прошлой неделе заезжал. В жизни, наши матери были подругами, и могилы их рядом. Я твоей матери живых цветов на могилу положил.
– Спасибо.
– Зачастил я в последнее время на кладбище, – сказал Сашка. Он засмеялся и добавил: – Привыкать пора к нему.
– Мрачно шутишь.
– Прав ты, хватит о грустном, – усмехнулся Яшка. – Живые должны думать о живых. Я стороной слышал, что ты Гоша ищешь супостатов, которые Эльвара подстрелили?
–Допустим.
– А тут нечего допускать. Коли так и есть, – кивнул Яшка. – Только зря вы на овощную базу полезли. Не с того конца начали.
– Ты мне хочешь совет дать, где искать человека стрелявшего в Эльвара?
– Это пусть депутаты в Госсовете раздают советы, а я помочь могу. Шепну, где этих татей искать.
– А что за совет попросишь?
– Оставь людишек в покое, – посмотрел на меня Яшка. – Волчонка с Сапогом, за здорово живёшь, на кичу определили. А промежду прочим, Волчонок ту водку себе на свадьбу приготовил! Ну да бог с ними, разберётесь и по закону с пацанами поступите. Но я не понимаю, ты-то Игорь чего гоношишься?
– Ты о чём?
– Не прикидывайся глупее танка. Ты хоть и танкист, но разумом тебя господь не обидел. Потому прошу тебя, не лезь в «Джонатан». Не тревожь людей, почём зря, а я подскажу, где искать тех, кто в Эльвара стрелял.
– Вот когда скажешь, тогда и решим, – я развёл руками. – Пока говорить не о чём?
– Ну а сейчас что решим? Ты не сказал: «Да».
Мы подъехали к моему дому. Я вышел из машины, и, подойдя со стороны водителя, нагнувшись к Яшке, сказал:
– Но и не сказал: «Нет».
– Понятно, – кивнул Яшка. – При своих хочешь остаться. Ну, гляди Игорь, я хотел как лучше.
– До свидания Александр Иванович.
– Пока, – ответил Яшка, и тронулся с места.
Пока мы ехали, дождь стих, ветер разогнал тучи. На небе засеребрился месяц, яркими точками светились звёзды. Одна из них сорвавшись с небосклона, покатилась в низ, а за ней другая.
«Эх, жаль не успел желание загадать!» – подумал я. И тут брызнул целый сноп из звёзд. Я глядел на этот звездопад и восхищался: «Ух, красота-то, какая! Сколько ж звёзд покатилось вниз!»
– Гляди! Гляди Лаван, ещё одна упала! – раздался звонкий девичий голос.
И пропали куда-то пятиэтажки, а лишь были странные одноэтажные домики на какой-то возвышенности.
Глава 11
Сколько же звёзд покатилось вниз! Они ярким потоком сыпались в чёрную пустоту ночи.
– Гляди! Гляди Лаван, ещё одна упала – раздался звонкий, девичий голос.
Рядом со мной сидит девушка. Говорят, самая красивая из всех девиц, живущих в Ершалаиме. У неё светлые вьющиеся волосы, белая кожа и огромные голубые глаза. Девушка, подняв голову, всё смотрит на тёмный небосвод, а оттуда скатилась ещё одна звезда.
– Смотри, звёзды падают на Череп! – радостно кричит девушка.
Череп – название скалы, что находится за городскими стенами Ершалаима. По-арамейски звучит – « Голгофа».
– Вот бы сейчас там оказаться, и посмотреть, как красиво падают звёзды!
– Яна, глупая ты девица, что ты такое говоришь! – от негодования я даже всплеснул руками. – Не один честный человек не выйдет ночью за стены города! Там же полным-полно разбойников! А ты жалеешь, что не оказалась ночью на Голгофе!
– Это ты глупый мальчишка, – рассмеялась Яна. – Все разбойники сидят сейчас дома у своих очагов. Что им делать в это время на Голгофе? Нет там никого.
– Никого говоришь! – меня даже затрясло от её глупости. – Ты что забыла! В прошлом месяце горшечник Ефраим в эту пору возвращался домой. На него напали разбойники Амарам, Эмазер и главарь их Фоломей. Они отобрали у бедного Ефраима осла и одежду его. Вернулся он в город, бос и наг.
– Но этих разбойников поймали, и распяли на крестах там же на Голгофе, – не унималась Яна.
– А их души остались там! – в ужасе воскликнул я. – Подумай, сколько разбойников распяты на Голгофе! И души их все там. Тёмными ночами они бродят по горе.
– Велика беда! – не унималась Яна. – Что может сделать мертвец живому человеку. А тебе, с твоей силой и живых разбойников бояться незачем. Я же помню как этот дурачок Елизар, наш сосед, вздумал мериться с тобой силой.
Яна рассмеялась:
– Как ты швырнул его на землю! Он полдня лежал на земле и охал. Жаловался, что ты его покалечил.
Я тоже захохотал, вспомнив это, а потом, подумав немного, сказал со вздохом:
– Давид был намного меньше и слабее Голиафа, но убил его. Всё потому что у Давида была праща. Что может сделать сильный, но безоружный человек против вооружённого разбойника?!
– Если ты всегда будешь внимателен, и когда потребуется держать кинжал под рукой, тебе никто не будет страшен.
– Не пойму я Яна, куда ты клонишь! Хочешь прямо сейчас отправиться на Голгофу?!
– Глупый, никуда я не хочу, – рассмеялась Яна. – Ты посмотри, какая красота кругом!
Ночь была прекрасна. Мы с Яной сидели на крыше сарая и любовались этой красотой.
– Вот они куда взобрались! – раздался внизу негодующий голос.
Там подперев руки в бока, стояла старая Фамарь, наша служанка.
– Постыдилась бы бесстыдница! Сидишь с голым мужчиной! – возмущалась она.
Эта ночь была очень тёплой, и я на крыше сидел в одном нижнем белье – хлопковых штанах и рубахе, а у нас иудеев, считается, что в этом случае, я голый.
– Какой же это мужчина! – рассмеялась Яна. – Это Лаван, мой брат.
– Взгляните на этих двух недотёп! – продолжала ругаться Фамарь. – Сидят на крыше как две вороны и на луну пялятся. И не до чего им дела нет.
– Что ты кричишь на весь Ершалаим?! – ответила Яна. – Тебя даже во дворце Ирода слышно!
– А как же мне быть?! – старуха всплеснула руками. – В доме нашем гость. Я сбиваюсь с ног подавая угощения, а ты Яна, вместо того что бы помочь мне, на сарае сидишь.
– Не ругайся милая Фамарь, сейчас я помогу тебе.
Яна быстро спустилась по лестнице, обняв старуху, сказала:
– Ничего, вдвоём мы быстро управимся.
Старуха вмиг смягчилась, и ответила:
– Да я уже всё сам сделала. Пойдём в дом.
Мы с Яной живём в доме нашего деда Савла. Человек он уважаемый и не бедный, потому и дом наш двухэтажный. Горица (так зовётся гостевая комната), у нас находится на втором этаже, туда я и поднялся.
Дед возлежал на клине (невысокое ложе) которое стояло у трапезы (низкого столика), напротив него, на другом клине расположился гость. Войдя в комнату, я встал у стены. Яна, накинув на голову белый платок, принесла большое глиняное блюдо с дымящейся бараниной
– Как выросли внуки твои Савл, – сказал гость, преломив хлеб и обмакнув его в мясной соус. – Яна настолько прекрасна, что вряд ли в Ершалаиме найдётся девица краше её. Такие светлые волосы и белая кожа столь редки в наших краях, а Лаван стал самым настоящим силачом. Тебе Савл следует присматривать за ним, а то заманит его вербовщик в иудейский легион. Римляне любят брать туда таких молодцов.
– Яна и Лаван, единственная услада, горечи моих преклонных лет, – со вздохом ответил дед. – Ефрем, единственный сын мой, по делам ездил в Сирию. Там в Хомсе, на невольничьем рынке он и увидел Мирину. Она из дикого племени венедов. Люди этого племени славятся светлой кожей. Яна очень похожа на мать, такие же светлые волосы и голубые глаза, а Лаван родился похожим на своего отца. Такой же сильный, каким был Ефрем. Когда сын привёл в дом Мирину, я думал, будет у нас служанка, а, оказалось, выбрал Ефрем жену себе. Полюбил он эту девицу из племени варваров. Я же хотел, что бы он взял жену из нашего племени. Мы из колена левитова, и должны заботиться о чистоте рода. Но Ефрем был непреклонен, а я от любви к сыну проявил слабость. Впрочем нисколько не жалею об этом. Мирина родила мне прекрасных внуков.
– Ты Савл поступил мудро, не противившись воле сына, – ответил гость.
– Согласен с тобой Иедидиа, – рассмеялся дед. – Теперь-то я вижу, что получилось из любви моего сына.
Помолчав немного, дед вздохнул:
– Бедный мой сын.
– Ты можешь гордиться им, – сказал Иедидиа. – Твой сын погиб как воин, с оружием в руках. Лучшие сыны нашего народа сложили головы в битве с легионерами Валерия Грата. И Ефрем был среди них.
–Как не горько мне говорить это, но должен возразить тебе – покачал головой Савл – Смерть Ефрема и других была напрасна.
– Не понимаю тебя Савл! – изумился гость.
– Что ж попытаюсь тебе объяснить всё по порядку, – ответил дед, – Ефрем, был истинным левитом. Потому дело наше считал превыше жизни своей. Пятнадцать лет назад Ефрем стал зелотом – то есть борцом за свободу нашей Иудеи. Но тогда в рядах зелотов стали появляться люди, которые стали призывать взять немедленно в руки оружие и подняться на борьбу с Римом. Звались они сикарии, то есть кинжальщики. Любили носить они кинжалы под своими одеждами, которые частенько пускали вход против римлян, да и тех, кого считали их пособниками. Сикариев необходимо было взять под контроль, и Елизар вступил в их ряды. Вскоре он стал уважаемым человеком среди кинжальщиков. Казалось нам, что сикарии будут подвластны воле нашей. Однако случилось непредвиденное – объявился Иуда сын Изекии, тот самый, что некогда во главе разбойников разорял страну нашу, и был разбит царём Иродом.
Савл отпил вина из кубка:
– Тогда он бежал и скрывался. После смерти Ирода, обрядился в одежды защитника веры и свободы Иудеи. Вскоре Иуда собрал огромную толпу. Они ворвались в царские арсеналы. Вооружившись, выступили против немногочисленных отрядов римских легионеров. Большинство сикариев пошли за Иудой. Уже тогда я знал, чем всё это кончится, и убеждал Ефрема не следовать за ними. Но сын отвечал, что должен быть вместе с товарищами, и если суждено будет погибнуть, то умрёт он вместе с ними. Проконсул Иудеи – Валерий Грат направил две когорты легионеров против Иуды. Тот дрогнул и бежал, следом за ним побежало и войско его. Но осталась горстка храбрецов.
Вздохнул дед, утирая слёзы, а потом продолжил:
– Они дали бой легионерам. Среди них был и Ефрем. Эти смельчаки полегли от мечей легионеров. Мирина же, узнав о смерти мужа, стала чахнуть, и вскоре умерла, оставив детей сиротами.
Помолчав, дед подвёл итог:
– Говорю тебе Иедидиа, смерть сына и его товарищей была напрасна. Рим крепок, и сейчас копьём его не возьмёшь.
– Что же нам делать? – спросил Иедидиа. – Бог предрёк левитам, что через правителей, будут они повелевать народами. А золото не всегда может помочь нам в этом.
– Да мы бессильны, – кивнул дед. – Мы иудеи, Богом избранный народ, в разброде как овцы без пастыря. Как можем мы повелевать другими, коли, нет меж нами согласия? Пока это невозможно. Нам нужен мессия, за которым пошёл бы народ. Но со времён Моисея нет того, кто смог бы стать им. После смерти Моисея, словно светильник угас, и бродит народ израильев впотьмах, а мы левиты не в силах собрать его.
– Не всё так плохо Савл, – улыбнулся гость. – Левиты зажгут ещё светильник веры, и слетятся на тот свет миллионы, а мы будем повелевать ими.
– Я не уразумею речей твоих Иедидиа.
– Ты всё поймёшь, если выслушаешь мою историю: есть в кумранской пустыне община благочестивых иудеев. Сами себя они зовут ессеями, что значит – «чистые». Потому как вера и помыслы их чисты. Жизнь в общине сурова. Не едят они изысканных кушаний, не проявляют интерес к одежде, проповедуют бедность. Есеи не пьют вина, а только воду. Изнуряют себя постами и молитвами. Основал общину есеев двести лет назад, человек по имени Цадок. Единоверцы звали его: «Учителем Праведности».