Воздух наполнился криками и стуком копыт. Мал толкнул меня с дороги как раз в тот момент, когда мимо нас пронесся огромный черный экипаж. Люди бросались в разные стороны, чтобы не попасть под копыта четырех вороных коней. Рядом с возницей с кнутом сидели двое солдат в угольно-черных пальто.
Дарклинг. Черный экипаж и униформу его личных стражей ни с чем не спутать.
Еще одна карета, на этот раз красная, проследовала мимо нас в куда более неторопливом темпе. Я посмотрела на Мала, и мое сердце забилось быстрее от нашей близости.
– Спасибо, – прошептала я. Парень неожиданно понял, что я все еще в его объятиях. Он отпустил меня и поспешно отступил. Я стряхнула пыль с пальто, надеясь, что он не заметил моего румянца.
Следом появился еще один экипаж, окрашенный в синий цвет, и из его окна высунулась девушка. У нее были вьющиеся черные локоны, выглядывающие из-под головного убора из меха серебристой лисы. Она внимательно рассматривала толпу и, естественно, ее взгляд остановился на Мале.
«Ты сама сохнешь по нему, – упрекнула я себя. – Так почему какая-нибудь обворожительная девушка-гриш не может?»
Ее губы изогнулись в легкой улыбке, которая задержала взгляд Мала. Девушка наблюдала за ним через плечо, пока экипаж не исчез из виду. Мой друг глупо таращился ей вслед, слегка приоткрыв губы.
– Закрой рот, пока муха не залетела, – резко прокомментировала я. Он пару раз моргнул, вид у него был ошеломленный.
– Ты это видел? – послышался рядом чей-то голос. Я повернулась и заметила Михаила, направляющегося к нам размашистой походкой. На лице его было написано благоговение, что меня едва не рассмешило. Михаил был рыжеволосым громилой с широким лицом и бычьей шеей. За ним семенил тощий и мрачный Дубров. Оба были следопытами из подразделения Мала и никогда не отходили далеко от своего предводителя.
– Естественно, видел, – глуповатое выражение Мала сменилось дерзкой ухмылкой. Я закатила глаза.
– Она смотрела прямо на тебя! – воскликнул Михаил, хлопнув Мала по спине. Тот равнодушно пожал плечами, но его улыбка стала еще шире.
– Ну, смотрела, – самодовольно ответил он. Дубров нервно переступил с ноги на ногу.
– Говорят, девушки-гриши могут наложить на тебя заклятие.
Я фыркнула. Михаил посмотрел на меня так, будто только заметил мое присутствие.
– Привет, Плоскодонка, – он легонько толкнул меня в плечо. Я нахмурилась, услышав кличку, но парень уже отвернулся к Малу. – Знаешь, а ведь она будет ночевать в лагере, – продолжил он с усмешкой.
– Я слышал, что у гришей палатки размером с кафедральный собор, – добавил Дубров.
– И там полно укромных местечек, – Михаил многозначительно пошевелил бровями. Мал гикнул. Даже не посмотрев в мою сторону, троица с громкими криками зашагала прочь, периодически пихая друг друга.
– Я тоже была рада вас видеть, ребята, – тихо пробормотала я им вслед.
Поправив ремни рюкзака на плечах, я начала спускаться вниз по тропинке, нагнав нескольких отставших по дороге в Крибирск. Спешить было некуда. Наверняка я получу выволочку, когда наконец дойду до палатки с картотекой, но ничего с этим уже не поделаешь.
Задумавшись, я потерла то место, куда меня стукнул Михаил.
«Плоскодонка, – ненавидела эту кличку. – Ты не называл меня Плоскодонкой, когда напился кваса и пытался облапать меня на весеннем костре, жалкий болван!»
В Крибирске было не на что смотреть. Если верить словам старшего картографа, до появления Тенистого Каньона это место было полусонным торговым городком, состоявшим из пыльной площади и гостиницы для усталых путников с Ви.
Теперь он превратился в бесприютный город-порт, приросший вокруг постоянным военным лагерем и доком для землеходных скифов, готовых отвезти своих пассажиров в темноту Западной Равки.
Я шла мимо пабов и таверн, которые, уверена, были борделями, предназначенными для обслуживания солдат королевской армии. Попадались также магазины, предлагавшие ружья, арбалеты, лампы и фонари – необходимое оборудование для пересечения Каньона. Маленькая церковь с белыми стенами и блестящими луковичными куполами была на удивление в хорошем состоянии.
«Может, это не так уж удивительно», – подумала я. Любому, кто решился пересечь Каньон, не помешало бы зайти и помолиться.
Я нашла палатку топографов, оставила рюкзак на одной из коек и поспешила в картотеку. К моему облегчению, старшего картографа нигде не было видно, и мне удалось проскользнуть незамеченной.
Войдя в белую брезентовую палатку, я впервые расслабилась с момента, как увидела Каньон. По сути, картотека была одинаковой во всех лагерях – светлая, с рядами чертежных столов, за которыми работали художники и топографы. После шумной толкотни на дороге шелест бумаги, запах чернил и тихое поскрипывание перьев с кистями действовали на меня успокаивающе. Я достала блокнот из кармана пальто и скользнула на лавочку к Алексею, который тут же развернулся ко мне и раздраженно прошептал:
– Где ты была?!
– Чуть не попала под колеса экипажа Дарклинга, – ответила я, схватив чистый листок бумаги и листая свои наброски в поисках подходящего сюжета для копирования. Мы с Алексеем были помощниками младших картографов и в качестве подготовки должны были предоставлять два законченных эскиза или рисунка к концу каждого дня.
Алексей резко выдохнул.
– Серьезно? Ты вправду видела его?
– Вообще-то, я была слишком занята тем, чтобы не покинуть мир живых.
– Есть способы умереть и похуже, – он заметил набросок скалистой долины, которую я собиралась начать перерисовывать. – Фу. Только не этот.
Пролистав мой блокнот с эскизами, он остановился на изображении горного хребта и постучал по нему пальцем.
– Вот.
Я едва успела коснуться пером бумаги, как в палатке появился старший картограф и двинулся по проходу, проверяя наши работы.
– Надеюсь, это уже второй эскиз, Алина Старкова.
– Да, – соврала я. – Второй.
Стоило картографу пройти дальше, как Алексей зашептал:
– Расскажи мне об экипаже.
– Мне нужно закончить эскиз.
– Держи, – раздраженно сказал он, подсунув мне один из своих.
– Он поймет, что это твоя работа.
– Этот эскиз не из лучших. Вполне сойдет за твой.
– А вот и Алексей, которого я знаю и уважаю, – пробурчала я, но приняла рисунок.
Алексей был одним из самых талантливых помощников, и он это прекрасно знал. Парень выведал у меня все детали о трех экипажах гришей. Я была благодарна за эскиз, поэтому изо всех сил старалась удовлетворить его любопытство, пока заканчивала свою работу над горным хребтом и измеряла пальцами размер самых высоких вершин. К тому моменту, как мы закончили, на улице уже смеркалось. Мы сдали наши работы и пошли в столовую, где встали в очередь за мутной похлебкой, которую черпал из кастрюли взмокший поваренок, а затем отыскали места за столом с другими топографами.
Я ела молча, прислушиваясь, как остальные обменивались лагерными сплетнями и опасениями из-за завтрашнего перехода. Алексей настоял, чтобы я пересказала историю об экипажах гришей, и она была встречена как обычно – смесью восхищения и ужаса, возникавших при каждом упоминании Дарклинга.
– Он неестественный, – сказала Ева, еще одна помощница: у нее были красивые зеленые глаза, которые, к сожалению, не особо отвлекали от носа-пяточка.
– Как и все предыдущие, – фыркнул Алексей. – Будь добра, поделись с нами своими умозаключениями, Ева.
– Начнем с того, что именно Дарклинг создал Тенистый Каньон.
– Это было сотни лет тому назад! – возразил парень. – И тот Дарклинг был сумасшедшим.
– Этот ничем не лучше.
– Ох уж эти крестьяне, – отмахнулся от нее Алексей.
Ева с оскорбленным видом отвернулась к своим друзьям. Я продолжала молчать. Я была большей деревенщиной, чем Ева, несмотря на ее предрассудки. Лишь благодаря доброте князя я научилась читать и писать, но, по установившемуся негласному соглашению, мы с Малом избегали разговоров о Керамзине.
Словно по команде, хриплый хохот вывел меня из задумчивого состояния. Я оглянулась через плечо. Это Мал привлекал к себе внимание за шумным столом следопытов. Алексей проследил за моим взглядом.
– И как вы двое стали друзьями?
– Мы росли вместе.
– Не похоже, что у вас много общего.
Я пожала плечами.
– Нетрудно найти что-то общее, когда ты ребенок.
Например, одиночество, или воспоминания о родителях, которых мы должны были забыть, или удовольствие от побега с занятий, чтобы поиграть в салочки на лугу.
У Алексея был настолько скептический вид, что я рассмеялась.
– Он не всегда был Малом Великолепным, лучшим следопытом и соблазнителем гришей.
Алексей открыл рот от удивления.
– Он соблазнил девушку из гришей?!
– Пока нет, но, уверена, у него все впереди, – пробурчала я.
– Итак, каким же он был?
– Толстым коротышкой, который боялся принимать ванну, – сказала я не без доли удовольствия. Алексей еще раз посмотрел на Мала.
– Как все меняется…
Я потерла шрам на своей ладони.
– Видимо, да.
Помыв за собой тарелки, мы вышли из столовой в прохладу ночи. И на обратном пути в казарму заложили большой крюк, чтобы мельком взглянуть на лагерь гришей. Шатер черного шелка действительно был размером с собор, над ним трепетали синие, красные и фиолетовые знамена. Где-то позади пряталась палатка Дарклинга, охраняемая сердцебитами из корпориалов, а также личной стражей вышеупомянутого.
Когда Алексей насмотрелся вдоволь, мы направились в свою часть лагеря. Он затих и начал щелкать костяшками пальцев, и я знала, что мы оба думаем о завтрашнем переходе. Судя по мрачному настроению в казарме, мы такие были не одни. Некоторые уже забрались на свои койки и спали – или пытались, – пока остальные ютились у ламп и тихо шептались. Другие сидели с иконами в руках, молясь своим святым.
Я развернула на койке свой спальный мешок, сняла ботинки и сбросила пальто. Затем залезла под одеяло с меховой опушкой и уставилась в потолок в ожидании сна. Так и лежала, пока свет не погасили, а шепот не сменился на тихий храп. Завтра, если все пойдет по плану, мы спокойно пересечем Западную Равку и я впервые увижу Истиноморе. Там Мал и остальные следопыты будут охотиться на красных волков, морских лисиц и других хищников, которых можно найти только на западе. Я останусь с картографами в Ос Керво, чтобы закончить свое обучение и помочь зафиксировать любые данные, которые нам удастся почерпнуть в Каньоне. А затем, само собой, мне придется вновь пересечь его, чтобы вернуться домой. Но трудно заглядывать так далеко в будущее.
Я все еще не спала, когда услышала это. Тук-тук. Пауза. Тук. Затем снова: тук-тук. Пауза. Тук.
– Что происходит? – сонно пробормотал Алексей с соседней койки.
– Ничего, – прошептала я в ответ, уже выскальзывая из-под одеяла и обуваясь в ботинки. Схватив пальто, я максимально тихо прокралась по казарме. Когда открыла дверь, то услышала хихиканье и какая-то девушка сказала:
– Если это следопыт, то скажи ему, чтобы зашел внутрь и согрел меня.
– Если он захочет подхватить сифилис, то, уверена, сразу же направится к тебе, – пропела я сладким голоском и вышла на улицу. Холодный воздух жалил мне щеки, и я спрятала подбородок в воротник, жалея, что не захватила шарф и перчатки. Мал сидел спиной ко мне на ветхих ступеньках. Позади него, на освещаемой огнями тропинке, я увидела Михаила и Дуброва, передающих по кругу бутылку. Я нахмурилась.
– Умоляю, только не говорите, что разбудили меня, чтобы сказать, что собираетесь пойти в палатку гришей. Чего вы хотите, совета?
– Ты не спала, а просто лежала и волновалась.
– Ошибаешься. Я думала, как бы проникнуть в шатер и найти себе милого корпориала.
Мал рассмеялся. Я замешкалась у двери. Это была сама трудная часть пребывания рядом с ним, если не считать тех моментов, когда мое сердце выделывало унизительные акробатические трюки из-за его близости. Я терпеть не могла скрывать то, как сильно меня задевали его глупости, но мысль, что он узнает правду, была еще более невыносимой. И сейчас я серьезно задумалась над тем, чтобы просто развернуться и пойти внутрь. Вместо этого я проглотила свою ревность и села рядом с ним.
– Надеюсь, ты принес мне что-нибудь хорошенькое. Секреты соблазнения от Алины дорогого стоят.
Он улыбнулся.
– Запишешь на мой счет?
– Ладно. Но только потому, что ты и так в этом хорош.
Я уставилась в темноту и увидела, как Дубров сделал очередной глоток из бутылки и качнулся вперед. Михаил поддержал его рукой, и звук их смеха долетел к нам сквозь ночной воздух.
Мал покачал головой и вздохнул.
– Он всегда пытается поспеть за Михаилом. Наверняка закончится тем, что его вырвет мне на ботинки.
– Так тебе и надо, – ответила я. – Итак, что ты здесь делаешь?
Год назад, когда мы только начали нашу военную службу, Мал навещал меня почти каждую ночь. Но вот уже несколько месяцев, как он перестал приходить.
Парень пожал плечами.
– Не знаю. Ты выглядела такой несчастной за обедом.
Я была удивлена, что он заметил.
– Просто думала о переходе, – осторожно сказала я. Не то чтобы это была ложь. Я и вправду в ужасе от мысли, что скоро окажусь в Каньоне, а Малу совершенно не нужно знать о нашем с Алексеем разговоре. – Но я тронута твоей заботой.
– Эй, – проговорил он с улыбкой. – Я волнуюсь о тебе.
– Если тебе повезет, то волькра съест меня на завтрак, и тогда тебе не придется больше беспокоиться.
– Ты же знаешь, что я буду абсолютно потерян без тебя.
– Ты в жизни не терялся, – усмехнулась я. Я была картографом, но Мал мог определить в какой стороне север с завязанными глазами и стоя на голове. Он толкнул меня плечом.
– Ты знаешь, что я имел в виду.
– Конечно, – ответила я. Но это не так. Не совсем.
Мы сидели в тишине, глядя на то, как наше дыхание превращается в пар на холодном воздухе. Мал посмотрел на носки своих ботинок и сказал:
– Наверное, я тоже нервничаю.
Я пихнула его локтем и ответила с уверенностью, которой вовсе не чувствовала:
– Если мы выдержали Ану Кую, то и с парочкой волькр сможем справиться.
– Насколько я помню, в последний раз, когда мы виделись с Аной Куей, ты получила оплеуху и нас заставили убирать навоз в конюшне.
Я скривилась.
– Я тут, между прочим, пытаюсь обнадежить тебя. Мог бы и притвориться, что успешно.
– Знаешь, что самое смешное? – спросил он. – Я действительно периодически скучаю по ней.
Я сделала все возможное, чтобы скрыть свое изумление. Мы провели больше десяти лет своей жизни в Керамзине, но у меня складывалось впечатление, что Мал хотел бы забыть все связанное с этим местом, возможно, даже меня. Там он был очередным беженцем, еще одним сиротой, который обязан быть благодарным за каждый кусочек еды и пару стоптанных ботинок. В армии же он выбил себе реальное место в обществе, где никому не нужно знать, что когда-то он был никому не нужным маленьким мальчиком.
– И я, – пришлось мне признать. – Мы могли бы написать ей.
– Возможно, – согласился Мал.
Внезапно он потянулся и взял меня за руку. Я постаралась не обращать внимания на небольшой разряд, прошедший по моему телу.
– Завтра в это же время мы будем сидеть в гавани Ос Керво, смотреть на океан и пить квас.
Я посмотрела на Дуброва, покачивающегося взад-вперед, и улыбнулась.
– Дубров покупает?
– Только ты и я, – ответил Мал.
– Серьезно?
– Всегда только ты и я, Алина.
На мгновение мне показалось, что это правда. Мир сосредоточился на этой ступеньке, на круге света от лампы и на нас, скрытых в темноте.
– Пошли! – проревел Михаил с тропинки. Мал вздрогнул, как человек, которого только что разбудили. Он еще раз сжал мне руку и отпустил.
– Мне пора, – дерзкая улыбка снова вернулась на его лицо. – Постарайся заснуть.
Он легко спрыгнул со ступеньки и побежал к друзьям.
– Пожелай мне удачи! – крикнул он через плечо.
– Удачи, – машинально ответила я, и тут же захотела себя ударить.