Предполагать же не хочу.
И если в жизнь твою «влезаю»,
Прости, я за спиной не хохочу.
Я мысль святую не ловлю,
Чтоб ей отдаться, подчиниться.
И не могу сказать тебе «люблю»,
Хотя успел уже влюбиться.
За детский лепет ты прости,
Прости навязчивость мою
Обычным словом «глупости»,
Хоть не на коленях я и не молю.
Сейчас ты для меня загадка,
Какой пока не видел я.
Ты как вино: дурманяща и сладка,
И незабвенна, как мелодия.
Лидия – имя звучное, простое.
Звучит и льётся: Лидия,
Как речка, с гор врываясь на простор,
Как жизни вечная мелодия.
И если странно это
Звучит в моих устах,
Поверь: не отзовётся поле эхом,
И соловей не запоёт в кустах.
Доверчиво присядь мне на колени,
Доверчиво прильни к моим устам;
И верь, что мчат тебя олени
К желанным памятным местам.
А я запомню ласковые губы
И нежность верную твою:
Как обещают ненастроенные трубы
Прекрасный дар – мелодию свою.
Что будет с нами – неизвестно,
И положиться глупо на судьбу.
Душа томится, сердцу тесно,
Но ты скажи мне слово, и я уйду.
Уйду, как прежде уходил,
Отдавшись призрачной судьбе.
Теперь на это хватит сил:
Смешаться в будничной толпе.
Черная полоса
Огромным полагаю счастьем -
Владеть красивым женским телом.
Но всякий раз, обдав меня ненастьем,
Всё чёрным пишет жизнь на белом.
Так прочь лети, безмозглая ворона!
И клюв прикрой, сырок не потеряй.
И ты, кому досталася «корона»,
«Мазут» в людские души не швыряй!
Вот только б мне добраться
До жгучей истины моей;
Я б не стал в «дерьмо» мараться,
А жил бы страстно с беспощадной волей.
Память сердца
Навряд ли кто поможет
К тебе дорогу мне найти.
А память сердца мысли множит…
И все к одной пытается свести.
Но если так случилось,
Что мне от мыслей не уйти,
Скажи: «То не звезда светилась
А призрачный огонь мерцал в пути.
И до звезды желанной так далёко
Тебе шагать сквозь неизвестность бытия.
Ты всё пройдешь упрямо, одиноко.
А загорюсь звездою может быть и я.»
Тепло и доброта пролились невзначай
Сквозь взор твой нежный на меня.
И всякий раз, когда тебя встречал,
Кинжал по сердцу ударял, звеня.
Нет, кинжал не ты бросала.
Он уготовлен мной и для меня.
Нет, ты встреч со мною не искала,
Не улыбалась, очами ласково маня.
Я вновь придумал всё напрасно,
Мечты, желания по – прежнему храня.
Но верю, будет жизнь прекрасна,
Хоть отвернулася Фортуна от меня.
Молчание судьбы
Скажи, смуглянка, откровенно,
Зачем мы встретились в пути?
И если поняла́ меня мгновенно,
То почему нам вместе не пойти?
Тебя пусть не смущает
Мой странный оборот.
Судьба мне много обещает,
Но всё молчит за главный поворот.
В твоих руках возможность:
Не дать исчезнуть мне в тоске,
Развеять мыслей сложность
И написать признанье на песке.
О, сколько я томился,
Напрасно мысли теребя.
Но мир во мне не изменился:
Смотрю с надеждой на тебя.
Я рад случайным встречам,
Улыбкам томно – нежным,
Призывно – ласковым очам
И мечтам твоим безбрежным.
«Я душой – почти ребёнок»
Я душой – почти ребёнок,
Хотя вóлос уже сед.
Сколько я любил девчонок,
А теперь влюбляется сосед.
«Отчего ж так вéселы»
Отчего ж так вéселы
Твои глаза печальные?
Может на груди повесила
Талисман венчальный?
Или в гости приходил
Паренёк бедовый?
На прощанье подарил
Поцелуй медовый.
«Я Вами сильно болен…»
Я Вами сильно болен,
И боль не в силах перенесть.
Я стал почти безволен,
Хотя и разум ещё есть.
Но вот улыбку мне приносит
Ваш лик надменный и простой.
Сомнения мои улыбка «кóсит»,
И боль не кажется святой.
И дни проходят, непременно,
Неся улыбки Вашей колдовство.
Ваш лик уж не надменный,
И каюсь я за мыслей баловство.
Как жаль, что встречи коротки,
Что осень дарит непогоду
И не подарит мне руки́,
И не отнимет вдруг свободу.
Так что же делать мне?
В какое верить чудо,
Когда сквозь дождик на окне
Я вижу солнечное блюдо?
Я вижу сквозь туман,
Над морем медленно встающим,
Журавлей летящих караван,
Прощальной песнею зовущих.
И я прощаюсь, не спеша,
С мечтой своей навеки.
Была она прекрасна, хороша.
Унесли уж всё с собой лэлэки.
И журавли уж улетели до весны далёкой,
Унесли мечту мою, унесли высóко.
Мой путь
Впереди веков безбрежных
В отступившей синей мгле
Слышу голос томно-нежный,
Из-за гор поющий мне.
Песнь светла и безмятежна,
Будто вдаль зовущий ручеёк.
Я внимаю голос нежный,
Но путь к тебе далёк…
Ручеёк прозрачный светел.
И душа во мне светла.
Я вчера его приметил,
Где у скал растёт ветла.
Песнь летит, и мне понятно,
Что идти мне вдоль ручья
Средь просторов необъятных
До последнего закатного луча.
Татьяне
Ужели милая Татьяна!?
Ужель опять она!?
Улыбка нежна, без изъяна…
Ужель и та другому отдана…
Таня, Танечка, Танюша!
До чего ж ты хороша!
У тебя в алмазах уши
И вся в золоте душа!
И прекрасней всех на свете
Твой рубиновый роток,
Как в весеннем первоцветье
Дикой розы лепесток.
И манит мятежным цветом
Опалённых солнцем васильков
Тишиной наполненный при этом
Глаз волшебных твой альков.
Я отда́л бы богу душу,
Заглянув на твой алтарь.
Только ты меня не слушай
И смотри спокойно вдаль.
Разорвётся вдруг на части
Средь полу́ночи душа.
Ну, какое здесь несчастье? —
Просто Таня хороша…
Иль может осень запоздалая
Смутила листьями багряными,
Иль снова юность разудалая
Кольцом вернулася, как пьяная?
Такая нелепая штука —
Обидеть стихами тебя.
И столь же не нужная му́ка
Зачем-то вселилась в меня.
Живи спокойно, Таня,
Верность милому храня.
Никакая песня не заманит
Забыть любви своей огня.
К (Я) А. В.
Благодать ты слегка приперчённая
И желанная мною всегда,
И в кадушке с рассолом мочёная —
Не забыть мне тебя никогда.
Моя судьба
Моя судьба – быть продолжением отца
Не только в чёрточках лица.
Душой гореть и стынуть мозгом,
И сделать невозможное возможным.
И ласку, нежность матери моей
В её внучатах перемножить.
И, как поёт полночный соловей,
Стихами души их тревожить.
Моя судьба – познать науки и законы
И жизни мудрой рогатины, препоны.
Металлов свойства обуздать,
И непокорность их в музеи сдать.
Моя судьба – судьбы покорности не ждать
И от неё подарочков не брать.
За всё, за всё при жизни хитрой этой
Не ахнув сгоряча, платить большой монетой.
И охлаждать в погоне мысли,
И холод презирать житейских истин.
Нагое сердце молча подставлять
Под револьвер, так жаждущий стрелять.
Моя судьба – в бреду на клочья разорваться,
Чтобы в поту холодном в живое собираться.
Себя от истин всех отречь,
Чтоб никогда уж не коснуться милых плеч.
Полжизни… каплями… в песок,
В подарок всем обиженным.
И вот… в пустыне… Милый голосок…
Когда ж саму я милую увижу?
Боль души
Ты – не пряник тульский
И не тёртый ты калач.
Ты – и дождик мой июльский,
И боль души, хоть плачь.
И багрянец ты кленовый,
И крик прощальный журавля.
Ты и мир, открытый снова,
И жар души средь февраля.
Ты – и капля вмиг наполненной душе,
Океан желаний нежных,
И сомнения, ушедшие уже,
И тюльпан судьбы мятежной.
Ты – роса на травах сочных
И ручей, бегущий от ключа,
Самородок мой в краях песочных
И в кошмарном сне – горящая свеча.
Анна, ты моя отрада!
Не боюсь я тленных слов, -
Пусть не будешь ты мне рада,
Всё ж молю: вернись, любовь…
Меч
О, Демон любви,
О, Призрак бездушный!
Ты меня не зови,
Я уже не заблудший.
Был я молод.
Тебе я поверил.
Любовный солод
В меня ты вперил.
Где же ты, небо?!
О, солнце, воспрянь!
Язвительный Демон
Простёр свою длань.
Сердце другое
В куски разорвал.
Самое дорогое
В жестокий я бросил вал.
Земное счастье
На призрак сменял.
Декабрём в ненастье
Я сердце вмял.
В забвенье дремучем
Зажёг я свечу.
Тоскою замучен
Так жить не хочу!
Рванулся к мечу
И его изрубил я сплеча.
И в бездну лечу,
Где потухла свеча.
Но утро вернулось…
Мой ангел понёс,
Что со мной не сбылось,
За тысячи вёрст.
О, Демон любви,
О, Призрак бездушный!
Я тебя изрубил,
Навек ты уснувший.
К 30 июня [Я (К). А. В.
Слышу я в имени вечном твоём —
Про счастье безбрежное радость поёт.
Благодатию нежной тебя обрекли —
Именем славным впопад нарекли.
Милая нежность, тебя не забыть;
Пора уж до берега милого плыть.
Милая Анна, сердце златое,
Сердцем я слышу желанье немое.
Души пробужденье твой образ да́рит.
Надеждою счастия сердце горит.
Минуты блаженства – душе не урок;
Ей жизни не хватит как счастья зарок.
Открой же мне тайны, златая душа, -
Тобой любоваться хочу чуть дыша.
Прими же, родная, одной говорю,
Всю жизнь без остатка – на счастье дарю!
О нашей судьбе
Поёт военная труба.
Ужас наводят снаряды.
Ещё не моя судьба
На жизнь получает наряды.
Но в 41-м жестокий пролог
Длиною в 6 лет начинался.
С отцом ушёл он за порог,
В избе он с матерью остался.
Какие мысли, какие муки
Прообраз мой лепили?
Мечты, какие в дни разлуки
Отец и мать мои хранили?
А рядом, где-то на Земле
Шагал пролог другой судьбы
В таком же ужасе и зле,
Своей ещё не ведая избы.
Лились и кровь, и слёзы.
И чёрту было тошно.
И всё ж, какие жили грёзы?
Светила же луна в окошко?
Пролог судьбы твоей и нашей
Был ожиданьем в слёзах матерей
И думами с солдатской кашей
В домах без окон и дверей.
И вот почти сошлись
Прологи судеб наших.
Меж ними горы поднялись,
Раскинулись просторы пашен.
Волненья Каспия седого
И своенравный бег Кубани
Влились и в нас немного —
Младенцами коснулись их губами.
Прологам вторя, старшим,
Ходить учились по Земле.
Сближались судьбы наши,
Но сны другие снились мне.
Пришёл знакомства час
Мне с милым городом твоим.
Потом он познакомил нас,
И милым стал уже двоим.
И наша дружба, и юность —
Всё в миг сошлось, в одно начало.
Я видел, птица гамаюн
В окно моё тогда стучала.
Ушли давно в лета́
Четыре юных года.
И ты на капельку не та,
И я слегка другого рода
Казалось, разлетелася судьба
По свету на две части.
Звала тебя любви труба,
Другой дарил я счастье.
У музыканта духа не хватило
Допеть мелодию свою;
Казалось, мало пофартило
Другой. Хотелось быть в раю.
И жизни рвя на части,
И веря лишь одной себе,
Угодно ж было все напасти
На нас излить уклончивой судьбе.
Теперь экзамен новый
Она опять ведёт лукаво;
И барьер пятитысячеверстовый
С сомненьями твоими «навтыкала».
В другую жизнь зовёт
Судьба, стремится слиться.
Какое ж сердце не поймёт,
Что глупо ей не подчиниться?
Да, жизнь сложна, лукава.
Но отчего судьбы не верить зову?
Не в нас лежит ли право
Дать бой вчерашнему позору?
Напрасные призывы
Вам всё давно уже знакомо:
И боль обид, и тяжесть расставаний,
И членство бренное в месткоме,
И безысходность дальних расстояний.
Вам всё давно уже не ново:
И серость глинистой пустыни,
И вкрадчивость обманчивого слова,
И чувства, что к Вам с годами не остыли.
Вам всё начать бы снова,
Да жизнь зовёт вперёд.
Вам будет прок от слова,
Когда поэт во мне умрёт.
И всё начать сначала
Вам опыт тяжкий не даёт.
В покой и ритм Вас жизнь умчала,
А мой поэт к «безумию» зовёт.
Вам в руки чудо надо:
Вместе с небом журавля.
Но сердце Ваше будет радо,
Когда вернётесь в милые поля.
Вам надо встретиться с мечтой,
Вам жить бы с нею рядом,
Чтоб не грустить о жизни той,
Что Вас дразнит желанным ядом.
Чтоб жизнь весёлою была,
Чтоб Вам от истин не уйти,
Чтобы судьба по лоции плыла,
Её проверьте битвою в пути.
Черная змея судьбы
Ты всё познала без меня,
Ты всё простишь однажды.
Но вот клубится чёрная змея,
И отведёшь укус её одна ты.
Клубится рядом чёрная змея —
И знаешь ты, укус её смертельный.
Так заступись же за меня
В вечерний час молельный.
Уж виден глаз холодный блеск,
Холодный пот пронзает тело.
Уж полдень летний гонит в лес,
А я здесь со змеёй затеял дело.
Вода живая не поможет
Укус змеи той излечить.
Он сердце ядом сгложет,
Как новый день огонь свечи.
Твои мольбы не слышны в вечер.
Твои уста всё заняты другим.
Но всё ж ты веришь нашей встрече,
Своей судьбе, как парусам тугим.
Змеиный рок я должен упредить —
Себя укусит пусть змея.
Лишь жаждой жизни убедить
Смогу я всех, доселе помнящих меня.
Уж скоро день грядущий
Разверзнет мглу невидимых оков.
И я, тебе признание несущий,
Восстану юношей без слов.
Паду я ниц упрямой головою,
Твои чтоб ноги целовать.
И пусть с тех пор с мечтою голубою
Судьба, как прежде, не смеет ба́ловать
«Синью манит морская пучина»
Синью манит морская пучина
Всё позабыть по многим причинам.
На время сокрыться бы в синюю глубь;
Для жизни лукавой пока что я глуп.
«Прости меня великодушно…»
Прости меня великодушно,
Что я тебя смущаю иногда.
Но сердце стало непослушно:
Ты в нём осталась навсегда
«Море Чёрное в печали…»
Море Чёрное в печали,
Море Чёрное в тоске:
Тихо бьётся о причалы,
Оставляет слёзы на песке.
Ничего теперь не надо
Кроме пенистой волны.
Да и с сердцем нет уж слада
От грустящей в сумерках струны.
Осень и май
На дворе сегодня осень.
Как красу её ни обнимай,
Всё равно мечта меня уносит,
Всё равно зовёт грядущий май.
Всё вокруг – сплошная осень.
Всё манит багрянцем, золотом – приди;
И слезой печальной тоже просит…
Но с грозою май цветёт в груди!
Голос каменной Венеры
Восхищением прикован я к статуе Венеры,
Слова какие-то невнятно говорю;
Внимаю музыку, гармонию шедевра,
И, наполняясь чувствами, я медленно горю.
Горю желанием познать
Волшебной силы красоту,
Хотя бы мыслями догнать
В творенье скрытую мечту.
До боли напрягая нервы,
Я восхищенья шлю слова
До слуха каменной Венеры.
Но чудо! Её чуть наклонилась голова,
С лица забвенье утра улетело,
Скользя упала мантия из рук,
И, не спеша сокрыть всё тело,
Блаженной неги замыкает круг.
И молвит мне, качнувшись на мгновенье:
«Опять, мой почитатель беспокойный,
Зачем прогнал моё забвенье,
Не выбрал путь ко мне окольный?
Слова давно уж я не слышу,
Давно привыкла слушать думы.
Да, суждено в веках мне свыше
Красотой творения смущать умы».
И снова бессловесным чудом стала,
Забвеньем вглубь веков ушла.
Счастливый я стою у пьедестала —
Венера – камень ко мне слова нашла.
Нежность
Твоя нежность сквозь годы.
Её не затмили невзгоды.
Ласковость, нежность – и годы печаль.
Ожидание, муки и слово: «Встречай!»
Встреча без счастья – начало разлуки.
Встреча на миг – продолжение му́ки.
Последняя нежность в касанье руки.
Гаснет скользя ощущенье – и должен уйти.
Я ласками мог бы тебя одарить,
Светом надежды наш путь озарить.
Нежностью – солнцем твоею взращённый,
Судьбою до нежности я возвращённый.
Но тучи нависли, закрыли собой
Надежду на нежность моей же судьбой.
Сердечную нежность в словах не отдашь.
Но будет же праздник когда – то и наш?!
Очень многое в жизни случается.
Даже нежность с тоскою встречается.
Проклинаю виденья старухи-тоски.
Розовой нежности храню лепестки.
Пусть лукавит, дразнит и смеётся;
Пусть слезами порою зальётся
И гордится, что не может и быть одинока;
Пусть мудрее она и Будды, и Пророка;
Пусть в сердцах она дольше живёт;
Пусть глазами не часто зовёт.
Ведь всегда вы одно – нежность и ты.
А я – строю для жизни мосты.
Несравненная нежность твоя.
Кротка и не смела ласка моя.
Но разве не сёстры по крови они?
И зачем бесконечны разлучные дни?
Мне и жизни не нужно без жизни твоей,
Хоть будет горька она тысячи дней.
Только бы жили в согласье они:
Нежность и ласка, – несчётные дни.
Из прошлого
Идущего на плаху пожалей,
Чтоб в миг последний себя он не жалел;
И нежностью в последний раз согрей,
Чтоб он с тоскою в небо не смотрел.
Иссохшего от ран и жажды пожалей,
Чтоб взор его до времени не стлел;
По каплям влагу в уста его налей,
Чтобы, очнувшись, он ласково смотрел.
Словам идущего на бой – поверь,
Чтобы в глазах он веру увидал;
И проводи в последний раз за дверь,
Чтобы в бою он встречу ждал.
В земные чувства явственно поверь,
Чтоб в них потом не сомневаться;
Открой им к счастью настежь дверь,
Чтобы потом душой не надрываться.
С собой в дорогу друга позови,
Чтоб было с кем тревогу, радость поделить.
И не считай при нём в ладонях мозоли́,
Чтобы других не захотел он тем же удивить.