– Здравия желаю, товарищ майор, – произнес я, привлекая внимание, – сержант Иванов, сорок второй гвардейский полк, – я предъявил майору документы, вместе с предписанием.
– Чего хотел, сержант? На тот берег? – возвращая мне документы, поинтересовался майор.
– Если возможно…
– Давай, скоро отправляемся. Будь поблизости.
Майор сдержал обещание, через три часа я уже поднимался по знакомой насыпи возле разрушенного здания Госбанка. Еперный театр, за два месяца города вообще не стало. Как тут сейчас воюют? Раньше дома держали, а сейчас вообще ни одного целого, на первый взгляд. Хотя воевать тут недолго осталось, Паулюс вроде тридцать первого лапки поднимет.
– Боец, не знаешь, где сорок второй полк находится? – я тормознул одного бойца, что пробегал мимо, и поинтересовался, где мне искать своих.
– Так рядом, на площади где-то.
– Спасибо. – Я двинул примерно в том направлении. Даже вздрогнул, когда услышал невдалеке трескотню пулемета, а затем и хлопанье минометов.
«Вот чего мне не хватало в госпитале!» – усмехнулся я. На самом деле, успел уже расслабиться, отдыхая. Двигался я медленно, стараясь не вылезать на открытые участки. Впереди, в руинах одного из домов, что предстояло обойти, кто-то мелькал.
«Надеюсь, наши, а то у меня и оружия-то нет»
…В развалинах действительно были бойцы Красной Армии. Точнее, саперы, причем из нашего полка, одного парня я точно знаю.
– Здорово, славяне! – окликнул я парней.
– О-о-о! Кому бы ни пропасть! Сержант, ты ли это? – удивился боец, которого я узнал.
– Нет, тень отца Гамлета, – с ухмылкой ответил я и продолжил: – Ты все взрывчатку волокаешь?
– А как же, без меня никуда! – важно заявил сапер. – Вот готовимся, комбат приказал домик один сровнять, там фрицев в подвалах много, завалим их, да и конец.
– Экий ты кровожадный, нет бы по-человечески, пристрелить или забить до смерти, а ему бы только взрывать, – не могу удержаться от смеха. «Прыснули» мы одновременно, сапер явно был с чувством юмора.
– Так ты из госпиталя? – спустя пять минут и две выкуренные сигареты допытывался у меня сапер.
– Ага. – Черт, я уже даже соскучился по сигаретам. Правда, эти какие-то кислые, но все равно приятно. Сапер поделился со мной, выделив аж пять штук, две из которых я уже «высадил».
– Комбат через пару домов, у него КП в подвале.
– Все тут же, на Пензенской?
– Тебя когда увезли? – в свою очередь спросил парень.
– В ноябре, – ответил я.
– А, ну тогда уже не найдешь, перенесли давно, – развел руками сапер.
– Ничего, кого-нибудь найду, подскажут.
Первым делом, пройдя нужные два дома, я заглянул за кусок чудом державшейся стены. Никого. Быстренько справив малую нужду, был застигнут врасплох.
– Ты чего тут делаешь? А ну марш в укрытие, разведчики только доложили, что немцы собираются с силами…
– А где комбат Смолин? – перебил я старшину, вылезшего откуда-то как чертик.
– Дом обойди, с восточной стороны есть спуск, там вроде и был.
– Ясно, спасибо! – Побежал трусцой в указанном направлении. Обогнув дом, увидел провал в стене и направился к нему. Из темноты, что была за стеной, на меня уставился ствол ППШ.
– Кто таков? – спросили в лоб.
– Да хрен его знает, комбат тут? – Юмор пришелся ко двору.
– Сержант, что ли? Братцы, снайпер наш вернулся! – воскликнул боец, что стоял на посту. Тут же меня втащили внутрь подвала и принялись обнимать.
Закончили, когда раздался знакомый окрик:
– Что здесь происходит? – Бойцы нехотя расступились, и я предстал пред светлы очи командира батальона.
– Здравия желаю, товарищ майор, сержант Иванов после лечения в госпитале прибыл в ваше распоряжение! – отчеканил я, отдав честь.
– Ну, привет, душегуб! – смеясь, произнес майор Смолин, обхватив меня своими могучими ручищами. Обнял пару раз, затем похлопал по плечам и потянул к себе в закуток.
– Саня, твою мать! – навстречу вылетел мой друг, старлей Нечаев.
– Здоров, Леха, – ответил, улыбаясь, я.
– Свиделись, наконец, а то сначала один причитал о пропавшем в госпиталях командире роты, а теперь второй все уши прожужжал.
– Товарищ комбат… – взмолился Нечаев.
– Да шучу я, шучу, – ласково ответил Смолин, – чай будешь, выздоравливающий?
– Ага, – кивнул я, усаживаясь за маленький, грубо сколоченный столик.
Болтали минут тридцать, когда за ширмой прокашлялись и спросили разрешения войти. А пришел… Петро. Этот гаврик тоже уже здесь, вот так встреча однополчан.
– Товарищ комбат…
– Ну, чего рот открыл? – весело поинтересовался Смолин, – да сержант это, сержант, иди, поздоровайся!
Пете больше предлагать было не нужно. Навалившись на меня, как медведь, парень сграбастал меня в объятия и даже попытался поцеловать. Много времени на разговор выделить не получилось, Петя теперь за батальонную разведку отдувается, только вернулся с НП и сразу на доклад к комбату.
– Ну, опять уйдешь к «своему»? – хмуро, в конце обсуждения диспозиции, спросил Смолин.
– А можно, товарищ майор? – стесняясь, спросил мой напарник.
– Да разве вас разъединишь теперь? Вон вы на пару как немца долбили, аж завидно, смотри как сержанта «отметили»! – Это комбат про награды, хотя у самого висит четыре штуки. У Нечаева тоже медаль и орден, причем одинаковые с моими.
– Товарищ сержант, пока вы лечились, пришел очередной приказ, не успел к основному награждению, вам присвоено звание старшего сержанта, – деловито заявил комбат.
Я быстро оттараторил нужные слова и, глотнув чаю, приступил к обсуждению предстоящих дел.
– Как ты поползешь? Ты ведь не знаешь города вообще, тут с ноября изменений, как в бухгалтерии…
– Так вот и надо посмотреть, тем более Петро уже все излазил, будет заодно и дорогу показывать.
– Товарищ майор, да бесполезно объяснять, все равно смоется, а нам расхлебывать! – влез в нашу беседу Нечаев.
– Да уж не хуже тебя его знаю, тоже достаточно с ним повоевал, – ответил Смолин.
– Хорошо, вам виднее.
Отдыхал я по прибытии около суток. Вот уже час, как разрабатываем план подхода к немецким позициям. Это только звучит так громко, на деле же через два дома от нас уже немецкий тыл. Немцы в колечке сидят, но, блин, упертые, не сдаются и баста. Много отдельных подвалов занимают, без связи со своими, но все одно не хотят сдаваться. Комбату в штабе поставили задачу, зачищать помалу окрестности. Дело в том, что батальон нашего полка пока не пополняли, людей мало, чуть больше сотни, поэтому-то и сидит наш недобатальон далековато от фрицев. Те все больше возле универмага возятся, но это так, приближенные к командованию, простых вояк тоже хватает, они, как и говорил, разбросаны по всему району. Задача вполне обыденная, ребята так давно уже воюют, но вот сейчас все усложнилось наличием у фрицев на нашем участке снайперов. По данным, что принес Петро, выходило, что стрелков тут минимум трое, появились около недели назад и долбят всех подряд. Совсем прохода нашим бойцам и командирам не дают. Боевые действия сейчас неактивные, немцы, видимо, ждут, когда им колечко снаружи кто-нибудь прорвет, а наши выжидают капитуляцию. Повсеместно идет снайперская и минометная борьба. То наши фрицев постреляют, то немчура скрытно корректировщиков разместит и устроит минометный обстрел.
По грязно-белому снегу ползти было вполне сносно. Снегу местами было много, и он хорошо накрывал развалины и обломки, среди которых приходилось лавировать осенью. Все разбитые дома стоят без крыш, следовательно, снегу внутри бывших домов хватало, конечно, там, куда мины не падали. Ползли мы, пробираясь из подъезда в подъезд. Условно, конечно, тут давно уже не различить практически, где тут подъезд, а где квартира, только по остаткам лестничных маршей можно было предположить, что и где было.
– Сань, туда смотри, – указал мне Петро направление. – Оттуда сегодня стреляли, двоих парней уложили как котят.
– Да, серьезные ребятки там окопались, – поправил я каску и задумчиво произнес.
Дело в том, что раньше, как и говорил, тут были хоть какие-то постройки, и передвигаться было вполне возможно, но теперь… Впереди справа, куда указал напарник, ранее стоял трехэтажный дом, сейчас только куча битого кирпича, высотой метров в пять-шесть. Укрыться там нереально, но как-то фрицы все же укрываются?
– Петь, а ты слева эти развалины не смотрел? – У меня возникла мысль.
– То же самое, что и отсюда, одни куски стен…
– Ага, так, Петро, слева ничего не видать, справа и сзади у них свои стоят, так?
– Именно, – Петя слегка озадачился.
– Дуй к командиру, бери рацию. Пусть миномет один выделят, мы координаты скинем, пусть нам помогут. Только попроси, чтобы ствол посерьёзнее выделили.
– Выкурить решил? – догадался Петя.
– Почти, – улыбнулся я, – я думаю, в подвале они сидят. Мины начнут сыпаться, снайперы попробуют убрать корректировщиков, нас то есть. Место они это бросать не хотят, я их даже понимаю, своеобразный «Дом Павлова», только в исполнении врага. Им оттуда видно все вокруг, вот и цепляются.
Петя ужом скользнул назад, а я принялся осматривать руины Сталинграда, те, что видны с позиции, конечно. Черт, да, много в будущем говорили о разрушениях в городе, но таких… Ведь тут даже слова не подобрать. Если разделить мысленно город на кварталы, а за квартал принять футбольное поле, чтобы примерно по размерам подходило, то поставьте один маленький деревенский дом на таком поле и тогда поймете примерно, что представлял собой город на Волге в январе сорок третьего. Пустыня, лунный пейзаж. Кругом осколки стен, груды битого кирпича, местами укрытого снегом и… трупы. Никто немцев не собирает. Сами не могут, так как отходят регулярно назад, а нашим не подойти, фрицы не подпускают, вот и лежат кругом окоченевшие арийцы, занесенные снегом, да заваленные мусором.
Черт, полчаса лежу, а никто так и не появился в зоне видимости. Сзади послышались звуки, издаваемые ползущим напарником.
– Сань, вот «ящик», высмотрел кого? – проговорил Петро, укладываясь рядом.
– Да ни фига, даже не почесался никто, не то чтобы двигаться, – усмехнулся я.
– Сейчас антенну растяну, – Петя полез на стену, пользуясь выбоинами в стене. У нас за спиной стояла одна из немногих, чудом сохранившихся стен, на нее напарник и полез. Произошло все ну очень быстро, а главное, вовремя. Отвернувшись от Петра, я вновь приник к прицелу, когда услышал сзади мат и падение тела, а через секунду понял, что тишину нарушил еще один звук. Когда Петро почти залез на стену, то стал видимым с тех развалин, что использовали для укрытия немцы. Оступившись, ставя ногу на очередную выбоину, Петя сорвался вниз, а в этот самый момент вражеский снайпер решил выстрелить. Пете повезло, все-таки сорвался он на долю секунды раньше, чем прозвучал выстрел, пуля ударилась в стену, выбивая из нее пыль и кирпичную крошку. К моему стыду, я растерял нафиг в госпиталях всю свою наблюдательность. Я тупо не заметил, откуда стреляли. Откатившись под прикрытия обломков стен, я задумчиво уставился на отметину, что оставила в стене вражеская пуля. Картина осложнялась тем, что на стене было довольно мало свободного места, все исцарапано и покоцано, но вроде след от пули я все-таки нашел. Мы с напарником находились явно выше, чем противник. В остатках «нашего» дома был почти целый первый этаж, а кучи обломков стен и перекрытий лежали на месте бывшего второго. Отметив про себя примерную траекторию полета пули, я вычислил место, откуда был сделан выстрел с точностью до пяти метров в любую сторону. То есть стрелок находился в радиусе пяти метров от той точки, что я определил.
– Петь, ты чего там притих, в тебя вроде не попали? – спустя минуту после всего случившегося спросил я.
– Ногу вывихнул, болит зараза, аж жутко! – почти простонал в ответ Петро.
– Мне миномет нужен, сможешь координаты передать?
– Наверное, – кивнул Петро и отвлекся от своей ноги. Наладили связь, по нашим координатам прислали одну мину. Недолет был серьезный, подумалось, что минометчики вообще по нам стреляют, а не по врагу.
– Петь, сто вперед и двадцать влево, также одну, – попросил я.
Напарник прокричал в трубку наши подсказки и посмотрел на меня.
Новая мина рванула в центре лежки фрицевских снайперов с неизвестным, конечно, результатом. Однако это, как ни странно, принесло свои плоды. Винтовка, а у меня в руках была все та же моя трофейная, лежала передо мной. В прицел я пытался разглядеть хоть что-то, что выбьется из привычного вида развалин. С винтовкой, кстати, интересно вышло. Когда меня нашли и откопали, подобрали и винтовку. У той был разбит прицел и полностью расщеплен приклад. Ребята из реммастерской, куда ротный, теперь уже комбат, лично ее отнес, переставили на нее другое ложе, благо подошло и даже не болталось, и новый прицел, также из трофеев. Вчера я ее по новой пристрелял, выведя ноль на трехстах метрах, и теперь желал пустить ее в дело.
После разрыва третьей мины противник не выдержал.
– Сань, одного точно вижу, – проговорил уже успевший лечь рядом напарник.
– Сам вижу, – спустив курок, дернул затвор, одновременно уходя перекатом в сторону. Угадал, пуля фрицевского снайпера ударила в камень, возле которого только что лежала моя винтовка.
– Ух ты! – Петя также сдал назад, хоронясь за обломком стены.
– Вот тебе и ух ты! – пробубнил я. – Мы их не видим, а они-то, выходит, наоборот…
Петя дал команду минометчикам по рации, и те приступили к работе. Выпустив порядка двух десятков мин, обстрел закончился. Я к тому времени поменял позицию. Не всегда выше означает лучше. Спустившись вниз, я отполз метров на шесть вправо, оттуда хорошо была видна приблизительная позиция немецких стрелков. Выискивая цель, я все время думал о выстреле противника. Раз он не попал, значит, все же не видел меня, а стрелял по вспышке…
В тех развалинах, где предположительно сидели немцы, царила тишина. Никакого движения, лишь дым расходится да пыль оседает. Тот фриц, в которого я стрелял, должен лежать где-то за насыпью, я стрелял в него сверху, стрелок был в укрытии, поэтому отсюда его не видно.
– Как же вас выкурить-то? – лихорадочно соображал я. – А если…
Ползти обратно к Петрухе мне не хотелось. Достав дымовую гранату, немецкую, наших почему-то совсем мало, прикрутил к ней длинную рукоятку от обычной «колотухи». Прикинув еще раз траекторию, зашвырнул гранату левее укрытия немцев. Немец клюнул, не знаю, сколько их там было, но один показался буквально на две секунды. Перемахнув через бруствер из кирпичей, фашист, держа свою винтовку на сгибах локтей, резво так заспешил в сторону траншеи, что давала возможность скрытно покинуть позиции. Испугался, решил, что мы в атаку пойдем. Противник будет виден еще несколько секунд, мне этого достаточно. Стреляю всего один раз и отмечаю, что фашист замер, готов. Подползший напарник толкнул меня в бок.
– Думаешь, последний? – Петя осматривал виднеющиеся позиции врага.
– А хрен его знает, – просто буркнул я, – я вообще не понимаю, как он там от минометов умудрился укрыться.
Нам очень не хотелось лезть за подтверждением, но это было нужно. Как пересечь открытое пространство? Да как и раньше, недостатка в дымовых гранатах у нас сейчас нет, швырнули с напарником сразу две штуки и спустя десять секунд двинули ползком вперед. Дым отлично закрыл нас от развалин, в которых, как мы думали, сидят фрицы. Преодолев ползком метров десять, решили вставать, а то дым скоро развеется. Рывком, виляя и пригибаясь к земле, мы добежали до бывшей позиции снайперов противника. Преодолеть бруствер уже не успели, дым исчез, отдышавшись, беру у Пети ППШ, он так и таскает сразу два. Отложив в сторону винтовку, дергаю затвор автомата.
– На раз-два? – спрашивает напарник.