Тем же вечером в эту ловушку попал некий молодой человек. Во время переноса он потерял сознание, и его доставили в ближайший госпиталь. При нем были обнаружены кустарные артефакты подозрительного вида, и вызванная маг-бригада определила их как незаконные артефакты для воздействия на сознание. Молодого человека задержали, и через некоторое время дело об избитых и раздетых юношах было раскрыто.
Злоумышленник не был магом, поэтому об этом в Дисциплинарный комитет ничего не сообщили.
Офелия приехала на следующий день – расследование причин казуса ловушки в парке было молниеносным, виновники, впрочем, не скрывались и не отпирались. Она проконтролировала воспитательный процесс, но осталась совершенно недовольной педагогическими талантами Финнбара – и новому начальнику тоже досталось.
После праведных трудов дама пообедала в кафетерии Эллинского дворца и, встретив там Якова, не упустила случая пообщаться.
– Это у вас хобби такое – собирать паноптикум из особых бездарностей и неудачников? – ядовито осведомилась Офелия, присаживаясь за столик.
Яков покосился на нее и отложил вилку, которой он уже минут пятнадцать ворошил салат.
– Что вы, уважаемая Офелия. Ни в коем случае. Оба новеньких – весьма перспективные маги, да и к тому же до сего момента не имевшие ни одного нарекания.
– Прекрасно, – скривила губы дама. – Значит, дурное влияние? И сколько еще подобных делишек вы будете своему протеже спускать с рук? Впрочем, что же я. Слышала, что вы скоро уходите со своего поста?
Яков вдруг повернул к ней голову, и ровный серый свинец его глаз неприятно поразил Офелию.
– Что до моей… отставки, то это не ваше дело, дорогая Офелия. Хотя вы, как и всегда, не видите за деревьями лес. Прислушайтесь к моему совету и постарайтесь приглядеться к тому, что вокруг вас происходит. Целее будете.
Сухо кивнув на прощание, Яков удалился. Офелия только недоуменно хлопала густо накрашенными ресницами.
Шиповник тяжело переживала первый в своей жизни выговор. Энца, помня свои ощущения, пыталась ее утешить, но безуспешно. Нужно было иметь обаяние и уверенность Джека, чтобы простое «забей» в такой ситуации выглядело весомо.
Унро же, напротив, совсем не переживал – как-то по секрету он признался Энце, что у него повышенный индекс Гримана – то есть возможность несчастного случая. Из-за этого юноша с детства попадал и попадает в различные неприятности, а потому и знакомством с главой Дисциплинарного комитета его удивить было сложно. Яков слегка покривил душой, сказав, что нареканий у новеньких не было. Серьезных – нет, просто цепь случайностей и совпадений, и Унро с завидным постоянством собирал на свою голову все, что можно.
«Так вот в чем дело», – еще тогда подумала Энца. Все же теория о том, что во флигель просто так не попадают, подтверждалась. Шиповник и Финнбар пока туда не очень подходили, но может быть и у них что-то такое за пазухой есть.
Шиповник на время углубилась в учебу, а в отделе выполняла только распоряжения начальника, стойко игнорируя все страстные призывы Унро помочь ему с загадкой рук-в-стене.
Пока Унро не наткнулся в архиве на пару интересных бумаг.
***
Телефон зазвонил прямо на паре. Шиповник подпрыгнула от неожиданности, прихлопнула его рукой и, нервничая, не сразу смогла отключить. Преподавательница, умолкнув, вежливо ждала, пока девушка справится. Острые иглы серых глаз поверх стильных узких очков женщины пронзили студентку, как мотылька.
Ведь еще надо было так попасть, злилась Шиповник, и неровные пятна румянца расползались по ее щекам. Гаш, преподавательница теории упругости, была той еще язвой и злопамятной дамой, которая терпеть не могла, когда ее прерывали. Обычно Шиповник отключала даже вибрацию на входящие, когда была на ее предмете, а тут и звук позабыла.
– Это по работе из архива, – несчастным голосом сказала она, понимая, что даже извинения могут не спасти ее зачетку на предстоящем экзамене в зимнюю сессию.
Гаш такие вещи запоминала надолго.
– В самом деле? – вдруг спокойно спросила преподавательница, и острые иглы спрятались. – Тогда можете выйти и перезвонить.
Если кто до этого не обернулся, чтобы поглядеть на дуреху, которая так опростоволосилась с телефоном, то сейчас на нее посмотрели все. Гаш – и разрешила выйти перезвонить? Не съязвив ничего и не попытавшись сравнить умственные способности студента с инсект-объектом?
– Благодарю, – деревянно сказала Шиповник и стремительно вышла.
Она отошла по коридору насколько могла дальше, чтобы обрушить на голову бедняги Унро самые отборные ругательства, которые только знала.
– Какого беса ты звонишь? – кричала она. – Ты ведь знаешь, что я на занятиях! Да меня из-за твоего звонка завалить могут! И я сейчас еще половину лекции пропущу!
– Ну, спишешь, у кого-нибудь, – расстроенно пытался вклиниться в ее монолог Унро.
Извиняться он уже прекратил: после десятого или двенадцатого раза Шиповник просто взъярилась еще больше, и Унро покорно замолчал, посчитав, что ей надо выговориться.
Шиповник и выговорилась. Потом бросила трубку – и вдруг успокоилась.
– Чего ты хотел-то? – набрав снова номер коллеги, спросила она.
– Слушай, – возбужденно сказал Унро, сразу позабыв об этой интермедии. – Я тут чего накопал. Помнишь тетку, которую за подол рука хватала? Ее прапрадед был магом, в Императорской егерской службе.
– Ну и что? – раздраженно сказала Шиповник.
– А то, что один из предков парня, который самый первый видел эти руки, тоже был магом и служил егерем в те же годы.
– Надо остальных проверить! – тут же включилась Шиповник. – Прямо по цепочке проследить до тех лет… узнать, может они пересекались, были знакомы, или еще что-то… Ох, подожди, у меня еще одна пара после этой, я тоже хочу в архив пойти. Ты пока разрешения возьми, ладно? И на меня тоже.
– Ладно, – обрадовался Унро. – До встречи тогда.
– Все в порядке? – осведомилась Гаш, когда Шиповник вернулась в аудиторию.
– А? – рассеянно отозвалась девушка. – Да… да, все в порядке, просто кое-что нашли по одному делу.
– Не забудьте сделать копию пропущенной части лекции, – сухо сказала Гаш. – Итак, продолжим…
Позже, расспросив коллег, Шиповник узнала секрет снисходительности: летом преподавательница присутствовала при достопамятном раскрытии флигеля и помогала разворачивать чары Артура.
Шиповник подумала, что после такого звонки «по делу» из архива не могут восприниматься как неважные.
Шиповник степенно шагала по людным аллеям – и летела не разбирая дороги по пустым, чтобы срезать путь до флигеля. Последнюю лекцию она прогуляла, первый раз в жизни, но перед этим, правда, договорилась с сокурсницей о том, что одолжит ее записи.
– Ну, что? – выпалила она, сразу влетая в архив.
Сегодня флигель даже ни на миг не моргнул, и вроде как поближе подвинулся, будто одобряя нетерпение, с которым она спешила на работу.
Леди Гарброу – а точнее, младшая из них, – укоризненно посмотрела на Шиповник.
– Разве можно так? – прошелестела она. – Вы даже не переоделись.
Из-за стеллажа выглянул Унро и радостно помахал ей.
«Что-то нашел», – поняла Шиповник и стрелой понеслась наверх, чтобы скинуть куртку и переобуться.
В кабинете сидела Энца, чем-то расстроенная, а на месте Джека, оседлав стул и положив подбородок на спинку, покачивался незнакомый молодой человек. Он немного был похож на Унро: тоже невысокий и светловолосый, но в отличие от коллеги был физически более крепким и производил совершенно иное впечатление. Он быстро сверкнул глазами на вошедшую, коротко кивнул и продолжил разговор. Шиповник не вслушивалась, но общий тон был довольно унылый.
Шиповник с недоумением подумала об Энце: мало того, что она с напарником крутит – а Шиповник была в этом абсолютно уверена – и обманывает своего мужчину, так еще вот и третий появился. С Джеком, видимо, последнее время не ладилось, приходил он все реже, и напарники едва разговаривали друг с другом.
Из этих троих Шиповник больше всего нравился Донно: сразу видно, что надежный мужчина, настоящий. Который заботится и оберегает, да еще и маг не из последних.
Да впрочем, что ей за дело? Пускай Энца сама со своими мужчинами разбирается. Была бы поумнее, занималась бы карьерой. Вот она, Шиповник, как только диплом получит, сразу отправится в столицу, у нее есть список из компаний, в которые девушка собралась подавать резюме, и целый план для дальнейшей жизни.
– Вот, смотри, – шепотом сказал Унро (младшая из Леди Гарброу все еще была рядом) – и разложил перед Шиповник несколько потрепанных старых бумаг.
Рядом был его блокнот, густо исписанный крупным детским почерком.
– Я нашел еще одного из егерской службы… точнее, это женщина. Тоже маг, Нено, – и представь, она дальняя и очень далекая по крови прапрабабка сразу двоим из нашего списка, кто видел руки. Они, наверно, и сами не знают, что родственники. Хотя там родственности одна капелька, но все равно…
– Ничего себе, – в полном восторге шептала Шиповник. – Такое совпадение не может быть просто так, да? А ты что-нибудь про них накопал еще?
– Немного. Вот тут несколько дел, в которых он и она участвовали. По отдельности, конечно. Не пересекались, но наверно, если работали в одной службе, были знакомы. Получается, уже трое: Гриф, Рябинник и Нено, и через них связаны уже четверо из шести свидетелей.
Шиповник торопливо перелистала желтые хрупкие страницы, подшитые в папку, заполненные чьей-то уверенной твердой рукой. Чары, которые сохраняли бумагу, все еще держались, холодком отдаваясь в пальцах.
Но ничего интересного. Очень похожие дела Шиповник и ее коллеги до сих пор разбирали у себя наверху, и точно так же выезжали проверять достоверность донесений, как и егерь-маг Гриф, и Нено, и еще многие другие.
– А ты не нашел, что с ними могло случиться? Как они умерли?
– Нет, – покачал головой Унро. – Но последнее по времени, что я нашел, – вот эти два документа.
Он пододвинул ей поближе две бумаги, явно вырванные из папки. Прошение от старосты некой деревни Утицы – длинное перечисление разнообразных событий и жалобы на приезжую ведьму – и ответное распоряжение о выделении отряда из пяти егерей для разбирательства. Первая – за июль тысяча девятьсот восьмого, вторая – за август.
Ведьму… это надо же. Впрочем, тогда еще много необразованных было, ведьмами всех подряд называли и не отличали от магов.
– А почему бумаги отдельно, не в папке? – как можно тише спросила Шиповник, невольно оглядываясь на Гарброу, которая неподалеку от них сортировала подшивки.
Унро подвинулся ближе и тоже понизил голос:
– По каталогу там должна была быть папка с незакрытыми делами за тысяча девятьсот восьмой, но вся полка в беспорядке. Бумажки были рассыпаны, а обложки не было. То есть, может, еще что-то было, но уже не найти. За следующий год ничего нет, ни об одном из этих троих.
Шиповник вздохнула: после летних событий во флигеле сотрудники уже не раз находили разоренные или перевернутые полки. И если до появления Леди Гарброу это еще как-то сходило всем с рук, то после – любой беспорядок вызывал негодование архивариусов и долгие разборки.
Шиповник потерла ладонью лоб, вспоминая все, что она знала о делопроизводстве начала века.
– Должны быть каждый месяц отчеты о ревизии дел, – сказала она. – Или каждые полгода? И еще описи…
Унро покачал головой – и то, что он нашел, можно сказать, было чудом.
– Подожди, – вдруг сказала Шиповник. – Ну ведь они наверняка получали жалованье, и списки где-то должны быть.
– А в списках можно увидеть, когда они перестали получать, – подхватил Унро, невольно повышая голос.
– Здесь такое не хранится, – прошелестела Гарброу, о которой они уже позабыли.
Молодая женщина тускло взглянула на них, а потом кивнула куда-то в сторону.
– Все данные о жаловании, обмундировании, обеспечении артефактами и оружием хранятся в хозяйственных службах, – сказала Гарброу. – Мы подали прошение на перевод этих документов в наш архив, но во Вдовьем доме не спешат их отдавать.
Она поджала губы, выражая свое негодование.
– Гарброу, – заискивающе сказал Унро. – Мы вот тут возьмем бумажки, чтобы копии сделать, ладно? И еще знаете, я одну полку нашел, наверное, чистильщики ее перевернули, все перепуталось…
«Болван», – подумала про себя Шиповник и пнула его под столом. Лучше бы Леди Гарброу сами нашли полку, без них.
Гарброу стремительно встала и, сузив глаза, ястребом пролетела вглубь архива, кинув на ходу:
– Где?!
Шиповник быстро схватила документы и понесла наверх, пока Унро уточнял место, одновременно пытаясь отвести от себя все подозрения.
Энца уже была одна, и Шиповник, проходя к своему месту, спросила:
– Все в порядке?
Энца пожала плечами.
– Послушай, – поколебавшись, сказала Шиповник. – Если нужно получить доступ к архиву другой службы, это через начальство?
– Да, – ответила, подумав, Энца. – Или можно написать официальный запрос. А если там есть знакомые, можно проще.
– А у нас есть? В хозяйственных?
– У Джека есть знакомый, он раньше артефакты помогал нам вне очереди получать…
Девушки перевели взгляды на пустой стул, который так и остался стоять спинкой к столу.
Джек не появлялся второй день.
– А ты сама его не знаешь? Можешь попросить, чтобы он нас в архив провел?
Может быть, Энца и отказалась бы – все же она не очень хорошо знакома была с тем магом, который помогал Джеку, но в тот момент пришел растрепанный Унро. Он едва вырвался из когтей Гарброу, чудом сумев спасти свое честное имя.
Унро плюхнулся на стул, а потом, к досаде Шиповник, выложил все, что им удалось узнать – и про двух предков, и про ведьму.
Зато Энца заинтересовалась и, переборов обычную нелюбовь к телефонным разговорам, договорилась с кем надо, чтобы Унро и Шиповник пропустили в архив Вдовьего дома – хозяйственных служб Института.
***
– Послушай, а ты уверен, что мы на нужной платформе?
Пронзительный ветер пробирал до костей. Шиповник затолкала кончик косы в задний карман джинсов, чтобы та не болталась, и поежилась, обхватывая себя руками. Усталый женский голос объявлял отходящие и приходящие поезда, но табло на их платформе не работало. Шиповник была уверена, что коллега, как всегда, все перепутал, и поезд вот-вот уйдет по соседнему пути. Унро в нелепой полосатой шапке и куртке – явно теплой, хотя тоже нелепой, – стоял рядом, комкая в руках билеты.
Они ехали в Утицы, и, оглядывая залитые киселем тумана железнодорожные пути, Шиповник никак не могла поверить, что она пропускает занятия, чтобы в какой-то деревне расспрашивать о ведьме и падеже скота столетней давности.
В ее сумке лежали распечатанные снимки найденных ими бумаг в архиве хозяйственных служб. Выносить и копировать запретили, так что они с Унро тайком фотографировали документы на телефон. Это потом, когда все точно будет известно, они запросят все официально, а пока и так сойдет.
Вот сейчас, как думала Шиповник, пытаясь подавить тщеславные мысли о будущем успехе, они идут по верному пути.
Архив хозяйственных служб был не в пример скучнее, но и более организованным. Там был электронный каталог, и коллегам удалось найти несколько интересных бумаг.
По спискам о выданном жалованье получалось, что Гриф, Нено, Рябинник и еще двое егерей получали деньги в последний раз в июле. В августе по распоряжению начальства им были выданы подорожные, пайки, артефакты – и стояла отметка о невозврате последних. Местом назначения у всех пятерых была деревня Утицы.
Судя по всему, эти люди так и не вернулись.
История двадцать третья. Могилы и их обитатели
В Утицах, которые были в часу езды от Гражина, было так же туманно и промозгло, как и на вокзале города. За сто лет в облике деревни изменилось немного: разве что добавилась автобусная станция и приросла одна улица.