Робин знал, что за участие в предыдущем мятеже против Генриха граф Лестер вместе с женой почти восемь лет провел в заточении в одной из королевских крепостей и получил свободу чуть больше года назад, но милость короля не вернул. Заключение было настолько суровым, что сильно подорвало здоровье Лестера, который был одного возраста с отцом Робина, но сейчас выглядел старше графа Альрика на добрый десяток лет. Не лучшим образом оно сказалось и на его супруге, на которой он был женат вторым браком после смерти в родах первой жены – сестры графа Альрика и тетки Робина. Два рано постаревших, больных человека – вот кем стали граф и графиня Лестер, восставшие против власти Генриха и потерпевшие поражение. Старший сын Лестера, двоюродный брат Робина, находился все годы заточения отца при дворе Генриха, остался там и сейчас – уже в качестве заложника, а не воспитанника. Так какой помощи он ждал от дяди? Напротив, приехав к нему, Робин подверг Лестера опасности, чего желал меньше всего.
– Тебе все равно было не к кому отправиться, кроме меня, – ответил Лестер на невысказанные вслух мысли Робина. – Не кори себя, мальчик мой. Правду об отце ты мог узнать только от меня, а опасности ты для меня не представляешь. Скорее мое общество для тебя опасно. Артур послал мне весточку, что король опять хочет взять меня под стражу, обеспечив таким образом мое неучастие в новом мятеже – теперь уже принца Ричарда. Как будто жизнь моего сына и твоего брата не является для короля достаточным залогом моей покорности! Поэтому все, чем я могу помочь тебе, – дать совет.
– Какой, дядя? – Робин внимательно посмотрел на Лестера.
– Отправляйся на континент к принцу Ричарду. Принеси ему вассальную присягу и оставайся при нем, пока король Генрих не умрет. Трон перейдет к Ричарду, и – кто знает! – возможно, он восстановит тебя в правах в благодарность за верную службу.
Робин задумался. Отправиться к Ричарду и тем самым подтвердить обвинения в предательстве, якобы совершенном отцом и им самим? Заметив, как брови Робина устремились к переносице, Лестер вскинул руку.
– Не торопись! Прежде подумай. У тебя все равно нет иного выхода, кроме того, что я подсказал. Сестру с собой не бери. Я пристрою ее в какой-нибудь дальней обители под чужим именем, где ее не сможет найти сэр Рейнолд. Да и с твоей дочерью, Эдрик, следует поступить так же.
Эдрик сурово нахмурился, понимая, что Лестер прав. Две маленькие девочки – изрядная обуза и большая забота в трудной дороге, куда бы та ни вела. Но он не хотел расставаться с дочерью. Клэренс же просто взорвалась.
– Я никуда без тебя не поеду! – воскликнула она, соскочив со стула, забралась к Робину на колени и крепко обняла его за шею. – Ни в какую обитель! Я не хочу разлучаться с тобой!
Робин, глубоко вздохнув, обнял сестру и поцеловал в макушку.
– Вот что, – твердо сказал Эдрик, – и девочкам, и вам, граф Робин, пора в постель. Вы слишком устали, чтобы принять обдуманное и взвешенное решение. Поразмышляйте над словами вашего дяди, а утром к чему-нибудь да придете.
Посмотрев на осунувшееся от усталости лицо Робина, Лестер кивнул, соглашаясь с Эдриком, и на этом ужин закончился. Проводив взглядом Робина, который, взяв на руки Тиль, вместе с семенящей рядом Клэренс ушел следом за слугой, Лестер задумчиво покачал головой.
– Надо же! Сам командовал защитой Веардруна. В столь юном возрасте!
– И как командовал, ваша светлость! – подхватил Эдрик. – Если бы не предатель, подлому сэру Рейнолду нипочем бы не взять замок. А видели бы вы, как он сражался с ноттингемскими ратниками! Двумя мечами сразу, так, что к нему никто не мог подступиться. И это притом что у него прострелено плечо. Вот такой он, мой молодой граф Хантингтон!
Выражение лица, взгляд, голос – все было преисполнено гордости Эдрика за своего воспитанника и лорда. Положив ладонь на его плечо, Лестер попросил:
– Убеди его последовать моему совету, Эдрик. Ничего другого, более разумного, ему все равно не измыслить!
Оказавшись в постели, Робин с наслаждением вытянулся под мягким и теплым шерстяным покрывалом, вдохнул запах лаванды, исходивший от простыней и подушек, от собственных волос и кожи. Как многого надо лишиться, чтобы радоваться самой малости: мылу и горячей воде, чистоте тела и обычной кровати. Впервые за несколько дней он проведет ночь в настоящей постели, отвыкнув от нее за краткие привалы, которые Эдрик устраивал в лесу для путников и лошадей. Но закрыв глаза, Робин все равно видел перед собой дорогу, стелившуюся под ноги коня. Ему казалось, что и массивная кровать мерно покачивается в такт лошадиной рыси, словно он все еще оставался в седле.
****
Они пробирались в Лестер по ночам, а если днем – то такими тайными и запутанными тропами, что Робин иной раз побаивался, как бы Эдрик не сбился с пути, заплутав в дремучих лесах. Но Эдрик не столько помнил дорогу, сколько чуял верное направление, словно дикий зверь. Через три дня у них кончились съестные припасы. Робин не ощущал голода, и даже Клэренс и Тиль, проникнувшись мыслью об опасности, страдали молча и крепились, сколько могли. Истаявшие личики девочек заставили Эдрика поступиться осторожностью и выбраться из лесной глуши к проезжей дороге, чтобы заехать на первый попавшийся постоялый двор.
Они ужинали в общей трапезной, которая была полна народу, когда приехали ратники и глашатай шерифа Ноттингемшира. Эдрик предусмотрительно выбрал место в темном углу и при появлении ратников заслонил собой Робина и Клэренс.
Глашатай объявлял приметы Робина, а он, низко склонив голову на сомкнутые руки, слушал собственное описание и гадал: успел ли кто-нибудь из людей, что сидели в трапезной, рассмотреть его так, чтобы выдать ратникам прямо сейчас. Глашатай назвал его убийцей и вором, который должен быть отдан в руки правосудия, и Эдрик поспешил стиснуть руку Робина, опасаясь, что тот бросится с оружием на глашатая, расценив его слова как оскорбление. Но Робин ответил ему безмолвным пожатием и остался неподвижно сидеть за столом. Помня горячность своего воспитанника, Эдрик понял, что за считаные дни Робин постиг науку хладнокровия.
Награда, объявленная за его поимку, поразила всех. Кто-то даже негромко присвистнул. Но едва ратники вместе с глашатаем покинули постоялый двор и отправились дальше, как Робин услышал возглас:
– Наш шериф никогда не посулил бы столько денег за обычного преступника! И по описанию парень, которого ищут, слишком сильно похож на молодого графа Хантингтона!
– Храни его Господь! – тут же подхватили несколько голосов, так прочувствованно и горячо, что глаза у Робина защипало от невольно подступивших слез.
Усталость сменилась уверенностью: он уйдет от убийцы отца, вернет былое могущество Рочестеров, и тогда уже сэр Рейнолд будет прятаться от него.
Эдрик расплатился за ужин и припасы, которые хозяин постоялого двора приготовил им в путь, и, взяв дочь на руки, кивком указал Робину на дверь. Подхватив задремавшую сестру, Робин быстрым шагом пошел к выходу, стараясь не привлекать к себе внимания, как вдруг Клэренс проснулась. Не понимая спросонок, где они, она сквозь всхлипывания сказала на всю трапезную:
– Куда мы? Робин, я устала! Я хочу спать! Давай вернемся домой, в Веардрун!
Робин прижался губами ко лбу сестры и шепотом попросил замолчать. Клэренс, окончательно проснувшись, сама испугалась того, что натворила, и немедленно закрыла рот. Но было поздно.
В трапезной стало очень тихо, и взгляды всех, кто в ней был, скрестились на Робине. Эдрик поторопился к нему, подтолкнул к порогу, и уже в дверях Робин услышал позади себя несмелый возглас:
– Избегайте дорог: вас ищут повсюду!
Следом за этим возгласом – еще один, потом еще, и вся трапезная зашумела:
– Мы неустанно молимся за вас, граф Роберт!
– Берегите себя, ваша светлость, граф Хантингтон! Да сохранит вас Всевышний!
Робин не выдержал, оглянулся, и всех, кто сейчас желал ему спасения, пленила усталая, но такая живая и обаятельная улыбка, мелькнувшая в уголках рта и в синем всполохе глаз.
– Лучше бы эти болтуны откусили себе языки, если и впрямь желали вам блага! – ворчал Эдрик, когда они вновь ехали по лесной тропе. – Среди них наверняка сыщется хоть один, кто прельстился наградой за вашу поимку, и тогда быть беде! Ох, лорд Робин! – Он окинул воспитанника сожалеющим взглядом. – Больно уж вы приметны! Вас ни с кем невозможно перепутать.
Эдрик, конечно, был прав, и очень скоро шериф узнает, что Робин останавливался на этом постоялом дворе. Но в душе Робин все равно чувствовал благодарность ко всем, кто хотя бы на словах выказал ему поддержку.
****
Утром, едва он успел умыться, как слуга позвал его завтракать в ту же маленькую залу, где Лестер принимал нежданных и тайных гостей накануне вечером. Там уже были и сам Лестер, и Эдрик, и обе девочки. Клэренс, щебеча как птичка, бросилась к брату и обхватила его ноги. Робин рассмеялся и, подхватив сестру на руки, усадил за стол рядом с собой. Обменявшись приветствием с дядей и наставником, он принялся за еду, чувствуя на себе выжидательные взгляды обоих. Первым не выдержал Лестер.
– Так что ты решил, Робин?
– Пока ничего, дядя, – ответил Робин. – Мне надо подумать.
– Для раздумий тебе нужно время, а пуще всего – отдых. И еще необходимо, чтобы суета сэра Рейнолда с поисками тебя улеглась. Поэтому тебе надо надежно укрыться. Ты знаешь, что у меня есть дом в Йорке?
Робин кивнул: ему доводилось бывать в йоркском доме Лестера, и он помнил, как его найти.
– Останóвитесь там. Я дам тебе письмо, которое ты предъявишь стражникам и слугам. Старайся не показываться на городских улицах. Не думаю, что слуги сэра Рейнолда заберутся так далеко, но если ты и в Йорке почувствуешь опасность, то перебирайся в мой дом в Пограничье. Туда уж сэр Рейнолд точно не сунется из-за постоянных стычек с шотландцами.
– Хорошо, дядя. Я так и сделаю, – после недолгого раздумья ответил Робин и улыбнулся Лестеру. – Я бесконечно признателен тебе!
– Было бы за что, мой мальчик! – вздохнул Лестер и перевел взгляд на Эдрика. – Вы подумали насчет девочек? Согласны оставить их у меня, чтобы я позаботился о них так, как предложил вчера?
– Благодарю вас, милорд, но моя дочь останется со мной, – твердо ответил Эдрик, и Тиль просияла.
Клэренс переводила взгляд с брата на дядю, ожидая, как решится ее судьба. Потеряв терпение, она робко дернула Робина за рукав.
– А я? – пролепетала она.
– А ты… – Робин улыбнулся, усадил сестру к себе на колени и, глядя в голубые, широко распахнутые глаза Клэренс, в которых светилась неизбывная вера в то, что брат не оставит ее, сказал: – И ты отправишься вместе со мной.
Клэренс заулыбалась и, обняв Робина за шею, звонко расцеловала в щеки. Лестер, недовольный решением племянника, неодобрительно покачал головой.
– Неразумно, Робин! Твой путь будет опасным, и маленькая девочка не товарищ, а обуза в такой дороге! А у вас-то их даже две, а не одна! Оставьте мне хотя бы племянницу!
Клэренс обиженно надула губы на то, что дядя назвал ее обузой, и притихла, испугавшись, что Робин сейчас согласится с Лестером и передумает. Но он только крепче прижал к себе сестру.
– Нет, дядя. Клэр поедет со мной, иначе я стану постоянно тревожиться о ней. Сэр Рейнолд прекрасно осведомлен о нашем с вами родстве, и его люди будут следить и за вами.
Лестер остался при своем мнении, но был вынужден уступить. Он снабдил путников свежими лошадьми, теплой одеждой, едой и вином, предложил Робину принять от него немалую сумму денег. От серебра Робин решительно отказался, но стоило ему выйти из комнаты, как Эдрик так же решительно убрал деньги Лестера в седельную сумку. Для него ничто не казалось избыточным, и, будь его воля, он попросил бы вдвое больше серебра, чем дал Лестер. На прощание Робин предупредил дядю, что к нему может наведаться Вилл, и попросил рассказать тому, где его искать.
– Вот это уже было лишнее, – проворчал Эдрик, когда они покинули город и снова ехали лесной дорогой. – С чего вы решили, что ваш братец объявится у графа Роберта?
– Не сомневаюсь, что объявится, – ответил Робин. – Может быть, стоило подождать его и вместе отправиться в Йорк.
– Не знаю, почему вы уверены, что лорд Уильям так же сильно беспокоится о вас, как вы о нем, – не унимался Эдрик. – И никогда не мог понять, на чем основана ваша крепкая вера в его преданность. В народе недаром говорят: брат – это не друг, а природой данный соперник. Стоит мне только вспомнить, как он повел себя в разговоре с графом Альриком!..
– Не вмешайся ты в разговор, он бы так себя не повел, – жестко ответил Робин, показывая всем своим видом, что не желает слышать о Вилле ни одного дурного слова, и Эдрик, смирившись, замолчал.
Снова лесные тропы, короткие привалы то ночью, то днем. Ночи стояли лунные, и Эдрик предпочитал для пути именно ночные часы. Хотя они двигались на север, зима начала уступать теплым весенним ветрам. Но путники не радовались потеплению: ветер часто приносил с собой дождь, сухая от морозов земля оттаивала и раскисала. Теперь для привалов надо было выбирать места, защищенные не только от ветра, но и от сырости. Эдрик и Робин были достаточно закаленными, чтобы не страдать от холода и дождей, но Тиль и Клэренс простудились. Девочки начали кашлять, и когда они добрались до Йорка, обе малышки тряслись в ознобе и у обеих лбы горели от жара.
К счастью, в йоркском доме Лестера имелись травы, необходимые для приготовления лекарств от простуды, и Робин занялся лечением девочек. Он ставил им на грудь разогревающие компрессы, изгоняя из легких мокроту, парил ноги, поил травяными настоями, которые они послушно глотали, жалуясь на горечь. Робин подозревал, что жалобы, которыми они наперебой засыпали его, были вызваны тем, что после лекарства он давал Клэренс и Тиль по ложке меда, а каждой девочке хотелось получить не одну ложку, а две. Он сделал отвар и для себя. Плечо, которое казалось почти зажившим, вновь начала дергать боль, не давая спать по ночам. Следуя указаниям Робина, Эдрик, как умел, промывал отваром рану от стрелы каждый вечер, ворча, что он ратник, а не знахарка.
Три дня, что они провели в Йорке, Эдрик исподволь подводил Робина к решению примкнуть к принцу Ричарду.
– Тут и думать особенно нечего, – говорил он за завтраком, обедом или вечером за перевязкой Робина, – до Скарборо от Йорка рукой подать. Домчались бы в один миг, нашли корабль, день в море – и вот вы во Франции. Мало ли рыцарей в окружении принца Ричарда? Никто из них не считает службу принцу изменой английской короне. Да и что вы собираетесь делать, если отвергнете совет графа Лестера? Вы же не сможете вечно скрываться от поганого сэра Рейнолда! А к королю Генриху в Лондон я вас сам не пущу! Что я отвечу графу Альрику, когда он спросит меня, почему я не сберег его сына и наследника?
Робин слушал, но ничего не говорил в ответ. Лишь когда воркотня Эдрика особенно утомила его, он спросил:
– Эдрик, ты помнишь мятеж, в котором участвовал мой дядя? Мне тогда только-только минуло шесть лет, но ты-то должен помнить!
– Что из тех событий вас интересует, лорд Робин?
– Чем все закончилось.
Порывшись в памяти, Эдрик хмыкнул.
– Для вашего дяди – вы знаете чем. Его союзника – графа Норфолка – отправили в изгнание, в котором он и скончался. Их земли король забрал под свою руку, чтобы получать от них доход, правда, потом часть вернул. Некоторые замки Генрих приказал срыть – одни до основания, в иных повелел разрушить укрепления, оставив дома.