Странное нечто было весьма любознательным. Оно общалось с археологом сначала с помощью телепатии. Затем, когда смогло достаточно проснуться, уже с помощью голоса. Оно многое поведало магистру о таинственной цивилизации Арилов. В том числе и об их технологиях, колониях и истории.
Советник вновь возглавил заголовки таблоидов, он снова заговорил о своём детище. Историк ссылался на древние артефакты, которые якобы долгие циклы изучал и сумел постичь их загадочный смысл. Многое открылось магистру после бесед со странным созданием. Но одна тайна всё так и не поддавалась разгадке.
Спустя одну десятую цикла, историк стал замечать, что теряет некие осколки своих знаний. Забылись некие моменты далёкого прошлого. Он стал страдать страной формой зависимости. Его постоянно тянуло в этот бункер, где было сокрыто нечто.
Осознав это, магистр испугался по-настоящему. Он постарался оградить себя от общения с этим странным созданием. Но зависимость была уже необратимой. Каждый раз он просыпался с мыслью о секретном бункере, и каждый раз огромной силой воли сдерживал себя от соблазна спуститься туда. Долгими закатами он мучился от томившего его соблазна. Но осознание невероятной опасности притупилось, и однажды ночью он услышал голос, очень тихий, словно умирающий. Он звал его, молил о пришествии и продолжении общения. Советник проснулся в ужасе. Сначала он подумал, что это был лишь сон, но стоило ему только подумать о странном создании, как голос повторялся вновь. Его мольбы были похожи на страдания преступника, обречённого на вечные муки в заточении. Они были столь ужасны и искренни, что Советник уже не мог больше переносить их. Он стойко сопротивлялся в течении нескольких десятков циклов. Археолог знал, что общение с созданием может быть опасным. Но силы старика уже не хватало на то, чтобы сдерживать напор постоянных криков, что сводили его с ума. Магистр стал подумывать о самоубийстве. Но в одну из ночей голос предложил ему то, от чего Советник не смог отказаться.
На этот раз голос руководствовался неким знанием, которое могло раскрыть истинную причину гибели цивилизации Арилов. Перед этим доводом Великий советник и магистр истории не смог устоять. Он отринул свои же инструкции, пренебрёг голосом разума и инстинктами, которые кричали ему о страшной угрозе. Он подчинился лишь своему любопытству, которое уже много циклов терзало его. Перед ним открывалась величайшая тайна древнего мира, самая трепетная и будоражащая история, у которой пока не было финала, но который был уже так рядом, что оставалось просто протянуть руку и взять. Это могло навсегда изменить мир, в котором жил великий магистр, перевернуть мировоззрение о величественной загадке прошлого. Сознание археолога встрепенулось. Причины этого эмоционального всплеска он не мог объяснить. Он просто бросился в бункер и прильнул к сфере, окружавшей запертое в ней нечто. Он слушал и гладил энергетический барьер, смотрел на субстанцию взглядом совершенно неприсущим его манере и улыбался.
Что именно увидел и услышал магистр там, в тот самый момент излома его сознания, было загадкой, которую он никому не раскрыл.
Советник подошёл к огромному энергетическому барьеру и приложил к нему свою руку.
Внутри метнулось некое движение, и магистр открыл глаза, устремив взор на то, что было внутри сферы.
– Мой Господин, я приветствую вас, – раздался странный голос, больше напоминающий мягкие вибрации воздуха. – Всё получилось?
Советник взглянул на создание и улыбнулся.
– Да, всё получилось. Совет полностью на моей стороне. Они даже не подумали, что это уловка. Их слепота нам на руку. Они фанатично верят в свои идеалы и готовы защищать их до конца. Молодого историка словно изгнали. Он не сможет ничего доказать. Уже слишком поздно. Аннексионист запущен. Тот мир уже не спасти, и вскоре он станет нашим. Мы сможем модифицировать его и возродить утерянное.
Глава 11. Ангел
Дни шли за днями, часы сменяли друг друга, словно капли падающие с крыши. Ударяясь об меня, они разбивались и исчезали в небытии. Мой мир стал однообразным, скучным, серым, словно этот город, который я возненавидел. За собой я стал замечать, что изменился. Я стал грубым, раздражительным и несдержанным. Меня могла взбесить простая мелочь, наподобие ежедневного ползания по вонючей трубе.
Однажды я настолько разозлился, что со всего размаху ударил мистера Крюмского, которого раньше боялся больше смерти, трубой по его протезированной ноге. Труба погнулась, мистер Крюмский был в ярости и запер меня в чулане до конца рабочего дня.
Миссис Бэкстридж слегла. Она болела уже три недели и не показывалась нам на глаза. С тех пор как кремировали её сына, она заперлась в своей комнате и пускала туда только тётушку Фиму. Однажды Зюзя наткнулся на неё в туалете, в котором он как всегда оказался по своей рассеянности. Вид осунувшейся, старой, с отсутствием макияжа женщины едва не заставил маленького мальчика вскрикнуть от ужаса. Он заткнул свой рот рукой и так и просидел в тёмном углу, ожидая ухода страшной женщины. Как потом рассказывал сам Зюзя, она напомнила ему смерть с одной из картинок, что он видел в книжке Рима.
Тётушка Фима держала на себе весь приют и в прачечную отправляла работать только мальчиков. Все девочки оставались в приюте и помогали ей по хозяйству.
По ночам я частенько выбирался на крышу один. Сидел там и смотрел на редкие звёзды.
Я вспоминал о Машеньке и часто плакал. Порой думал о её сестре Мари. Пытался даже отыскать её, но в госпитале она, как оказалось, больше не работала и куда делась после предположительной ссоры с миссис Бэкстридж, я не знал. Я также не знал, была ли это ссора, или Мари сама ушла, решив таким образом наказать старую ведьму за её ложь и жадность. Мне было очень жаль, что я не смогу больше увидеть Мари, я бы хотел многое ей рассказать о её сестре и о том разговоре, что состоялся у нас в раздевалке старого стадиона, ныне именуемого военным госпиталем.
Жизнь, как мне казалось, потеряла всякий дальнейший смысл. Рядом не было никого, кто мог поддержать меня, сказать доброе слово или просто прижать к своей груди. Рассказать, как он мною дорожит и насколько его жизнь без меня бессмысленна. Так мне казалось, но я ошибался.
Как-то раз я по обыкновению выбрался ночью на крышу и, разместившись на высокой телебашне, стал всматриваться в даль освещённую огнями огромного города. Мне вновь вспомнилась Машенька. Я представил себе её личико и её косички. Улыбка непроизвольно натянулась на мои губы, а из глаз потекли горячие слёзы.
– Как же мне тебя не хватает! – сказал я тихо и вытер кулаком заплаканные глаза.
– Ей тебя тоже не хватает, – услышал я голос.
Это было для меня такой неожиданностью, что я подскочил и едва не свалился с вершины телебашни.
Чья-то крепкая рука удержала меня и сильным рывком вернула обратно. Я откатился в сторону по железной решётке крыши, и быстро поднявшись на ноги, осмотрелся по сторонам. Возле противоположного бортика телевышки, облокотившись на перила, стоял человек. Он был весьма необычный, поскольку его одеяние просто не подпадало под мои представления о том мире, в котором я жил. Длинный приталенный френч с большим капюшоном, наброшенным на голову. Широкий пояс на талии опоясывал кафтан с красивыми большими пуговицами. К поясу крепился тонкий клинок в изящных ножнах. Штаны простого покроя, заправленные в длинные до колен сапоги. В руках он держал перчатки. На пальце у него было надето странное кольцо с изображением расправленных крыльев охватывающих палец. Лица странного собеседника я не видел, но с одного взгляда определил, что передо мной женщина.
Она была невысокого роста, но с хорошей фигурой.
– Кто вы? – испуганно спросил я, начиная потихоньку пятиться в сторону лестницы.
Девушка сделала уверенный шаг вперёд и преградила мне путь к отступлению.
– Кто я, это мне известно, – ответила она спокойно. – Интересует другое. Она пристально взглянула мне в глаза из-под большого капюшона, и я увидел их необычный блеск. – Почему ты меня слышишь? А теперь ещё и видишь?
Я испуганно прижался к хлипкому остову перила.
– А что не должен? – выпалил я первое, что пришло мне в голову.
Девушка схватила меня за подбородок и повертела мою голову, оглядывая её со всех сторон.
– В том то и дело, что не должен, – сказала она, отпуская меня.
– Вы кто такая, наёмник или убийца? Я никому ничего не скажу, уж поверьте.
Девушка подскочила словно ошпаренная.
– Да ты в своём уме, Донатан Грэй! – вскрикнула она. – Какой я тебе убийца?
Она схватилась за голову и опустилась на корточки.
– Простите, – прошептал я, всё ещё не до конца понимая, что происходит.
– Да ладно уже, – выпалила девица. – Нет, ну каков, а? Меня в убийцы записал. Ты много видел убийц, чтобы так обо мне отзываться? Ты ведь даже меня не знаешь. Как это по-человечески судить о собеседнике по внешнему виду.
Я смотрел на девушку совершенно ошалевшим взглядом человека, который свалился с луны в сеновал, и теперь его приземление обсуждается всеми, включая обитателей этого строения. Девушка посмотрела на меня, и видимо, осознавая, что пришла пора объясниться, уселась рядом со мной.
– Скажи, Донатан, как давно ты слышишь меня? – спросила она.
Я прикинул в уме. С момента моего посещения госпиталя и разговора с Мари прошёл уже почти месяц.
– Дней тридцать прошло, – сказал я. – В первый раз я услышал лишь вопрос: Доволен ли я своим поступком?
Девица улыбнулась и покачала утвердительно головой. Она явно понимала что происходит.
– Ну и как, ты доволен? – спросила она.
Я растерялся и не нашёлся что сказать. Просто смотрел на девушку в капюшоне и молчал.
– Я всё знаю, Донатан, – сказала она, нарушив моё испуганное молчание. – Знаю, что совесть гложет твою душу. Знаю, что ты страдаешь и винишь себя за ту беседу с Мари. Знаю, что ты грустишь и скучаешь по её сестре. Ты любил её, и это я тоже знаю.
– Кто вы? – не сдержав слёз от нахлынувших на меня воспоминаний спросил я.
Девушка посмотрела на меня пристальным взглядом, затем скинула с головы капюшон и помотала головой, расправляя скомканные волосы. Я открыл от изумления рот. Незнакомка была прекрасна. Яркие светлые глаза, белые волосы. Они были невероятно чистыми и отражали свет. Губы алые, словно кровь. Лицо слегка округлое с небольшими скулами. Я смотрел и не мог оторвать от неё взгляд.
Девушка заметила моё удивление и нежно протянула ко мне руку. Я ожидал всего, но только не этого. Она плавно приподняла мою нижнюю челюсть, которая открылась самопроизвольно, что я даже не заметил этого. Затем своей перчаткой девушка вытерла мой рот и улыбнулась.
– У каждого человека есть свой личный Ангел-хранитель. Он приставлен к нему от рождения и всегда, независимо от обстоятельств и причин, времени суток и состояния человека присматривает за ним. Ангел не имеет права вмешиваться в жизнь человека, но иногда, когда человек стоит на перепутье своей судьбы, Ангел может намекнуть, как правильно поступить. Многие люди даже не догадываются о существовании такого мощного хранителя. Они попросту не верят в Ангелов. А Ангелы в них верят, и порой очень страдают, видя ошибки, которые совершает человек. Это конечно не сказывается положительно на Хранителях, и часто Ангел умирает раньше, чем человек, и тогда за дело вступает уже другая сила.
Она немного погрустнела, и как мне показалось, о чём-то задумалась, но в мгновение очнулась, и вновь её чарующая улыбка озарила мою душу.
– Какая другая сила? – спросил я.
– Тебе это пока знать необязательно, Дони. Ты хороший человек, несмотря на столь сложную жизнь, которой ты живёшь и мир, в котором ты родился. Ты, как и все, совершаешь распространённые ошибки, но это мелочи по сравнению с тем, что сотворил твой заклятый враг Миша Бэкстридж.
Тут пришла моя очередь грустнеть. А девушка, тем временем продолжала:
– Я знала его Ангела, и видела, как он умер. Убийство нельзя разделить на плохое или на хорошее. Это убийство и оно лишает жизни сразу трёх созданий.
Я слушал и не мог поверить своим ушам. Я видел свет, что исходил от моей новой собеседницы, и я понимал, что столкнулся с тем, о чём и не догадывался.
– Смерть забирает не одного, она забирает троих. Того кого убили, его Ангела, и самое страшное, она убивает Ангела-хранителя того, кто убийца. С этого мгновения убийца становится совершенно не защищён от зла, что вертится в этом мире. Он гарантированно погибнет или станет тем, кем ему совершенно не предназначено быть. Его судьба сломается окончательно, и жизненный путь уже никогда не возродится.
Она закончила свой рассказ и замолчала. Я смотрел на девушку и не мог произнести ни слова. Она посмотрела вдаль и перевела свой взгляд на меня.
– О, прости, – вдруг выкрикнула она. – Я такая невежда! Ты ведь даже не знаешь, как меня зовут. Я Алис, твой Ангел-хранитель!
Она протянула мне свою руку, и я очень осторожно пожал её.
– Не думала никогда, что смогу пообщаться со своим подопечным, – улыбнулась она вновь.
Я тоже вроде как немного расслабился и спросил:
– Я, наверное, сплю. Мне просто не верится, что это происходит. Но скажи мне Алис, почему я тебя вижу? Я никогда не слышал о чём-либо подобном. Как такое может быть?
Алис взглянула на меня и пожала плечами.
– Признаться, я сама не совсем понимаю, как это произошло. Однажды я просто увидела некий свет, что исходил от тебя. Тут я подумала: «Вот было бы здорово познакомиться с человеком». По всей видимости, моё желание сбылось.
Раз это случилось, значит, на то есть свои причины. А раз есть причины, то обязательно появится следствие этого.
Мы оба погрузились в глубокую задумчивость. Я обдумывал слова Алис. О чём думала она, я не знал.
– Я слышал странную ссору как-то ночью? – неожиданно для самого себя спросил я у Алис.
Она оторвалась от своих мыслей, и сморщила личико.
– Да, я помню, – ответила она. – Прости, что тебе пришлось стать свидетелем этого разговора.
– Это ты? Ты ссорилась? Но с кем?
– Со мной! – раздался сзади грубый мужской голос.
Я узнал его сразу. Это был тот самый голос, который я слышал тогда ночью во время ссоры двух невидимых мне голосов.
Глава 12. Первый вывод
Марц-Элл спустился довольно быстро. Он завис на нижнем уровне Стратосферы и приготовился ждать доклада от БИМАИ. Первые данные, которые он получил от анализатора своего костюма, были очень неутешительными. Содержание в воздухе планеты Земля диоксида серы превышало все мыслимые и немыслимые показатели. В соприкосновении с водяными парами серный газ образовывал серную кислоту, которая опадала на землю с дождями, и тем самым загрязняла почву, воду и убивала растительность. Что же касается человека и других живых существ, то при попадании в лёгкие серная кислота приводит к их разрушению. А при поражении кожного покрова возможны ожоги, экзема и масса всевозможных онкологических заболеваний, повышение аллергической чувствительности.
Повышенное содержание оксида углерода или угарного газа тоже било рекорды. Это очень ядовитый газ без цвета, запаха и вкуса. При воздействии большого количества угарного газа человек может потерять сознание, он может впасть в кому или даже умереть.
Также в атмосфере было полно радиоактивных изотопов, амиака, примесей тяжёлых металлов и это далеко не полный список. Марц-Элл, даже думать боялся результатов, какие представит ему БИМАИ.