Сверкающий серой сталью кончик меча остановился. Точнее будет сказать, он его остановил, самостоятельно. Тишина ощущала, как от клинка, до последнего момента двигавшегося на сверхвысокой скорости, волнами исходит тепло. Лезвие так и не соприкоснулось с кожей, разрезав лишь воздух.
– Зачем ты это сделала? – задал он вопрос, все еще удерживая клинок у ее шеи, словно боясь, что стальная змея вырвется на свободу и расправится с ней вопреки его желанию.
«Затем, что ты мой враг», – написала она, после того как меч противника был убран в ножны. «Позорно оставаться в долгу у своего врага».
У парня все еще возникали сложности с чтением, но смысл он улавливал значительно быстрее, чем раньше. Видимо, навыки восстанавливались значительно быстрее, чем воспоминания.
– Думаешь, мои глаза не заметили уловку? Ты практически ничем не рисковала. Если хотела помочь, выглядело не больно искренне.
«Необязательно рисковать жизнью, чтобы быть искренним».
– Хмм… – протянул он, и бросил меч к ее ногам.
«Получается, теперь ты веришь, что находишься в настоящем, а не во сне, не в своих кошмарах?» – спросила она.
– Нет.
Чародейка лишь слегка удивилась такому ответу. В конце концов, это изначально был не самый надежный план.
– Не могу так легко во что-то поверить. Воображение и разум множество раз строило мне ловушки. Но должен признать, что заботливый враг… слишком неестественно даже для моего воображения.
«Тогда…» – она собиралась написать дальше, однако он приблизился и остановил ее руку.
– Я не поверю, но доверюсь. Буду считать, что этот мир, не будь он даже реальным, очень на него похож. Вероятно, со временем сомнения иссякнут, но обещать ничего не могу.
Тишина читала по губам и потому не все слова, произнесенные им, были ею поняты. В такие моменты приходилось уповать на интонацию, то есть выражение лица и движения. Он сдался.
Чуть позже между ними произошел диалог. Она написала:
«Кем ты сейчас себя считаешь?»
– Не знаю. Возможно я и есть тот Реннет, о котором ты говорила. Уверенности нет.
«То есть, ты все еще не видишь себя им?»
– Уж точно не тем, кого знала ты и твои приятели. Вполне вероятно, я лишь призрак, тень, хранящий в себе часть воспоминаний оригинального Реннета. А может, я существую только в ваших мыслях и нигде больше.
«Звучит ужасно. Но по крайней мере, он теперь лучше изъясняется и способен поддерживать до некоторой степени осмысленное общение», – подумала про себя Тишина. Тот добавил:
– Просто пытаюсь сосредоточить внимание на настоящем, не примешивая воспоминания и чувства из прошлого. Такое нельзя назвать возвращением в реальность. Скорее я создаю себя для новой реальности.
«Иначе говоря, ты больше не станешь бросаться на людей с намерением убить?»
– Стараюсь, – прозвучал ответ сухо.
Его душа и разум были полностью охвачены сомнениями, однако выражаясь образно теперь среди всего этого хаоса появилась сияющая белым комната с громадным столом по центру. Настоящая или нет, в ней он видел надежду.
Странно думать, что мир вокруг тебя – иллюзия, но еще совершенно безумно, когда начинаешь видеть иллюзию в себе. Это чувство явно пугало Реннета.
* * *
Четверо Гончих были уже на подступах к Соулну. Семь лет назад в этом заброшенном городе был возведен мемориал в память о тысячах невинных жителях, погибших во время боестолкновений магов и безумия Смертного Бога.
Неподалеку от города, в километрах десяти, располагался другой памятник – символ человеческой жажды власти, тщеславия и гордости. Именно так его прозвали люди и маги. На деле же, сей Монумент Тщеславия, или Монумент Бога-Разрушителя, к памятникам никакого отношения не имел. То была гробница, или вернее будет сказать усыпальница.
Маленькая каменная коробка, денно и нощно охраняемая элитной стражей Соулна. Внутри, примерно на глубине десяти метров под землей, находилась могила. Он служил человечеству символом того, что возвышение к Богу неизменно приведет к падению. Она и стала целью Гончих.
Идея изначально пришла в голову Кассандре. Чародейка не верила в чудесное воскрешение Реннета. Если Бог Защитник способен творить чудеса, без сомнений, ренегат стал бы последним, кому оно даровано. Достаточно вспомнить Центральную Церковь в Азранне, разрушенную рукой Реннета. Немало священников погибло в тот день. Даже окажись Защитник именно тем, кем его все считали, прощения юноша не заслужил бы никогда.
Разумеется, никто не забывал о магии – Запретной Магии. Именно с ее помощью Сметный Бог пытался подмять мир под себя. Можно надеяться, что она же вызволила его оттуда, откуда души умерших не возвращаются.
Гончие сомневались. Они сомневались в том, что чудо случилось, сомневались в увиденном.
По мнению светловолосой чародейки Кассандры, единственный способ убедиться в правдивости происходящего – это незапланированное паломничество к могиле. К могиле Смертного Бога Реннета, конечно же.
Как уже было упомянуто, по окончанию Третьей Войны организация магов, названная Магическим Объединением, решила сделать из Реннета козла отпущения. Проще говоря, вылепили из него Абсолютное Зло и объявили причиной всех бед. С точки зрения того бурного, неспокойного времени, это было эффективно, хотя на деле маги просто сбросили с себя ответственность за многочисленные жертвы учиненной ими же войны. Магическому Объединению вновь предстояло возродиться, когда как одному мертвому парню было уже нечего терять.
Кто знает, возможно тот момент стал ошибкой, гигантской ошибкой, допущенной Гончими. Они не выступили против обвинений, не начали сражаться за правду, а позволили людям сделать из своего бывшего лидера Мирового Злодея. Мир пожертвовал одним-единственным человеком, дабы продолжить свое существование.
– Вот она – жестокая реальность, где душами Героев расплачиваются за грехи всех!» – невесело подумала Кассандра, вспоминая те отвратные сцены, что ей довелось тогда увидеть.
Шел второй месяц после победы над Смертным Богом. Город Румер – один из крупнейших во всей Империи. В нем базировался клан боевых магов Стальной Легион, руководимый драконом ветра. По центральной улице к площади понесли труп молодого мужчины, как доказательство искорененного зла.
Каждый горожанин Румера, каждый гость из соседних городов и селений мог воочию лицезреть тело Реннета, в лохмотьях и с запекшейся на груди кровью.
Кассандра, да и все остальные члены отряда не могли простить себя и чародеев за то, что творилось на их же глазах. Тело парня выставили на всеобщий обзор, с целью утихомирить гнев и ненависть тех, кто потерял в войне родных, имущество, спокойствие. Его демонстрировали как трофей, захваченный в битве.
«Правильно он всегда говорил. Виновны все, невиновных в этом мире не существует! – с досадой и печалью поджала губы чародейка. – Виновны маги, затеявшие войну; виновен Император, вовремя не использовавший данную ему власть; виновны простые жители Империи, бездействовавшие только потому, что считали себя слабыми жертвами. И наконец, виновны товарищи по оружию Реннета, то есть – мы, и я в их числе!»
Катарина долгое время наблюдала за душевными муками чародейки, пока не решилась подойти и заговорить.
– Не желаешь принять возвращение Реннета, потому что боишься, я ведь права? – спросила она прямо. Она специально подгадала момент, когда Ладана и Альмера не оказалось рядом. В их присутствии гордая женщина откровенничать бы не стала. – Ты боишься, что он тебя возненавидит? Или боишься того, что вздохнешь с облегчением, сбросишь груз вины, тяготивший тебя все это время?
Ведьма словно прочитала ее мысли. Впрочем, могло статься, так оно и было. Кассандра правда возненавидела себя, за то что испытала облегчение, когда ведьма опознала в безумце Реннета.
– Я кое-что должна тебе сказать, – Катарина вплотную приблизилась к ней и заглянула в глаза.
– И что же? – неуверенно отозвалась та.
– Дурёха!
Чародейка изумленно округлила глаза. Ей показалось, или Катарина действительно обозвала ее дурой?
– Вот почему Реннет никогда не видел в тебе женщину, – сварливым тоном добавила та, сжав холодными пальцами ее плечо. – Знаешь ли, он терпеть не мог, когда его эгоистичное решение кто-то брал на свою совесть. Тогда он сам выбрал путь, а затем прошел по нему до конца. Он полез под меч, обратившись врагом человечества. Это его выбор. И только он повинен в собственной гибели.
– Но… – женщина задыхалась от волнения, – но разве ты не чувствовала себя паршиво, когда вонзала клинок ему в сердце?
– Мне было плохо из-за потери смысла жить дальше, – качнула та волосами, едва достигающими плеч. – А еще мне хочется придушить его, за то что заставил пройти через весь этот кошмар.
Кассандра так и не поняла, в шутку она говорила, или серьезно. Впрочем, долго раздумывать ей не пришлось, так как отряд наконец-таки достиг Монумента Тщеславия.
Так как днем и ночью стояли сплошные сумерки, по периметру всего приземистого сооружения висели большие фонари, рассеивающие темноту в радиусе сорока метров. Пробраться незамеченным невозможно, а уповать на то, что угодивших в немилость Гончих стража согласится полюбовно впустить внутрь, как минимум наивно. Сражение же могло привлечь чересчур много лишнего внимания. На такой случай у стражи имелись сигнальные огни, возвещающие дальние караулы об опасности.
К счастью, среди них был Ладан, еще не растерявший способностей иллюзорного метаморфа. Правда с падением Темноты его облики стали крайне нестабильными. Больше четырех-пяти минут держать их не получалось.
* * *
В круг света ближайшего из фонарей ступил невысокого роста пожилой мужчина – нынешний правитель возрожденного Соулна. Гончие двинулись следом, старательно пряча лица под тканевыми масками.
– Кто вы, демоны Тьмы вас забери, такие?! – отнюдь не хлебом и пряностями встретили их стражники из числа элитных гвардейцев. Однако стоило им увидеть Ладана, как недоверие и осторожность сменились удивлением.
– Приношу свои извинения, Правитель! – склонился старший, при этом едва не касаясь земли верхушкой шлема.
– Можете не тратить время на расшаркивания! Мы прибыли проверить, все ли в порядке с саркофагом! – холодно ответил сереброволосый маг, подделывая речь и интонацию того, в кого перевоплотился.
– Конечно! – выпрямился по струнке гвардеец. – Позвольте осведомится, почему так рано? На ваш визит есть особые причины? В прошлый раз вы сказали, что вернетесь с началом зимы.
– Ничего серьезного, – не растерялся тот. – Просто в начале года у нас запланировано празднование. Прибудут высокопоставленные советники Императора-Регента. Хотелось бы осмотреться и заранее продумать, чем мы можем удивить гостей. Возможно, на вершине монумента установим стелу Имперского герба, как знак победы народа.
Едва заслышав о высоких чинах, гвардеец осчастливился. В такие праздники командующие становились щедры на внеочередные звания и титулы. Но даже едва сдерживаемая радость не помешала ему осведомиться о троице, окружающем Правителя.
– Один из них мой личный телохранитель, – Ладан указал на Катарину, больше остальных походившую на воина. – Что касается женщины и священника, то они представители Азранна. Они тоже озабочены тем, чтобы все прошло как надо.
– Ммм… все ясно! – кивнул гвардеец. – В таком случае, прошу вас проследовать за мной.
Он повел их по ступенькам, начинающимися у самого входа и уходящим вниз, под землю. Тем временем, Ладан расспрашивал его, казалось бы, о пустяках:
– Как часто гвардия навещает саркофаг? Каждый день?
– Вообще-то нет, – виновато улыбнулся им гвардеец. – Раз в три дня, иногда и того больше. Что может случиться с трупом?
– Не могу знать. Вам должно быть виднее, – пожал плечами Ладан.
– Реальная угроза может исходить лишь от осквернителей могил, возомнивших себя поборниками добра, – скривился тот. – Но вход, как вы знаете, у нас только один. Даже подземная часть усыпальницы обложена каменными плитами толщиной до двух метров. На этом настояли маги. Похоже, этого Смертного Бога кто-то сильно боится даже после смерти.
– А вы-то сами, что думаете на сей счет? – как бы между делом поинтересовался правитель Соулна.
– Если честно, мне видится это кощунством и издевательством, – вдруг посерьезнел тот. – Кем бы этот человек при жизни не был, выставлять его труп как знамя, значит не иметь понятия о морали и этике. Хотя не мне такое решать, – тут же спасовал он, будто только осознав, с кем говорит.
Путь был недлинным. Все же, усыпальницу возводили в спешке. Со стороны Монумент представлял собой квадратный гроб, сложенный из грубо отесанных каменных блоков – не более того. Скоро отряд и сопровождающий их гвардеец достигли дверей «Покоя». За ними скрывался непосредственно саркофаг. Гончие незаметно переглянулись между собой.
– Ну вот, как я вам и говорил… – стражник отпер дверь и прошел в освещенную сразу несколькими магическими светильниками комнату. Ладан и остальные последовали за ним. – …Все на своих местах! – закончил провожатый, окидывая взглядом Покои.
Стеклянный саркофаг, предотвращающий процессы разложения тела, стоял на постаменте. Внутри лежал худощавого телосложения юноша, крайне бледный лицом, с печатью усталости и бессонных ночей.
Сердце Кассандры застыло. Труп… явно принадлежал Реннету. Это был он, мертвый, как и восемь лет назад. На нем оставались все те же окровавленные одежды. Те же застывшие в вечном сне карие глаза. Ошибки быть не могло.
Глава 5 Ложь и искренность
Самые разные мысли посетили голову Катарины за последние двое суток, что им понадобилось на дорогу от Соулна в деревню, где оставался найденный юноша и присматривающая за ним Тишина. Ведьма успела перебрать сотни версий, вполне логичных и совершенно абсурдных.
Если в саркофаге под Монументом Тщеславия все еще покоилось тело Реннета, то с чем они столкнулись в овраге Йор-Далена? Катарина не могла ошибиться, она явственно видела его воспоминание… об их первой ночи, как любовников. Никто, никто кроме нее и самого Реннета не мог знать этого. О таких вещах не рассказывают подругам, не обсуждают с близкими. Просто невозможно, чтобы кто-то другой владел его воспоминаниями.
А если невозможно, само собой разумеется, что это он – Реннет вернулся к ней, второй раз воскреснув из мертвых!
Катарина, да и никто из Гончих, не могли объяснить, как подобное возможно. Наверняка, объяснить мог бы сам молодой ренегат, будь он сейчас в здравом уме. Теперешний он, с поломанной и искореженной душой, едва мог два слова связать, что уж там говорить о многосложных умозаключениях.
Как к столь неожиданному повороту отнеслись остальные?
Честно сказать, с момента посещения саркофага, никто из членов отряда, никто из ее товарищей по оружию, не обмолвились и словом о Реннете. Поэтому она даже не имела понятия, какой реакции от них ожидать. Спросить напрямую побоялась. Боялась услышать правду.
Единственный, кто никогда лицом к лицу с ним не встречался – это Армель. Но и он, как на зло, унял свою обычно необузданную болтливость. Возможно, счел себя не вправе лезть в то, о чем не ведал.
В любом случае, два дня незаметно пролетели и отряд вернулся. Какого же было удивление, когда они застали Тишину и парня, сражающимися на мечах?
Ладан было напрягся, и его рука сама собой потянулась к двуручнику, висящему у него за спиной, но то длилось лишь мгновение. Он сам был воином, потому отличить настоящую схватку от тренировки много времени не понадобилось.