– Эй, джипси, погадай на картах! – дерзко, с наглой ухмылкой, пристал тот.
– Ты, воробушек желторотый! У тебя уже есть аттестат зрелости, детка? – посмеялась над ним Лили.
– Что? – выпад цыганки не на шутку разозлил его. – Да я тебя сейчас… – Артуру показалось, что тот пытается броситься в драку, и он поспешил заслонить собой цыганку, но та покачала головой, приказывая не вмешиваться.
– Ну-ну, спокойно! – она выставила руку ладонью вперёд, как бы огораживаясь от парня. – Я заметила, ты уже большой мальчик. Слышишь, не подходи ко мне так близко. Я не собираюсь становиться мамой… Скажу всё, что вижу… только не мешай. Значит так, бьюсь об заклад, ты не всегда был верным муженьком! – она впилась глазами в его противную рожу.
– Что ты мелешь, старая ворона? Я тебя о чём спрашиваю? О себе мне и так всё известно… – было видно, что он привык, чтобы люди, ловя каждое сказанное им слово, исполняли любую его прихоть…
Услышав в свой адрес обидное прозвище, Лили не на шутку вскипела и запылала гневом:
– Ах, сукин ты сын! – она, своими точёными, но сильными руками, бесстрашно и храбро как львица вцепилась в его помятую майку, крича, – Мешок с дерьмом! Следи за словами! А то я тебе так врежу между ног…
Парень разом стал тише воды, опустился и весь сжался в комок, пугливо подняв глаза на цыганку, которая вдруг выпалила:
– Я не даю советов сексуально озабоченным! Извращенец! Мотай отсюда куда шёл! А то я всем расскажу, что ты носишь стринги и балдеешь, когда тебя хлещут плетью по мягкому месту…
Артур видел, как тот шарахнулся в сторону и вмиг исчез. Он смотрел на всё это действо как завороженный. А Лили, подмигнув ему, бессильно произнесла:
– Сами носят дырявые джинсы, а потом удивляются, откуда я знаю, что на них стринги, – естественный румянец от возбуждения пробивался сквозь смуглоту её кожи. – Фу, выдохлась. И вот так каждый день… Не жалуют тут нас… Но ничего, зато внесла свой посильный вклад в торжество справедливости. Правда, расплачиваюсь теперь за это головной болью. К гадалке не ходи, подскочило давление. Ты это, Артур… ты не сердись на меня за «гея». Я ведь дурачилась. Лучше помоги мне, ты ведь доктор, не так ли?
Он пощупал ей пульс и полез в портфель, в котором всегда держал маленькую кожаную аптечку с набором самых необходимых средств первой медицинской помощи на все случаи жизни. Разжевав таблетку, спустя пару минут, на него смотрели уже другие глаза – спокойные и благодарные…
– Ты спас мне жизнь, Артур! Я вижу, ты хороший человек…
– Но вы знаете меня только 20 минут.
– Мне и пары секунд было достаточно, чтобы понять, что ты не способен даже горелую спичку украсть…
– А что ещё вы увидели? – зачем-то полюбопытствовал он.
– Сердешный, я вижу, что тебе многое пришлось перенести… – её взгляд в эту минуту был такой, что Артур почувствовал – цыганка смотрит внутрь его самого. А та продолжала:
– Но ведь жизнь продолжается… А ещё… ещё ты любишь уединение и музыку, а телевизор смотришь, лежа на диване, – всё то, что она сказала было правдой и Артур был ошеломлён ее удивительной прозорливостью.