И вот 22 июня 1941 года. В этот первый день войны Дмитрий Медведев представил наркому НКГБ Лаврентию Берии докладную записку. И лично обратился к тов. Сталину с письмом, где подробно изложил концепцию партизанской войны и задачи спецотрядов государственной безопасности в деле сбора разведывательной информации о противнике и нанесении ему диверсионных ударов.
Идея знаменитого чекиста весьма заинтересовала Сталина. Значит, он уже в первый день предполагал, а может, и был уверен, что война предстоит долгая, тяжелая и далеко не всегда на своей территории.
Обращение в высшие органы Медведевым было воспринято с пониманием. Его большой практический опыт в чекистской работе, в борьбе с бандами, с белогвардейской агентурой позволил разработать (а потом и лично осуществлять) методы работы в тылу врага.
Тов. Сталин поручил Берии более детально рассмотреть предложения Медведева. Они были внимательно изучены в ведомстве, получили дальнейшую разработку, и на этой основе была создана стратегия и тактика партизанского движения с учетом его реальных возможностей и исторического анализа.
Здесь, в частности, были изучены и учтены методы разведки и диверсий со времен пластунов Русско-турецкой войны, Отечественной двенадцатого года, Первой мировой и Гражданской войн. Органично вошла в концепцию доктрина «малой войны», предложенная Михаилом Фрунзе и разработанная практически.
И, кстати, в стратегию партизанского движения хорошо уложился опыт недавней войны с белофиннами. Изучение его показало, как расчетливо и дальновидно поступал этот противник, когда оставлял территорию под ударами Красной армии.
За спиной наших передовых частей активно действовали лыжные батальоны автоматчиков с задачей дезорганизации войсковых тылов: уничтожение коммуникаций, нападения на госпитали, склады, штабы, уделяя при этом особое внимание снайперов на выведение из строя командного состава. Был даже в связи с этим приказ офицерам не выделяться знаками различия, пистолетными кобурами и портупеями, не снимать маскхалатов.
Эти группы – мобильные, хорошо приспособленные к действиям в суровых северных условиях – создавали серьезные трудности и представляли большую опасность. Целевая боевая и спортивная подготовка, автоматическое оружие, удобная экипировка, умелое и упрощенное минирование (мины попросту закапывали в снег), фанатизм – все это вызвало необходимость бросить на борьбу со щюцкоровцами значительные силы погранотрядов и других войск НКВД.
В результате уже в первых числах июля была создана Особая группа при наркоме ГБ для руководства разведывательно-диверсионным отрядом чекистов в тылу врага. На случай захвата Москвы немецкими войсками. Особая группа должна была разработать и осуществить план уничтожения в столице гитлеровского руководства. Ядро группы – опытные сотрудники внешней разведки. Впоследствии многие из них были направлены в тыл противника для организации партизанских отрядов.
18 июля 1941 года. Принято Постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск». В постановлении отмечалась необходимость создания партийного подполья, способного возглавить борьбу народных масс в тылу вражеских войск, готовить партизанские отряды, которые должны быть обеспечены оружием, боеприпасами, деньгами, радиоаппаратурой. Предлагалось в такие отряды направлять людей с опытом Гражданской войны, работников НКВД и НКГБ.
Для выполнения этих задач, проведения боевых операций в тылу врага в октябре 1941 года сформированные группой отряды особого назначения были сведены в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН). Бригада дислоцировалась на стадионе «Динамо». Помимо чекистов в нее вошли оперативники МУРа, спортсмены, специалисты всевозможных профилей – были даже механики по обслуживанию и ремонту самолетов, воины-интернационалисты, в основном испанцы. Все они прошли весьма серьезное обучение – прыжки с парашютом, стрельба из всех видов личного оружия – отечественного и трофейного, методы и способы маскировки, конспирации, приемы рукопашного боя и специальной борьбы, подрывное дело. Овладели тактикой действий небольшими группами, приемами ведения ночной разведки, топографией, радиоделом. Проходили общефизическую подготовку вплоть до марш-бросков с полной выкладкой и амуницией.
Словом, цели и задачи бригады были четко сформулированы и поставлены. Среди них: оказание помощи Красной армии средствами разведывательно-диверсионных и боевых действий; содействие развитию партизанского движения; дезорганизация тыла противника; осуществление агентурной разведки на временно оккупированных территориях; проведение контрразведывательных операций; выявление и ликвидация предателей и изменников.
Особое внимание уделялось пропагандистской работе с населением оккупированных территорий. Беседы, распространение листовок и специальных выпусков газет, мобилизация на борьбу и сопротивление.
Медведев, инициатор всех этих мер, одним из первых повел свою группу в тыл врага. И очень скоро практически все оккупированные территории СССР были охвачены партизанским движением. Прекрасно организованным, четко направленным и внесшим неоценимый вклад в дело борьбы с фашизмом. Стихийное движение превратилось в системное.
Отряд «Суровый»
Одним из таких отрядов с названием «Суровый» командовал старший лейтенант госбезопасности Михайлов. Профессиональный разведчик, он уже дважды выполнял задания в тылу врага. И настоял, чтобы руководство операцией полностью доверило ему отбор будущих бойцов при формировании отряда. И, конечно, не ограничивался изучением личных дел кандидатов и их послужными списками. Не все были довольны его комплектованием, так как Михайлов включил в общий список не только, как было положено, чекистов, но и людей, далеких, казалось бы, от специфической работы разведчиков.
– Какая-то разношерстность наблюдается, – хмурился подполковник Одноруков. – Михайлов даже студента-филолога включил. Колхоз какой-то: и кузнец, и плотник, и агроном.
– Я доверяю Михайлову. У него, видимо, есть свои резоны, – возразил куратор отряда, заслуженный генерал-контрразведчик. – Рейд «Суровому» предстоит категорически трудный и опасный. Взаимозаменяемость в таких условиях – весьма ценное свойство.
Тем не менее генерал вызвал Михайлова для объяснений. Взял листок со списком личного состава.
– Название состава вам утвердили. «Суровый»… Небось общим собранием имя себе выбирали?
Михайлов улыбнулся:
– Боец Петров предложил: «Суровый мститель».
– Красиво, – усмехнулся и Генерал. – В традициях первых лет Красной армии. «Беспощадный полк пролетарского гнева».
– Но комиссар уточнил. Сказал, что длинновато и не совсем по сути.
– Что же не по сути?
– Слова Ленина привел. «Партизанские выступления не месть, а военные действия». И предложил сократить.
– Людей вместе с ним подбирали?
– Отчасти. – Комиссар был кадровым чекистом и умел оценить человека не только как бойца.
Генерал надел очки, стал просматривать список. Раза три прихмурился: что-то не понравилось. Сделал карандашом легкие галочки.
– Напрасно я тебе доверил самостоятельно формировать отряд.
– А что, по-вашему, не так?
– Ну вот смотри: старший сержант Сафронов.
– Ну, опытный боец, по немецким тылам прошелся.
– То-то и оно-то. Он ведь окруженец.
– Я знаю. Из-под самого Бреста фронт догонял.
– Так я же и говорю: из окружения вышел, – повторил генерал.
– А если бы не вышел, я бы его и не взял.
– Ехидство? Ну-ну.
– К тому же добавлю, товарищ генерал, Сафронов сирота, воспитанник детского дома.
– Это здесь при чем?
– А то, что рос и формировался в коллективе. Я сделал запрос, отзыв прекрасный: надежный товарищ, «заводиловка» на добрые дела, честен и смел.
Генерал покивал, наверное, соглашаясь.
– Так, идем дальше. Красноармеец Петров, студент, – продолжил генерал хмуриться. – У него же взыскание! А нам нужны люди безупречные.
– А вы знаете, за что на него взыскание наложили?
– Расскажи. – Генерал снял очки, откинулся к спинке стула и потер давно уставшие глаза.
– Эшелон, теплушка, дверь приоткрыта. А у него рядом с дверью винтовка стояла. И кто-то ее случайно вытолкнул. И этот красноармеец Петров выпрыгнул из вагона, подобрал винтовку и три километра бежал за составом.
– Догнал?
– Догнал.
– Да, плохо у нас поезда ходят. Медленно.
– Товарищ генерал, у меня еще есть сын кулака. Комсомолец.
– Как же его в комсомол приняли?
– Проглядели, – усмехнулся Михайлов. – Какие еще замечания?
– Радистка Караева.
– Она разведчица, из Особой группы.
– Но ведь девушка. В снегах, среди парней. Все время на глазах у мужиков.
– Я не смог ее отговорить. Тем более что у нее…
– Да знаю я! Я все про вас знаю.
Так и должно быть. Михайлов прекрасно понимал генерала. И не только его ответственность, но и заботу о тех людях, которых он посылал почти на верную гибель.
– Вот! – наконец-то генерал нашел бойца, которого Михайлов не сумел бы отстоять. – Старшина Савельев! Немолод, да это и не беда, я вот тоже немолод, но он же инвалид.
– Разве? – искренне изумился Михайлов. – Не замечал.
– Вот и приглядись! Ты ведь за каждого в ответе.
– Савельев – участник Финской кампании. Его опыт для моих ребят бесценен.
– Вот и пускай он этот опыт здесь, на занятиях, передает твоим ребятам.
– Я так и полагал, товарищ генерал. Но уж очень он настаивает.
– Ну и пусть настаивает! Я вот тоже настаивал с Медведевым в рейд пойти. Тряхнуть стариной.
– Вы лучше здесь тряхните! – смело посоветовал Михайлов.
– А что? – генерал насторожился.
– Полковник Одноруков необъективный интерес к моему отряду проявляет.
– Завидует. Сейчас ведь каждый на фронт рвется. Да не каждому дано.
Генерал глянул в конец списка. Уставшие глаза его азартно сверкнули:
– Ну вот, как ты можешь, капитан Михайлов, брать в оперативный рейд бойца с фамилией Бабкин.
Михайлов улыбнулся:
– Достойный боец. И на бабку никак не похож.
– Ладно, свободен. Что-то ты у меня засиделся, – проворчал генерал.
Вернувшись от генерала, Михайлов в который раз просмотрел список. И в очередной раз убедился в своей правоте. Сила отряда не только в мужестве и умении каждого его бойца, но и в беззаветном товариществе. Михайлов представлял себе отряд как будто бы одним человеком. Который может и умеет все: метко стрелять, ставить мины, брать «языка», пользоваться рацией, сготовить на морозе суп из топора, допросить и расстрелять пленного, отдать товарищу свой последний сухарь и поделить с ним последнюю щепоть махорки, пожертвовать собой ради общего дела.
Михайлов был уверен, что ни в одном из кандидатов он не ошибся. Что же касается радистки Анны Караевой, то тут у него тоже были сомнения. Но, упаси Бог, не в ней, не в ее профессиональной подготовленности и готовности к тяжкому ратному труду на грани жизни и смерти. Ему не как разведчику, а как человеку не хотелось обрекать девушку на борьбу не только с врагом, а со стужей, голодом, усталостью и трудностями зимнего походного быта.
«Я еще подумаю о ней».
Анна Караева – девушка яркой красоты по прозвищу Испанка. Черноглазая, со щедрой улыбкой, с тяжелыми волнистыми, до плеч волосами, с гибкой мальчишеской фигуркой, артистичная.
Почему Испанка – никто не знал. Федя Сафронов, сразу положивший на нее горячий цыганский глаз, как-то в хорошую минуту спросил инструктора-пиротехника:
– Это что у нее – оперативный псевдоним? Ее в нелегалку готовили?
Инструктор, развернув на коленях схему немецкой противопехотной мины, не поднимая головы, снисходительно пояснил:
– Темный ты еще в нашем деле, Сафронов. Оперативный псевдоним выбирается сугубо нейтрально. Ни в коем разе его не привязывают ни к биографии разведчика, ни к его внешним данным, ни к личной жизни, ни к родне, ни к привычкам.
– А что ж ее тогда Испанкой зовут?
Расспрашивая, Сафронов с деланым безразличием не прерывал своего занятия – раз за разом метал тяжелый штык-нож в древесный спил с черным кружком в центре.
– Да так кто-то, видать, разок ее обозвал – ну и приросло, закрепилось. Она уже в нашу группу Испанкой пришла.
– А я и вправду думал, что она какая-нибудь Кармен, – Сафронов с усилием выдернул нож из мишени. – Из тех детей, что из Испании вывезли. Да она и похожа на испанку.
– А то ты их видел!
– Два раза. В кинохронике. А потом и оперу смотрел – нас всем детдомом в театр водили.
– Оперу слушают, Сафрон, а не смотрят.
– Хороша девчонка, – логично завершил расспросы Сафронов и всадил нож в соседний с мишенью сосновый ствол. Аж снег осыпался с ветвей дрогнувшего дерева.
– Хороша сугубо. Только вот я надеюсь, что командир ее в рейд не возьмет.
– Да… – Сафрон задумался. – Я бы с ней не в рейд пошел, а в ЗАГС. Сколько наших девчонок за линией фронта кануло. Не ихнее дело – воевать.
– Сегодня у всех одно дело. А вот ты, Сафрон, с минированием отстаешь. Я тебе, сугубо говорю, не зачту свой предмет.
– А мне и не надо, – легко согласился Сафронов. – Мое дело – охранение снимать, «языков» брать. И языки им развязывать.
Инструктор сложил схему, встал.
– Затверди, Сафрон. Там, – он мотнул головой куда-то вдаль, – вы на все руки должны мастерами быть. Один в своем деле выбыл – другой его заменил.
Биография у Испанки до войны была еще маленькая, но хорошая. Совершенно типичная для сталинской молодежи. Крестьянская семья (сколько же великих людей дало стране наше крестьянство!), деревенская школа-семилетка, в которую зимой ходила за пять километров на лыжах, пионерский отряд, комсомол. ФЗУ – ткачиха, передовик производства. Кандидат в депутаты союзного Верховного Совета – высшего органа рабочих и крестьян. «Не прошла» по возрасту, восемнадцати еще не было.
И вдруг – комсомольская путевка в Иностранный отдел НКВД (ИНО, внешняя разведка). В этом ведомстве назрела необходимость укрепления и расширения кадрового состава разведки. Многие в ней были потери. Кто-то попал под подозрения и репрессии, кто-то утратил доверие, переменившись и изменив. Нужна была молодая подпитка – честными, преданными, стойкими и в любой ситуации надежными.
Анку зачислили в Школу особого назначения (ШОН НКВД). Школа была под жесткой рукой Лаврентия Берии. Подготовка кадров напряженная. Радиодело, владение всеми видами легкого оружия – огнестрельного и холодного, специальная физическая и психологическая подготовка, иностранные языки (не менее трех, как правило).
По окончании школы – зачисление в центральный аппарат внешней разведки органов государственной безопасности; в перспективе – нелегальная резидентура за рубежом. Там она встретила тоже будущего нелегала с редким именем Серафим, но очень скоро их разлучили…
Война. Анну включают в состав группы особых заданий, сверхсекретной структуры в системе НКВД. На группу возлагают две задачи – диверсии в тылу противника и действия в Москве на нелегальном положении.
Первое – это понятно. А вот второе…
Осень 41-го года. Обстановка на фронтах Великой Отечественной – критическая. Враг уже на подступах к столице. ГКО решает провести эвакуацию правительственных учреждений, вводит осадное положение. Гитлеровцы готовятся вступить в город – столицу СССР. В германских войсках уже отпечатаны и вручаются приглашения на участие в триумфальном параде на Красной площади. Парад будет принимать Гитлер.