Спустя несколько мгновений мысли вернулись. В глазах по-прежнему висела неумолимо въевшаяся синяя вспышка. «Самый громкий звук за последний месяц, а возможно, и за всю жизнь ворвался в заброшенный город на крыльях самого яркого света, чтобы его уничтожить», – подумала Нина. Вслед за этим она вспомнила о том, как близка была к своей цели и как несколько минут назад представляла трёх довольных мурлык, спасение которых должно было ознаменовать удачное завершение операции под кодовым названием «Мурмания».
Вокруг всё снова затихло. Нина попыталась открыть глаза, и на мгновение ей показалось, что у неё это не вышло. Она встревоженно их протёрла и попыталась снова – картинка не менялась. Всё та же яркая вспышка стояла перед глазами. Ещё попытка, затем ещё и ещё. Глаза определённо открыты. Яркий синий свет. Паника. Голос. Возможно, она его слышит. Возможно, ей просто кажется. Нет, не кажется – это кошки. Их всё ещё три, и они всё ещё живы. Они зовут. Её. Мысли об этом заставили забыть о себе. Ещё ничего не кончено. Есть ещё слух – уж он-то не подведёт, никогда не подводил. «Я смогу, – сама себе сказала Нина. – Кошка слышит мышь, шуршащую в подвале, а я услышу кошку. Это нетрудно, я справлюсь. Тем более что кошка не одна – их целых три. И они совсем-совсем рядом. Главное, не торопиться и идти очень осторожно, ведь если я обо что-то споткнусь или, того хуже, куда-нибудь провалюсь, бедным муркам некому будет помочь».
С этими мыслями она двинулась вперёд, влекомая Мурманией, что всё это время безошибочно указывала ей дорогу, а теперь, похоже, стала ощущаться как дополнительное чувство, способное заменить собою все остальные. Нина шла медленно, но верно, безошибочно огибая разбросанные повсюду бетонные блоки и обломки фонарных столбов, пока не оказалась перед огромным кирпичным навалом, из-за которого отчётливо доносились истошные кошачьи голоса. Теперь даже слепому стало ясно, что здесь произошло – кошки прятались в незапертом подвале, а теперь выход завалило обломками разрушенного здания. Девочка поднялась на горку из кирпичей и упёрлась вытянутыми вперёд руками в прочную стену. Ощупав её, она поняла, что дом пострадал лишь частично и, похоже, сохранил кое-какие фрагменты. Например, окно. Нина подняла кирпич и сбила им острые края выбитого стекла, после чего аккуратно пролезла внутрь через оконный проём.
Она сделала несколько осторожных шагов. Раздался грохот. Что-то тяжёлое упало за спиной, и куски отколовшейся кирпичной крошки больно хлестнули Нину по ногам. Девочка рванула вперёд. Под ногами захрустело стекло, и сгустки строительной пыли поднимались в воздух, забиваясь в ноздри и глаза. Глаза. Только сейчас Нина вспомнила о них и, к своей радости, заметила, что больше не видит перед собой этот отвратительно яркий синий свет. Напротив, всё вокруг стало неоднородно тёмным.
На бегу Нина задела несколько валявшихся под ногами кирпичей, ударившись щиколоткой об угол одного из них. Стопа слегка подвернулась от боли, но девочка не остановилась. Да и могла ли ушибленная нога омрачить внезапную радость, ведь теперь на тёмном фоне экрана Нининых глаз стали прорисовываться смутные контуры окружающих предметов.
«Зрение вернётся, совсем скоро! И тогда…» – ободряющие мысли Нины прервала лежащая под углом оконная рама – теперь девочка точно знала, что это была именно она. Правда, различить её очертания Нина сумела лишь в самый последний момент. Зацепившись за раму ногой, она полетела вперёд, упала на колени и, успев выставить руки перед собой, ухватилась за вертикальный металлический предмет. Перила. Лестничные перила. Она их видела, и радость от осознания этого факта была столь велика, что острая боль в ушибленном колене казалась ей теперь скорее ярким дополнением к букету ощущений, которые вернулись к ней вместе со зрением.
– Я вижу! – закричала Нина, и кошки в подвале вновь подали голоса, будто намеренно указывая к себе дорогу. Без сомнений, они были внизу, в подвале, нужно было только спуститься.
Нина поднялась, опираясь на перила. Резкая боль в колене чуть было не вернула её обратно на пол – похоже, падение не прошло бесследно.
«Это плохо, – подумала Нина. – Боль в ноге будет меня тормозить. Нельзя, нельзя останавливаться! Только не сейчас!»
Колено буквально горело, и Нина, приложив к нему руку, почувствовала липкую влагу кровоточащей раны. Попробовала наступить – больно, но терпимо, а значит, можно идти. Опираясь обеими руками о перила, Нина, оставив у их основания несколько кровавых отпечатков ладони, начала осторожно спускаться.
Миновав лестничный пролёт, она остановилась перед заваленным входом в подвал. В некоторой степени ей повезло, что дом оказался кирпичным – завал состоял в основном из отдельных кирпичей, а также их более мелких фрагментов, и разобрать его, таская по одному, представлялось вполне возможным даже для обессиленной маленькой девочки с травмой колена и предельным физическим истощением. Ведь у неё был стимул, и не один, а целых три. Кошки продолжали протяжно мяукать, чувствуя близость своего спасения. Нина тут же ощутила небывалый прилив сил, будто кошачьи голоса пробудили в ней второе дыхание (третье, четвёртое…), и, забыв о боли, она принялась за дело. Разобрав больше половины завала, она увидела просвет и тут же в него заглянула. Три кошки, как и предполагалось – пятнистая, трёхцветная и белая. Что-то вновь упало, на этот раз снаружи и, судя по звуку, с довольно большой высоты.
«Времени в обрез, здание вот-вот рухнет», – с тревогой подумала Нина и заметно ускорилась, не прекращая расширять просвет до тех пор, пока одна из кошек не смогла протиснуться в образовавшуюся щель. Это был кот, огромный белый кот с не менее огромными обезумевшими глазами. Следом за ним вылезла трёхцветная кошка. Третья мурлыка не торопилась. Нина заглянула внутрь ещё раз – пятнистая кошка лежала, прижавшись к стене, издавая протяжные жалобные стоны. Пострадала во время взрыва и последующего за ним обрушения домов? Заболела? Сошла с ума? Не важно. Некогда ждать, нужно что-то делать. Нина сбросила с себя плотное драповое пальто – так больше шансов протиснуться внутрь – и тут же устремилась в узкий проход. Там, где проходит кошка, человеку пройти нелегко, пусть даже этим человеком была худощавая и низкорослая девочка Нина Суари. Прорываясь внутрь изо всех сил, Нина почувствовала, как её кофта расходится на спине, а кожа обжигающе натягивается при каждом новом рывке. Осталось немного. Преодолевая боль, ставшую неотъемлемой частью этого дня, Нине всё-таки удалось протиснуться внутрь. Она буквально влетела в полуразрушенный подвал и тут же подхватила несчастную пятнистую кошку. В тот же момент за её спиной послышался треск, а вслед за ним раздался грохот рухнувшей стены. Девочка с кошкой в руках метнулась обратно. Вдвоём не пролезть. Кирпичи. Пыль в глаза. Кусок арматуры… в знакомой руке. Несколько мощных ударов расширили проход. Нина сразу же в него нырнула, и, в тот момент, когда стены подвала буквально сложились одна на другую, рука брата выдернула её наружу.
– За мной, быстро! – крикнул Антон и рванул вверх по ступенькам, таща Нину за собой, но та, к его удивлению, вырвалась резким движением плеча.
– Ещё две кошки! – раздался её голос у него за спиной.
Антон мгновенно обернулся:
– Что?!
– Две! Возле ступенек! Я быстро! Беги! – с этими словами Нина сунула ему в руки пятнистую кошку и устремилась вниз.
Здание гудело, сыпалось на глазах.
– Нельзя всех спасти! – крикнул Антон ей вслед, но понял, что она его уже не слышит.
Трёхцветная кошка и белый кот прижимались к ступенькам в безумном оцепенении в тот момент, когда Нина подхватила их обеими руками и рванула за братом. Антон, в отличие от своей младшей сестры, пришедшей сюда вслепую, точно знал, где находится выход, и их спасительный спринт оказался достаточно быстрым для того, чтобы покинуть здание до его неотвратимого разрушения. Выбежав наружу через ту часть дома, что обвалилась ещё во время грандиозного взрыва, разрушившего город, они продолжали бежать, пока Нина не упала на землю, схватившись за больное колено. В тот момент здание окончательно рухнуло.
Его грохот заглушил возгласы кошек, выскользнувших из Нининых рук, но заставил Антона остановиться. Он подбежал к сестре, помог ей подняться и, поняв, что опасность позади, неожиданно закричал:
– Это было глупо! Очень, очень глупо!
– Спасибо, братишка, ты вовремя успел, – виновато улыбнулась Нина, глядя в его глаза, полные отчаяния и недоумения.
– А я ведь говорил! Говорил, что пора со всем этим заканчивать! – не унимался Антон. – И что же сделала ты? Ты меня даже не слушала! Убежала, игнорируя каждое из моих слов. И к чему это привело? Ты чуть не погибла из-за трёх ободранных кошек. Ты спятила! У нас их сто шестьдесят восемь!
– И вовсе они не ободранные, – улыбнулась Нина и, наклонившись к трущимся о её ноги кошке и коту, принялась довольно наглаживать их вполне себе добротную шёрстку, а закончив с ними, стала гладить пятнистую кошку, ту, что всё это время находилась у Антона на руках, и вместе с тем серьёзно добавила: – А вот с ней нужно быть поаккуратней, она ранена и не может идти. Надеюсь, там, куда мы отправимся, ей помогут.
– А я надеюсь, что мы туда всё же отправимся так быстро, как это возможно.
– Да, ты прав, идём скорее, – согласилась Нина, после чего они, не желая терять ни секунды, двинулись обратно в сторону ДК.
Только теперь прояснившемуся Нининому взору предстала картина разрушенного города, которую раньше она могла себе только вообразить. Реальность превосходила всё, что могла нарисовать человеческая фантазия, хотя бы потому, что воздействие оружия, использованного инопланетным истребителем, разительно отличалось от действия своих земных аналогов. Похоже, большинство городских построек было не только разрушено, но и расплавлено, о чём свидетельствовали тонны застывшей смеси из камней и металла, растёкшейся по улицам города, расположенным в непосредственной близости от эпицентра взрыва. Подобные куски также торчали и в обломках разрушенных домов, торговых центров, школ и музеев, расположенных в разной степени удалённости от эпицентра, и можно было предположить, что в точке попадания инопланетного снаряда (снаряда ли?) земля со всеми стоявшими на ней зданиями буквально вскипела и, тут же затвердев, разлетелась по сторонам, снося на своём пути прочие сооружения в разных концах запустевшего города. Масштабы взрыва были просто катастрофическими, и Нина всю дорогу переживала за кошек, оставленных в ДК, и, несмотря на все заверения Антона о том, что кошки не пострадали, она спрашивала о них вновь и вновь практически каждую минуту. По дороге она также узнала, что взрыв был вызван атакой неведомого летательного аппарата, который, сделав своё дело, отправился далеко за город, откуда Антон и увидел точно такую же синюю вспышку, как и та, что разрушила город. По его словам, именно в этом направлении располагались оставшиеся люди, готовящиеся дать отпор грозящему вторжению. Теперь он больше не смеялся над их отчаянным безрассудством, просто сочувствовал.
– Как ты меня нашёл? – спросила Нина, когда они уже практически подходили к входу своего Дома Кошек, или попросту ДК.
– По отпечатку кровавой ладошки на перилах, конечно же. Ты ведь единственный живой человек в этом городе, не считая меня, – пояснил Антон.
– Да нет же, я не об этом. Как ты вообще нашёл тот разрушенный дом во всём этом кошмаре?
– Кошки… – после недолгих размышлений ответил Антон. – Мне кажется, я их услышал.
– Ты!? Услышал?! Да не смеши! Ты – и услышал! Нет, только не ты! Кто бы мог подумать! – она залилась звонким, почти истерическим смехом, а Антон не знал, что ответить, и только думал: «Она сошла с ума. Да и кто б не сошёл».
Оказавшись внутри своего убежища, брат и сестра собирались так быстро, как только могли. Было решено брать лишь самое необходимое. Самое необходимое, теперь уже в количестве ста семидесяти одного мурчащего создания, теперь напоминало единый организм, опровергая всем своим поведением знаменитое утверждение о том, что кошка гуляет сама по себе и является животным, неспособным действовать коллективно. Больше полутора сотен кошек выстроились перед выходом из ДК, лишь услышав от Нины решительную фразу: «А теперь все вместе быстро отсюда уходим». Даже у Антона, каждый день наблюдавшего то, с какой необычайной лёгкостью его сестра управляется с кошками, от удивления расширились глаза. Впрочем, он понимал, что позволить себе отвлечься на осмысление этого удивительного феномена в условиях всего происходящего было бы сейчас не меньшей глупостью, чем недавний поступок его одержимой Мурманией сестры. Он наскоро перевязал всё ещё кровоточащее Нинино колено, после чего отыскал один из ранее вынесенных из торгового центра пуховиков, ставший заменой драповому пальто, которого Нина недавно лишилась, и сразу же после того, как сестра его надела, поспешил к выходу. Нина же вместе со своим пушистым отрядом двинулась следом за ним.
Всё ещё открытый эвакуационный люк располагался в самом центре города или, если сказать точнее, того, что когда-то им было. Они двигались так быстро, как только могли, понимая, что спасительная дверь в загадочное подземелье может закрыться в любую минуту, и даже Нина, хромавшая на одну ногу, не отставала от своего брата ни на шаг. Ну а кошки… Они походили теперь на крыс, следующих за Гамельнским Крысоловом, только двигались они не по велению волшебной флейты. Для того чтобы разношёрстная мурчащая орава превратилась в организованный строй, потребовалось лишь намерение маленькой девочки. Может ли мания, пусть и с приставкой «мур» оказывать подобное влияние не только на одержимого ею человека, но и на животных, его окружающих, или же их подобное поведение стало следствием природного инстинкта к выживанию, заставившего столь безоговорочно довериться девочке, внешний вид которой так явно говорил о том, что ей самой нужна помощь? Быть может, кошки, чувствуя неминуемую опасность, ассоциировали возможность своего спасения именно с Ниной? Или же их аномальное поведение было вызвано причинами совсем иного характера, и этим причинам так и будет суждено остаться за пределами человеческого понимания? В любом случае, кошки шли ровным строем, след в след шагая за своими двуногими спасителями, и за весь путь ни единожды не отвлеклись от заданного маршрута.
Вскоре разверзнутая пасть – крыша подземного люка – показалась примерно в ста метрах от брата с сестрой и кошек, их сопровождавших. Путь в новую жизнь был всё ещё открыт и, похоже, ждал только их – не в меру задержавшихся гостей. Люк представлял из себя проход около пяти метров шириной, ведущий в глубь находящейся под пологим наклоном шахты, которая открывала, по всей видимости, дорогу в искусственно созданные пустоты земных недр, непроглядно тёмные и пугающие таинственностью своего происхождения. На поверхности крыши люка ещё оставались не обвалившиеся во время его открытия куски асфальта, перемешанного с землёй. Нина и Антон часто видели этот люк, проходя по городу, но, сколько ни пробовали туда заглянуть, так и не смогли различить там хоть что-то, кроме кромешной тьмы. Похоже, тайна подземелья и голоса, отправившего то грандиозное всепланетарное послание, скоро будет раскрыта, стоит лишь брату с сестрой переступить порог представшего перед ними прохода.
По мере приближения к люку Нина шла всё менее уверенно, спотыкаясь и хромая чаще и чаще при каждом шаге, сближающем их с заветными «вратами в новую жизнь».
– А что, если… кош-ш-ки… ещё остались в… дру-у-гих город-дах? – внезапно спросила Нина. Её голос колебался и дрожал в такт ещё более усугубившейся хромоте.