Наш мехкорпус находился в лесу, на месте бывшего леспромхоза, и был в стадии формирования, дивизии были укомплектованы не полностью, безнадёжно, отставая от графика, что нас всех сильно удручало. Я был назначен, зампотехом противотанкового артдивизиона, и мне хотелось плакать, от досады, так как все орудия были на конной тяге, за исключением, одной тяжёлой батареи, буксируемой, старыми, гусеничными тягачами. Ну, почему мне так не везёт? Технарь, называется, кобылам хвосты крутить! В подчинении у меня, оказалось, три человека, сержант-техник и два бойца-слесаря, которые, занимались, чем придётся. В основном, «скотными» делами, и моё унылое будущее, меня ничем не прельщало. А Витька Сазонов, получил назначение, зампотехом танковой роты, и был рад, не смотря на то, что в роте были одни старые «ремки», Т-26. И, я бы на его месте радовался, не меньше, но не судьба! Будем лелеять надежды, о скором прибытии, обещанной, новой техники.
Жили мы по военному, в огромном палаточном лагере, строительство казарм и прочих объектов, по какой-то причине, было остановлено, на уровне возведённых фундаментов. Семейная часть комсостава заняла пустовавшие домики посёлка, а холостые офицеры довольствовались палаткой. В одной палатке со мной определился на жительство, тот самый, ехавший снами со станции «пехотный лейтенант», оказавшийся младшим политруком, и в данный момент, занимающий должность, политрука рембата. С первой минуты нашего знакомства, этот «партийный бог», мне не пришёлся по душе, он представился, политрук Тупилин, мне, ничего не оставалось, как ответить, техник-лейтенант Галитин. Слащавым, вежливым голоском, он старался склонить меня к «душевному» разговору. И, в тоже время, неприкрыто, выпячивал, свою «политическую значимость». Стремился, внушить мне, своё превосходство. – Ну, как вы устроились, товарищ лейтенант? Как вам служба? С обязанностями справляетесь, не нужна ли помощь? Мне, очень хотелось надерзить, этому, сопливому, выскочке. Но, помня поговорку, не буди лихо, пока оно тихо, сдержался, и спокойно, сказал. – Полный порядок, товарищ политрук, служба как служба, ведь мы офицеры, и это наша профессия! Сейчас у меня было свободное время, и я решил прогуляться, оставляя, политрука в палатке, одного. Оглядывая территорию, я оценивал ситуацию, со «своей колокольни», из корпуса, в обеих дивизиях, боеспособны были только два моторизованных полка. Они были оснащены автомобилями и мотоциклами, усилены бронедивизионами. А вот, два танковых полка, укомплектованы техникой, едва на треть, и два артполка, не в лучшем положении! Мне же придётся воевать! Надо, срочно, готовиться, до начала войны оставалось два года, я не мог быть беспечным, потому, что точно знал эту, зловещую, дату! Из старого ангара, доставшегося рембату от лесхоза, доносился стук молотов и молотков, вторая смена ремонтировала технику. Подойдя поближе, я увидел вокруг ангара, горы, брошенной техники, которую не смогли восстановить, и она ржавела под открытым небом. Десятки танков, пушек, автомобилей! Что это? Саботаж? Попустительство? Я вошёл в ангар, грохот, чад и смрад, в полутёмном помещении, повергли меня в уныние, работа при факелах, с допотопными технологиями! Где электричество? Ковка, рубка, клёпка! Где сварка и резка?
Я вернулся в палатку, уже в полной темноте, «комиссар» храпел, укрывшись одеялом, стараясь не разбудить его, тихо лёг на свою кровать, и, радуясь, своему открытию, строил планы на завтра. В ангаре, была коморка, под замком, всеми забытая, но так нужная, в ней я обнаружил сварочный аппарат и ящики с электродами. А также, автоген, кислородные баллоны и бочонки с карбидом, так, бесхозяйственно, кем-то брошенные. Ещё один сварочный аппарат, которым, никогда не пользовались, он был в заводской упаковке, я обнаружил в зарослях бурьяна, на брошенной пилораме. Кстати, кабель от пилорамы привёл меня в дизельную электростанцию, которая, находилась в ста метрах от ангара, в помещении земляночного типа, три исправных агрегата, это же цивилизация! Давняя привычка меня не подводила и здесь, я проснулся в шесть утра, как обычно, быстро встал и одев галифе и обувшись вышел из палатки. Горнисты трубили подъём, в палаточном городке, шло, оживлённое, построение на физзарядку, не видел я, только своих подопечных, с сержантом во главе. Они почивали, в палатке, стоявшей, отдельно, поодаль от городка. Строгие старшины артдивизиона и ремонтного батальона, почему-то, не беспокоили по утрам, своих «прикомандированных» и «откомандированных». Видимо, некому было, навести порядок. Войдя в их палатку, я громко крикнул. – Подъём, строиться на физзарядку!
Сержант Липягин, недовольный с просонок, хотел запустить в меня сапогом, но увидев рассерженного командира, сконфуженно, подскочил и начал быстро одеваться. Бойцы уже застёгивали пуговицы, трясущимися пальцами, и поправляли складки под ремнями. – В чём дело, сержант!? Говорил я, напустив строгость в голос. – Чтобы это было в последний раз, распорядок дня нарушать не позволю, форма одежды «голый торс», командуйте сержант! После завтрака, жду вас у брошенной дизельной! Комбат, ремонтного батальона, старший техник-лейтенант Матюшкин, был пожилой, полноватый мужчина. Форма, на нём сидела, как на корове седло, и сам облик его, и манера говорить, были тоже, не уставными, но дело своё он знал. Правда, был консервативен, и прогрессу, никак не поддавался, опасаясь, всякой инициативы. – Чего тебе, – говорил он, торопливо, – не видишь, некогда мне! Я ожидал всего, заходя к нему в «кабинет», если, только можно, так назвать, захламлённую конуру, но такого отношения, никак не ожидал. Он, больше смахивал, на нерадивого дворника, и разговаривать с ним, было не возможно, на все вопросы, я получал «анекдотичные», отрицательные ответы. И, понял только одно, нужно обратиться к высшему руководству, как изволил выразиться, горе-комбат. – Куда, к кому обратиться? Я не стал долго думать, и решил идти на приём к самому комкору, генерал-майору Бердникову.
Штаб корпуса, располагался в поселковом клубе, и я, направил стопы свои к оному, надеясь, на благополучный исход, своих намерений. Комкор, оба комдива и комиссар жили в городе, до Бреста отсюда было двадцать вёрст, но у них были служебные автомобили, и они могли себе это позволить. Генеральской эмки, ещё не было около штаба, а остальные три, поблёскивая чёрной краской, стояли, выстроившись в ряд. Поприветствовав дежурного, я поднялся на второй этаж, в приоткрытую, дверь приёмной, было видно, как комдивы беседовали, сидя в креслах, коротая время ожидания, нужно перехватить комкора, до приёмной, ох не хочется, чтобы меня «отфутболили». До меня донёсся снизу, чёткий доклад дежурного по штабу, и я сделал «стойку», готовясь к встрече. Генерал, попросил дежурного, пригласить к нему на совещание комиссара и комдивов, и стал подниматься на второй этаж. Чеканя шаг, я двинулся навстречу, и отдавая честь, представился. – Техник-лейтенант Галитин, товарищ генерал, разрешите доложить, очень важное сообщение, не терпящее отлагательств! А, позади комкора, уже поднимался дивизионный комиссар, седой и строгий старик, с лукавинкой в глазах. – А нельзя ли, и нам послушать, уж дюже любопытно!? Комкор, моложавый генерал, с отменной выправкой, усмехнувшись, спросил. – Вы не против, лейтенант? Комдивы, полковники Мещеряков и Дыменко, встали, увидев комкора, и комиссара Лагутина. Генерал, оглянувшись, спросил, весело улыбаясь. – А комдивам, разрешим присутствовать? Я утвердительно кивнул, и все вошли в кабинет. Все расселись за столом, а я стоял посреди кабинета, и молчал, с такой серьёзностью на лице, что все, это, вдруг, заметили. Генерал, посерьёзнел, тоже, и сказал. – Слушаем тебя, даю пять минут!
Я сказал, постараюсь уложиться, и продолжил с дрожью в голосе, таким тоном, что у самого, волосы «встали дыбом». – Товарищи командиры, через два года начнётся война, тяжёлая, кровопролитная война с Германией, и мы не можем, не имеем права, праздно, проводить, и бездарно, напрасно терять оставшееся время! В корпусе «бардак», простите за выражение, только два моторизованных полка, можно признать боеспособными, и то с натяжкой! Про танковые и артполки, говорить не буду, знаете сами! Хочу сказать, о бесхозяйственности! По счастливой случайности, нам достались, от бывших хозяев, производственные помещения, оборудование, станки, и дизельная электростанция! Но, из-за, преступного, попустительства, всё это бездействует, и продолжает быть брошенным! Неужели, в корпусе нет специалистов, чтобы всё это восстановить, ведь это нужно, «кровь из носу»! Возле ремонтного ангара, ржавеют, без пользы, десятки, брошенных единиц, боевой техники, которую есть возможность восстановить! Не знаю, по какой причине, не строятся казармы, ведь, зима не за горами! Нет строителей, значит, строим сами, половина бойцов выходцы из деревень, они имеют навыки работать пилой и топором, и им приходилось строить жильё! Строительных материалов уйма, ведь лес кругом! Товарищи командиры, нельзя, беспечно, ждать, пока нам что-то дадут! Нужно готовиться, действовать, ведь, мы защитники отечества! И в конце, хочу попросить, направить меня на восстановление дизельной и реммастерской, я не желаю быть зампотехом, в «кобыльном «дивизионе, государство меня учило, тратило средства, чтобы я приносил пользу! У меня всё!
Уложился я, за четыре с половиной минуты, о чём свидетельствовали, настенные часы, за спиной генерала. «Высшее командование», полминуты молчало, переглядываясь, крепко «ошарашенное» моими «нотациями». Тем самым, исчерпав, выделенный мне лимит. – Ну, лейтенант! Снова, улыбаясь, произнёс генерал. – Хоть и, «клеймил» ты нас, не по уставу, с грубейшим нарушением субординации! Тебя прощает прямота и честность, изложенных тобой фактов! Признаться честно, спина моя вспотела, как у первоклашки, получившего двойку, сейчас, я бы тебя направил комиссаром, в любой батальон! И, посмотрев, на комиссара Лагутина, спросил его. – Взял бы!? Лагутин, серьёзно ответил. – Непременно! – Извини, не могу, как «технарь», он нам дороже!
Генерал посмотрел на меня, и в глазах его отразилась вся тяжесть непомерного груза, взваленного на него, и мера полной ответственности за всё. Цена ответственности была жизнь, я видел, он мне доверял, в благодарность ему, подвести его, я не имел права. – Что нужно тебе, лейтенант? Когда намерен начинать? – Что мне сейчас нужно, я уже получил! Начинать буду немедленно, мои подчинённые, уже ждут меня там, всё остальное изложу в рапорте, в процессе работы! Разрешите идти, товарищ генерал? На душе моей снова было легко и спокойно, я был уверен, что всё у меня получится, я спешил, к своей невеликой «бригаде», которая, ещё ни сном, ни духом, не ведала, о том размахе, «дел и свершений», что должна была сотворить!
Они, предстали передо мной в самом неприглядном виде, все трое курили махорку, и «резались» в карты, стоя на коленках, вокруг огромного старого пня. Единственная, уцелевшая стена пилорамы, скрывала их от посторонних глаз. Меня они не видели, и вероятно, хотели, чтобы и я их не видел, как можно дольше, до конца службы, например, но запах табачного дыма, и звуки шлёпанья карт, привели меня точно к цели. Приблизившись, бесшумно, на расстояние двух шагов. Я снова, неожиданно, поверг их в трепет, не громкой, но жёсткой командой, «встать»! – Позор, и это бойцы Красной Армии, курение в неположенном месте, игра в азартные игры, и притом, в неурочное время, что за это полагается? Они стояли, потупив взоры, как пить дать, опасались строгого взыскания, чего я вовсе не хотел, зачем мне портить настроение бойцам, перед ответственной работой, ограничусь воспитательной беседой. – Сержант Липягин? Он не выдержал паузы, и вяло ответил. – Я-я! – Вам надоели треугольники, в петлицах? – Никак нет! Сказал он тихо. – Так, будьте же, примерным командиром, для своих бойцов, чтобы я вас более не отчитывал, при подчинённых! Позор, два нарушения за день, впредь, буду наказывать нещадно, постройте бойцов! Нравоучения на этом закончились, и я поставил этим простым, и совсем не плохим ребятам, которым, придётся ломать хребет, зарвавшемуся, фашизму, простую, повседневную задачу, но от которой, сейчас зависит многое!
Рядовой Кунгурцев, боец третьего года службы, был электриком широкого профиля, в прямом смысле этого слова, до призыва в армию, закончил, электротехническое училище. И, приобрёл богатый опыт, работая в народном хозяйстве, и для него, не составило большого труда, проверить и главное запустить в работу, всю имеющуюся у нас «электрику». Сержант Липягин, заканчивал четвёртый год службы, и осенью, должен был уволиться в запас. Он, в совершенстве, разбирался в трансмиссиях и ходовых, всех типов отечественных машин, а также, был классным мотористом. Проверить и запустить, все три дизеля, было для него делом одного часа. Рядовой Савушкин, прослужил год, тяжело переживая разлуку, с женой и маленьким сыном. Но армия хорошая школа, как бы то ни было, овладел профессией паяльщик, а на «гражданке», был токарем. Увидев в ангаре токарный станок, весь в пыли и заваленный всяким хламом, он, молча, пошёл, вынес, всё не нужное, на улицу, смёл со станка пыль, включил его и станок заработал! Я тоже, зря время не терял, опробовал сварочный аппарат, конечно, его не сравнить, с нашим современным, но работал он прекрасно.
Услыхав, шум моторов, и увидев, непонятные им, сполохи, сварочной дуги, из «кабинета» появились комбат Матюшкин и политрук Тупилин. Первый, с боязливой неуверенностью, а второй, с заносчивой оскорблённостью. – Что это вы делаете, скажите-ка, что случилось-то? Привычной скороговоркой, вопрошал Матюшкин, а Тупилин-же, начальственным тоном, сразу, решил поставить нас на место. – По какому праву, лейтенант, вы вторгаетесь на не подвластную вам территорию, и срываете важный, производственный процесс? Было видно, что, политрук Тупилин, уже успел, «подмять» комбата Матюшкина, под себя, и упивался полной властью, над рембатом. Я негодовал от злости, хотелось, тут при всех, осадить его, и открыть людям его истинное лицо, но снова сдержался. Проигнорировав его, как пустое место, обращаясь к Матюшкину, ответил. – А случилось, то, комбат, что должно было случиться. С момента, вашего первого появления здесь, в ангаре, восстановление, утраченных, возможностей! Видя, яростный взгляд, Тупилина, я громко произнёс. – Да, мы запустили дизельную электростанцию, по приказу, генерала Бердникова, и сейчас ваш труд намного облегчится, и будет в десять раз плодотворней! Услышав, имя генерала, Тупилин, сразу сник, и потихоньку удалился. Я сказал комбату. – Мне, нужно осмотреть, что тут у вас ещё имеется в наличии, из оборудования и материалов, чтобы составить отчёт и подать рапорт, в штаб корпуса!
Это был счастливый день в нашей жизни, после обеда, мы пробовали запуск пилорамы, и едва двигатель раскрутил маховик станка, сотрясая воздух, ритмичным уханьем, прыгающей рамы, из остановившейся, рядом эмки, вышел, улыбающийся, генерал Бердников. – Вот, это я понимаю! Говорил он, радостно, глядя на работающую пилораму. – Молодцы, ребята! Движением руки, пресёк мою попытку доклада. – Ведь, это значит, у нас теперь начнётся совсем другая жизнь! Объявляю всем вам благодарность, тебе, особо, лейтенант! Отведя меня в сторонку, спросил. – Чтобы всё это работало, как часы, одной твоей команды, будет не достаточно? – Так точно, товарищ генерал, нужны специалисты, моя команда, это ремонтники, хотя, если нужно, сейчас пустить токарный станок, Савушкин токарь, а я сварщик и резчик! А, вообще, моя мечта, товарищ генерал, поставить артиллерию на гусеницы, сделать проходимой и мобильной, не зависимой, от постороннего буксировщика! – Так, интересно, и уже есть намётки и эскизы, в голове? – Так точно, имеется! – Это же здорово, лейтенант, я тоже об этом много думал, если можешь, нарисуй на досуге, обсудим обязательно! А сейчас, составь список необходимых специалистов, и передай, начтылу корпуса, что у тебя по материалам? Действуй, также, через службу тыла, я их предупредил, будь здоров лейтенант! Я смотрел вслед, удаляющейся эмки, и думал, побольше бы таких генералов.