– Вы двое смотрите за ним. А вы, прошу сюда.
Пора.
Я выкручиваю руку за спиной так, чтобы большой палец касался левого бока на спине. Нащупав чип с кнопкой под кожей, с силой давлю туда. Конечно, данный GPS пытались поставить как можно ближе к коже, но снаружи достать до кнопки приходилось тяжко. Удобство расположения заключалось в том, что до кнопки можно было достать в любом положении, даже если висишь вниз головой с завязанными вверх руками. В таких случаях нужно было максимально отклониться в левую сторону, чтобы складка кожи надавила на кнопку. И вытащить чип самостоятельно практически нереально, так же, как и найти его, если не знаешь, что он есть.
Я чувствую, как у меня начинает болеть голова, но про себя улыбаюсь. Значит, включился. Теперь остается только подождать.
Один из парней, которые должны охранять меня, с интересом смотрит на то, как я развалился на полу. Что поделать, терпи теперь.
– Текеб, мы с тобой похищали многих талантов. Но почему все так трясутся над этим парнем?
Второй охранник, который Текеб, смачно плюет на землю, а потом удивленно смотрит на своего напарника. Ну, скорее, снисходительно.
– Сколько лет работаем, а только сейчас спросил.
– Товар как товар. Все одинаковы.
– Хеее, – вытаскивает сигарету Текеб, – были бы все одинаковы, не стали бы все о них узнавать.
– Чего?
– Идиот, – констатирует Текеб. И я полностью с ним согласен.
Мы ждем, пока он закурит сигарету и сделает первый вдох. Парень пропустил оскорбление мимо ушей. Да уж, тяжела доля мелкого вора.
– Объясни, – вот же… настойчивый попался.
– Что ж здесь-то объяснять, – выдыхает струйку дыма Текеб, – в этом мире все очень просто. Есть гении – то бишь таланты; люди со способностями – то бишь трудяги; ну, и бесполезные люди – то бишь ты.
– Спасибо за информацию, – с сарказмом произносит паренек. – Я это будто не знал.
– А что тогда спрашиваешь? Вот этот, – грязный желтый палец с гноившем ногтем указывает на меня, – талант. Гений. Как хошь зови. Такие редкость. Стоят почти состояние. Люди со способностями тоже денег стоят, но тут уже все зависит от их трудолюбия.
– Не понял, – честно отвечает парень.
– Идиот, – такой обреченный тон. Видимо, здесь уже ничем не поможешь. – Знаешь, какой на черном рынке, да и вообще во всем мире, самый дорогой товар?
– Машина? – предполагает вор.
– Знание! – рычит в ответ Текеб, – знание, истинное знание. За этот век человечество научилось передавать знания, не говоря ни слова. Вот так простые и тупые бездельники могут стать докторами наук, выкачав талант или способность с умного человека!
– Поэтому существует черный рынок?
– Конечно! Никто не будет рад, если у тебя украдут знания. Вот и крадут талантливых людей.
– А где разница-то, кого красть? Умных людей пруд пруди.
– Разница-то большая. Есть люди с талантом: им легко дается какая-то область знаний, они без особых усилий становятся умными. Знания текут для них бесконечно. А есть люди со способностями. Тысячи ночей с согнутой спиной над учебниками – и только тогда они получают такой же уровень таланта. Вот и цены тоже различаются.
– Таланты дороже?
– И их легче красть, – добавляет Текеб.
– Почему?
– Талантливые люди развиваются раньше. Еще молодые, защищаться не могут. Беззащитны совершенно. Легче всего похищать подростков. Не ребенок, не взрослый. И талант проявился. Идеально.
– Но ты же продавал свои знания, – замечает парнишка.
– Да, способность. Но его я продал лишь за чертовы двести дирхамов. Всего ДВЕСТИ ДИРХАМОВ. Понимаешь? Это даже не деньги. Как жалкий кусок мяса. Ам! И все. А этим сыт не будешь.
– А если ты купишь его талант…
– Тебе одной жизни не хватит, чтобы его купить – с ухмылкой перебивает Текеб.
– Но если, – продолжает он, – его купить, как долго он будет длиться?
– В чужом теле талант сгинет быстро. Но зависит от его качества, – Текеб быстро бросает взгляд на меня и снова улыбается. – Даю руку на отсечение, талант этого пацана может продлиться тридцать лет.
– Тридцать лет?!?!
– Да. Это как минимум. Поэтому мы всегда смотрим результаты тестов на пригодность. Одна проблема – уж слишком сильно этих людей скрывают. Сложно найти.
– Значит, этот парень на вес золота.
– А то.
Тишина. Раздается еще один шумный выдох. Комнату заволакивает облачками дыма.
– Первый раз тест на пригодность пишут в одиннадцать, – продолжает Текеб, – после этого талантов начинают ловить. Этому, – указав на меня, – уже семнадцать, но его до сих пор не поймали. Понятия не имею как, но он смог прожить со своим талантом несчастные шесть лет.
Его безымянный напарник удивленно смотрит на меня, словно в первый раз, и замечает:
– А одет он небедно…
– Еще бы, – хмыкает Текеб и снова затягивает сигарету. – С введением нового закона становится тяжелее перевозить таланты. На границах ужесточили меры. Гении не могут даже добровольно уехать из родной страны, не то что силком.
– А почему мы всегда везем его в Ратушу? В этой стране черный рынок тоже налажен.
– Не наш уровень, – объясняет Текеб, – тем более, такого талантища. А одет он так богато, потому что государство спонсирует его и его семью. Телохранители тоже не с неба свалились. Помнишь тех громил, которые стоят возле его академии? – тот утвердительно кивнул. – На учеников им плевать, охраняют они только этого парня. А так – официальная версия. Да и самой академии удобно. Имидж поднимает.
– А мы его так просто в парке поймали. Как так?
– Сам в шоке, – пожимает плечами Текеб, – сбежал, значит. Ну а нам что, нам это на руку.
– Сам небось не ожидал он, да? – хихикает его напарник. То, что он весьма недалекого ума, было сразу понятно. Ситуацию разъясняет все тот же Текеб.
– Достало его все. Я тоже в четырнадцать с дома сбежал. Когда все вокруг из тебя гения пытаются сделать, ни к чему хорошему это не приводит.
Пожалуй, могу считать тебя умным.
– Только одну вещь я не пойму…
Ладно, беру свои слова назад.
– Что? – с любопытством спрашивает напарник. Текеб даже позабыл о сигарете.
– Чего это он такой спокойный лежит? Шесть лет поди спокойно с талантом живет, но до этого его кто-то должен был схапать. И не мог он этого не знать. Почему он такой спокойный? – напряженно думает Текеб.
Я продолжал спокойно лежать себе на земле и понимаю, что сейчас он догадается.
Жаль, что такой сообразительный человек будет лежать в тюрьме.
Впрочем, у него почти не осталось времени. Я не вижу, как меняется его выражение лица, но отчетливо слышу быстрые вздохи-выдохи Текеба, и в определенную минуту до него все дошло.
– ЧЕРТ! – взбешенно кричит Текеб, и раздается звук ключей. – ЧЕГО СТОИШЬ? БЕЖИМ!
– Эй, Текеб, что такое? – пугается напарник.
– Что за шум? Эй, потише там! – раздаются голоса снаружи.
– КОПЫ! СКОРО БУДУТ ТУТ! КОПЫ! – орет Текеб, пытаясь открыть дверь. На миг снова воцаряется тишина. Но только на миг.
«Копы» – это какое-то волшебное слово. Недавно все было так тихо, а теперь здесь творится что-то невообразимое. Все кричат, орут, везде паника. Клочки бумаги летят в разные стороны, люди за стеной толкаются, бегут, пытаются спастись. Дверь открывается, двое моих охранников выбегают наружу, но я уже слышу различимый гул машины.
Я успеваю сесть поудобнее, как раздается взрыв. К тому времени моя повязка сползает с глаз (вовремя!) и я прекрасно вижу все нижеописанное представление. Машина таранит кирпичную стену дома, и посередине образовывается огромная дыра. Стена полностью обваливается, дом кряхтит, а из машины вылезает уже хорошо известный мне человек.
Инспектор Шамид – тот еще недотепа, несмотря на свою железную схватку и способности детектива. А еще невероятное умение действовать на нервы. Но об этом позже.
Повсюду хаос. Инспекторы только и успевают ловить всех дельцов черного рынка.
Я ложусь поудобнее, потому что знаю, что сейчас произойдет. Инспектор Шамид врывается в комнату и подходит ко мне.
– Ты как, парень?
– Неплохо, – отвечаю я.
– Мы еще с тобой поговорим, – говорит он и втыкает в районе шеи шприц со снотворным. Укол выходит неожиданным и болючим, и я сразу падаю головой на пол. Постепенно и тихонько впадаю в забытье, надеясь, что пока буду в бессознательности, смогу вам объяснить все обстоятельства моего мира. Ну что ж, вы остаетесь, а остальным…
Спокойной ночи.
3 глава. Начало и объяснение
Ты, наверное, меня уже совсем ненавидишь, потому что тебе ни фига не понятно. Впрочем, это можно исправить. Слушай. Я все объясню.
Мой процесс восхождения к фальшивому Олимпу был очень долгим. Меня в первый раз вызвали к директору.
Главнокомандующий ада под названием «школа» имел хитрые узкие глаза. Единственные разы, когда люди могли различить цвет зрачков его глаз – это моменты его злобного предвкушения чего-то, по его мнению, чудесного. Директора мы прозвали «марсианцем» из-за формы головы, которая была очень схожа с чудовищем из космической фантастики. Говорят, мать его, неблагодарная инопланетянка, напутала что-то со своим и его здоровьем во время беременности, поэтому вырос он такой чудной. Словно не с этой планеты.
Еще у директора была странная привычка собирать шлемы. Обыкновенные шлемы для езды на мотоцикле, велосипеде, даже для аттракционов.
Поэтому он мне никогда не нравился. Не понимаете, почему? А причина проста. Он показывал всем, что ему не безразлична форма его головы. Он даже не понимал, что его уже прочитали. Все уже поняли, насколько он был жалок и слаб.
Когда я зашел в его кабинет, здесь пахло рыбой и солью. Директор сидит на кресле и задумчиво качает головой. Стук двери привлек его внимание, и он оглядывается на меня.
– Итак… прошу, садитесь.
Я прохожу по красному ковру и сажусь в кресло времен императоров. Моя пятая точка утопает в нем, как в перине. Внезапно мне хочется поплавать в море.
– У меня есть замечательные новости.
Последний раз подобной замечательной новостью назывался мой возможный перевод в академию Святого Сирая, где училось большинство талантов – таких же болванов, как и я, как говорил директор. Перевод был отклонен из-за дальнего расположения, а когда академия предложила моим родителям машину, которая бы отвозила меня, они отказались. Видите ли, машина будет «жрать» слишком много денег и мне совсем не нужна. А каждодневные покупки наборов для гольфа, женской одежды и пива мне особо ценны.
– Пришли твои результаты тестов на пригодность.
Внутри меня все холодеет, и я со злостью смотрю на собственного директора, который ненавидит меня больше жизни. Отбросы общества, имеющие ценность лишь на войне, где часть талантов считаются непригодными. Вот какими он считает нас.
– Твое последнее бегство из дома сильно повлияло на мнение правоохранительных органов о тебе. Хочу заметить, что твое поведение влияет и на имидж академии.
Ой, как она мне дорога-то…
Я понимающе улыбаюсь. У меня уже отработана собственная модель поведения.
– Я понимаю, директор. В следующий раз буду осторожен.
Его улыбка растягивается до ушей, а глаза превращаются в маленькие щели.
– Я эту фразу слышу в какой уже раз? Пятый? Нет, шестой, ты же только что ее снова сказал. Или я ошибаюсь?
Я снова улыбаюсь.
– В одиннадцатый, но разве это имеет значение?
Гадкая улыбка директора искривляется в ровную линию. Я усаживаюсь в кресло поудобнее. Кажется, скоро грянет гром. Директор садится за свой стол и складывает руки вместе.
– Не имеет. И давайте вернемся к вашим результатам по тесту. Они оказались высоки. Впрочем, – хищно взглянул он на меня, – вы вряд ли удивлены подобным.
На моем лице, действительно, ничего не проскальзывает. Как я сидел с вежливой улыбкой, так и сижу.
– Вы знали об этом?
Я знаю об этом с одиннадцати лет.
– Нет. Откуда бы мне это знать?
– Да. У вас сильно развит талант.
Я сижу и молча жду. Мой поход в кабинет директора можно сравнить с путешествием через Тихий океан. В пути ты обязательно должен попасть в какой-нибудь шторм, бурю, грозу.
– И в связи с вашим невероятно высоким баллом через неделю вы досрочно закончите обучение в нашей академии и перейдете в Сандарн! – торжественно объявляет главнокомандующий ада.
Вот он. Шторм. Буря. Гроза.
Сандарн.
Они посылают меня на верную смерть.
На время я теряю контроль над собой. Я не замечаю, как директор наблюдает за желваками, которые ходуном ходят по моему лицу, за моим кулаком, который тесно стиснут до боли. Но я держу лицо. Увидеть мою слабость я никогда бы ему не позволил.
– Но… почему? – едва выдавливаю я из себя.
С жалостливой улыбкой директор отвечает:
– Хотите знать мое мнение? – хищно улыбается этот марсианин. – Вы – ничтожество, хоть и с большим талантом. В Сандарне вы станете первым погибшим. И я с удовольствием буду читать повестку о смерти моего лучшего ученика.
В душе холодная змея скручивается вокруг моего сердца, но я в упор гляжу в его лицо.
Форма головы директора, если брать обычную окружность определенного диаметра, могла бы стать отличным примером эллипсовидных траекторий путей планет по законам Кеплера.
– Ты меня слушаешь?!
Да, конечно.
Интересно, какая форма его мозга? Я не учился на хирурга, но, возможно, со скальпелем, хирургическим ножом и прочими штуками, я мог бы провести экспериментальную операцию…
– Дурень! Слушай меня! – кричит директор мне в лицо, брызжа слюнями.
Да, непременно не буду использовать наркоз.
– Ты меня понял? – продолжает орать марсианин.
Хотя нет, все равно я его, в конце концов, просто убью. Я же не учился на хирурга.
– Я понял, – медленно произношу я. – Позвольте мне уйти.
Раскрасневшийся директор усаживается за свой стол и, немного отдышавшись, продолжает:
– Через неделю за тобой приедут домой, чтобы забрать в Сандарн. Собери с собой все свои вещи. Сегодня твой последний день в школе. Завтра можешь прийти и забрать аттестат. Отныне ты здесь больше не учишься.
Я выхожу из кабинета, и за мной плавно закрывается тяжелая дверь. Даже несмотря на силу, что я приложил ногой, чтобы ее закрыть, дверь остается хладнокровной и спокойной. Со злости на дверь и на весь мир я ударяю ногой об стену. Секретарь и несколько учителей, которые стоят возле стойки, испуганно оглядываются на меня. Какая уже разница. Это мой последний мирный день в этой затхлости. Единственное, что радует.
– Ахилл Гульран, с вами все в порядке? Может, вам чем-нибудь помочь? – раздается голос секретаря за стойкой.
Снова этот елейный вежливый тон. Хоть бы кто, кроме директора, наорал на меня.
– Ничего, ничего… – отвечаю я.
Они смотрят на меня так понимающе… шли бы куда подальше. Эта фальшивая забота бесит меня куда больше, чем елейный тон.
Я еду в Сандарн! Место, где таланты доживают остаток своих дней и прогнивают, якобы «защищая» Родину.
О войне с соседней Литиссией известно всем, поэтому талантов используют для борьбы с ней. Их уходило много, с одного нашего городка ушло порядка пятисот талантов, годных для войны. Но пока еще ни один не вернулся назад.
Я помню Танаку, одноклассника с талантом. Блестящие результаты в спорте – не способность, а именно талант. Это можно было понять и без всякого теста. Танака ушел на войну, а ведь ему было всего четырнадцать лет. Прошло три года. Он до сих пор не вернулся.
Моя ситуация была совсем другой. Да, я знал, что им нужен, но надеялся, что это будет не скоро. Я не буду воевать и биться на поле. У меня совсем другие дела.
Я зол. Невероятно зол. Мне необходимо время, чтобы успокоиться. Я выхожу с академии, и за мной плетутся несколько охранников. Действительно, теперь я просто не имею права сбегать с войны, которая меня ждет.
Я вздыхаю и сажусь на скамейку возле академии. Мне нужно вам все объяснить.
Сандарн – знаменитый город, где талантливые люди составляли большую часть населения. Таланты переезжали сюда со всех уголков страны, чтобы здесь найти себя. Пышный город или город-мечта. Так его называли. Но, видимо, даже такую мечту можно было уничтожить.