– Это… меняет дело.
– В смысле?
– Учеба начинается на следующей неделе. Возвращаться домой не будешь. Вещи с тобой?
– Со мной, – подтвердил я.
– Хорошо. Разбирайся со своими делами. Насчет чипа. Он еще в тебе?
– Да, но… я собираюсь в ближайшее время от него избавиться.
Атлахт снова сел, приблизил свое лицо ко мне и с выдохом спросил:
– Кто?
– А? – не понял я.
– Какой врач?
У меня остался открытым вопрос, как он так быстро догадался, но произнести имя все-таки не решился.
– Я его ищу.
Церизи стремительно встал с места и прошел к учительскому столу. Он начал копаться в ящиках, откуда полетели бумаги, ручки, почему-то перья и блокноты. И все разного цвета.
– Нашел! – удовлетворительно показал Атлахт подозрительно черный блокнот, сильно напоминавший те, в котором мы писали цифры в школе. Он пролистнул пару страниц и остановил свой палец на определенной записи: – Кирес, двадцать лет в Сандарне, город Дирхам. Езжай туда!
Я сидел в некотором шоке и думал, что еще за нафиг. Тут что, только один нелегальный врач на всю Намру?
– Он вытащит тебе чип. Поторопись. Просыпайся живо и езжай туда.
– Эй, постой, постой, а в академию-то я как попаду?
– А он тебе объяснит, этот Кирес. Наш выпускник все-таки.
– Выпускник?!
– Ну а как же еще. Преподавал химию здесь, тот еще хмырь. Передавай ему привет от меня. Скажи, его самый любимый ученик, он поймет.
– Что?! Подожди, а если я его не найду?
– Да найдешь, скорее земля станет квадратной, чем этот старикан переедет с другого места.
– Но… но… – у меня оставалось столько вопросов, а времени было так мало.
– Запомни только одно… – начал Атлахт.
– Что?
– Единственное, что тебе поможет прийти сюда…
– ???
– Это…
– ?!?!?!
– Два зеркала, – улыбнулся Атлахт и толкнул меня. Спиной я почувствовал, что падаю в пустоту. Этот сон ускользал от меня. Комнату с Церизи обволокла пустота, и в определенный момент вокруг меня стало совсем темно.
И я просыпаюсь.
Середина ночи, в купе раздается чей-то громкий храп, рюкзак смирно лежит у меня под ногой. Через некоторое время я успокаиваюсь и пытаюсь обдумать свой сон, боясь, что могу его забыть. Но потом я снова хочу спать, поворачиваюсь на бок и последняя мысль, которая крутится у меня в голове, примерно такая:
– Да ну его.
6 глава. Дирхам
Город Дирхам встречает меня печальным пасмурным небом, предсказывающим небольшой дождь. Сказать, что этот город сильно отличается от столицы Намры, будет неправильно. Просто он другой. Здесь больше деревьев. Представляете, в городе на каждой улице стоит по несколько десятков деревьев и все вокруг пахнет зеленью. В нашем городке одни цветные клумбы с искусственными цветами и те, мне кажется, умирают. У нас каждый кусок земли на вес золота, каждый хотел бы иметь свой участок. Тут не до деревьев.
Но здесь нет широкой грязной реки, длинных мостов и запаха тухлой рыбы. Здесь есть степь – просторная, широкая, большая. Она хорошо просматривается из окна поезда. Несколько часов назад кончились зоны городских поселений, и я впервые вижу эти места. Кажется, мне понравится этот город.
Предполагаемый дождь ничуть не портит мне настроение, а даже больше воодушевляет пройтись по Дирхаму.
Город не маленький. За столько лет он успел разрастись, но, по сравнению с мегаполисами Намры, остается маленьким провинциальным городком, из года в год выпускающий преуспевающих врачей. Конечно, по школьной программе мы иногда выезжали из города, но таких широких пространств я никогда не видел. Моя жизнь находилась там, где от одного горизонта до другого была лишь вереница домов.
Возле железнодорожной станции стоят ларьки с едой. Так что, купив неплохого размера сэндвич и газировку (чего Нифилия Дмитриевна мне бы точно не простила), отправляюсь к дороге ловить такси. Адрес бабули оказался со старым названием улицы, и если бы таксист не прожил в этом городе пятьдесят с лишним лет, я его не скоро нашел бы.
Пока я методично жую сэндвич (газировку открыть не решился, боялся пролить), этот таксист успевает рассказать о своей жизни, последние новости города, да и свои личные. Жена, дети, домашний быт, работа водителя – выслушиваю это всю дорогу. Я начинаю прислушиваться к его словам, когда таксист переходит к городским новостям.
Впрочем, ничего нового я тоже не слышу. Вчера ограбили какой-то продуктовый магазин, цены на гречку повысились, зарплата маленькая и прочее, и прочее.
Через час мы подъехали к старенькому перекошенному дому на старой улице. Удивившись, спрашиваю таксиста:
– Где это мы?
– По адресу, который вы мне дали. Ей-богу, давно я здесь не бывал-то, – почесал нос таксист.
– Что с этим домом?
– Ааа, этот. Здесь раньше жили одни фармацевты. Ну, там… баловались с химией, и как-то на тебе! Дом взорвался. Ну как взорвался – целый-то стоит, но внутри, говорят, вдохнешь – все, болеть будешь долго, если сразу не уйдешь. Вот и боится правительство убирать этот дом. Да он, поди, сам развалится, пока эти чиновники что-то придумают.
– Вот как. А в дом зайти-то никак нельзя?
– Никак. На карантине он. Двери, окна – все заколочено. Столько лет прошло, никто не заходит. Да и страшно. Говорят, кто-то пытался, на входе и повалился в обморок. Долго лечился, а там и до смерти недалеко.
Долго сижу и думаю над своей ситуацией. И что мне теперь делать? Нужный дом давно стал ненужным для жильцов, и где мне теперь их искать? Сразу представился старый колдун в черной мантии, который по ночам варит зелье в этом доме.
– Что ты сидишь? – спрашивает у меня таксист.
Я смотрю на него как на сумасшедшего.
– Смерти моей хотите?
– А тебе-то что? Тебе вообще в тот дом, – таксист показывает на соседнюю многоэтажку. Высокое здание с огромными позолоченными колоннами, путь к которому выстелен бархатным красным ковром; львы, вырезанные мастером из дерева, ожидают у входа, а через резные двери заходят и выходят люди в дорогих одеждах.
– Эмммм… – ошарашенно протягиваю я.
– Смерти хотите… Что за молодежь неблагодарная пошла… – недовольно бурчит таксист. – Выходить будешь?
Взяв деньги, тот оставляет ошеломленного меня перед входом в здание и укатывает куда подальше.
Я не сразу иду туда. В голове быстро меняются представления, где мог жить простой учитель на пенсии.
Я едва захожу внутрь, как прыткий швейцар в черном костюме возникает рядом.
– Добро пожаловать в дом La bella Italia. Чем могу служить?
– А разве это не жилой комплекс? – решаюсь-таки спросить. Ну не в каждом доме меня будут ждать швейцары, пусть это и «Красивая Италия».
– Да, но с высокоразвитым сервисом! – гордо произносит мужчина, – Вы в гости?
– Да. Мне нужно эммм… в квартиру 127.
– Ааа, господин Кирес. Давно к нему никто не заходил. Прошу.
Я отправляюсь вслед, по пути озираясь вокруг. На стенах висят маленькие портреты с огромными рамами. Все они однотипны, несмотря на умелую руку мастера. Богатая обстановка наталкивает на подозрительные мысли.
Лифт со звоном останавливается на двенадцатом этаже. Впереди стоят таблички, указывающие вправо и влево. Та, что ведет вправо, указывает на номера «120—124», и, уже поворачивая налево, я вижу указатель с номерами «125—129». Швейцар услужливо дает мне дорогу, желает хорошего пути и отправляется назад к лифту. 127-ой номер находится в конце коридора. Ходить немного неудобно, так как мои ноги просто утопают в мягком ковре. Маленький звонок стоит на уровне моих глаз, а красная дверь открывается не сразу. В квартире звучит звонкая трель, но с первого раза мне никто дверь не открывает. И со второго. И с третьего. Когда я в шестой раз снова нажимаю на звонок, внутри что-то падает, кто-то ругается и раздается шепот: «Твою ж дивизию, попался».
Хорошее выражение, надо запомнить.
Дверь открывается.
Перед собой я вижу мужчину маленького роста с прямоугольными очками, залысинами на голове и недоверчивым взглядом. Мне он ничего не говорит, так что разговор приходится начинать самому.
– Добрый день. Мистер Кирес, если не ошибаюсь?
– Верно, молодой человек, – низким голосом произносит Кирес, – А вы кем будете?
– Ахилл Гульран. Я к вам по одному поводу от Нифилии Дмитриевны, вашей бывшей одногруппницы.
– Нифилия? Рыбкина что ли? Она какими судьбами? – ворчливо спрашивает мужчина.
– У нее есть просьба насчет меня.
– Мы с Нифилией хорошо не дружили, так что брысь отсюда, – хмуро произносит Кирес, собравшись закрыть дверь.
Таааак… А это уже плохо. Ногу я успеваю занести внутрь, а рукой держу дверь.
– А имя Атлахт Церизи ни о чем не говорит? – с вызовом спрашиваю я.
Рука, закрывающая дверь, останавливается. Его лицо наполовину скрыто, поэтому один глаз подозрительно уставляется на меня.
– Церизи? Знаешь, кто он?
– Преподаватель «истории талантов» в академии Инзениум, – выпаливаю сразу.
Дверь открывается нараспашку.
– Проходи, – пропускает Кирес.
Старичок, не волнуясь об открытой двери, сам проходит вглубь квартиры. Она абсолютно темная, только вдалеке в комнате горит свет. Пробираясь через длинный коридор (дверь я, конечно, закрываю), я отправляюсь за Киресом. После я вхожу в комнату, занимающую так много места: на стенах я вижу двери, которые якобы являются входом в другие квартиры, а на самом деле служат лишь прикрытием этой оооооогромной комнаты. Квартира Киреса, вероятно, занимает два этажа – двенадцатый и тринадцатый. И встает один вопрос – кто он?
– Не удивляйтесь, молодой человек, всего этого я достиг честным трудом, – не оборачиваясь, произносит хозяин владений.
– Работой обыкновенного учителя? – все-таки спрашиваю я.
– Почему обыкновенного? – удивляется Кирес, – Академия Инзениум обыкновенных учителей не принимает. Как и учеников.
И идет дальше.
Фраза немного… пугает.
В этой комнате нет обоев, вся и сплошь она покрыта зелеными досками, а пол весь белый из-за мела. Мы лавируем между небольшими горами из книг, то и дело спотыкаясь обо что-нибудь. В конце стоит огромный шкаф на всю стену. Я, наверное, плохо объясняю слово «огромный», так как стена была примерно шесть метров в высоту и где-то пятнадцать в ширину. Справа стояла лестница, а над полками висели записки, что-то вроде «Одежда», «2201 год», «2202 год» и так далее.
– Вечно забываю, что и где лежит, – пробурчал Кирес. Покряхтывая, он неожиданно ловко залезает на лестницу и принимается вспоминать.
– Так-с, Атлахт Церизи, где-то его подарочек у меня лежал, вот только бы год вспомнить… Когда там я ушел-то с академии? – обращается ко мне бывший учитель.
– Эммм… эммм… – нет, ну мне-то откуда знать.
– Ага, спасибо, 2209-ый, – он удовлетворенно открывает шкаф с нужной датой.
– Пожалуйста, – я пожимаю плечами.
Все абсолютно нормально.
Кирес прыгает вниз и ищет стол, где груды книг, учебников, тетрадей и листков меньше всего. Но после безуспешного поиска до него начинает доходить понимание бесполезности этого дела, и он одним взмахом отправляет одну гору со стола на пол. Раздается шум, за которым следует книжная лавина и соседние «горы» валятся тоже.
Не обратив внимания на маленькие катаклизмы, Кирес открывает коробку, вытащенную из-за шкафа, и достает мини-пистолетик со шприцом. Не видев прежде такого чуда, я все же спрашиваю:
– А что это?
Щелкнув по нему пальцами, Кирес внимательно разглядывает и только потом отвечает:
– Выделитель. Единственное, что позволит вынуть чип из твоей руки.
– Тогда почему не «выниматель» или как-то еще?
Кирес молчит. Еще пару раз прищелкнув и проверив состояние предмета, он отвечает:
– Он внедряет жидкость, позволяющую беспрепятственно удалить инородное тело из организма. Как раз то, что тебе нужно, не так ли?
Недоверчиво оглядев новое «чудо» технологий, я уточняю:
– Вы уже вынимали чип до этого?
– Ни разу, – улыбается Кирес.
Спасибо, успокоил.
– Но навыки и теория есть, – утвердительно кивает головой.
Уже лучше.
– Сколько времени это займет?
– Сам процесс? Пару минут. Только дай мне подготовить стол… Да и стул бы найти.
Мы окидываем взглядом картину искусственных катаклизмов. Походу я тут надолго задержусь.
– Ладно, ты пока устраивайся, – машет рукой бывший учитель и скрывается посреди джунглей.
Пользуюсь возможностью снова осмотреть эту странную комнату. О размерах уже сказал, но теперь стало видно, что в ней давно никто не убирался. Бывшие ярко-зеленые обои оказываются болотного цвета. Где-то отваливается штукатурка, где-то слезает краска. Горы книг повсюду на столах, да даже на полу. Проходить нужно с величайшей аккуратностью – есть шанс оказаться погребенным под этой лавиной. И никогда не вернуться. Ведь тут только один старикашка с ужасным слухом.
– Я здесь, – возвращается Кирес, таща за собой стул.
Бросаюсь помогать Киресу, так как бабуля терпеть не могла невоспитанности. Хоть ее рядом со мной уже нет, но уроки-то в голове.
– Поближе к стулу и присаживайся, – не поворачивая головы, говорит бывший учитель.
На столе он воспроизводит странный шум со склянками, бумагами и тем самым шприцом. Врачей с детства недолюбливаю, а нелегальных с непонятными методами лечения – тем более. Но выбора у меня, как всегда, нет.
Через пятнадцать минут сплошного перемешивания склянок, шуршаний бумаг и глубоких вздохов Кирес высоко поднимает шприц с жидкостью и произносит:
– Готов?
Я смотрю на этого человека со страшным шприцом, сглатываю слюну и желаю снова оказаться в кабинете стоматолога. Они хотя бы добрые. Но почему-то все равно говорю:
– Готов.
Медленно подойдя ко мне, Кирес заставляет меня повернуться спиной. Остается лишь снять футболку. Шершавая рука на ощупь отыскивает чип под кожей. Кажется, Кирес мне что-то говорит, но я лишь чувствую, как он вытирает нужное место спиртом. Я беру себя в руки, удивляясь, какие старинные и ненадежные методы он использует. В больницах все давно перешли на машины, да и время прививок занимает пару секунд на человека.
Несколько раз помянув известную дивизию, я чувствую, как шприц проникает под кожу. Через некоторое время неприятного дискомфорта Кирес вытаскивает шприц. Боль жуткая, но не ужасная. Ужасную, мне казалось, я уже испытывал. Это и придает сил. Но постепенно мне становится все хуже и хуже. Спина нестерпимо болит, словно внутри вены и кровь перемещаются с места на место. Все-таки я не сдерживаю стона и сползаю на пол. Что-то жидкое и противное медленно течет на пол по моей спине. Когда я открываю глаза и вижу пятнышки крови, мне кажется, что они вот-вот прожгут пол.
Кирес реагирует сразу. Он выливает всю жидкость с какой-то склянки мне на спину. Боль утихает, кровь перестает идти – все становится таким, как в самом начале. Словно ничего и не было. Вот только пятна крови говорят о пережитом шоке.
– Тихо, все в порядке, – бросает мне Кирес, поднимая окровавленный чип, – его осталось уничтожить, и ты свободен.
Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Что за старомодные приемчики? Зачем я сюда пришел? Мне срочно захотелось увидеть спину. Что ты там наделал?
– Все уже прошло, – ласково произносит Кирес, – ты жив. И это главное.
Боль прошла – вот, что главное. Но мои безумные глаза наверняка пугают моего спасителя.
– Цена за свободу всегда высока, – замечает Кирес, – цени, что отделался лишь кровью.
Тяжелый вздох становится последним знаком моей слабости.
Ха!
Ты сам пришел!
Так прими это.
Ты решил, что я испугался?
– Спасибо, – отвечаю и встаю с пола. Пытаюсь стереть кровь с одежды. Не помогает. И вряд ли поможет. Мне нужна новая одежда.
Неподалеку лежит рюкзак. В нем находится новая футболка и штаны, а вот с обувью дело плохо. Придется окрасить в красный цвет.
С этой мыслью я начинаю топтаться в собственной крови.
– Впервые вижу настолько жестокого человека, – замечает Кирес. – Кровь – хороший краситель, но его не используют в покраске обуви.