Резко захлопнув окошко, стражник побежал, крича про проклятую душу.
– А мы уже думали, ты мёртв, – равнодушно сообщил Лорг, – Так значит, проблем больше не будет? – спросил комендант, наливая ароматный напиток в деревянную чашу.
– Возможно, – сказал охотник, поднимая уголок рта.
– Что это значит? – прошипел Лорг, смотря исподлобья. – У меня пропали люди! А другие отказываются работать! И хотят крови! Рудокопом почему-то не нравится, что едят их жён! Говори, что ты сделал!
Ренар залез в мешочек на ремне, клык размером в два пальца упал на стол. Лорг постучал пальцами по столу, представляя размеры монстра.
– Я всегда говорю, что клан нас не бросит, – мягким голосом сказал он.
– Я не из клана, – учтиво сказал охотник.
– Как это понимать? – Лорг прищурился.
Ренар поднял голову выше, расправил плечи, за спиной будто выросла гора, огонь в чаше присел.
– Я пришёл сюда по просьбе, а теперь прошу плату за труд.
Комендант отхлебнул дымящийся напиток, глаза проползли по высокому, но не широкому телу.
– Я плачу клану, – раздражённо сказал Лорг, отмахнувшись.
– Я не из клана, – повторил охотник с нажимом, – но заберу свои деньги в любом случае.
Лорг осел в кресле, захотелось в туалет, наверное, выпил лишков.
– Сколько?
– Четверть от месячной платы.
– А не много ли?
– Я не торгаш, я пришёл за своими деньгами, и прошу… пока что.
Комендант потёр лоб.
– Ален, отдай ему деньги. Ален… Ален!
В комнату ввалились два солдата с копьями.
– Он вам угрожает, господин? – благородно закудахтал мужик с запотевшим лицом. – Вы только скажите, мы его вмиг вытурим!
– Да, вытурим! – поддержал другой, со свисающими усами.
За ними украдкой вошёл Ален с лицом героя, но, увидев Лорга, потух.
– Гос-господин, я тут подумал.
– Не надо думать, Ален! Не надо! Просто отдай ему одну даму и три валета и пускай идёт!
Слуга взглянул на скалящегося охотника.
– По-по-подёмте со мно-ой.
Ренар с ухмылкой прошёл рядом с солдатами, показывая белые длинные зубы.
– А вы останьтесь, спасители мои, – угрюмо сказал комендант.
– Вот ва-аши деньги, – сказал старик, отсчитывая трясущейся рукой.
Охотник неторопливо сложил монетки с изображением смазливого личика дамочки и каменного лица усатого стражника с пикой во внутренний карман, вышел во двор. По пути к воротам подбежал мальчишка, проводник.
– Извините меня, – парень утёр сопливый нос рукавом, – я думал вас там это… съели. Я долго ждал, честно, но… я побоялся.
Ренар отечески взглянул на паренька, улыбнулся редко, добро.
– Ты всё сделал правильно, цени свою шкуру превыше всего
Расправившись, охотник пошёл дальше, будто ничего не говорил, а парень остался стоять, думая над ценным советом.
У ворот два стражника, шутят и показывают руками фигуры, бьют через шлем по пустой голове.
– Открывайте, – тихо сказал Ренар.
Стражники захохотали, пихая друг друга.
– А хто это у нас тут расхомандовался, Петрух? Уж не тот ли, хто хоспадина нашего охрабил? – смотря притворно удивлёнными глазами, спросил один.
– Да, праф ты, Вошен. Ох и добрая дуфа у нафего господина, – умно замахал головой второй, – фыфечь бы такого! И не пофадно было бы остальным!
– А то сделают важное личико, мол, херои они и хребут золотишко. Сказал бы нам хоспадин, мы бы михом со всеми чудищами расправились! – горько проговорил первый.
– А давай покафем что мы сильнее, Вошен? – заулыбался другой, без двух передних зубов.
– Хах? Доверят им, ему, а не нам.
– Дафай победим его в фефном поединке! Как рыфари!
– Ты хений, Петрух! – захохотал Вошен и с силой хлопнул Петруху по плечу. – Мы дохажем, что мы лучше их и хоспадин будет платить нам, а не им!
Ренар тихо засмеялся, показывая длинные резцы. Стражники разошлись вокруг охотника, выпятив руки, как борцы. Ренар пнул в колено Петруху, он шлёпнулся в лужу грязи. Приподнявшись на руках, стражник открыл рот, перчатка со стальной пластиной влетела в резец, снося ещё и соседний зуб.
Вошен хотел прыгнуть на спину чужаку и скрутить, как щегла, но передумал и быстренько ушёл за рабочими, чтобы открыть ворота.
Петруха, искупавшись ещё раз в грязи, вынырнул и полазил языком в двух свободных гнёздах. Безумные глаза вцепились в лицо пришельца.
– Это теперь моё, – показал вылетевший жёлтый резец Ренар, – хотя… – охотник кинул зуб в грязь, – Можешь забирать.
Ренар развернулся и пошёл к воротам. Рабочие в четыре пары рук сняли брус и открыли ворота, натужно кряхтя. Пыльная дорога уходит вдаль, показывая бескрайные земли. Охотник зашагал, предчувствуя дождь, мягкие тёплые смывающие капли.
Вошен посмотрел в спину удаляющемуся чужаку.
– Ты посмотри, и зубы белее снеха, а длинные хахие! – с презрением сказал он, сплюнув под ноги. – Выродох!
Рядом, в грязи, закопошился Петруха, как червяк.
– И фуб мне фыбил! Фука! – закричал срывающимся голосом стражник и ударил, разбрызгивая грязь.
Глава 3
Кёртис проснулся поздно, по меркам военных. Через палатку прошёл перестук ложек о котелки, ругань и шутки. Медленно потягиваясь, парень привёл голову в порядок, вспоминая отца.
Кёртис любил отца, прославленного воина и генерала пережившего две большие войны и мелкие стычки. Кёртис вырос в бедном районе многонародного и грязного города. Мать он не видел, отец не говорил, а маленький стеснительный мальчишка не спрашивал. Отца не было по несколько лет, и сын оставался у соседей. В многодетной семье Кёртис чувствовал себя обузой, и из-за мягкости и робости корил себя.
Когда исполнилось шестнадцать, они переехали в богатый дом, в хороший уголок города, отца повысили. Кёртис стал получать образование, отец просил учиться на военного, продолжить воинский род. Кёртису же хотелось побеждать языком, а не клинком. Он считал, что словами можно больше добиться, чем оружием, но из-за податливости поступил в военное училище, но с политическим уклоном.
Он видел, как отец медленно хиреет, оставался в хорошей физической форме, но внутри, как старик. Разваливающиеся глаза зажигались только, когда видели сына, а на лицо заходила наполовину с радостью и печалью улыбка. Закалённый вояка, разбросивший своё имя на полмира, не получивший никаких серьёзных травм в кровавых войнах, оставивший доброту в сердце, хотя видел столько жестокости, медленно угасал, как свечка. Он умер два года назад, в возрасте сорока пяти лет. Врачи разводили руками, никаких повреждений телу, лихорадки или чумы не было, он просто заснул, навсегда.
В последний раз Кёртис видел его сидящем в кресле-качалке возле камина, меховой плед окутывал почти всё тело, оставляя свободной голову, трубка без умолку дымила.
– Мальчик мой, как учёба? – задумчиво спросил отец, смотря в пляшущий огонь. – Ты давно не появлялся.
– Всё в порядке, папа, – ответил сын, весело улыбаясь. – Я скоро заканчиваю, много времени провожу за учебниками, хочется сдать отлично.
– Правильно, сынок. А какая дальше стратегия?
– Думаю, захватить пару важных точек и перейти в ближний бой, – засмеялся Кёртис.
– Это хорошо, но какое направление?
Сын тяжко вздохнул.
– Отец, я понимаю, что хочешь для меня лучшего, но не вижу себя воином. Я не силь…
– Это не так, ты умён, а сила это не только мышцы и скорость, и не хитрость с мудростью, а всё вместе. Умный и сильный, почти одно,– кресло заскрипело, расходясь в стороны, дымные колечки побежали вверх. – Без армии никуда, а то будут нас… какие-нибудь…
– Пап, я равнодушен к войне, героизму и самопожертвованию. Я не горю патриотизмом.
– Я знаю, – широко улыбнулся отец, – поэтому ты умный. Пообещай, что подумаешь. Надо уметь постоять за себя, родных и друзей. Не всегда можно по… бывают такие моменты, где слова не имеют смысла, где сила решает всё… когда останешься один и некому будет помочь.
Сын пристально посмотрел на воинское лицо, пытаясь запомнить каждый изгиб, складку, будто что-то предчувствовал.
– Обещаю, пап.
После смерти отца у Кёртиса осталось то, что было на нём: тёмная рубашка, летний плащ, шляпа, штаны и старенькая обувь. В кармане несколько монет. Дом забрали вместе с вещами
Похороны были пасмурные, как и погода. Людей было немного, около десяти. Кёртис стоял, смотря то наверх, то на дощатый гробик. Два молодца за канаты опустили гроб в яму, стали закапывать. Захотелось заплакать, упасть в грязь, показать слабость, чтобы знали как больно! Глаза против воли смочились, горло застопорилось. Но бессилие показывать нельзя.
Подошёл плечистый старик в чёрном костюме. Друг отца, Кёртис видел его пару раз дома.
– Твой отец просил передать вещь, – сказал дед мягко.
– Он никогда не заставлял меня идти по его тропинке, – проговорил Кёртис, пытаясь совладать с голосом. – Не тыкал носом, не настаивал, не кричал, а лишь просил.
– Он любил тебя, – старик приблизился, хотел положить руку на плечо, поддержать, но не решился. – Чувствуешь себя одиноко, будто остался один во всём мире? Твой отец поддерживал атмосферу доброты и любви, словно тебе есть куда обратиться, у кого спросить помощи. Но иллюзия рухнула, не обманывай себя, ты всегда был один и будешь один. Твой отец понимал, надеюсь, и ты поймёшь, – старик протянул меч в кожаных ножнах, – это твоё. Он хотел вручить его, когда станешь воином… Меч сделан на заказ в давние времена, когда твой отец постигал военное искусство. Вначале его называли: «меч пехотинца», но как пришла слава стали звать в честь воина: «меч Дранлика». Сейчас же носит имя твоего отца: «Дранлик». Храни, как можешь, это память рода.
Старик развернулся, собираясь уходить.
– Подождите! Вы поможете мне попасть в армию?
– Ты не обязан, – сказал старик, качая головой.
– Помогите.
Он не хотел кромсать врагов, выпускать кровь. С той поры, когда был маленький и гонял с детским жестокостью и равнодушием непонятно откуда взявшегося ёжика по залитому лужами переулку. Отец, увидев, что делает сын, окликнул, подойдя, сказал мягко:
– Прежде, чем что-то делать, представь себя на его месте, подумай, будет ли тебе приятно.
Представив, как его бы пинали по переулку, а он котился шариком, малыш вспыхнул. Лицо выразило раскаяние, он не понял, как мог хладнокровно причинять боль живому существу.
Ёжик ожидал очередного удара, но не получив медленно распустился.
– Надо как-то извиниться, – робко с горящими щеками сказал малыш.
Отец победно улыбнулся и погладил по голове.
– Лучшее, что можно сделать, это оставить его.
Кёртис часто вспоминает этот случай и по много раз ругает себя, переживая стыд и сожаление вновь. И прежде чем что-то сделать, представляет себя на чужом месте, крутит в голове под разными ракурсами и только потом действует.
Он долго выбирал, вспоминая кем на войне можно не убивать, но варианты не подходили, пока не вспомнил про разведчиков. Минимум насилия, а если делать всё правильно, то совсем не будет.
Его отправили на стык между государствами, где пылает война. Прекрасные волосы состригли. Фамилию Кёртис поменял, чтобы не узнали, чей сын, но имя и отчество оставил. И все спрашивали: « А ты случайно не сын генерала Дранлика?», а он недоумённо качал головой.
Он говорил себе, что выполнил обещание, стал военным. Отец же не говорил, чтобы стал пехотинцем… или другим рубильщиком мяса?
– Всё в порядке, в армию поступил, даже на войне уже. Долг перед родом выполнен, отец мог бы гордиться, – успокаивал себя Кёртис, но если долго думал над этим, совесть всё-таки рвала грудь.
В палатку ворвалась рука, впуская противный солнечный свет. Глаза зарезало, и парень отвернулся.
– Ломбари! – истошно заорали. – Хватит дрыхнуть, неженка! Для тебя есть задание!
– Чего тебе надо, Виковски? – вороча лицом, спросил Кёртис, будто прогоняя злого духа деревянной палкой.
– Поднимай тощий зад и иди к командиру!
Кёртис зажал уши, не выдерживая дребезжание в голове. Горластый мужик ушёл.
– Когда же ты голос сорвёшь, чудо ты наше, – сказал Кёртис ворчливо.
Разведчик вышел наружу, заслоняя рукой солнце. Солдаты сидят кругами по всему лагерю среди шатров. Одни, с более лёгкой и не такой грязной одеждой, суетятся среди котлов с половником. Кёртис подошёл к русоволосому парню.
– Лари, что у нас сегодня?
Кёртис вытянул шею, заглядывая в котёл. Жёлтая смесь с мягкими камушками не впечатлила.
– Я бы супчик похлебал, – мечтательно проговорил Кёртис.
– Ага, давай я для тебя одного буду варить суп, курицу поймаю, зарублю, общипаю, сварю, найду морковки и лучок. Знаешь, какой вкусный будет?
– Точно! Давай так и сделаешь.
Лари ударил половником по плечу нахала.
– Ай, ты чего? – обиженно спросил Кёртис, гладя плечо.
– Я тебя дам куриный суп! Тебе что, Виковски весь мозг проорал?
– Я кашу уже неделю ем, каждый день по три раза! Дай мне что-нибудь другое!
Кёртис схватил повара за плечи, затряс.
Лари вырвался из судорожных объятий, шутливо замахнулся половником.
– Иди вон одежду ешь! – крикнул он.
Кёртис отбежал, смеясь.
– Так свари хотя бы!
Он двинулся вдоль синих шатров к самому большому с множеством разноцветных флагов. У входа громилы, держа двухголовые секиры.
– У меня дело к командиру, – сказал Кёртис.
Здоровяк, спокойно взирающий, выпучил глаза.
– Чего? Может ещё командира позвать, чтобы в палатку к тебе пришёл? Нет, ты посмотри на него, обнаглел совсем!
– Ну, если у вас хватит смелости… – ответил Кёртис, смотря на ногти.
– Да я тебя ща…
Полог шатра отдёрнулся.
– Что тут происходит? – встрял капитанский голос. – Ломбари! Ты чего так долго? Иди сюда быстрее!
Кёртис проскочил между двумя злых пар глаз. В шатре много людей и все офицеры, кроме Кёртиса. Опёршись о продолговатый стол руками, командир с белым ёжиком на голове и угловатыми чертами лица смотрит на карту. Рядом небольшого роста старшина с приличной лысиной.
– О, смотрите, кто появился, – с сарказмом сказал командир, – а мы уж заждались, когда же проснётся наша птичка.
– Как узнал, сразу к вам, – каменно ответил Кёртис, задрав подбородок.
– Ладно, начнём. Значит это мы, – командир указал на синий флажок, – а это они, – палец переместился на красный флажок, – а это помешало нам при штурме, – командир поднял фигурку уродца, показывая всем. – Ломбари! Надеюсь, ты знаешь, что нам помешало?
– Так точно! Огромный монстер выпрыгнуло изо рва, проломив мост и съев нескольких солдат, как наших, так и противника, сломало два свода, что и привело к падению моста. Остальные попадали в ров, где их и доели. Лучший путь преграждён.
– Не только лучший, Ломбари, но и единственный, – сказал командир, вздохнув.
– Понаблюдав я понял, – продолжил Кёртис, – что это не ров, а…
– Это река, вокруг города, – самонадеянно вырвалось сзади.
– Кто сказал? – рявкнул командир. Вперёд пробился лейтенант с тухлым видом. – Он прав, Ломбари?
– Не совсем, – сказал Кёртис, улыбнувшись. – Это не река и не ров, это… оно соединено с канализацией города, туда выходят отходы. Наш берег не так загрязнён, но противоположный, – Кёртис протолкнулся вперёд и указал на карте на заросший берег, – завален нечистотами.
– Это они выпустили монстра! – донеслось из-за спин.
– Ты тоже так думаешь, Ломбари? – кусая губы, спросил командир.
Кёртис развёл руки.
– Я не знаю… стали бы они убивать своих людей? Они бы просто выпустили монстра, когда начался штурм.
– Объясните мне, почему они защищали мост? – сдерживая злость, спросил капитан. – Ведь с луков могли обстрелять или баллистой! Я видел у них баллисту! Там погибли мои ребята! Пол роты! Я хочу знать ответы!
– Ошибся штабом, – засмеялся кто-то, дружный хохот зашатал шатёр.
– А ну тихо! – заорал командир.
– Всё же просто, – со скучающим видом ответил сержант, – им надо контролировать мост… было. Это единственный нормальный путь в город… был.
– Эй, умник, а ничего что мы на этом берегу сидим? – подколол сосед.
Все замолчали, переваривая слова.
– Вот вам и ответы, – вздохнув, побарабанил по столу командир, – это не их монстер и они ждут подкрепление.