– Что ты делаешь? – скривился Антон.
– А ты как думаешь?
Гай бережно приподнял тело.
– Давай, спусти с него мешок, – сказал он Антону. – По пояс, больше не надо…
Антон присел рядом и аккуратно приспустил мешок с костлявых плеч. Голова старика упала на обвисшую грудь. Теперь, при дневном свете, Антон видел пучки седых волос вокруг посиневших сосков. И складки на потемневшем животе.
– Теперь отойди, – Гай уложил тело на песок и встал над ним. Вытащил револьвер.
– Блядь… – Антон отвернулся. И заметил вдалеке мальчонку на велосипеде.
Он никому не расскажет, – подумал Антон. Да и кому он может рассказать?
Бахнул выстрел. Зазвенел в тишине и ушел в песок. А Антон даже не вздрогнул.
– Давай, – окликнул его Гай. – Надо упаковать обратно.
Антон нехотя повернулся. Крови почти не было. Пуля расшибла старику висок, отколола надбровную дугу и вместе с кровью исчезла в песке.
Отец бы тобой гордился, – подумал Антон, глядя на напарника. – Стреляешь мертвых стариков…
Они упаковали тело в мешок и положили в багажник. Антон оглянулся – мальчишки больше не было.
Еще бы, – усмехнулся он и уселся в машину. – Если бы я увидел, как кто-то стреляет в мертвеца, я бы тоже предпочел сделать ноги.
– Проще, чем кажется, – Гай уселся рядом и закурил. – Я обещал Мирре быть к ужину, – вдруг сказал он. – У тебя есть планы на вечер?
Антон пожал плечами. Ему не хотелось переться к Гаю домой, и целый вечер под дружеский смех вспоминать мертвого старика. Не самое лучше время для притирки. Лучше всего поехать в бар и надраться в говно.
– Да…хотел заехать кое-куда после работы, – кивнул Антон.
– Кое-куда, – задумчиво повторил Гай. – Кое-куда…Если ты поееедееешь в сан-францииискооо…
Напел он, улыбнулся, хлопнул Антона по плечу и развернул седан.
– Скоро будем дома, напарник.
Он радуется, что не встретил их, – Антон взял с заднего сиденья бутылку воды и отвинтил крышку. Вода была теплой, но он пил долго и с удовольствием. – Он радуется, что не встретил чудовищ, о которых говорил.
До КПП они добрались быстро. Гай напевал себе под нос старую песенку, а Антон молча смотрел в окно.
На задание всегда, как в гору, – поговаривали полицейские. – Зато с задания, как с горы.
Так оно и было. Только в этот раз они уезжали, так и не покорив этой высоты.
– Думаешь, они нас не остановят? – спросил Антон, глядя на скучавших у баррикады людей в военной форме.
– Да посмотри на них. Им плевать.
Так оно и было. Их пропустили без лишних слов. Только махнули рукой – скатертью дорожка.
На выезде Антон глянул в окно. Трупы лежали все там же – жарились на солнце. Похоже, в этом месте смерть перестала кого-либо удивлять.
Седан прополз между мешками, и Гай прибавил ходу.
Люди на улицах смотрели им вслед. Кто-то протягивал руку – за милостыней. Чумазые дети бежали за ними – тонкие тени в желтой пыли. Кричали что-то. А потом таяли – как наваждение, как дурной сон.
Мы отгородились от них, – подумал Антон. – Заперли их здесь, как болезнь. В надежде, что болезнь сожрет сама себя. Но что случится, если вирус выберется за пределы резервации? Эти люди так ненавидят нас…и мы подливаем масла в огонь. Пируем во время чумы…
– Антон?
Он вздрогнул.
– Что?
– Следующая станция – Голдтаун, – Гай жевал мятную конфету. И Антон не знал, что хуже – запах курева или этой дряни.
Впереди маячил черный кругляк тоннеля. Антон опустил стекло и высунулся в окошко подышать. И сразу услышал звук лопастей, бьющих загустевший воздух.
– Слышишь?
– Чего там? – буркнул Гай.
– Вертушка. Я ее слышу.
Гай сдал к обочине и остановился. Прислушался. Открыл дверцу и вышел на дорогу.
– Да, черт возьми! – хохотнул он. – Это и, правда, гребаная вертушка! Я думал, эта сука шутит! Сколько они отвалили за эту операцию? Ты представляешь себе?!
Гай поднес ладонь к глазам, прикрывшись от солнца. Антон вышел на улицу и сделал то же самое.
– Вон она! – Гай указал рукой на черную точку вдали. – Джек пот!
Он ударил в ладони.
Антону показалось, что его напарник сейчас станцует. Заберется на крышу седана и выдаст чертову джигу.
«Индусы, паки, евреи, ебаные арабы в этих своих смертельных поясах…
Перед глазами Антона мелькнули толстые губы в сигаретном дыму. И они говорили, повторяли, а язык облизывал их.
Зря мы вытащили их на континент! Чертова гнилая кровь! Рано или поздно эта кровь выкинет какой-нибудь фортель. Запомни, Антон. Запомни это, сынок, потому что их столько много, что один обязательно окажется в этот момент рядом с тобой»
Отца давно не было – его свалил рак. Он выкуривал по две пачки в день – казалось, никто столько не курил в целой Европе.
«Что бы ты подумал отец, если бы узнал, что мой напарник индус?»
Черная точка вертолета обрела форму. Звук лопастей стал громче.
Гай замахал руками.
– Сюда! – прокричал он, как будто его могли услышать.
И вдруг что-то хлопнуло по ту сторону тоннеля. Белой пеной поднялось с земли, прочертило дугу в небе и ударило в вертолет. Машину смяло, как пластилин. Закрутило. Обняло черным дымом и языками пламени. И этот раскаленный комок, похожий на комету, рухнул на землю и взорвался, подняв в небо столб яркого огня.
Конец первого эпизода.
2
– Посмотри, видишь его?
В пятиэтажке через дорогу, на окне стоял кукольный дом. С розовыми стенами и крышей из пластиковой черепицы. Ставни на маленьких окошках были распахнуты, словно внутри кто-то жил.
– Виизу… – протянула маленькая девочка. У нее недоставало пары молочных зубов. Мальчик по имени Гай поднял сестренку на руки, чтобы ей было получше видно.
– Вот так… Видишь, да? Когда-нибудь мы будем жить в таком же. В Европе.
Она молчала. И он тоже. Она верила ему. А он себе не верил.
– Ты идесь купасся, Гай? – она слезла с его рук.
– Пойду с тобой, но в этот ваш лягушатник не полезу.
– Мама говолит – там безопасно…
– Гай!
Он пришел в себя. Как вынырнул из воды. Сжал руль. До белых костяшек. До ломоты в пальцах.
– Гай, твою мать!
Это был Антон. С закатанными рукавами форменной рубахи. С револьвером подмышкой. Вцепившийся жилистой рукой в ручку над дверцей.
Впереди маячил круг дневного света. Брыкался и дергался, как луч фонаря.
– Тормози, ты нас угробишь!
Седан выскочил из тоннеля, жужжа колесами. И сходу напоролся на твердый кулак спекшегося песка. От удара у машины отлетела радиаторная решетка, и лопнули фары – разлетелись в стороны сверкающим дождем. Крышка капота взмыла вверх, оголив запеченные, дымящиеся кишки мотора.
…Соседское окно стояло пустым и темным. Холодным, как черная дыра. Оно засасывало. Поглощало все вокруг.
Кукольного дома больше не было. Как не было и сестренки Гая. Вместо нее на железном столе лежала фарфоровая кукла – тонкая и бледная, со швом во все тело, от горла до самой промежности.
Его сестра стала куклой. И поселилась в кукольном доме. Как-то ночью Гай проснулся и подошел к окну. В пятиэтажке через дорогу, на подоконнике снова стоял розовый дом. А внутри него горел яркий свет. Гай присмотрелся и заметил в маленьких окошках чьи-то глаза. Они смотрели на него. И он испугался. Он зажмурился. А когда снова отважился посмотреть – ничего не было. Соседское окно опять превратилось в безликую черную дыру…
– Гаааай!
Он ударил по тормозам. Машину развернуло, бросило на два колеса. Она застыла, балансируя, грозясь завалиться на бок. Но затем рухнула обратно на дорогу, со стоном выдавив из-под себя фонтаны песка.
Стало так тихо, что заложило уши. В загустевшем воздухе медленно падали сверкающие песчинки. Они опускались на лобовик седана и скатывались вниз. Антон смотрел на это странное действо, и чувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Он не ел с утра, позавтракал гамбургером по пути на работу. Ему даже вспомнилось, какой приторной была газировка из пластиковой бутылки.
Сквозь запыленное стекло лобовика виднелся столб черного дыма. Тугая черная коса, с вплетениями красных огненных жгутов. Она поднималась ввысь в полумиле от них. Вертолет упал недалеко от дороги, превратился в сгоревший гамбургер, с котлетой из человеческих тел. И Антону казалось, что он жует этот гамбургер – хрустит хрящами и сухожилиями.
В тишине салона щелкнула застежка ремня. Открылась дверь и Антон вывалился из салона, сблевав на раскаленный песок.
Гай с трудом отцепил руки от руля. Посмотрел на напарника.
«Есть места, которые не отпускают» – прозвучал в голове голос отца. Сколько бы ты ни бежал, как далеко бы ты ни был. Стоит обернуться, и ты поймешь, что все это время был на цепи.
Из домов повылезали зеваки – дети, женщины, старики. Все, как под копирку. Как будто время здесь стеснялось творить – рисовало одних и тех же людей на протяжении целых столетий.
Антон проблевался, и вернулся в салон. Утерся рукой. Сплюнул.
– Чертова духота, – сказал он, не обращая внимания на пристальный взгляд напарника.
– Ты как? – спросил Гай.
– Нормально.
Антон заметил вываливших из подъездов людей.
– Повылазили, блядь! Сейчас начнутся пляски на костях…
– Мы тут уже не поможем.
Антон кивнул. Взял рацию. Поднес к губам и замолчал. Не знал, что говорить. Как объяснить то, что случилось.
– Скажешь им? – спросил Гай.
– Нужно сказать.
– Но кто их сбил? – Гай осмотрелся по сторонам.
Антон молчал. В голове ничего не выстраивалось. То, что случилось, не имело никакого смысла. Никакой логики.
– Все это началось еще до вертолета, – сказал он.
– Что именно?
– Все началось еще до того, как мы приехали в морг.
– Да кому все это надо?! – Гай вытащил «Пелл Мелл» и закурил. Вышел на улицу, с силой захлопнул капот и сел обратно. – Кому надо красть мертвого старика и сбивать полицейский вертолет? Херня полная!
Это не имело смысла. Они должны были забрать тело и убраться восвояси. Не привлекая внимания. Быстро и тихо. Вернуться обратно в сытый Голдтаун и забросить папку с делом Льва Кёнига в самый дальний ящик. Но кто-то не хотел, чтобы все было так просто. Кто-то не хотел, чтобы все это заканчивалось.
– Мы должны найти его, – сказал Антон. – Кёнига. Чтобы все прояснить.
Гай пустил дым из ноздрей. Он знал, что его напарник так скажет. Все-таки они работали в паре четвертый год. Но Гая волновало другое. Все пошло наперекосяк. Выбраться им не удалось. И теперь им попросту нужно было выжить.
Да, напарник, – подумал Антон, глядя на Гая. – Теперь мы встретимся с теми чудовищами, о которых ты говорил…
– Гай? – позвал он.
– Мм? – Гай казался растерянным.
– Ты слышал, что я сказал?
– Еще бы.
– И что думаешь?
Выживание на время, вот что я думаю, – подумал Гай. Он докурил и выбросил окурок в окно.
– Думаю, это херовая затея.
Антон хмыкнул.
– Есть идеи получше?
– Даже не сомневайся.
Гай дернул рычаг и направил седан прочь от тоннеля. Антон оглянулся.
– Куда ты собрался?
– Мы должны найти укрытие на ночь. А они, – он указал на стоящих у домов людей, – должны увидеть, как мы уезжаем. А утром… утром, может быть, и поищем твоего старика.
– Думаешь там безопасней?
– Думаю – да.
– Но по вертолету стреляли отсюда, – напомнил Антон. – У кого здесь может быть такое оружие? Способное сбить вертолет?
Гай отстраненно пожал плечами. Они находились в резервации. Чертова базука тут могла быть у каждого. Лежала себе в подполе со времен гражданской войны и ждала своего часа. А сбивать вертолеты из примитивных орудий боевики научились еще в 90-х, во время войны в Сомали.
Антон снял рацию. Гай искоса глянул на напарника.
– Придумал, что сказать? – поинтересовался он.
– Не знаю… все равно… Мы должны сообщить, так ведь?
– Конечно.
Антон помолчал, глядя на клубы дыма за окном. Вот он – в двухстах ярдах от них. Кусок смятого в хлам железа. Обглоданный пламенем до костей. Антон не знал, кто был внутри. Какие-то люди. С именами, с семьями, со своими судьбами. Они тоже хотели вернуться домой до темноты. Но сгорели заживо в сраной резервации.
«Я сделаю вид, будто мне все равно, – мелькнула в голове дурацкая мысль. Но он задавил ее ногами, как последнюю тварь. Ему не было все равно.
– Диспетчер, – позвал Антон. – Это Радваньски.
Он отпустил кнопку и вслушался в помехи.
– Прием, диспетчер, – снова позвал он. Подождал. Глянул на Гая. – Они не отвечают.
– Возможно мы в глухой зоне… – предположил Гай. – В гетто порой сложно поймать сигнал…
– Диспетчер, это Радваньски, прием!
– В любом случае, – прервал напарника Гай, – они уже знают. Вертушки нет на радарах – а это, в большинстве случаев, означает финал…
Антон повесил рацию на место.
– Ты думаешь все это череда случайностей?
Гай удивленно глянул на напарника.
– А ты… – он засмеялся, – да брось. Ты думаешь, нас глушат? Перестань. Ты просто устал.
– Куда мы едем? – спросил Антон, откинувшись на спинку кресла. Он, правда, устал. Чертова жара выматывала. И само это место… словно бы забирало силы. Ему хотелось спать.
– Поедем в песчаный квартал, – ответил Гай.
Антон вспомнил занесенные песком развалины домов. И тот странный памятник серпа и молота, вызвавший в нем тревогу.
– У нас в багажнике труп, – напомнил Гай. – Надо бы от него избавиться.
– Ты обещал его похоронить.
Гай фыркнул. Но промолчал. Вечно его напарник прикидывался совестью. Если б та могла выбраться из Гая и сесть рядом, она бы выглядела именно так.
Мертвяк был им нужен! Теперь надобность в нем отпала. Все! Нужно бросить его где-нибудь на задворках резервации и забыть. Как сказал патологоанатом – эти люди никому не нужны. За ними никто не приходит. Возможно, он и вовсе не заслуживал человеческих похорон. Этот старик в мешке. Может быть, он был одним из тех, кто посещал Вавилоны…
«Ты стрелял в него, Гай, – устало подумал Антон. – Ты должен его похоронить… Иначе он будет сниться тебе. Как снится гетто. И тот, кого ты оставил здесь…»
Гай никогда не рассказывал о прошлом. Но догадаться было несложно. Этот мир похож на дорогой супермаркет, где за все приходится платить. Иногда плата слишком высока. Иногда это все, что у тебя есть.
Антон закрыл глаза. И в белой обжигающей пустоте к нему пришло нечто страшное. Оно стояло напротив и тянуло к нему высохшие от жара руки. Длинные пальцы, словно свитые из стальных тросов, касались его лица. И от этих прикосновений у Антона ныли зубы. Так, что хотелось выть. Бить себя по деснам, расшибая их в кровь. И когда он уже сжал кулаки, руки отпустили его лицо. И он увидел протянутую ему ладонь.
«Что ты забыл?»
На ладони лежала смятая упаковка от гамбургера. В жирных пятнах, с улыбкой уродского клоуна.
Антон открыл глаза.
– Ты спал, – посмотрев на напарника, заметил Гай.
– Надо же…
За окнами ничего не изменилось. Солнце все так же жгло развалины гетто.
– Ты говорил во сне.
– Вот как?
– Да. Я подумал ты голодный. Бормотал что-то про гамбургеры.
«Гамбургеры! – Антон стукнул себя по лбу. – Гамбургеры и стаканчики с газировкой!»
Как он мог забыть?
Он сорвал рацию
– Диспетчер, прием!? Это Радваньски, прием!
Его не услышали. Эфир полнился белым шумом.
Гай молча следил за дорогой. Они покидали жилые кварталы – седан мог запросто утонуть в какой-нибудь яме. Солнце клонилось к закату, тени как змеи вились по раскаленному песку. Наступало время слепых сумерек, как называл их отец Гая. Не стоит соваться на улицу, когда опускаются слепые сумерки, говаривал он. В сумерках обитают pishaach.(вампиры.хинди).Они могут забрать тебя. И ты никогда не вернешься обратно.
– Диспетчер?!
Антон продолжал звать. Как будто лил воду в забитую раковину. А та в ответ булькала вонючими пузырями и затапливала кухню.
– Диспетчер, это Радваньски!
– Они не слышат тебя, – наконец сказал Гай. Его начинала бесить эта тупая молитва. Глухая зона могла тянуться на километры. Его не прельщало слушать это дерьмо до самой ночи.
– Такое ощущение, – сказал Антон, повесив рацию на место, – что нас глушат.
Гай хохотнул.
– Ну, блин. Ладно. Теперь скажи мне – кто и зачем?
– Мы могли запросить сведения насчет миротворцев, – ответил Антон. – И, кстати, должны были это сделать сразу после встречи с ними…
Гай посмотрел на напарника, понимая, к чему тот клонит.
– То есть ты хочешь сказать…
– Да, – кивнул Антон. – У них была пушка, способная сбить вертолет.
– Охуеть, бля, – выдохнул Гай. – Ты перегрелся? Миротворцы сбили полицейскую вертушку из Голдтауна? Не неси чушь…