– Чудесно! – повторяла девушка.
Ей уже было все равно, видит ли она сон или и вправду попала в сказку. Принц хлопнул в ладоши, и расторопные молчаливые слуги мигом накрыли в саду стол. На нем были изысканные лакомства, а вино, настоянное на пряных травах, оказалось великолепным и непохожим ни на какой из тех напитков, которые пробовала Анна раньше.
– Как здесь замечательно! Ты живешь словно в раю! – сказала она, глядя на Принца.
Но тот вдруг отвернулся, словно хотел скрыть нежелательные эмоции.
– Что-то… не так?
– Нет, все нормально. – Он обернулся к ней и даже попытался улыбнуться, хотя улыбка вышла слегка натянутой.
– Пожалуйста, расскажи! – Анна умоляюще взглянула на него. – Я же вижу, что тебя что-то беспокоит.
– Нет. – Он махнул рукой. – Лучше послушай соловья. Он поет так сладко, что у меня разрывается сердце. У нас есть красивая легенда о юной принцессе, которая то ли умерла, то ли заснула долгим сном. Почти сто лет лежала она в своем замке, густо оплетенном колючим терновником, и каждую ночь к ней прилетал соловей, надеясь разбудить спящую. Он пел для нее свои самые лучшие песни, с каждой ночью они становились все прекраснее и все больше наполнялись тоской и отчаянием бедной птицы. И пока он пел, на щеки спящей постепенно возвращался румянец. Ночь от ночи соловей все слабел, потому что отдавал всю свою любовь, всю жизненную силу той, что безмолвно и бездвижно лежала под пыльным балдахином на кровати с высокой резной спинкой. А девушка выглядела все более живой и уже улыбалась в своем долгом сне. Наконец, когда сил у соловья совсем не осталось и он больше не мог петь, несчастная птица от отчаяния бросилась на острый шип терновника. Но только шип пронзил его сердце, как принцесса проснулась. Как раз в это время поблизости от замка проезжал один принц, возвращавшийся с охоты. Поэтому заслугу пробуждения принцессы приписали ему. Но это еще не все. Говорят, что, когда принц поднялся в башню, где была проснувшаяся принцесса, он увидел странную картину: на одном из шипов терновника, как раз перед самым окном, выросла прекрасная пурпурная роза. Принц сорвал ее и, преподнеся принцессе, попросил ее стать его женой.
– А дальше? – спросила Анна, видя, что он замолчал.
– А дальше жили они долго и счастливо, – пожал плечами Принц.
– Но что же с розой?
– Как что? Она завяла, и ее выбросили. Кто будет хранить завядшие розы?..
Анна посмотрела на него, не понимая, проверяет ли он ее или действительно говорит то, что думает, но Принц отвернулся, чтобы срезать для нее самой чудесную белую розу.
– Возьми, – протянул он цветок. – С ней уж точно не связаны никакие кровавые или драматические истории.
И в этот самый момент на сад вдруг налетел порыв пронзительного ледяного ветра. Деревья заскрипели, словно застонали.
«Помогите, – кажется, послышались в вое ветра полные муки голоса. – Помоги-и-те!..»
– Что это? – поежилась девушка.
– Пойдем. – Молодой человек потянул ее за руку, уводя из сада.
– Но что это? Я не уйду, пока ты не скажешь! Я же чувствую, что что-то не в порядке! – уперлась Анна.
– Хорошо. – Принц тяжело вздохнул. – Я тебе расскажу, только пойдем, здесь становится опасно…
Он привел ее в комнату, где ярко горел камин, трещали дрова и было так уютно, что с трудом верилось во что-то плохое.
Анна устроилась в кресле у огня. Принц встал вполоборота к ней, и отблески пламени плясали на его изящном лице, переливались в темных волосах. Он казался очень красивым и вместе с тем благородно одиноким. Хотелось шагнуть к нему, обнять, погладить по густым волосам.
– Я не хотел тебя тревожить… – заговорил он, глядя на огонь. – Поэтому скрыл кое-что… Со дня смерти моего отца не все в нашем королевстве благополучно. Король погиб в результате страшного волшебства, и это же волшебство разъедает наше королевство, словно ржавчина добрый клинок. Злой колдун, не живой и не мертвый, хочет прибрать эти земли к своим рукам. Его чары разрушают нашу жизнь. Возможно, ты заметила у стен дворца терновник и голые, лишенные листвы деревья? Это лес идет в наступление на нас. День ото дня его колючие ветви тянутся все ближе и ближе, день ото дня все больше черных воронов, кружащихся над дворцом, а вечерами здесь свирепствует черный вихрь, и горе тому несчастному, кто окажется в это время за пределами стен!
– Но что же делать?! – Анна вскочила со своего места и шагнула к Принцу, правда, так и не коснувшись его. – Вы… вы бились с колдуном?
– Бесполезно. – Молодой человек склонил голову, и на лице его читалось истинное страдание из-за собственного бессилия. – Есть пророчество, что никто из нашего мира не может погубить колдуна. Он использовал заклятье, полностью обезопасив себя от любого существа отсюда. Ни мужчина, ни женщина, ни ребенок, ни зверь, ни птица, ни прочая тварь не способны нанести ему хоть какой-нибудь вред. Он все продумал, так что любые попытки бесполезны. Нам остается только смотреть, как гибнет наше королевство. Как гибнет все, что мы любим, все, чем мы гордились!..
Под грузом непосильного бремени плечи Принца ссутулились, а голова поникла.
И тут Анна не выдержала и все же обняла его. Он вздрогнул и уткнулся ей в плечо, кажется, стараясь спрятать слезы. И от ощущения его горя и бессилия у нее тоже едва не разрывалось сердце.
– Я не хотел, чтобы ты это знала… – пробормотал молодой человек.
– Но… – Анна вдруг почувствовала злость, тугой пружиной разворачивающуюся в груди. – Но на него же можно, в конце концов, найти управу! Если с этим колдуном не способен справиться никто из вашего мира, то я, например…
– Нет! – Принц отпрянул. – Я даже не хочу об этом слышать!
– Но я же не случайно сюда попала! Случайностей не бывает! – настаивала девушка.
– Не бывает, – кивнул Принц. – В тебе особая кровь…
Анна вздрогнула. Она всегда подозревала что-то подобное. Чувствовала, что стоит немного особняком от своего мира… Так неужели?..
– Поэтому я обрадовался и огорчился одновременно, когда ты появилась у нас, – продолжал Принц. – Но я не готов к тому, чтобы укрываться за твоей спиной, и не собираюсь тобой рисковать. Я слишком боюсь тебя потерять. Ты уже стала мне дорога.
Он взглянул на нее, и в его глазах читались боль и смятение.
Анна до крови закусила губу. Неужели это все на самом деле происходит именно с ней? Неужели она, как героиня книг или фильмов, оказалась избранной и от нее одной зависит судьба целого королевства? Неужели этот красавец-принц ее любит?
Все эти вопросы в страшном беспорядке теснились в ее голове, мешали осмыслению происходящего.
– Погоди, что ты говорил об особой крови? Расскажи подробнее! – попросила она.
– Пойдем, я провожу тебя к Королеве. – Принц едва коснулся ее руки, но Анну словно ударило электрическим током. – Она расскажет лучше…
Девушка сделала шаг и…
…едва не наткнулась на отца, стоящего в прихожей.
– Ну и как ты объяснишь свое поведение? – спросил он, нахмурившись.
Анна моргнула, ничего не понимая. Еще секунду назад она шла за Принцем, а теперь… Что происходит? Она до сих пор спит? Как еще можно объяснить всю эту чертовщину?
– А что я сделала? – спросила она, больше для того, чтобы потянуть время и попытаться сосредоточиться и осознать, что происходит.
– Ты издеваешься? – поинтересовался отец ледяным тоном. – Хорошо, если хочешь, я тебе напомню. Во-первых, ты устроила в доме страшный сквозняк, зачем-то открыв все окна и двери, хотя Оливия совсем недавно болела. Во-вторых, впрочем, для тебя это не в новинку, опять ей нахамила.
«Сквозняк? – с ужасом подумала Анна, вспоминая ледяной порыв ветра, который ощутила, когда была в саду с Принцем. – Неужели я схожу с ума?.. Или все-таки сплю? Господи, пусть это окажется всего лишь сон! Всего лишь безобидный кошмар. Ну пожалуйста!..»
Глава 4
Секретный ингредиент
Ночью она не видела снов. Наверное, потому, что и дневных глюков оказалось достаточно. Даже более чем.
В университет девушка не пошла. Оливия с раннего утра укатила на работу, и можно было спокойно сидеть у себя в комнате, врубив на всю громкость музыку. Она слегка успокаивала, вернее, отвлекала.
И все же мысль о том, что же произошло вчера, изрядно беспокоила Анну.
У нее были две основные версии.
Версия первая. Допустим, сказочный мир существует. И Даниэль, скорее всего, что-нибудь о нем знает. Если вспоминать, все началось как раз в тот день, когда Даниэль впервые обратил на нее внимание. Но почему? И зачем он пытался ее убить? Если бы можно было припереть его к стене и выпытать правду! Но он, разумеется, станет все отрицать. Скажет что-то вроде: «Ты что, совсем, девочка, чокнутая? Или книжек перечитала?» Нет, такой план не годится. Нужно придумать что-то другое…
Так вот, если сказочный мир существует и Анна нужна там… возможно, отчасти принадлежит тому миру, не случайно же именно ей открылся туда доступ, она обязана помочь королевству. Кстати, надо спросить Принца, не знает ли он Даниэля…
Версия вторая. Никакого сказочного мира нет, реальность торжествует во всех своих проявлениях, а то, что видела Анна, – либо результат болезни ее сознания (и тогда привет вам, о долгие беседы с психологом!), либо воздействие психотропных веществ, которые ей каким-то образом кто-то подмешивает с целью свести с ума или убедить в том, что она сходит с ума. При первом варианте этой версии все совсем плохо, поскольку проконтролировать себя она не сможет, но пока не похоже, чтобы у нее была совсем уж беда с головой, мыслит же она, например сейчас, вполне здраво? Или это не показатель?.. Ладно, лучше временно отставить этот вариант в сторону. Вариант второй проверяем. Можно ничего не есть ни дома, ни в университете, обходиться готовой упакованной едой, причем приобретая ее каждый раз в разных магазинах, и избегать потенциально опасных мест – где ей могут что-то вколоть или просто прибегнуть к гипнозу, заставив забыть сам факт этой встречи.
Вроде все выглядело логично, и девушка слегка повеселела.
Мысль о том, что Оливия может участвовать в сомнительных делах, не казалась Анне совсем дикой. Конечно, говоря отцу, что подозревает, не отравлен ли стейк, Анна вела себя по-детски и перегибала палку, но что, если в этой шутке, как говорится, только доля шутки?..
Анна вспомнила, как увидела будущую мачеху впервые.
Это было в декабре, накануне Рождества, когда весь город погружен в предпраздничную суету, все возбуждены, улыбаются, закупают угощения и украшают дома венками из остролиста и невольно хочется верить в добрые чудеса.
– Я хочу тебя кое с кем познакомить, – сказал отец, кажется, дословно цитируя расхожую фразу из дешевых мелодрам.
– Я не хочу ни с кем знакомиться, – ответила Анна, уже прекрасно понимавшая, о чем пойдет речь.
– Ты всегда меня понимала и должна понять и на этот раз. – Отец подвинул стул и уселся напротив нее. – У меня есть своя жизнь. Вернее, долгое время ее не было… Но так случилось, что я встретил женщину… Я очень серьезно к ней отношусь, понимаешь? Наши отношения очень важны для меня, поэтому я прошу тебя: познакомься с ней. Возможно, она тебе понравится.
Анна вздохнула. Примерно такого разговора она ожидала и боялась уже некоторое время. Как больно отдавать кому-то хотя бы частичку близкого тебе человека! Но все изменилось, отец уже не такой, как прежде, – он все чаще и дольше пропадает по вечерам, все больше впадает в задумчивость и меньше интересуется делами дочери, которые всегда были для него на первом месте, превыше собственных… Она уже почти его потеряла. А вдруг эта новая знакомая окажется нормальной? Вдруг отец будет с ней счастлив?.. Боже, ну почему жизнь иногда так напоминает дешевую мелодраму?!
– Хорошо, я познакомлюсь с ней, – пробормотала она, чувствуя внутри сосущую пустоту.
И тогда отец привел Оливию.
К ее приходу он целый день наводил в доме порядок. А еще заказал из ресторана угощение, купил дорогое вино, сладости, фрукты…
Оливия пришла в модном пальто, от которого пахло уже знакомыми Анне духами, принесла рождественское печенье и фигурки ангелков. Красивая, уверенная, элегантная, словно являлась не живой женщиной, а была картинкой, старательно созданной нейросетью. Идеальное произведение искусства. Ее бы под стекло с надписью «не вскрывать» – и в витрину.
– Небольшие подарки к празднику, – засмеялась она, отдавая пакет. – Скоро Рождество, пора уже создавать себе настроение!
Анна боялась, что новый краш отца окажется слишком молодой, чуть ли не ее ровесницей, подобных историй полно, но Оливии было побольше. По ее гладкому лицу установить точный возраст не представлялось возможным, но кажется, немного за тридцать. Позже Анна узнала, что мачехе тридцать восемь. Выглядела она, надо признать, неплохо. Среднего роста, с красивой точеной фигурой, блестящими, средне-русого цвета волосами до плеч, теплыми, орехового цвета глазами и нормальным, не слишком пухлым ртом. Все у нее было в меру, все правильно. Глядя на нее, острее чувствуешь, что на подбородке у тебя как раз вчера, по неизменно работающему закону подлости, выскочил большой прыщ, волосы лохматятся, да и платье, наверное, не стоило брать – слишком яркое, неуместное… папина новая пассия такое бы не надела…
Оливия, к Аниной радости, действительно впервые переступившая порог их дома, принялась с любопытством осматриваться. Особый интерес ее вызвала, разумеется, размещенная в красивой хрустальной рамке фотография Аниной матери, которую Анна предусмотрительно подвинула на самое видное место в гостиной.
– Это моя мама, – громко сказала Анна, заметив взгляд гостьи. – Правда, красивая?
– Очень, – ответила Оливия и тут же отвернулась, словно не увидела ничего особенного. – Ой, да у вас почти накрыт стол!
Она подошла, что-то подвинула, поставила тарелку с фруктами, куда выложила принесенное печенье, посадила на край большого блюда ангелка – и стол вдруг заиграл, становясь таким же аккуратным и красивым, как она сама. Словно это было заразно. Смертельный вирус чистоты и порядка.
– Спасибо, какая ты молодец. – Отец, хотя обычно не замечал мелочей, обратил внимание на преображение и благодарно, слишком интимно, на Аннин взгляд, коснулся руки Оливии.
Во время обеда они вели какие-то разговоры. Оливия рассказала о себе – она работала редактором, сотрудничала с крупными издательствами и получила несколько престижных премий, а еще расспрашивала Анну об учебе и интересах. Все это топ-вип, что сопровождало Оливию, вовсе не удивило Анну, она и ожидала, что у этой претенциозной дамы все в превосходной степени и сама она такая совершенная, что дальше некуда.
Потом Оливия вызвалась убрать посуду в посудомойку, категорически отставив все возражения отца, а Анна ушла к себе.
Когда она через какое-то время вышла в гостиную, отца там не было, а Оливия держала в руках мамину фотографию.
– Что это вы делаете? – спросила Анна, чувствуя, как откуда-то из глубины поднимается злость.
И тут Оливия разжала пальцы. Фотография выпала из рук. Зазвенела хрустальная рамка, осыпаясь множеством блестящих под светом лампочек осколков.
Анна готова была поручиться, что подружка отца сделала это специально. Она, такая тщательная и аккуратная… В любом случае зачем она вообще взяла фотографию?
– Ой! – Оливия наклонилась и принялась собирать хрустальные брызги. – Ты меня напугала. Извини, пожалуйста, я найду такую же… или очень похожую…
– Не найдете! – отрезала Анна. Ей было неприятно, что холеные руки гостьи касаются осколков, на которые, похоже, разбилось их с отцом счастье. – Эту рамку, да будет вам известно, покупала еще мама. Она у нас почти двадцать лет стояла. В целости и сохранности!