Понравился ответ чекисту:
– Ну, ты, девка, молодец! Такой сложный философский вопрос за минуту по полочкам разложила. А мне тут некоторые мудрецы по два-три часа талдычили, ахинею какую-то несли, я так ничего и не понял.
Не знаю, что помогло мне и подруге избежать наказания, ответы ли мои, благодушие ли начальства, благородство, человечность ли, а может заступничество свыше дано было, право не знаю, только с единодушного согласия всех сидящих за столом нам вернули пасхальные продукты, а в придачу кету копченную килограмма на три веса да три горбуши соленые. На Дальнем Востоке этой рыбы было в достатке. А чтобы не оставить в обиде бдительного доносчика-упыря, тому за верную службу по приказу лагерного начальника снабженец выдал здесь же две бутылки водки. Подскочил после этого коротконогий упырь ко мне да взглядом недовольным буравит. Я же просто глядя в бесстыжие, наглые глаза всего-то и сказала:
– Бог тебе судья за дела богохульные.
Не ведала, что скорый да жестокий суд над ним свершится. На следующий день все, кто находился и служил в зоне, были поражены жуткой смертью упыря. То ли от злости, что женщины, им пойманные, избежали наказания или от радости дармовой выпивки, но, выпроводив нас, упырь здесь же на крыльце одну бутылку осушил, выпил до капельки, а со второй домой в поселок побежал. Торопясь, решил путь укоротить, и не по дороге, где все ходят, а напрямик пошел вдоль лагерной ограды по тропке, с зимы пробитой. А тут такое дело – со всех отхожих мест: туалетов, скотобойни, столовой для стока всех нечистот, прямо около ограждения, был вырыт котлован. А на улице ранняя весна, тепло, вот и появилась промоина от смердящей канавы под той зимней тропкой, как раз на границе ограждения зоны из колючей проволоки. Вот в эту зловонную западню и провалился пьяный злодей. Перед кончиной, нахлебавшись человечьих испражнений, от жадности бутылку из рук так и не выпустил. Даже жижа дерьма не приняла грешное тело, утопнуть не дала, наружу вытолкнула. Вот тогда впервые я и убедилась, что каждому воздастся по справедливости за злодеяния против Бога и людей.
Зимой я получила весточку от Николая. Перевели его для дальнейшей службы в воинскую часть, что рядом с нашим лагерем находилась. Это как вторым солнцем для меня стало, как же я счастлива тогда была. Сны, и те теплыми стали. Все трудности даже перестала замечать. А мысли – одна другую торопились перебить, и всё с ним, с Колей моим, связано. Ему ещё год служить оставалось, но твердо решил он, что после службы в нашем лагере или поселке работу найдет. Письма получала через нашу зэковскую почту, сама ему тоже писала на подставной адрес. Понятное дело, скрывали мы свою переписку, но нашелся ведь иуда среди барака нашего, зэчка выкрала из моих вещей письмо Николая да в руки нового начальника лагеря передала. Хорошо, что письмецо то было без адреса, правда из текста понятно, что пишет мне военнослужащий, а кто он и откуда – неизвестно.