– А какой скандал разгорелся восемь лет назад, когда семья Кунты, перебралась к нам из Мелча Хи! – усмехнулся Хазболат. – Киши, отец Кунты просил аульный сход выделить ему землю. Что тут началось! Ты помнишь ту историю?
– Ещё бы! – усмехнулся Абу. – Больше всех кричал Юсап. Говорил, что земли у нас мало, и незачем раздавать её всем подряд, и почти все старейшины на кьана поддержали его. Лишь один Иласхан вступился за Киши, уговорил людей выделить ему землю. Если не Иласхан, пришлось бы семейству Кунты искать другое место для жительства.
– Юсап всегда мутит воду, – покачал головой Хазболат.
– Мне рассказывала мать, – продолжил Абу, – что когда Ярмул разрушил ваш аул Дады Юрт, и вы с Бахой приехали жить к нам. Юсап тоже предлагал не пускать вас в наш аул.
– Да я слышал это от Бахи, – кивнул Хазболат, – мне тогда было не больше года.
За разговором друзья и не заметили, как доехали до аула. Кунта всё ещё сидел у родника, и ворону надоело смотреть на мальчишку, он взмыв вверх и полетел к Иласхан Юрту.
Аул раскинулся у подножия Гудермесского хребта. С высоты, серые саманные сакли казались не больше спичечных коробков. Домики рассыпались по склону одной из возвышенностей хребта, и упирались в серую ленту реки Мечик, которая причудливой петлёй огибает Иласхан Юрт, и несёт свои воды далее в Сунжу. В центре аула, стоит мечеть. Она единственная в ауле построена из белого камня.
Вдруг что-то сверкнуло в окне одного из домов. Ворону стало любопытно, и он полетел туда. Сел на ветку тутового дерева, которое росло во дворе дома. Любопытная птица уставилась в окно, стараясь разглядеть, что же блестело. Но затем внимание птицы отвлекла женщина, разделывающая мясо на столе во дворе. Неподалёку спал огромный пёс. Отрезав кусок, женщина кинула его псу, а тот даже ухом не повёл.
Наглый ворон прямо у пса из-под носа выхватил кусок мяса и улетел. Так и не узнала птица, что же это блестело в окне, а было это лезвие кинжала. Его держал в руках тот самый Юсап, о котором говорили Абу и Хазболат. Это пятидесятилетний, грузный, кривоногий мужчина. Юсап был не последний человек в Иласхан Юрте.
Сегодня его доме собрались гости: приехал старый кунак Тошо Заитов из Гельдыгена, а так же зашёл проведать мулла аульной мечети Амир.
В ожидании шу, завязалась интересная беседа. Тошо продемонстрировал кинжал, который он недавно приобрёл. Юсап взял его и чтобы лучше рассмотреть подошёл к окну.
– Этот кинжал выковал мастер Телхиг их Малых Атагов, – рассказывал Тошо, – двух баранов за него отдал. Телхиг куёт клинки из английских иголок. Посмотри Юсап, они видны в лезвии.
– Как тонко сработано, – зацокал тот языком, возвращая кинжал.
– Люблю хорошее оружие, – Тошо вложил кинжал в ножны.
Он был ровесник Юсапа. Худощавый, высокого роста, с огромным крючковатым носом, Тошо льстил себя надеждой, что похож на орла. К сожалению, так думал только он. За глаза его презрительно звали: попугаем.
А всё из-за одной глупой истории: три года назад, он со своими кунаками Вахой Гайнаевым и Али-Магомедом Бецоевым, был в гостях у казацкого полковника Добродеева, в станице Червлёной. В горнице у того висела клетка с попугаем. Тошо и Ваху поразила яркая, доселе невиданная птица. Ваха подобострастно сказал, что оперение у неё такое же красивое, как и одежда у Тошо, на том была ярко-красная черкеска и зелёный хардон.
«Такая роскошная птица должно быть очень умна, как и ты Тошо!» – заявил Ваха.
Добродеев ни слова не уразумел из речи Вахи, потому как не говорил по-чеченски, однако понял, что речь идёт о попугае. Кивнув на птицу, казацкий полковник сказал:
«Ужасно пёстрое перо у этой птицы, из-за этого, у нас говорят о глупых людях, которые ярко одеваются: « вырядился как попугай»».
Птица, наклонив голову на бок, и закрыв один глаз, уставилась на Тошо.
Ваха густо покраснел, а на губах Али-Магомеда заиграла улыбка. Заметив её, Заитов побагровел от злости. С тех пор злые языки и дали Тошо обидную кличку, а дружбе с Вахой пришёл конец.
– Уважаемый Тошо, – сказал мулла Амир, благообразный старичок с седой бородой, – ты много ездишь, немало новостей узнаёшь. Расскажи нам, что творится в мире.
Тошо отхлебнув чай из пиалы, ответил:
– Недавно мне довелось по делам побывать в Темирхан – Шуре. Там один знакомый тавхли поведал что, Ибрагим, сын египетского паши Мухаммеда Али, переслал нам послание. В послании том, он сообщает, что этой весной отберёт у гяуров Кавказ. Он требует нас, своих единоверцев поддержать его в борьбе с неверными.
– Что вы об этом думаете, досточтимый мулла? – спросил Юсап.
– Ибрагим наш единоверец, – погладив ладонью реденькую бороду, ответил Амир, – и если он придёт сюда со своей армией, наш долг поддержать правоверного. Не правда ли многоуважаемый Тошо?
– Не совсем так мудрейший Амир, – покачал головой тот, – единая вера не помешала Ибрагиму напасть на своего господина, турецкого султана. Нам от Ибрагима ничего хорошего ждать не стоит. К тому же турецкий султан не раз воевал с русскими и всегда был бит ими. Почему вы решили, что Ибрагиму повезёт больше?
– Ты Тошо высказываешь мудрые мысли! – воскликнул Юсап.
– Согласен, – закивал головой мула Амир.
– С гяурами жить можно, – продолжал Тошо, – есть у меня кунак, Моздокский пристав Нечаев. Я пригнал ему лошадей для армии, и он заплатил мне звонкой монетой. Табун оставил у себя, дожидаться оказии. Потом, Нечаев дал мне сигнал, и я этих лошадей благополучно угнал. Пристав объяснил мне, как обойти русские дозоры. Спустя несколько недель, я ему опять продал этот же табун, и так несколько раз. Нечаев в накладе тоже не остался.
Тошо заразительно захохотал, Юсап и Амир засмеялись следом. Тем временим, дочка хозяина принесла угощение: жареную баранину с галушками. Кушанье это зовётся у чеченцев жижик-галуш. Глядя на девушку, Тошо сказал:
– Как быстро летит время Юсап, твоя дочь стала настоящей красавицей.
– Она к тому же умна, – самодовольно ответил хозяин, – брат моей покойной жены Умар, энгенойский мулла, души в ней не чает. Аллах не дал ему своих детей, и Кхокху его любимая племянница. Дочке тоже нравиться гостить у него. Умар научил её многим вещам. Кхокху знает наизусть все суры Корана.
– Подтверждаю всё сказанное Юсапом, – закивал головой мулла Амир.
Кхокху, поставив блюда с угощениями, и вышла.
– За такую дочь тебе просто необходимо просить с жениха богатый калым, – сказал Тошо, – её красота и учёность много стоит. Но здесь в округе, вряд ли кто даст тебе хороший калым. Я уже давно подумываю над тем, что бы взять себе вторую жену, и согласен заплатить за твою Кхокху любую цену.
Мулла, благодушно глянув на хозяина, сказал:
– Уважаемый Юсап, в словах Тошо есть резон. Ведь недаром пророк Мохаммед говорил:
«Возьмите в жёны тех,
Которые любимы вами,
Будь то одна, иль две иль три,
Или четыре».
– Твоё предложение Тошо, лестно для меня, но неожиданно. Мне нужно время, что бы подумать, – ответил Юсап.
– Конечно, – согласился тот. – Дай мне знать о своём решение. Теперь уважаемый хозяин разреши мне на время отлучиться.
Встав, Тошо направился во двор. Когда он вышел на крыльцо, его догнал сын Юсапа, красивый, двадцатипятилетний парень по имени Лечи.
– Отличный кинжал у тебя Тошо, – сказал он.
– Нравиться? Я подарю тебе его.
– Благодарю тебя Тошо.
Тем временем два друга добрались до сакли Хазболата. Ворота им открыл коренастый богатырь с бычьей шеей. Это был Баха, старший брат Хазболата. Кулаки у него такие огромные, что казались размером с голову взрослого человека. О его чудовищной силе ходили легенды. Поговаривали, что ударом кулака, он мог убить быка. Баха колол дрова, воткнув топор в полено, он спросил:
– Всё сделали, как я сказал?
– Да, – кивнул Абу, – отдали просо и баранов кузнецу Али в Чиркее. Он просил передать тебе, что твой кунак из станицы Горячеводская ждёт тебя.
– Добрые вести, – кивнул Баха. – Проголодались? Пошли есть.
В небольшой комнате с маленьким окошком, из всей мебели было два грубо сколоченных топчана, на которых спали братья, пол, застелен ковром. Все стены у братьев увешаны оружием. Впрочем, так было в доме каждого горца.
Троица уселась на ковре, и тётушка Аманат, которая вела хозяйство братьев, внесла блюдо с тиог берам , лепёшки из проса, кувшин молока. Абу с Хазболатом изрядно проголодались, и потому с жадностью набросились на еду. Баха быстро поел и с улыбкой смотрел, на друзей. Когда те насытились, он спросил:
– Абу, когда же ты собираешься просить Юсапа отдать за тебя Кхокху?
Тот неопределенно пожал плечами.
– Чего медлишь? Гляди дождёшься, уведут у тебя девушку. Она хоть знает, что ты сохнешь по ней.
– Он только издали смотрит на неё, да вздыхает, – ответил Хазболат, – я давно ему предлагал, признаться Кхокху в своей любви, а он всё медлит.
– Раз он не спешит, то, пожалуй, я посватаю её за себя. На калым, я наскребу. Нужно будет спросить у Юсапа, сколько он просит за дочь.
Хазболат вскочил на ноги и закричал:
– Баха как ты можешь так говорить?! Ты же знаешь, что Абу любит Кхокху, и собираешься так подло поступить! Если ты это сделаешь, то знай, ты мне больше не брат!
– Отцу следовало бы назвать тебя: «Терс моймал», а не Хазболат , – рассмеялся Баха. – Ты ревёшь как обезьяна. Но это хорошо, что ты так горячо вступился за Абу. Значит у вас настоящая дружба, а раз так, вам необходимо побрататься. Как вы на это смотрите?
– Я согласен, – ответил Абу.
– Вот и хорошо, – сказал Баху.
Он взял кувшин и налил в глиняную кружку молока, достал из кармана золотое кольцо, протянул Хазболату и сказал:
– Держи брат.
Тот взял кружку, бросил в неё кольцо, и отпил половину молока, потом передал её Абу, который допил молоко, взял кольцо, положил себе в карман. После чего снял с пояса с кинжал и передал его Хазболату, а тот отдал свой Абу.
– Ну, вот и побратались, – улыбнулся Баха.
– Да благословит вас Аллах братья, – сказал Абу. – Мне же пора идти домой.
Аманат убрала посуду, а Баха и Хазболат вышли во двор проводить Абу. Когда они остались одни, Хазболат спросил:
– Скажи Баха, а почему ты не женишься?
– Обязательно женюсь, – пообещал тот. Подумав, он продолжил: – Как только найду женщину похожую на нашу мать. Если б ты знал жиманиг, как любил её отец!
Баха в задумчивости посмотрел на чернеющий в дали Кавказский хребет. Двадцать один год минуло с тех пор как погибли их родители, а он помнит тот сентябрьский день, как будто было это вчера.
Проснувшись в то далёкое утро, маленький Баха услышал разговор родителей:
«Пойми Зайнап, мы не можем, как трусливые овцы бежать со своей земли, – горячился отец, – генерал Сысоев требует, что б мы, бросив свои жилища, ушли за Сунжу».
«Что же нам делать? У гяуров сила», – спокойно отвечала мать.
«Мы встанем на защиту нашего аула, и гяуры не посмеют войти сюда, – рубанул рукой отец, – каждый двор у нас в Дады Юрте, крепость. На сходе, люди решили защищать аул. Я так же буду драться за свою саклю до последнего. Ты с детьми сейчас же уедешь, пока есть такая возможность».
«Послушай Абубакар, если тебе суждено сегодня встретить свой последний час в битве с гяурами, я хочу быть рядом, и умереть вместе с тобой».
«Милая моя Зайнап, – погладил её по голове отец, – я счастливейший из мужчин, ведь у меня такая жена. Но нам нужно думать о наших сыновьях. Что с ними станет, если мы с тобой умрём? Нет, ты с детьми должна уйти».
«Согласна милый, – поцеловала его мать, – ты мой господин. Как я могу ослушаться тебя?»
Потом мать велела Бахе собираться, а сама разбудила и стала одевать Хазболата, который недовольно хныкал. Она положила в узелок просяные лепёшки и несколько кусков мяса, кувшин молока. Взяла Хазболата на руки, велела Бахе идти за ней. Отец проводил их до ворот, поцеловал сыновей и жену.
«Да храни вас Аллах милые мои! – сказал он. – Ну, идите».
И не оглядываясь, пошёл в саклю. Зайнап с детьми дошла до кладбища, которое было далеко за аулом. Спустившись в овраг, мама велела Бахе взять братишку на руки и сказала: «Послушай сынок, ты уже большой и должен заботиться о Хазболате. Пока будут слышны выстрелы, сидите здесь, а когда всё стихнет, идите по этой дороге. Ты помнишь, мы по ней ездили в гости к дяде Хасану и тёте Аманат в Иласхан Юрт? Пойдёте туда, дядя приютит вас. И помни сынок, тебя зовут Баха , поэтому ты должен жить и помочь жить Хазболату. А теперь прощай, мне нужно идти к отцу».
Она поцеловала сыновей и побежала в аул, а там уже слышны были ружейные выстрелы и пушечная пальба.
Больше Баха не видел своих родителей. Весь день в Дады Юрте шёл бой, и ребята сидели в овраге. Там же они провели ночь. Едва рассвело, отправились в Иласхан Юрт, куда добирались несколько дней. Бахе тогда было десять лет, а Хазболату два.
Это уже потом стало известно, что войска атамана Сысоева целый день не могли взять Дады Юрт. Каждая сакля стала крепостью, гяуры потеряли в этом бою много людей. Сам атаман Сысоев был ранен. В конце концов, селение было стёрто с лица земли. Все защитники Дады Юрта: мужчины, женщины и дети, погибли. Баха с Хазболатом, оказались единственными, кому удалось уцелеть.
Пока Баха предавался воспоминаниям, Абу ведя коня под уздцы, шёл домой. Он думал о Кхокху, девушке, которую любил. Баха разбередил ему душу своими разговорами. Абу знал, что любовь его безнадёжна. Он небогат и вряд ли сможет уплатить калым, который попросит за девушку её отец. Конечно, можно набраться мужества и признаться Кхокху в любви. Но как?! В её присутствии Абу лишь потел и терял способность связно говорить. С какой стороны не взглянешь, ситуация безвыходная.
И брёл уныло Абу по дороге, не глядя по сторонам, от того вздрогнул он, услышав звонкий девичий голосок.
– Вассала валейкум Абу, идёшь и совсем не смотришь на дорогу.
– Валейкум вассалам Петимат, немного задумался, а когда мысли далеко отсюда, мало смотришь вокруг, – грустно улыбнулся Абу.
– Какими же думами полна голова твоя?
– Разными, – пожал плечами парень.
Петимат восемнадцать лет, все её подруги давно уже были замужем. Полная, некрасивая, с круглым одутловатым лицом, она всё же была очень привлекательна для потенциальных женихов. Её отец Мансур, богатый и уважаемый человек, души не чаял в единственной дочери.
– Мысли твои как сокол высоко летают, и не обращаешь ты внимание, на тех, кто по земле ходит, а зря Абу, поверь мне, зря.
– Не пойму я тебя Петимат.
– Эх, глупый! Не видишь своего счастья. Посмотри внимательней, оно перед тобой. Отец для меня ничего не пожалеет. Выдаст за того, кого я выберу. Ты Абу по сердцу мне! Вот видишь, я нарушила обычай, сама заговорила с тобой о замужестве.
– Спасибо Петимат за доверие, но сердцу не прикажешь. Я люблю другую девушку.
– Смотри Абу, упустишь своё счастье.
– Может быть и так, – кивнул Абу и пошёл своей дорогой.
Петимат смотрела ему в след, пока он не скрылся из виду.
– Что стоишь одна Петимат? – раздался за спиной хрипловатый голос, не оборачиваясь, девушка сказала:
– Опять это ты Магомед весь день за мной по пятам ходишь.
– Я не хотел доставить тебе неудобства. Шёл мимо, случайно увидел, как вы мило воркуете с Абу.
–Тебе-то что за дело? – ответила Петимат и пошла к своему дому,
Магомед шел следом.
– Нехорошо девушке в одиночестве разговаривать с парнем. Постыдилась бы, – сказал он.
– Ты не мой родственник, что б следить за мной. Какое тебе дело?
– Мне есть до этого дело. Я не раз говорил тебе, что ты мне нравишься. Мне как кинжал в сердце, видеть, как ты милуешься с другим.
– Оставь меня Магомед и больше не ходи за мной! – Петимат прибавила ходу, а парень остался на месте.
Постояв немного, Магомед выругался и пошёл в другую сторону. Эх, и зол он был! Абу нравился Петимат, а это нарушает планы Магомеда. Был он сыном джиггера. Со своим большим семейством его отец осел в Иласхан Юрте лет пятнадцать назад. Ему выделили надел, но недостаточный для такого количества едоков. Магомед пошёл служить к мехкам да Бейбулату Таймазову . Было это десять лет назад. Семнадцатилетний Магомед участвовал в нескольких набегах на земли гяуров, но однажды попал в такую передрягу, что еле ноги унёс. После чего решил, что такая жизнь не для него. К тому же, вскоре Таймазов был убит кровниками, а его джигиты разбрелись кто куда.