– Мне самой еще учиться и учиться, – отнекиваюсь я. – Я потому вам и не говорила: не готова показывать свои творения.
– Если ты шьешь так же, как готовишь, то я уверена, что платье вышло обалденное!
– Обязательно покажи нам в следующий раз, – требует Эстер.
– Ладно, – сдаюсь я. – Но при условии, что ты не попросишь сшить тебе такое же.
Я страшно устала придумывать ответы на ее реплики. Как-то уже не до торта. Может, отказаться, против обыкновения? Тогда откажется и Диана, и конец посиделкам – ведь Эстер только что объявила, что в нее больше ничего не влезет. Взвесив за и против, голосую за торт: слишком уж он соблазнительный. Надеюсь, большая часть допроса позади. Пригубив вина, мысленно прошу Эстер переключиться на Диану.
Кажется, сработало: Эстер расспрашивает Диану о сыне. Та обожает поговорить о его питании, так что можно отдохнуть несколько минут, пропустив мимо ушей все способы заставить детей есть нелюбимые овощи. Джек слушает их так внимательно, будто ему и впрямь интересно, а я мысленно возвращаюсь к Милли. Что, если я опять не смогу навестить ее в выходные? С каждым разом мне все труднее выдумывать оправдания. Раньше мне и в голову не приходило желать, чтобы Милли была другой, а теперь только и думаю: если бы у нее не было синдрома Дауна! Если бы она не зависела от меня и могла жить своей, самостоятельной жизнью!
Диана заказывает за меня десерт, и я тут же возвращаюсь к реальности. Эстер спрашивает, о чем я задумалась; отвечаю, что о Милли. Диана интересуется, когда мы в последний раз виделись, и я рассказываю, как мы прекрасно провели время неделю назад. С надеждой жду, что кто-нибудь спросит, собираемся ли мы к Милли в эти выходные. Напрасно.
– Милли, наверно, не терпится поскорее к вам переехать, – замечает Эстер, когда нам приносят десерт.
– Не то слово, – соглашаюсь я.
– Нам и самим не терпится! – улыбается Джек.
– Ей нравится ваш дом?
– Вообще-то она его еще не видела, – отвечаю я, потянувшись к бокалу.
– Но вы ведь живете там уже год?
– Да, но мы хотим сначала довести его до совершенства, а потом уже показать Милли, – объясняет Джек.
– По мне, он уже идеален…
– Да, но комната Милли еще не совсем готова. Я ее как раз доделываю. Это так прекрасно – правда, милая?
Я с ужасом чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Поспешно опускаю голову, чтобы Эстер их не заметила.
– И какого она будет цвета? – спрашивает Диана.
– Красного, – отвечает Джек. – Это любимый цвет Милли. Ешь, дорогая. – Он кивает на мой шоколадный торт.
Беру ложечку. Не понимаю, как теперь буду есть.
– Выглядит аппетитно! – говорит Эстер, глядя мне в тарелку. – Можно я съем кусочек? Если, конечно, тебе не жаль делиться такой вкуснятиной!
Изображаю размышление. Не знаю, правда, к чему этот спектакль: Джека не обманешь. Протягиваю Эстер свою вилку:
– Угощайся!
– Спасибо, – отвечает она, накалывая кусочек. – А вы с Джеком на разных машинах приехали?
– Нет, на одной.
– Тогда давай я подброшу тебя домой.
– Не беспокойся, я сам завезу Грейс по дороге на работу, – отзывается Джек.
– Ничего себе по дороге! – Эстер удивленно поднимает брови. – Джек, да тебе отсюда рукой подать до офиса. Я ее отвезу, мне это в радость.
– Очень мило с твоей стороны, Эстер, но мне все равно нужно забрать из дома кое-какие документы. У меня встреча с клиентом после обеда, – возражает он и, помолчав, прибавляет: – Жаль, конечно, что я не взял их сразу, иначе бы спокойно отправил Грейс с тобой.
– Тогда в другой раз. – Она поворачивается ко мне: – Грейс, давай обменяемся телефонами! Хочу пригласить вас всех на обед. Уточню только у Руфуса, когда он сможет. Он, кажется, собирался в Берлин, но я не знаю, когда именно.
– Конечно, давай.
Диктую ей наш домашний номер, и она сохраняет его в телефоне.
– А мобильный?
– У меня его нет.
– Как это? – Она немало удивлена. – У тебя нет телефона?
– Нет.
– Но почему?
– Потому что он мне не нужен.
– Но сейчас у всех есть мобильники! От детей до стариков!
– У всех, кроме меня, – забавляюсь я ее реакцией, хотя смешного в этом мало.
– Чудеса, правда? – оживляется Диана. – Я все уговариваю ее купить телефон, но она ни в какую.
– Как же с тобой связаться, когда тебя нет дома? – допытывается Эстер.
Пожимаю плечами:
– Никак.
– Если подумать, это не так уж плохо, – замечает Диана, помрачнев. – Я вот даже по магазинам не могу спокойно пройтись. Обязательно позвонит Адам или кто-то из детей и спросит, когда я вернусь, да еще потребует что-нибудь купить. А сколько раз приходилось решать домашние проблемы прямо на кассе – в одной руке телефон, другой заталкиваешь покупки в пакеты…
– А если что-то случится? Если тебе понадобится помощь? – не унимается Эстер. Новость не укладывается у нее в голове.
– Раньше все прекрасно жили без мобильников, – замечаю я.
– Ага, в Средние века… – Она поворачивается к Джеку: – Джек, ради бога, купи жене телефон!
Тот беспомощно разводит руками:
– Я бы с радостью, но она же не будет им пользоваться.
– А я уверена, что будет. Когда увидит, как это удобно.
– Джек прав, – говорю я. – Не буду.
– Только не говори, что у тебя и компьютера нет!
– Ну почему, есть.
– Дашь мне свой электронный адрес?
– Конечно: jackangel@court.com.
– Так это же адрес Джека!
– И мой тоже.
– У тебя что, нет своего? – Эстер, подняв голову, смотрит на меня во все глаза.
– А зачем он мне? У нас с Джеком нет секретов друг от друга. К тому же обычно мне пишут что-то, что касается и Джека. Приглашения на ужин и тому подобное. И Джек сразу все видит – очень удобно.
– Тем более что Грейс часто забывает сообщить мне что-нибудь, – снисходительно улыбается Джек.
– Да вы и впрямь живете душа в душу… – произносит Эстер, задумчиво глядя на нас. – Ладно, раз ты без мобильника, придется тебе взять ручку и бумагу, чтобы записать мой номер. У тебя есть ручка?
Конечно нет.
– Не помню. – Я начинаю изображать поиски ручки: тянусь к сумочке, висящей на спинке стула. Эстер меня опережает.
– Боже, да она у тебя как будто пустая! – восклицает она, протягивая сумочку мне.
– Люблю ходить налегке. – Я заглядываю внутрь. – Нет, прости, ручки нет.
– Ничего, я запишу. – Джек достает телефон. – Руфус уже дал мне ваш домашний номер. Так что осталось узнать твой мобильный. Диктуй, Эстер.
Эстер диктует, и я силюсь запомнить номер, но ближе к концу сбиваюсь. Закрываю глаза в надежде восстановить последние цифры… бесполезно.
– Спасибо, – произносит Джек, и я открываю глаза. Эстер испытующе смотрит на меня через стол. – Дома я выпишу твой номер для Грейс.
– Минутку… – хмурится она. – Там в середине 721 или 712? Все время путаюсь! Конец-то простой, 9146, но вот в середине… Диана, слушай, можешь проверить?
Диана достает телефон и находит номер Эстер.
– Семьсот двенадцать, – отвечает она.
– Ага, ну да, 07517129146. Слышишь, Джек?
– Да, все в порядке. Кто-нибудь хочет кофе?
Никто не соблазняется. Эстер не хочет, а Диане пора на работу. Джек просит счет, а Эстер с Дианой удаляются в уборную. Я тоже хочу, но остаюсь на месте. Расплатившись, мы с Джеком прощаемся с остальными и идем к машине.
– Ну что, моя маленькая идеальная жена довольна? – спрашивает он, открывая мне пассажирскую дверцу.
– Не особенно, – отвечаю я, распознав очередной вопрос с подвохом.
– И даже десерт не порадовал? Ты ведь так о нем мечтала.
– Я ждала от него большего, – говорю я с комом в горле.
– Стало быть, повезло, что Эстер помогла тебе с ним справиться?
– Я бы и сама его доела.
– И лишила бы меня удовольствия?
– Легко, – отвечаю я, содрогнувшись.
Джек поднимает брови:
– Я смотрю, твой боевой дух возродился? Это хорошо, а то я, по правде говоря, уже заскучал. Дай ему волю, Грейс. – Он бросает на меня веселый взгляд. – Я жду.
Прошлое
Тем вечером, после свадьбы, выйдя из ванной, я увидела пустую спальню и оторопела. Наверно, вышел позвонить, подумала я и тут же рассердилась: как можно в такой день думать о работе?! Потом вспомнила, что Милли в больнице, и раздражение тут же сменилось беспокойством. Я моментально убедила себя, что мама позвонила Джеку сообщить плохие новости, а он вышел из комнаты, чтобы я не услышала разговор.
Я бросилась к входной двери и распахнула ее, ожидая увидеть Джека, меряющего шагами коридор и размышляющего, как сообщить мне печальные известия. Коридор был пуст. Наверно, спустился на ресепшен, решила я и, чтобы не тратить время на розыски, рванулась к чемодану, который доставили сюда еще днем, выудила телефон и набрала мамин номер. Сначала соединения не было, и я успела подумать, что если мама говорит с Джеком, то телефон будет занят. Хотела уже нажать «Отбой» и перезвонить папе, но тут пошли гудки. Мама ответила почти сразу.
– Мам, что случилось? – закричала я в трубку, не дожидаясь, пока она поздоровается. – Ей стало хуже? Или еще что-то нашли?
– Да нет, все в порядке, – удивилась она.
– То есть с Милли все хорошо?
– Да, она спит. – Она помолчала. – А с тобой все в порядке? Ты, кажется, взволнована.
От облегчения у меня подкосились ноги, и я рухнула на кровать.
– Джек пропал, и я подумала, что ты позвонила ему и сообщила плохие новости, а он ушел, чтобы я не услышала ваш разговор! – затараторила я.
– Что значит «пропал»?
– Его нет в номере! Я принимала ванну, а когда вышла, его не было.
– Наверно, спустился вниз за чем-нибудь. Не волнуйся, скоро вернется. Как прошла свадьба?
– Хорошо, даже отлично, не считая того, что я все время думала о Милли. Я так хотела, чтобы она была со мной! Она ужасно расстроится, когда узнает, что мы не отменили свадьбу и поженились без нее.
– Милли все поймет, я уверена, – успокаивала мама.
Я страшно разозлилась: конечно, не поймет, мама совсем ее не знает! На глаза вдруг навернулись слезы; исчезновение Джека стало последней каплей.
– Ладно, мам, увидимся завтра в больнице. Поцелуй за меня Милли, – попрощалась я и повесила трубку.
Набирая номер Джека, я уговаривала себя успокоиться: мы никогда раньше не ссорились, и, если устроить истерику по телефону, это ни к чему не приведет. Очевидно, проблема у кого-то из его клиентов – что-то очень срочное, с чем нужно разобраться до отъезда в Таиланд; Джек, разумеется, и сам не рад, что ему докучают в день свадьбы.
Пошли гудки, и я обрадовалась – хороший знак! Раз номер не занят, скорее всего, проблема решена, что бы там ни было. Но Джек не ответил. Подавив возмущение, я оставила на автоответчике сдержанное сообщение: «Джек, ты где вообще? Перезвони, пожалуйста».
Положив телефон, я зашагала по комнате. Куда он подевался? Часы на прикроватной тумбочке показывали девять. Почему не ответил? Почему не отреагировал на звонок? Может, кто-то из коллег приехал в отель с ним посовещаться? Прошло десять минут. Я снова набрала его номер. На этот раз сразу включилась голосовая почта.
– Джек, перезвони, пожалуйста, – резко бросила я, понимая, что после предыдущего звонка он просто отключил телефон. – Я хочу знать, где ты.
Водрузив чемодан на кровать, я достала бежевые брюки и блузку, приготовленные на завтра в дорогу, и натянула их прямо поверх нарядного белья. Потом сунула в карман ключ, взяла телефон и вышла из номера. Не в силах ждать лифта, я сбежала вниз по лестнице и направилась к администратору.
– Миссис Энджел? – спросил молодой человек за стойкой. – Чем могу помочь?
– Знаете, я тут ищу мужа… Вы его, случайно, не видели?
– Да, он спустился примерно час назад. Почти сразу после вашего приезда.
– А куда он пошел? Может, в бар?
Администратор покачал головой:
– Нет, вышел на улицу. Я подумал, он хочет забрать что-то из машины.
– Вы видели, как он вернулся?
– Знаете, теперь, когда вы спросили… я понимаю, что нет. Хотя я тут заселял гостей, так что мог просто не заметить. – Он увидел мой телефон. – Вы пробовали ему звонить?
– Да, но его мобильный отключен.
Вяло улыбнувшись, я попыталась пошутить:
– Может, он в баре, заливает горе? Оплакивает утраченную свободу? Пойду проверю.
Я отправилась в бар, но Джека там не было. Потом проверила внизу все вестибюли, тренажерный зал, бассейн и оба ресторана. На обратном пути срывающимся от волнения голосом оставила ему еще одно сообщение.
– Не нашли? – сочувственно спросил администратор, видя, что я вернулась одна.
Я покачала головой:
– Его нигде нет.
– А машина? Она на месте? Можно хотя бы проверить, уехал он или нет.
Я вышла на улицу через парадный вход и зашагала по дорожке на парковку за отелем. Машины на месте не было. Точнее, ее вообще не было. Снова проходить через холл и общаться с администратором не хотелось; войдя через заднюю дверь, я понеслась вверх по лестнице в надежде, что Джек уже в номере, что он вернулся, пока я его искала. Его не было. При виде пустой комнаты я разрыдалась. Раз машины нет, говорила я себе, понятно, почему телефон молчит: Джек никогда не отвечает на звонки за рулем. Но если уж ему так срочно понадобилось ехать в контору, он же мог постучать мне в дверь и предупредить! А если он не хотел мешать моим водным процедурам, так оставил бы записку!
Сходя с ума от неизвестности, я снова набрала его номер и оставила истеричное сообщение: если через десять минут он не объявится, я позвоню в полицию. Конечно, первым делом я бы позвонила Адаму – полиция была крайней мерой. Просто я надеялась, что угроза заставит Джека понять, в каком я состоянии.
Это были самые долгие десять минут в моей жизни. Я уже собиралась набрать номер Адама, как вдруг телефон подал сигнал. Наконец-то! Я с прерывистым вздохом открыла сообщение и при виде имени Джека испытала такое облегчение, что слезы потекли ручьем. Сначала я даже не могла разобрать текст, но это не имело значения, все и так было ясно: его неожиданно вызвали на работу, он не хотел меня пугать и просит прощения, он был на совещании и не мог подойти к телефону, он скоро будет, он меня любит.
Я вытянула из коробочки на столе бумажную салфетку, вытерла слезы, высморкалась и снова взглянула на экран.
«Прекрати истерить, тебе не идет. У меня дела. Увидимся утром».
Я в оцепенении села на постель. Не веря глазам, снова и снова перечитывала эти слова, убеждая себя, что просто не так поняла. Джек не мог писать мне так резко и грубо! Он никогда не говорил в таком тоне, никогда даже голоса на меня не повышал! Лицо горело, словно от пощечины. И почему он не вернется до утра? Разве я не заслуживаю объяснений или, по крайней мере, извинений?! Меня охватила ярость; трясущимися от гнева пальцами я снова набрала его номер: пусть только попробует не ответить! Он не ответил, и я с огромным трудом удержалась от того, чтобы оставить сообщение, о котором потом пожалею.
Мне срочно нужно было с кем-то поговорить. С изумлением я поняла, что звонить особо некому. Родители? У нас не такие отношения: я не могу рыдать маме в трубку, жалуясь на Джека, бросившего меня в брачную ночь. Друзья? Говорить с ними об этом было как-то стыдно. Раньше я всегда могла довериться Кейт или Эмили, но теперь звонить им было просто некрасиво: на свадьбе я поняла, что после знакомства с Джеком совсем про них забыла. Может, Адам? Вдруг он знает, почему Джека так неожиданно вызвали? Да нет, вряд ли: у них совершенно разные направления. И опять же неловко признаваться, что у моего мужа в брачную ночь нашлись дела поважнее меня.
Вытирая салфеткой слезы, я пыталась рассуждать логически. Если Джек с коллегами на совещании обсуждает деликатные вопросы, то понятно, почему он отключил телефон после первого звонка: не хотел, чтобы ему мешали. Скорее всего, собирался перезвонить мне при первом удобном случае, но встреча неожиданно затянулась. Потом во время короткого перерыва он прослушал мои сообщения и разозлился из-за их тона. Решил ответить тем же – и потому не позвонил, а отправил такое резкое сообщение. К тому же он, наверно, подумал, что я слишком взвинчена, и если он позвонит, то придется меня успокаивать, а это затянется и помешает работе.
Эта версия выглядела вполне правдоподобной. На меня накатило чувство вины: Джек имел полное право сердиться! Я же знала, что его работа плохо совместима с романтическими отношениями; сколько раз нам не удавалось заняться сексом из-за того, что он слишком устал или перенервничал? И сколько раз он извинялся за эти осечки, жалуясь, что работа не позволяет ему отдавать мне себя целиком – ни физически, ни психологически. Я ужасно гордилась тем, что мы ни разу не поссорились, и вот при первой же трудности раскисла.