– не буду, есть мне нельзя. Сыпь будет, – нагло вру я.
– о… – она сделала вид, словно провалила экзамен на лучшую хозяйку.
– не могу, – отрезаю я.
– ну, хотя бы чай выпьешь? – с надеждой спрашивает Оля.
– нет. Лучше дай мне таблетки, или что ты там говорила, и я больше не буду тебе мешать.
– ну, нет, – заявила она, – я не отпущу тебя, если ты хотя бы чай со мной не попьешь.
– зачем?
– ну, скучно мне, – отмахивается она, – а ты мне всегда попадаешься, почему бы не поболтать?
– если только просто поболтать. Никакой еды, – говорю я.
– ладно, – соглашается она.
– так и… могла бы не приходить ко мне, всё равно бы, всё прошло…
– секунду, – говорит она и встает, – я дверь закрою, – она пошла к коридору и мне стало не по себе, словно знаю, что сейчас будет. Что-то ужасное. Она возвращается и садится на место рядом со мной.
– я говорю. Не надо было приходить, всё было бы хорошо.
– ну, нет вообще-то. Ничего бы не прошло.
– почему… – пугаюсь я.
– потому что ничего и нет. Я не знаю что это. Может, ты наркотики просто принимаешь. Откуда мне знать.
– что ты несешь! Ты сама мне сказала…
– мало ли, – перебивает она меня, – много я говорю, а ты всему веришь.
– что это значит, – в тот же момент до меня доходит, что нужно бежать от нее, и бежать скорее. Но, она закрыла дверь…
– это значит то, что ты отсюда не выйдешь.
Я поднимаюсь и иду в прихожую, дергаю дверь, она закрыта, смотрю на замок, он только для ключа.
– эй! Иди сюда! – кричу я Оле из прихожей. Она выходит и комнаты и, опираясь одним плечом о дверной проем смотрит на меня.
– я дверь не открою, не проси, – нагло заявляет она.
– дай ключ. Сейчас, – трясу я ее за плечи, – ну! Где ключ!
– отстань, – спокойно говорит она и убирает мои руки, – я не выпущу тебя. И всё.
– зачем тебе это нужно!?
– нужно.
Отхожу от нее и начинаю искать ключ. Смотрю по стенам прихожей, по ящикам, и везде где мог быть запасной. Но нигде нет, ясно, что она его спрятала куда-то посерьезней, но куда?
– эй, тебе не говорили, что неприлично лазить по чужим вещам? – комментирует Оля мои поиски.
– открой дверь и я перестану, – продолжаю я свои поиски.
– нет. И ты ничего не найдешь, – говорит она и уходит обратно в гостиную.
Вспоминаю, что после того как она закрыла дверь, она сразу же пошла в гостиную. Значит он у нее. Подхожу к ней, она сидит на диване и спокойно пьет чай. Говорю ей:
– он у тебя, да? Отдай.
– нет, – отвечает она и продолжает чаепитие.
Когда она тянется поставить кружку на столик, замечаю, как что-то блестит в ее заднем кармане джинс. Это точно ключ. Хватаю ее за руку и заставляю встать. Хватаю другую руку, быстро вытаскиваю, то, что было в том кармане и бегу к двери, она за мной. Еле успеваю открыть дверь, как она выхватывает ключ из рук и бежит за мной по лестнице. Выбегаю на улицу, останавливаюсь, она тоже. Мы на расстоянии пять метров смотрим друг на друга, и я говорю ей:
– не приближайся ко мне больше! Ясно? Близко ко мне не подходи!
И я убегаю от ее подъезда, а она долго провожает меня взглядом.
Устаю бежать, присаживаюсь на лавку, что стоит во дворе недалеко от Олиного дома. Вид, который открылся моему взгляду какой-то знакомый… Точно, это же двор моей давно умершей бабушки. Бабушки троюродной, если точно, в детстве мы с сестрой постоянно тут гуляли. Старые качели на двоих, раньше они были персиковыми, а сейчас они голубые. Большие шины, в которых росли цветы, они до сих пор тут. Бабушкин дом до сих пор странного, белого цвета. Здесь всегда много упавших листьев. Летом они зеленые и свежие, полностью покрывают собой площадку для баскетбола, осенью желтые и сухие, шуршат под ногами как чипсы.
Для меня этот двор был особенным не только потому, что тут всегда было свежо и даже немного прохладно… а потому, что сколько я себя помню в детстве, между цветами, растущими в шинах как в плошке, на одной пустой шине всегда сидела маленькая девочка.
Мне всегда хотелось подойти к ней и подружится, поиграть вместе… но мне почему-то было страшно. Дети никогда не играли около нее, некогда с ней не говорили. Она всегда смотрела куда-то вдаль со странной улыбкой.
У нее были невероятно длинные светлые волосы, и всегда одна и та же одежда… Бежевое платье с красной вышивкой наверху и длинная бежевая юбка с бусинами. Мне она казалась моей ровесницей. Но в какой-то момент она перестала туда приходить. Она просто исчезла и больше не возвращалась.
В этот прилив ностальгических эмоций, мне показалось, что если я вот обернусь, увижу те цветы, увижу ее, одиноко сидящую между них…
Оборачиваюсь и сердце мое, останавливается.
Она сидит там, считай ни куда не уходила, будто так и должно быть. В том же платье, с той же прической. Как всегда, и сейчас, моего возраста.
Она смотрит прямо в мои глаза и как тогда, загадочно и мило улыбается мне. Я делаю шаг навстречу ей, а она все смотрит на меня и точно ждет, когда я подойду к ней.
Наконец я подхожу совсем близко и могу разглядеть ее серые глаза. Она дает мне знак сесть рядом, и произносит самым необычным голосом, который только приходилось слышать:
– почему только сейчас? Я ждала.
Ее голос похож на эхо или на множество голосов сведенных в один…
Она отвлекла меня от мыслей тем, что взяла мою руку с той странной родинкой. Провела по запястью холодными пальцами и выдает:
– скоро…
– кто ты?.. – в ужасе спрашиваю я.
Она улыбнулась и произнесла:
– уходите. И будьте осторожны, сейчас только вы. Видите нас… – она встала с места и, взяв мои руки, потянула меня к себе, заставляя встать, – уходите! Скорее! – она слегка толкнула меня.
– я увижу тебя снова? – не как не хочу уходить я.
– мы всегда с вами.
– но… – пытаюсь что-то сказать я, но она толкает меня и просит уходить.
На меня напала такая грусть, и захотелось уйти подальше, никогда больше ее не видеть, забыть о ней. Но. Она слишком необычная. Она слишком из того мира, того настроения, которого мне так не хватало, и так хотелось.
Не замечаю, как забредаю на берег реки. То самое страшное место, но на этот раз, как в моих снах, там нет людей. Ветер стал сильнее и прохладнее, он пытается сбить меня с ног. Может, дает мне знак уходить оттуда.
И тут я замечаю, что-то ужасное и пугающее в воздухе над водой. Как воздушные шары, в воздухе зависли стеклянные, серые массы. Они были высоко над водой, и их было около десятка. Овальные, слегка вытянутые и примерно одного размера. Внутри них что-то шевелилось, но не могу разглядеть что. Почему-то мне сразу подумалось, что их никто не видит кроме меня.
Ветер не переставал шуметь, и мой страх заставил меня уйти с берега поскорее и пойти туда, где много народа. Иду к остановке, которая не далеко от моста. Ветер перестает шуметь, но даже оттуда мне видны эти стеклянные монстры. Сажусь в автобус, который едет параллельно берегу, на этой остановке он единственный, другие едут через мост.
Расплачиваюсь водителю, и пробираюсь к окну. Все места заняты, люди стоя едут, держась за кресла и за ручки около окна.
В своем отражении в стекле мне что-то показалось странным. Что-то с глазами, будто сильно покраснели. Достаю телефон и в нем пытаюсь рассмотреть свои глаза. Увиденное меня шокирует так, что чуть не роняю телефон пассажирам на топтание.
Зрачки увеличились еще больше, и словно, вышли за пределы радужки. Как черная акварель по воде, расплылся черный ручеек в глазном яблоке.
И получились две большие черные радужные оболочки, и черные капилляры в правом глазу. Ну и зрелище.
Опускаю глаза и решаю, что не выйду на улицу пока мы еще близко к реке.
Люди садятся и выходят из автобуса, медленно мы подъезжаем к конечной. Оглядываюсь, а никого и нет, все уже вышли. В автобусе объявляют название остановки и называют ее конечной. Выхожу и совершенно не понимаю где я. Автобус поворачивается и уезжает, понимаю, что никакой другой сюда больше не приедет. Осматриваю местность, нет, совершенно не знакома. Нет магазинов, жилые дома и только узкая дорога между ними.
Улица поднималась вверх, а верхушкой был странный подъезд, как тогда мне показалось. К дому пристроен маленький замок. Красные камни под старину, маленькие окошки и дубовая дверь. И все это чудо было размером в два этажа максимум. Когда мне удалось, подойти ближе, стало ясно, что это магазин. На стекле висела вывеска «открыто» и часы работы рядом.
Открываю дверь и захожу внутрь. Там продавали посуду. На деревянных полках стояли, как дома, разные чашки, кружки, чайнички. И незаметно к ним были прицеплены ценники. У меня была только одна цель, спросить едет ли отсюда что-нибудь, или как пройти пешком к людям.
Вижу за деревянным прилавком, больше похожим на бар сидит молодая женщина и рыдает. Она даже не заметила меня. А справа от нее в углу сидела старуха и рядом с ней, похоже, ее внук. Уж они-то меня и заметили. Старушка встала со скамейки, которая при этом заскрипела, пробудив внимание женщины. Протирая глаза, еще не подняв голову, она говорит:
– извините, вам что-нибудь подсказать… – поднимает глаза на меня. Взгляд ее замирает. Она пытается что-то разглядеть во мне.
– мне нужно узнать… просто только здесь я могу спросить, как отсюда уехать?.. – говорю я глядя в пол, – автобусов больше не будет?..
– правильно вы к нам зашли, – говорит она, пытаясь рассмотреть меня, – ничего не едет. Если только по дамбе выйти на мост, а на том берегу и остановка сразу… О, уже дождь начался, не обманули…
Действительно, капли дождя застучали по стеклу, и кажется, вот-вот начнется гроза. Старушка стоит за моей спиной, я делаю вид, что рассматриваю чашки, женщина за баром подходит ближе и заглядывает в глаза. Делает вид, мол, так и думала, мол, я тебя узнала, не совсем понимаю, что это значит и собираюсь уходить, поворачиваюсь к двери, а женщина останавливает меня:
– не уходите, – говорит она, – такой ливень, не уходите.
– зачем, – печально спрашиваю я.
Такая странная ситуация выходит. Будто мы все друг друга знаем, и просто дали обет забыть друг друга. И вот нас запирают наедине. Такая странная ситуация.
– подойди-ка ко мне, – говорит мне старушенция. Ее внук смотрит на происходящее с интересом.
Конечно, я не могу так просто ее проигнорировать, но не спешу поворачиваться к ней, зачем мне лишние вопросы.
– я знаю, – говорит она, – ну конечно. И что там? Она была там?
– кто она, – не понимаю я.
– сидит на берегу и ждет уставшие души… – говорит, словно читает строку из легенды.
Я в ужасе молчу. Ничего не понимаю.
– значит она еще там…
– мам. Хватит, – перебивает старушку женщина, – не лезь к человеку. Останьтесь, – говорит она мне очень вежливо, и при этом мило улыбается, – хотя бы подождите, пока дождь закончится.
– ладно, – говорю я и прикусываю губу, мне страшно оставаться, но еще страшнее возвращаться домой. Было чувство, что меня сюда привела судьба, или что-то такое…
– мам, закрой магазин и спускайся к нам. Ваня, пошли, – обращается она к мальчику.
Женщина открывает дверь, что была справа от бара, впритык к скамейке, на которой сидели старуха и ребенок. Дверь открыла нам лестницу, ведущую в подвал. Лестница была из пяти ступенек, а подвал очень светлый и чистый. Там стояли коробки с товаром, а справа стоял стол и пять мягких кресел. Мы сели за стол, мальчик сел рядом со мной и с интересом рассматривал меня, женщина села напротив. Сразу как мы сели, бабушка спустилась с чайником и кружками. У женщины был такой вид… она должна рассказать что-то важное.
Пока бабушка наливала нам черный чай, женщина как-то виновато улыбалась и не знала с чего начать. Ребенок сразу начал пить чай. Я жду, пока мне что-то скажут, бабушка ждет, пока женщина соберется, а она просто размешивает чай ложкой.
– так, ладно, – наконец говорит она, – ну я знаю, почему вы здесь, вы думаете, это случайно. Но вы же не думаете что после всего, как я полагаю, с вами могло случиться, есть место случаю?
– о… смотря о чем вы, – делаю вид, что не понимаю я.
– в ваших глазах… – начинает она, – можно на «ты»? неудобно просто, – я киваю, – в общем, в твоих глазах все написано. Ты уже там.
– в смысле.
– твоя душа давно сгнила. Поэтому они и выбрали тебя, – выдала старуха, видно устав ждать пока мне это скажет женщина. Я вспыхиваю и резко встаю, кресло рушится на пол. Женщина тоже встает и пытается меня догнать на выходе.
– прости! Извини ее, пожалуйста! Не уходи! – кричит она мне, пока я пытаюсь открыть дверь, но старушка то ее закрыла.
Я оборачиваюсь к ней с выражением лица, мол, открой.
– ну, открою я дверь. Куда ты пойдешь-то, – вмешивается старуха.
– домой пойду, – огрызаюсь я.
– да нет у тебя в нашем мире больше дома…
– мам! Хватит! Замолчи немедленно! Вообще уйди, ты все портишь…
– откройте, – говорю я с самым разочарованным видом.
– не уходи, пожалуйста, – подходит она и, кладя руки на мои плечи, говорит очень убеждающее, – ну не уходи. Скажи, сколько дней осталось. Ну.
– о чем именно вы… ты спрашиваешь, – также разочарованно и грустно говорю я.
– когда ты уйдешь?.. – почти шепотом спрашивает женщина.
– Зачем вы это спрашиваете? – обращаюсь я к обеим.
– остаться здесь ты не можешь, но помочь понять тот мир, мы поможем, – опять вмешивается бабка.
– и что будет. Что мне делать то, – раздраженно говорю я. – откуда вы вообще про это знаете?
– знаем, – кивает женщина в подтверждение собственным словам, – завтра особенный день. Ты видишь те колбы над рекой?
– вы видите?.. – удивленно и даже ошарашено спрашиваю.
– да видим, – говорит она и поворачивается к старухе, та кивает в подтверждение, – тебе лучше остаться у нас.
– зачем?
– завтра будут нечто особенное. Нужно чтоб рядом тот, кто понимает что происходит.
– а вы понимаете?
– понимаем.
Кража Дней
Как-то он написал мне, что все люди одинаковы. И нет в этом ни хорошего, ни плохого. Так просто есть. Мы даже сами не понимаем, какие мы. Мы похожи на своих родственников, похожи на своих соседей. Мы такие же, как наши начальники. Как кто-то проходит мимо тебя в подземке и он такой же. Тогда почему мы ненавидим друг друга?
– чтобы вы сделали, если бы увидели своего клона? – спрашивает репортер у «случайного» прохожего на улице. Парня лет двадцати.
– ахах. В чем именно клон?
– внешность, поведение. Манеры.
– ух, я бы испугался.
– чтобы вы сделали, если бы увидели своего клона? – спрашивают у девушки.
– я бы убила ее. Ну, если она мой клон. То ее и нет. На самом-то деле…
Майя закрыла собой телевизор. Это та женщина из магазина посуды. А Ваня ее сын. Сейчас мы сидим в ее кабинете. Их магазин арендует в жилом доме две квартиры, на первом этаже, на втором и соответственно подвал. Мы сейчас на втором этаже. Так странно, окна в ее кабинете открывают вид на реку, но не видно стеклообразных…
– ты не волнуйся только. Все хорошо будет. Завтра поедем к моему мужу, там концерт. И раз там будет много народу, то что-то произойдет именно там, – перебивает она все мои мысли.
– концерт как будет проходить, – спрашиваю я.
– под открытым небом. Только навес над сценой. Где-то три тысячи человек и все должны быть в белом.
– кто выступает?
– много кого. А мой муж будет следить, чтоб все работало.
– ясно.
– где твоя семья… – как бы и неловко и аккуратно спрашивает она.
– нет уже никого, – тихо отвечаю я.
– тогда понятно, почему ты, – поймав мой резкий, недовольный взгляд, она пролепетала, – извини. И мать мою прости. Иногда она такая… «деревня».
Понимаю что определение ее нетактичности не совсем «деревня» но не собираюсь поправлять Майю.
– ладно. Хоть я и не понимаю, о чем она вообще говорила. Ладно, – бурчу я.
Она улыбается и смотрит на меня. Смущаюсь когда понимаю, что она рассматривает мои нечеловеческие глаза.
– покажи руки, – говорит она мне, заметив мое смущение.
– зачем.
– должны появится знаки, – я понимаю, что она имеет в виду странную родинку. Протягиваю руку и замечаю, что рядом появилась еще одна родинка. Как две планеты, большая и маленькая, стали в одну линию…
– ух ты… этого ведь не было раньше? – спрашивает она слегка восторженно.